Философские проблемы права и власти

Философские проблемы права и власти.md

Философские проблемы права и власти

Ссылка на файл: >>>>>> http://file-portal.ru/Философские проблемы права и власти/

§ 2.Философские проблемы права и власти в трансформирующемся обществе. Правовое государство и гражданское общество.
Философские проблемы права и власти в трансформирующемся обществе — реферат
Философия права. Учебник для вузов (fb2)

Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по юридическим специальностям. Владик Сумбатович Нерсесянц — академик Российской академии наук, доктор юридических наук, профессор, известный специалист в области истории политико-правовых идей и современной философии права, член Президиума Международной ассоциации правовой и социальной философии, Председатель Российской секции философии права. Им опубликовано много философских, правовых и социально-политических произведений, неизменно вызывавших повышенный интерес читателей в нашей стране и за рубежом. От социализма к цивилизму" , "История идей правовой государственности" , "История политических и правовых учений" 5 томов, — гг. В настоящем учебнике освещается проблематика философии права как отдельной самостоятельной научной и учебной дисциплины. Философско-правовые исследования имеют давние и богатые традиции. Они восходят к истокам философии и юриспруденции и сопровождают всю историю их развития — вплоть до современности. Философия права — в ее соотношении с другими видами и способами изучения права — является высшей духовной формой познания права, постижения и утверждения его смысла, ценности и значения в жизни людей. Философия права начинается с возникновения идей об объективной, независимой от официально-властного усмотрения и произвола, природе и смысле права. Эти идеи стали зародышем всех последующих, включая и современные, представлений и концепций о внутренней взаимосвязи и единстве права, свободы и справедливости, о правах и свободах человека, о господстве права, о правовом законе и правовом государстве. И в том, что сегодня эти правовые идеи стали общепризнанными современным мировым сообществом ценностями и императивами, — великая и неоспоримая заслуга также и философии права. Все это определяет основополагающее место и значение философии права в системе юридических и других гуманитарных наук и учебных дисциплин, объектами изучения и освещения которых являются право и государство. Показательно в данной связи и то большое внимание, которое вот уже на протяжении многих столетий уделяется в западных университетах преподаванию философии права. Значительный опыт изучения и преподавания этой дисциплины был накоплен и в дореволюционной России. В современных условиях радикальных преобразований в стране и становления начал права и правовой государственности существенно возрастает роль философии права в системе гуманитарных наук и отечественного вузовского образования, значение этой дисциплины во всем процессе формирования и утверждения в нашем обществе ценностей права, свободы и справедливости. На удовлетворение этих потребностей и рассчитан настоящий учебник. В нем — с учетом сложившегося положения дел в этой области знаний и актуальных задач высшего образования в стране — изложение общих проблем философии права в разделе I сочетается с освещением в разделах II — V основных этапов, направлений и концепций всемирной и отечественной истории развития философско-правовой мысли, включая ведущие идеи и учения философии права в XX в. При этом мы исходили из того, что в случаях отсутствия в нынешних условиях возможностей в тех или иных вузах для преподавания полного курса философии права ее изучение может быть вполне успешно осуществлено в форме спецкурсов по материалам отдельных разделов данного учебника. Философия права занимается исследованием смысла права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества. Правовая тематика, как известно, изучается всей юридической наукой, предметом которой является так называемое позитивное положительное право. При этом для традиционных юридических дисциплин от теории государства и права до отраслевых наук официально-властная данность позитивного права выступает в качестве высшего авторитета в вопросе о том, что есть право в данное время и в данном месте. Необходимость и важность как официальн-овластного установления действующего права, так и его изучения методами и средствами юриспруденции юридико-аналитическая обработка нормативного материала, его комментирование, систематизация и классификация, разработка вопросов законодательства и правоприменения, юридической техники и т. Все это имеет большое практическое и научное значение. Но вне сферы юридико-аналитического подхода к позитивному праву т. Официально-властный авторитет, которым установлено позитивное право, — это, конечно, существенный факт, значимый не только для практики, но и для любой теории. И с этим обстоятельством считается не только юридическая догматика, но и любая философия права. Однако уже на уровне обыденного сознания при всей его законопослушности и почтении к властям очевидно, что одно дело — авторитет законодателя и совсем другое дело — разумность, правильность, справедливость самого закона, которым регламентируются все основные стороны жизни человека, его права и обязанности. По своей разумной природе человек живет и действует пусть и ошибаясь в определенным образом осознаваемом и "пропущенном" через сознание и осмысленном мире, и это относится к числу фундаментальных свойств человеческого бытия, ориентации и деятельности в мире. Человеческий способ бытия включает в себя уразумение, осмысление, понимание этого бытия, себя и всего остального мира, себя в мире и мира в себе. Так же в принципе обстоит дело во взаимоотношениях человека с миром права. Он подвергает все правовые данности, в том числе и официально-властную данность позитивного права, сомнениям, проверкам, суждениям и оценкам своего разума — обыденного, теоретического, философского. Это испытание позитивного права на разумность, справедливость, истинность, подлинность, правильность и т. С точки зрения позитивного права, вся истина о праве дана в самом позитивном праве, под которым имеются в виду все властно признанные источники действующего права законы, подзаконные акты, санкционированное обычное право, судебные прецеденты и т. Такой подход к праву, сводящий право вообще к позитивному праву, т. Здесь, следовательно, истина о праве исчерпывается волей законодателя, мнением и позицией официально-властного установителя позитивного права. Эта