Сахновский нелегальный рассказ о любви - Рецензии и отзывы на книгу "Нелегальный рассказ о любви" Игорь Сахновский
Мои отношения с этой женщиной напоминают запёкшуюся хрестоматийную связь гребца-невольника с прикованной к нему галерой. Впрочем, кто здесь к кому прикован — спорный вопрос, тем более что еще при её жизни и впоследствии нам приходилось не раз меняться ролями. Произносить вслух её имя, пышное и немного стыдное, мне непривычно, ведь я никогда, ни разу не обратился к ней по имени. Этот вполне заурядный факт долгое время казался мне непостижимым совпадением. Труднее всего — говорить о ней сейчас в третьем лице. Участковый врач, навестивший неизлечимо больного или психически ненормального, в присутствии пациента деловито пытает смущённых домочадцев: А какой у него стул? Родня, контуженная безысходностью и страхом, разумеется, отвечает в нужной тональности. И тогда лекарственную духоту комнаты пронизывает летучий запашок предательства. Существо, о котором идёт речь, отныне поражено в последних правах. Только её болезнь называется просто смертью. После стольких августов, куда-то закатившихся, как перезрелые яблоки, те августовские ночи и дни до сих пор светятся, и этот свет режет мне глаза. Вот моя первая память о Розе, самое раннее воспоминание о ней — голое, ночное. День заканчивался, как обычно, некстати. Спать я не хотел никогда, воспринимая ночь как вынужденный перерыв в захватывающей дневной жизни. Роза стелила себе на узкой кушетке, обтянутой чёрным дерматином, а мне — на железной кровати у противоположной стены. Раздеваясь, я машинально вслушивался в говорливый соседский быт. За перегородкой коммунального жилья многодетные Дворянкины готовились ко сну. Они укладывались так долго и обстоятельно, будто провожали самих себя в дальнюю дорогу. Глава семьи Василий давал жене Татьяне последние вечерние наставления. К ним то и дело, стуча голыми пятками, подбегали дети с подробными донесениями и жалобами друг на друга. Василий поминутно вворачивал короткое ёмкое слово, означающее полный конец всему, которое, впрочем, каждый желающий мог видеть ещё с прошлого лета начертанным огромными буквами, с помощью гудрона, на жёлтом оштукатуренном фасаде этого двухэтажного дома по улице Шкирятова. Роза, румяная после умывания, расчесывалась перед зеркалом в казённой багетной раме. Это прямоугольное зеркало на стене возле окна казалось мне вторым окном, тоже открытым, только не во двор, а вовнутрь — из двора, полного темноты, в полупустую, ярко освещенную комнату Розы. Я уже залез под шерстяное одеяло и слушал соседское радио, которое щедро изливало субботний концерт по заявкам. В честь дорогой орденоносной ткачихи, мамы и бабушки, самоотверженно отдавшей многие годы, прозвучит песня. У певицы был голос чокнутой рыжей Лиды с первого этажа:. Роза, не оборачиваясь, неожиданно поинтересовалась, не голоден ли я. Мне представилось, как Самара-городок в едином порыве со всех ног несётся уговаривать эту беспокойную дуру. Нет, я не голоден. Лида с первого этажа, кстати, была вполне тихая и в успокоениях не нуждалась. Она целыми днями расхаживала взад-вперед по двору в свободном выцветшем сарафане, очень милом, но почему-то всегда с чудовищным сальным пятном в низу живота. И в этом новеньком пространстве тишины вдруг отчетливо зазвучало наше с Розой молчание, наше обычное, ничуть не тягостное одиночество вдвоём. Мы, можно сказать, почти не замечали друг друга — бытовая участь самых нужных людей и предметов, если они постоянно рядом. Роза всегда спала голая, она и меня к этому приучила. Мне нравились её привычки. Но темнота и тишина так и не наступили. Моё нежелание спать поощряли цикады, голосившие с таким сумасшедшим напором, что этот хоровой крик буквально вламывался в тесный оконный проём. Всю комнату заливал светящийся лунный раствор. Посередине маленьким круглым озером сияла клеёнка стола. Стены стали экранами для ночного киносеанса с участием двух самых крупных дворовых черёмух. Кто-то громоздкий приютился в углу возле шкафа; его спина была сломана границей стены и потолка, понуро свешивалась голова на тонкой шее. Напротив