позиция, конечно, не соответствует природе и требованиям разума, ориентированного не на мнения и авторитеты, а на истинное, теоретически, философски осмысленное знание о соответствующем объекте, в данном случае — о праве. Уже простые размышления о позитивном праве порождают целый ряд вопросов, ответы на которые требуют выхода за рамки позитивного права и позитивистского понимания. Почему именно эти, а не другие нормы позитивированы и даны законодателем в качестве позитивного права? От чего зависит сама эта позитивация чего-то в качестве права — только ли от позиции и воли законодателя или есть какие-то иные и какие именно объективные, не зависящие от этой воли, основания законотворчества? Что такое, собственно говоря, право? В чем состоят его природа и сущность, его специфика, его отличительные особенности? Каково соотношение права и других социальных норм? Почему именно нормы права, а не нравственные, моральные или религиозные нормы обеспечиваются возможностью принуждения? В чем ценность права? Справедливо ли право и в чем состоит справедливость права? Всякий ли закон является правом или возможно правонарушающее, антиправовое законодательство, произвол в форме закона? Каковы предпосылки и условия для господства права, каков путь к правовому закону? Основной смысл этих и подобных вопросов в теоретически концентрированном виде можно сформулировать в виде проблемы различения и соотношения права и закона, которая имеет определяющее значение для любого теоретически последовательного правопонимания и обозначает предметную область философии права. Без той или иной концепции такого различения права и закона мы в своем правопонимании неизбежно остаемся в одномерной плоскости властно данного позитивного права, т. Прошлые и современные философские учения о праве включают в себя тот или иной вариант различения права и закона, что собственно и определяет философско-правовой профиль соответствующего подхода. Речь при этом идет о различных формулировках такого различения, в частности, о различении права по природе и права по человеческому установлению, права естественного и права волеустановленного, справедливости и закона, естественного права и человеческого права, естественного права и позитивного права сам термин "позитивное право" возник в средневековой юриспруденции , разумного права и позитивного права, философского права и позитивного права, правильного права и позитивного права и т. За этим терминологическим разнообразием по сути дела лежит то, что в теоретически обобщенной и генерализированной форме мы обозначаем как право и закон, их различение и соотношение [1]. Такое теоретическое различение права и закона не только терминологически, но и понятийно, по своему смыслу выступает как общая теория для всех остальных названных и иных частных случаев подобного различения и тем самым позволяет понять и выразить момент общности и единства в познавательной ориентированности, в смысловой структуре и предмете различных прошлых и современных философско-правовых учений. Ведь именно наличие момента такого внутреннего единства оправдывает объединение внешне разноликих учений под общим названием "философия права" и дает содержательное основание для их понимания и толкования в качестве той или иной концепции именно философии права, понимаемой не в виде случайного набора и конгломерата разнородных воззрений, а как предметно определенной и внутренне единой дисциплины научной и учебной. Та или иная концепция правопонимания в русле определенного варианта различения и соотношения права и закона в предметно развитом и содержательно развернутом виде охватывает весь мир права, все правовое в его сущностно-понятийном единстве, во всех его определениях и реальных проявлениях. Бытие права в человеческом мире подразумевает и включает в себя правовую определенность и упорядоченность мира человеческого бытия, правовое понимание и правовой подход к основным отношениям, формам, институтам и установлениям в общественной жизни людей. Этот правовой подход правовое понимание, толкование, характеристика, оценка и т. Поэтому в предметную область философии права традиционно включаются проблемы философского исследования государства, тематика философии государства. Это обусловлено уже тем, что государство устанавливает, поддерживает и проводит в жизнь закон, нормы позитивного права, обеспечивает их общеобязательность возможностью применения соответствующего государственного принуждения. Но в поле философско-правового интереса, помимо законодательной, законозащитной и иной деятельности государства, находится и целый ряд других проблем, в числе которых: Различение и соотношение права и закона и представляет собой ту предметную сферу и теоретическое пространство, в рамках которого вся эта проблематика правопонимания от понятия права до правового понимания закона и государства может быть адекватно осмыслена и содержательно развернута в виде последовательного философско-правового учения. Смысл сказанного можно резюмировать следующим образом: Под углом зрения именно такого понимания предмета данного курса в нем рассматриваются как основные проблемы философии права общая часть курса , так и различные прошлые и современные концепции философии права специальная часть курса, посвященная историческому развитию и современному состоянию философии права. При этом отбор проблем общей части и философско-правовых концепций в специальной части курса продиктован задачами достаточно полного для учебных целей освещения основных моментов предмета философии права. Хотя философия права имеет давнюю и богатую историю, однако сам термин "философия права" возник сравнительно поздно, в конце XVIII в. До этого, начиная с древности, проблематика философско-правового профиля разрабатывалась— сперва в качестве фрагмента и аспекта более общей темы, а затем и в качестве отдельного самостоятельного предмета исследования — по преимуществу как учение о естественном праве в рамках философии, юриспруденции, политической науки, теологии. У Канта философия права представлена в виде метафизического учения о праве. Первоначально термин "философия права" вместе с определенной концепцией философии права появляется в юридической науке. Его автором является немецкий юрист Г. Гуго, предтеча исторической школы права. Выражение "философия права" Гуго использует для более краткого обозначения "философии позитивного права", которую он стремился разработать как "философскую часть учения о праве" [2]. Юриспруденция, по замыслу Гуго, должна состоять из трех частей: Для юридической догматики, занимающейся действующим позитивным правом и представляющей собой "юридическое ремесло", согласно Гуго, достаточно эмпирического знания [3]. А философия права и история права составляют соответственно "разумную основу научного познания права" и образуют "ученую, либеральную юриспруденцию элегантную юриспруденцию " [4]. При этом история права призвана показать, что право складывается исторически, а не создается законодателем в дальнейшем данная идея была воспринята и развита К. Пух-той и другими представителями исторической школы права. Философия права, по Гуго, это "частью метафизика голой возможности цензура и апологетика позитивного права по принципам чистого разума , частью политика целесообразности того или иного правоположения оценка технической и прагматической целесообразности по эмпирическим данным юридической антропологии " [5]. Хотя Гуго и находился под определенным влиянием Канта, однако он по существу отвергал основные идеи кантовского метафизического учения о праве. Философия позитивного права и историчность права в его трактовке носили антирационалистический, позитивистский характер и были направлены против естественно-правовых идей разумного права. Его концепция историчности права отвергала разумность как истории, так и права. Широкое распространение термина "философия права" связано с гегелевской "Философией права" г. Но "естественное право" как обозначение по старой традиции типа и жанра философско-правового подхода и исследования осталось до сих пор. Показательно в этой связи, что само гегелевское произведение, которое принято кратко именовать "Философией права", на самом деле увидело свет со следующим двойным названием: Философия права, согласно Гегелю, это философская дисциплина, а не юридическая, как у Гуго. При этом юридическая наука именуемая Гегелем также как наука о позитивном праве или как позитивная наука о праве характеризуется им как историческая наука. Смысл такой характеристики Гегель поясняет следующим образом: Все остальное — дело рассудка и касается внешнего порядка, сопоставления, последовательности; дальнейшего применения и т. Юридическую науку Гегель расценивает как "рассудочную науку", добавляя, что "с удовлетворением требований разума и с философской наукой эта рассудочная наука не имеет ничего общего" [7]. И не следует удивляться тому, что по поводу рассудочных понятий и определений юриспруденции, представляющих собой дедукцию из официальных установлений законного авторитета, философия задает вопрос: Подлинная наука о праве, по Гегелю, представлена в философии права. Поэтому она должна развить из понятия идею, представляющую разум предмета, или, что то же самое, наблюдать собственное имманентное развитие самого предмета" [9]. В соответствии с этим предмет философии права Гегель формулирует следующим образом: Задача философии права, по Гегелю, состоит в том, чтобы постигнуть мысли, лежащие в основе права. А это возможно лишь с помощью правильного мышления, философского познания права. Гегелевская трактовка предмета философии права обусловлена уже его философскими идеями о тождестве мышления и бытия, разумного и действительного. Отсюда и его определение задачи философии, в том числе и философии права, — "постичь то, что есть, ибо то, что есть, есть разум [12]. Гегелевское понимание предмета и задач философии права резко противостояло и прежним естественноправовым концепциям права и закона, и антирационалистической критике естественного права Гуго и представители исторической школы права , и рационалистическим подходам к праву с позиций долженствования, противопоставления должного права — праву сущему Кант, кантианцы Я. Фриз [13] и другие. Правда, сама гегелевская идея права, составляющая предмет его философии права и по существу имеющая в виду принципы и характеристики буржуазного права, тоже выступала как должное в отношении к сущему к полуфеодальным общественным и государственно-правовым порядкам в тогдашней Пруссии. Так что в конкретно-историческом плане эта гегелевская идея права фактически означала не "то, что есть", а то, что должно быть. Восходящие соответственно к Гуго и к Гегелю два подхода к вопросу об определении дисциплинарного характера философии права в качестве юридической или философской науки получили свое дальнейшее развитие в философско-правовых исследованиях XIX—XX вв. Представители почти всех основных течений философской мысли от древности до наших дней выдвигали свою версию философского правопонимания. Применительно к XIX—XX вв. Как сами философские учения непосредственно, так и соответствующие философские трактовки права оказали и продолжают оказывать заметное влияние на всю юридическую науку и на развиваемые в ее рамках философско-правовые подходы и концепции. Но и юриспруденция, юридико-теоретические положения о праве, проблемах его становления, совершенствования и развития оказывают большое воздействие на философские исследования правовой тематики. Таким взаимовлиянием и взаимодействием философии и юриспруденции в той или иной мере отмечены все философские подходы к праву — независимо от их принадлежности к системе юридических наук или к философии. И хотя со второй половины XIX в. Вопрос о научном профиле и дисциплинарной принадлежности философии права имеет несколько аспектов. Если речь идет о философии права в целом, то очевидно, что мы имеем дело с междисциплинарной наукой, объединяющей те или иные начала, как минимум, двух дисциплин — юридической науки и философии. Так что этот междисциплинарный компонент является общим для всех версий философии права, независимо от того, разработаны ли они как отдельная юридическая или философская наука. Когда же встает вопрос о дисциплинарной принадлежности к юриспруденции или к философии тех или иных конкретных вариантов философии права, то по существу речь идет о концептуальном различии юридического и философского подходов к основной проблеме подразумевающей и охватывающей и все остальные, более частные проблемы любой философии права: Это концептуальное различие обусловлено уже дисциплинарными особенностями философии и юриспруденции, отличием предметов их научного интереса, изучения и изученности научно-профессиональной компетентности , спецификой философской и юридической мысли. Несколько упрощая, можно сказать: Отсюда и концептуальное различие подходов к философии права от философии и от юриспруденции: Интерес философии к праву и философия права как особенная философская наука в системе философских наук продиктованы прежде всего внутренней потребностью самой философии самоудостовериться