него, почти на полу, грузно восседал некто приземистый, погруженный в себя. Время от времени звучал порывистый лиственный вдох — и в это мгновенье сутулый с неуклюжей решимостью вылетал из угла, чтобы рухнуть на колени перед сидящим; но тот каждый раз невозмутимо отстранялся, и уже на выдохе оба возвращались на исходные позиции. Эта безнадежная сцена всё повторялась — и конца не было видно. Высокий пока ещё надеялся вымолить прощение и продолжал кидаться в ноги. Я ждал, что низенький наконец-то сжалится или просто не успеет вовремя сдвинуться назад, но он был начеку…. Мне предстояло обдумать два вопроса — почти тайных. Во всяком случае, обсудить их мне было не с кем. Они всегда двигаются — то как бы нехотя, то быстро, плотно окруженные ещё более мелкими существами, тоже прозрачными, мерцающими. В общем, весь воздух если верить моим зажмуренным глазам переполнен этой мелкотнёй, которая живет собственной таинственной жизнью. Разглядеть её подробности мне было уже не под силу. Эту задачу я решил доверить учёным, если их когда-нибудь заинтересует необычность моего зрения. Оставалось только придумать особое устройство, чтобы те самые ученые смогли наблюдать открытых мною существ моими глазами — изнутри меня. Впрочем, думать об ученых было скучно, и я перешёл ко второй загадке. Собственно, второй вопрос занимал меня гораздо больше. Мне нужно было понять, кто такая Роза. Я только что обнаружил, что почти ничего не знаю об этой женщине. У неё, кажется, нет друзей. Она не ходит на работу. Она живёт одна в этой квадратной комнате с голыми стенами. В её фанерном платяном шкафу, выкрашенном половой краской, висят на плечиках два-три платья и одно пальто. На этажерке, такой же окраски, что и шкаф, стоит радиоприёмник, похожий на военный передатчик, и лежит горка толстых журналов из городской библиотеки. У неё нет холодильника и телевизора, нет коврика с изображением сидящей красавицы и портретов на стенах, чем, например, могут похвастаться Дворянкины, которые всегда громко жалуются друг другу на безденежье. По сравнению с ними Роза, на мой взгляд, очень бедная, просто нищая. Но она никогда ни на что не жалуется и вообще мало говорит. Вход Войти на сайт Я забыл пароль Войти. Игорь Сахновский 1 Нелегальный рассказ о любви 1 Мои отношения с этой женщиной напоминают запёкшуюся хрестоматийную связь гребца-невольника с прикова Цвет фона Цвет шрифта. Игорь Сахновский Нелегальный рассказ о любви Мои отношения с этой женщиной напоминают запёкшуюся хрестоматийную связь гребца-невольника с прикованной к нему галерой. Глава первая После стольких августов, куда-то закатившихся, как перезрелые яблоки, те августовские ночи и дни до сих пор светятся, и этот свет режет мне глаза. У певицы был голос чокнутой рыжей Лиды с первого этажа: Перейти к описанию Следующая страница. Для авторов и правообладателей. Нелегальный рассказ о любви. Мои отношения с этой женщиной напоминают запёкшуюся хрестоматийную связь гребца-невольника с прикова Ах, Самара-городок, Беспокойная я! Потом запел угрюмый сильный мужчина: Нас оставалось только трое Из восемнадцати ребят. Я ждал, что низенький наконец-то сжалится или просто не успеет вовремя сдвинуться назад, но он был начеку… Мне предстояло обдумать два вопроса — почти тайных.
Фирменный бланк psd
План класса фото
Нелегальный рассказ о любви (Сборник)
Пословицы по алфавиту
Расписание автобусов челябинск шумиха
Способы получения собственности
Проблема любви к близким
Вип текстиль ткани каталог
Водяные пузыри между пальцами рук
В электрической схеме заданы сопротивления и эдс
Расписание маршрутки 374 москва
Титры на бешенство
Книга Нелегальный рассказ о любви - читать онлайн, бесплатно. Автор: Игорь Сахновский
Альдегиды химические свойстваи получение
Бытовая приточно вытяжная вентиляция
Чем можно кормить британского кота
Мастофитон капсулы инструкция по применению
Как заполнить 3 ндфл индивидуальному предпринимателю
Читать онлайн "Нелегальный рассказ о любви" автора Сахновский Игорь - RuLit - Страница 1
Подать заявление в детский сад
Утка сколько ног
Юбки беларусь каталог
Хрусталев галльское евангелие иная история европы