в том, что ее всеобщность предметная, познавательная и т. Также и у юриспруденции в ее движении к философии права есть внутренняя потребность самоудостовериться, что ее особенность предметная, познавательная и т. В этом движении с разных сторон к философии права и философия, и юриспруденция в поисках истины о праве выходят за границы своей базовой сферы и осваивают новую предметную область. Но делают они это по-своему. В философии права как особой философской дисциплине наряду с такими особенными философскими дисциплинами, как философия природы, философия религии, философия морали и т. Существенное значение при этом придается содержательной конкретизации соответствующей концепции применительно к особенностям данного объекта права , его осмыслению, объяснению и освоению в понятийном языке данной концепции, в русле ее методологии и аксиологии. В концепциях же философии права, разработанных с позиций юриспруденции, при всех их различиях, как правило, доминируют правовые мотивы, направления и ориентиры исследования. Его философский профиль здесь не задан философией, а обусловлен потребностями самой правовой сферы в философском осмыслении. Отсюда и преимущественный интерес к таким проблемам, как смысл, место и значение права и юриспруденции в контексте философского мировоззрения, в системе философского учения о мире, человеке, формах и нормах социальной жизни, о путях и методах познания, о системе ценностей и т. Нередко при этом в поле философского анализа оказываются в силу их фундаментальной значимости для теории и практики права и более конкретные вопросы традиционной юриспруденции, такие, например, как: Главное, разумеется, не в том или ином наборе тем и проблем, а в существе их осмысливания и толкования с позиций предмета философии права, в русле его развертывания и конкретизации в общем контексте современной философской и правовой мысли. Степень развитости философии права, ее реальное место и значение в системе наук философских и юридических непосредственно зависят от общего состояния философии и юриспруденции в стране. Заметную роль при этом, помимо прочего, играют политико-идеологические факторы, а также научные традиции. В нашей философской литературе проблематика философско-правового характера освещается по преимуществу за редким исключением в историко-философском плане. Традиционно большее внимание, хотя и явно недостаточное, уделяется философско-правовой проблематике в юридической науке. Дело здесь обстоит таким образом, что философия права, ранее разрабатывавшаяся в рамках общей теории права в качестве ее составной части, постепенно оформляется в качестве самостоятельной юридической дисциплины общенаучного статуса и значения наряду с теорией права и государства, социологией права, историей правовых и политических учений, отечественной и зарубежной историей права и государства. И в таком качестве философия права призвана выполнять ряд существенных общенаучных функций методологического, гносеологического и аксиологического характера как в плане междисциплинарных связей юриспруденции с философией и рядом других гуманитарных наук, так и в самой системе юридических наук. Понятие "равенство" представляет собой определенную абстракцию, т. Уравнивание предполагает различие уравниваемых объектов и вместе с тем несущественность этих различий т. Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию для определения счета, веса и т. В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство, "очищенное" от качественных различий, доведено до абсолютной абстракции количественных определений. Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равенство в математике. Основанием и критерием правового уравнивания различных людей является свобода индивида в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспособности и правосубъектности. В этом и состоит специфика правового равенства и права вообще. Правовое равенство в свободе как равная мера свободы означает и требование соразмерности, эквивалента в отношениях между свободными индивидами как субъектами права. Правовое равенство — это равенство свободных и независимых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люди делятся на свободных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объектам права и на них принцип правового равенства не распространяется. Правовое равенство — это равенство свободных и равенство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индивидов. Право говорит и действует языком и средствами такого равенства и благодаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жизни людей. В этом смысле можно сказать, что право — математика свободы. Причем можно, видимо, допустить, что математическое равенство как логически более абстрактное образование является исторически более поздним и производным от идеи правового равенства. Последующее, более интенсивное чем в праве развитие и научная разработка начал равенства в математике породило представление, будто идея равенства пришла в право из математики. Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серьезные занятия математикой сочетались с увлечениями цифровой мистикой и экстраполяцией математических представлений о равенстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира физического и социального , согласно пифагорейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую характеристику и выражение. Трактуя равенство как надлежащую меру в виде определенной числовой по своей природе пропорции, они в духе своей социальной математики выражали справедливость т. Обосновывали они это тем, что четыре — это первый квадрат, т. По этому поводу Аристотель позднее писал: Дело в том, что, возводя добродетели к числам, он создавал ненадлежащее учение о добродетелях. Ведь справедливость не есть число, помноженное само на себя" [17]. Однако несмотря на эту критику и Аристотель вслед за Сократом и Платоном остается при рассмотрении проблемы равенства во многом под влиянием пифагорейских математических представлений о равенстве, хотя и без соответствующей цифровой магии. Это отчетливо проявляется, например, там, где Сократ, Платон и Аристотель, характеризуя равенство как принцип справедливости и права, различают два вида равенства: Кстати говоря, такое математическое понимание природы правового равенства лежит и в основе весьма влиятельной до наших дней аристотелевской концепции разделения справедливости на уравнивающую и распределяющую. Пифагорейская подмена правового равенства различными версиями математического равенства отражает неразвитые представления о праве, игнорирует его специфику и противоречит его смыслу. Право не нуждается ни в социальной математике, ни в математических определениях правового равенства, поскольку оно уже исходно обладает собственным принципом равенства и само по себе является математикой в смысле учения о равенствах и неравенствах в специфической сфере своего бытия и действия. Итак, в социальной сфере равенство — это всегда правовое равенство, формально-правовое равенство. Ведь правовое равенство, как и всякое равенство, абстрагировано по собственному основанию и критерию от фактических различий и потому с необходимостью и по определению носит формальный характер. По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их основе, в конечном счете, лежит непонимание того, что равенство имеет рациональный смысл, логически и практически возможно в социальном мире именно и только как правовое формально-правовое, формальное равенство. Так, нередко в прошлом и теперь правовое равенство смешивается с разного рода эгалитаристскими фактически уравнительными требованиями, с уравниловкой и т. Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой характер. Что такое формальное правовое равенство, т. Того же самого никак нельзя сказать о "фактическом равенстве", т. При ближайшем рассмотрении оказывается, что "фактическое равенство" имеет рациональный смысл лишь как отрицание а именно — как отрицание формального, правового равенства , но как утверждение как нечто позитивное оно, "фактическое равенство", — величина иррациональная, "фантазм" типа "деревянного железа", вербальная конструкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство. Ведь "равенство" имеет смысл как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отношений и т. Именно благодаря своей формальности абстрагированности от "фактического" равенство может стать и реально становится средством, способом, принципом регуляции "фактического", своеобразным формальным и формализованным "языком", "счетом", "весами", измерителем всей "внеформальной" т. Так обстоит дело и с формальноправовым равенством. История права — это история прогрессирующей эволюции содержания, объема, масштаба и меры формального правового равенства при сохранении самого этого принципа как принципа любой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом — свое содержание принципа формального правового равенства. Так что принцип формального равенства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием. В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства не опровергает, а, наоборот, подкрепляет значение данного принципа и конкретизирующей его системы норм в качестве отличительной особенности права в его соотношении и расхождении с иными видами социальной регуляции моральной, религиозной и т. С учетом этого можно сказать, что право — это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях. Исходные фактические различия между людьми, рассмотренные и регулированные с точки зрения абстрактно-всеобщего правового принципа равенства равной меры , предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах неравных по их структуре, содержанию и объему прав различных индивидов—субъектов права. Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает и не может уничтожить исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по единому основанию, трансформирует неопределенные фактические различия в формально-определенные неравные права свободных, независимых друг от друга, равных личностей. В этом по существу состоят специфика и смысл, границы и ограниченность и ценность правовой формы опосредования, регуляции и упорядочения общественных отношений. Правовое равенство и правовое неравенство равенство и неравенство в праве — однопорядковые предполагающие и дополняющие друг друга правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим различиям и отличные от них. Принцип правового равенства различных субъектов предполагает, что приобретаемые ими реальные субъективные права будут неравны. Благодаря праву хаос различий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, согласованных по единому основанию и общей норме. Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности приобрести те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т. Формальное право — это лишь правоспособность, абстрактная свободная возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуляции — свое, индивидуально-определенное право на данный объект. При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права неизбежно в силу различий между самими людьми, их реальными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т. Такое различие в приобретенных правах у разных лиц является необходимым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принципа формального правового равенства этих лиц, их равной правоспособности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не отменяет принципа формального правового равенства. Сравним для иллюстрации три разные ситуации. Допустим, в первой ситуации право приобрести в индивидуальную собственность землю или мастерскую имеют лишь некоторые докапиталистическая ситуация , во второй ситуации — все капиталистическая ситуация , в третьей ситуации — никто в отдельности социалистическая ситуация. В первой и второй ситуациях все, кто наделены соответствующим правом, являются формально юридически равными, обладают равной правоспособностью независимо от того, приобрели ли они в действительности право собственности на соответствующие объекты, стали ли они реально собственниками какого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Одно дело, конечно, иметь право правоспособность что-то приобрести, сделать и т. Но право — это лишь равный для различных людей формализованный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому. Но в правовом упорядочении различий по единому основанию и общему масштабу как раз и присутствует признание формального правового равенства и свободы всех тех, на кого распространяется данная правовая форма отношений. Так, во второй ситуации все формально равны и свободны, хотя реально приобретенные права на соответствующие объекты средства производства у разных лиц различны. В первой докапиталистической ситуации в соответствующую сферу правового равенства и свободы допущены лишь некоторые; отсутствие же у остальных соответствующего права правоспособности означает непризнание за ними формального правового равенства и свободы. Здесь, в первой ситуации, само право формальное равенство, правоспособность, пользование правовой формой и т. В третьей социалистической ситуации нет ни правовых привилегий права-привилегии первой ситуации, ни различий в правах на соответствующие объекты, поскольку в отношении к этим объектам как средствам производства никто вообще, не имеет права ни правоспособности, ни тем более реально приобретенного права на индивидуальную собственность. Отсутствие у индивида определенного права — это вместе с тем отсутствие и соответствующей индивидуальной свободы. Здесь, следовательно, в рассматриваемом отношении вообще отсутствует правовой принцип формального равенства и свободы индивидов, и общество в данной третьей ситуации не конкретизируется на индивидов—субъектов права. Общественные в том числе и хозяйственные отношения регулируются здесь иными неправовыми средствами и нормами. Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический характер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-экономических формациях, на разных этапах исторического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни. Вместе с тем данный принцип — при всем историческом многообразии и различии его проявлений: Везде, где действует принцип формального равенства, там есть правовое начало и правовой способ регуляции: Где нет этого принципа равенства, там нет и права как такового. Формальное равенство свободных индивидов тем самым является наиболее абстрактным определением права, общим для всякого права и специфичным для права вообще. С принципом формального равенства связано и понимание права как формы общественных отношений. Специфика правовой формальности обусловлена тем, что право выступает как форма общественных отношений независимых субъектов, подчиненных в своем поведении, действиях и взаимоотношениях общей норме. Независимость этих субъектов друг от друга в рамках правовой формы их взаимоотношений и одновременно их одинаковая, равная подчиненность общей норме определяют смысл и существо правовой формы бытия и выражения свободы. Правовая форма свободы, демонстрируя формальный характер равенства, всеобщности и свободы, предполагает и выражает внутреннее сущностное и смысловое единство правовой формальности, всеобщности, равенства и свободы. Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой формой, — как бы ни был узок этот правовой круг, — право выступает как всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех этих лиц различных по своему фактическому, физическому, умственному, имущественному положению и т. В целом всеобщность права как единого и равного для того или иного круга отношений масштаба и меры а именно — меры свободы означает отрицание произвола и привилегий в рамках этого правового круга. Необходимая внутренняя взаимосвязь правового равенства и всеобщности правовой формы очевидна: Всеобщность эта, следовательно, относительна, — она ограничена пределами действия единой меры в различных отношениях. Само равенство здесь состоит в том, что поведение и положение субъектов данного общего круга отношений и явлений подпадают под действие единой общей, равной меры. Такая формальность — внутренне необходимое, а не случайное свойство всякого права. Форма здесь не внешняя оболочка. Она содержательна и единственно возможным способом, точно и адекватно выражает суть опосредуемых данной формой т. Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, "отмеряет" и оформляет именно свободу индивидов, свободу в человеческих взаимоотношениях — в действиях, поступках, словом, во внешнем поведении людей. Дозволения и запреты права как раз и представляют собой нормативную структуру и оформленноеть свободы в общественном бытии людей, пределы достигнутой свободы, границы между свободой и несвободой на соответствующей ступени исторического развития. Свобода индивидов и свобода их воли — понятия тождественные. Воля в праве — свободная воля, которая соответствует всем сущностным характеристикам права и тем самым отлична от произвольной воли и противостоит произволу. Волевой характер права обусловлен именно тем, что право — это форма свободы людей, т. Этот волевой момент в той или иной, верной или неверной интерпретации присутствует в различных определениях и характеристиках права в качестве волеустановленных положений Аристотель, Гроций и др. Свобода, при всей кажущейся ее простоте, — предмет сложный и для понимания и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общественной жизни. В своем движении от несвободы к свободе и от одной ступени свободы к более высокой ступени люди и народы не имеют ни прирожденного опыта свободы, ни ясного понимания предстоящей свободы. Поскольку свобода всегда связана с борьбой за освобождение от прежнего гнета, она прежде всего ассоциируется у большинства с самим процессом высвобождения от прошлого, со свободой от чего-то или свободой против чего-то. При таком негативном восприятии свободы кажется, будто освобождение от некоторого известного по прошлому опыту гнета — это освобождение на все будущее от всего негативного и достижение абсолютной свободы и счастья. Подобные иллюзии, абсолютизирующие некую относительную ступень и форму будущей свободы, не только типичны, но, видимо, и социально-психологически необходимы для надлежащей мотивации активной борьбы за нее против прошлого. При этом даже среди участников процесса освобождения от старого царит разнобой в представлениях о позитивном смысле грядущей свободы, в ответах на вопросы типа: Конкретные представления по этому кругу проблем формируются позже, так сказать постфактум. Отмечая различные значения, придаваемые слову "свобода", Монтескье в работе "О духе законов" писал: Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого наделили тиранической властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совершать насилие; четвертые — видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться своим собственным законам. Некий народ долгое время принимал свободу за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с известной формой правления, исключая все прочие" [18]. Тем, кто высвободился из тисков прежней несвободы, свобода кажется вольницей, мягким податливым материалом, из которого можно лепить все, что душа пожелает и воображение подскажет. Пафос такого настроения удачно выражен в поэтической строчке В. Но такой она только грезится. На самом деле свобода приходит в мир и утверждается в нем в невидимом, но прочном одеянии права. Это, конечно, более скучная материя — правопорядок, дозволения и запреты, правонарушения, ответственность и т. Но такова действительность свободы. Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в общественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело. Да это и невозможно ни логически, ни практически Так же невозможно, как и другая "арифметика", где бы дважды два равнялось не четырем, а пяти или чему-то другому. Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свободы. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаба и единой меры, словом, так называемая "свобода" без равенства — это идеология элитарных привилегий, а так называемое "равенство" без свободы — идеология рабов и угнетенных масс с требованиями иллюзорного "фактического равенства", подменой равенства уравниловкой и т. Или свобода в правовой форме , или произвол в тех или иных проявлениях. Третьего здесь не дано: Отсюда и многоликость произвола от "мягких" до самых жестких, тиранических и тоталитарных проявлений. Дело в том, что у права и правовой формы свободы есть свой, только ему внутренне присущий, специфический принцип — принцип формального равенства. У произвола же нет своего принципа; его принципом, если можно так выразиться, является как раз отсутствие правового принципа, отступления от этого принципа, его нарушение и игнорирование. Бесправная свобода — это произвол, тирания, насилие. Фундаментальное значение свободы для человеческого бытия в целом выражает вместе с тем место и роль права в общественной жизни людей. Наблюдаемый в истории прогрессирующий процесс освобождения людей от различных форм личной зависимости, угнетения и подавления — это одновременно и правовой прогресс, прогресс в правовых и государственно-правовых формах выражения, существования и защиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все большего числа людей. С правовой же точки зрения этот процесс означает, что все большее число людей представители все новых слоев и классов общества признаются формально равными субъектами права. Историческое развитие свободы и права в человеческих отношениях представляет собой, таким образом, прогресс равенства людей в качестве формально юридически свободных личностей. Через механизм права — формального правового равенства — первоначально несвободная масса людей постепенно, в ходе исторического развития преобразуется в свободных индивидов. Правовое равенство делает свободу возможной и действительной во всеобщей нормативноправовой форме, в виде определенного правопорядка. Об этом убедительно свидетельствует практический и духовный опыт развития свободы, права, равенства и справедливости в человеческих отношениях. Между тем повсеместно довольно широко распространены представления о противоположности права и свободы, права и справедливости, права и равенства. Они обусловлены во многом тем, что под правом имеют в виду любые веления власти, законодательство, которое зачастую носит антиправовой, произвольный, насильственный характер. Нередко свобода противопоставляется равенству. Здесь можно выделить несколько направлений критики равенства по сути дела — правового равенства с позиций той или иной концепции свободы. Так, уже ряд софистов младшего поколения Пол, Калликл, Критий отвергали правовое равенство с позиций аристократических и тиранических представлений о свободе как праве "лучших" на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т. Аналогичный подход в XIX в. Религиозно-аристократическую концепцию "свободы личности" в духе апологии неравенства и критики равенства обосновывал в XX в. В отличие от аристократической критики правового равенства "сверху" в пользу элитарных версий свободы марксистское отрицание правового равенства и права в целом идет "снизу" в целях всеобщего прыжка в коммунистическое "царство свободы", утверждения "фактического равенства" и т. В наши дни широко распространено представление ошибочное и опасное , будто "суть перемен, которые идут в России и в посткоммунистических странах" т: Тут социализм с его уравниловкой т. В этих и сходных противопоставлениях свободы и равенства данным явлениям и понятиям по существу придается в силу ошибки, социальных интересов и т. Если речь действительно идет о свободе, а не о привилегиях, произволе, деспотизме, то она просто невозможна без принципа и норм равенства, без общего правила, единого масштаба и равной меры свободы, т. Свобода не только не противоположна равенству а именно — правовому равенству , но, напротив, она выразима лишь с помощью равенства и воплощена в этом равенстве. Свобода и равенство неотделимы и взаимно предполагают друг друга. С одной стороны, исходной и определяющей фигурой свободы в ее человеческом измерении является свободный индивид — необходимая основа правоспособности и правосубъектности вообще; с другой стороны, эту свободу индивидов можно выразить лишь через всеобщий принцип и нормы равенства этих индивидов в определенной сфере и форме их взаимоотношений. Право не просто всеобщий масштаб и равная мера, а всеобщий масштаб и равная мера именно и прежде всего свободы индивидов. Свободные индивиды — "материя", носители, суть и смысл права. Там, где отрицается свободная индивидуальность, личность, правовое значение физического лица, там нет и не может быть права и правового принципа формального равенства , там не может быть и каких-то действительно правовых индивидуальных и иных групповых, коллективных, институциональных и т. Эти положения в полной мере относятся и к такой существенной сфере жизнедеятельности общества, как экономика и производство, как отношения собственности в целом [21]. Сама возможность наличия начал свободы, права, равенства людей в сфере экономической жизни общества с необходимостью связана с признанием правоспособности а, следовательно, и свободы, независимости, самостоятельности индивида в отношениях собственности, т. Здесь особо следует подчеркнуть то обстоятельство, что именно отношения по поводу средств производства образуют содержание, смысл и суть экономических отношений. Там, где сложились и действуют правовые формы экономических отношений, где, следовательно, признано и функционирует право собственности индивида на средства производства, там и другие непроизводственные объекты, включая предметы личного потребления, вовлекаются в сферу правовых отношений собственности, становятся объектом права собственности. Но собственность на предметы потребления носит вторичный, производный характер, зависящий от наличия или отсутствия, признанности или не-признанности в соответствующем обществе права собственности индивидов на средства производства. Индивид как субъект права собственности и прежде всего — на средства производства — исходная база и непременное предварительное условие для возможности также и других, неиндивидуальных групповых и т. В целом право собственности — это свобода индивидов и других субъектов социальной жизни, причем свобода в ее адекватной правовой форме и, что особо важно подчеркнуть, свобода в такой существенной сфере общественной жизни, как отношение к средствам производства, экономика в целом. Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, независимой, правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств производства. Собственность является не просто одной из форм и направлений выражения свободы и права человека, но она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где полностью отрицается право индивидуальной собственности на средства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право. В логике таких взаимосвязей собственности, свободы и права коренятся глубинные причины несовместимости социализма всеобщий запрет частной собственности, ее обобществление и т. Этой же логикой определяется фундаментальное значение десоциализации собственности во всем процессе перехода от тоталитарного социализма к началам права и свободы. Понимание права как равенства как общего масштаба и равной меры свободы людей включает в себя с необходимостью и справедливость. В контексте различения права и закона это означает, что справедливостъ входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость — внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая не моральная, нравственная, религиозная и т. Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона — это по существу вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая же постановка вопроса неуместна и не по адресу применительно к праву, поскольку оно уже по понятию всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире. Более того, только право и справедливо. Ведь справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т. И по смыслу, и по этимологии справедливость justitia восходит к праву jus , обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость. Латинское слово "юстиция" justitia , прочно вошедшее во многие языки, в том числе и в русский, переводится на русский язык то как "справедливость", то как "правосудие", хотя по существу речь идет об одном и том же понятии — о справедливости, включающей в себя и правосудие и в исходном значении суждения по праву, и в производном значении судебного решения спора в соответствии с правом, справедливо. Кстати, все эти аспекты правового смысла справедливости нашли адекватное отражение в образе богини Справедливости Фемиды с Весами Правосудия. Используемые при этом символические средства богиня с повязкой на глазах, весы и т. Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и следует праву. Внутреннее единство справедливости и правового равенства общезначимости и одинаковости его требований в отношении всех, включая и носителей власти, устанавливающих определенное правоположение хорошо выражено в комментариях знаменитого римского юриста Ульпиана к одному преторскому эдикту. Замечателен по своей справедливости прежде всего сам эдикт, кодифицированный Сальвием Юлианом в первой половине II в. Смысл эдикта — в формулировании одного из существенных требований принципа равенства в сфере правотворчества и правоприменения, который звучит так: Более развернуто это требование в приводимом Ульпианом фрагменте эдикта выражено следующим образом: Если кто-либо достигнет того, что в его пользу будет установлено какое-либо новое правовое положение магистратом или лицом, занимающим должность, обеспеченную властью, то это же правовое положение будет применено против него, когда впоследствии его противник предъявит требование" Д. Комментируя данный эдикт, Ульпиан замечает: Понятно, что то право, которое кто-либо считает справедливым применить к другому лицу, должно признаваться действительным и для самого себя Другой, не менее важный, аспект единства справедливости и равенства как выражения соразмерности и эквивалента зафиксирован в традиционном естественноправовом определении справедливости как воздаяния равным за равное. В обобщенном виде можно сказать, что справедливость — это самосознание, самовыражение и самооценка права и потому вместе с тем — правовая оценка всего остального, внеправового. Какого-либо другого принципа, кроме правового, справедливость не имеет. Отрицание же правового характера и смысла справедливости неизбежно ведет к тому, что за справедливость начинают выдавать какое-нибудь неправовое начало — требования уравниловки или привилегий, те или иные моральные, нравственные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические, социальные, национальные, экономические и тому подобные представления, интересы, требования. Тем самым правовое т. С этой проблемой под несколько другим углом зрения мы уже сталкивались при рассмотрении разных направлений критики принципа правового равенства и права в целом с позиций неправовой и антиправовой свободы. При отрицании правовой природы справедливости по существу мы имеем дело с тем же самым, но уже применительно к справедливости, т. По логике такого подхода получается, что право как таковое право вообще, а не только антиправовой закон несправедливо, а справедливость исходно представлена в том или ином вне-правовом социальном, политическом, религиозном, моральном и т. Здесь, следовательно, справедливость права, если таковая вообще допускается, носит производный, вторичный, условный характер и поставлена в зависимость от подчинения права соответствующему "внеправовому началу. И поскольку такие внеправовые начала лишены определенности принципа правового равенства и права в целом объективной всеобщности правовой нормы и формы, единого масштаба права, равной меры правовой свободы и т. Отсюда и множественность борющихся между собой и несогласуемых друг с другом внеправовых представлений о справедливости и праве, односторонних претензий того или иного частного начала на всеобщее, присущее праву и справедливости. С позиций правовой всеобщности формально-определенной всеобщности правового равенства, свободы и справедливости , в равной мере значимой для всех, независимо от их моральных, религиозных, социальных, политических и иных различий, позиций и интересов, все эти внеправовые начала с представленными в них особыми потребностями, требованиями и т. Право и правовой закон не игнорирует, конечно, все эти особенные интересы и притязания, и они должны найти в нем свое надлежащее т. А это возможно только потому, что справедливость и в целом право, правовой подход и принцип правовой регуляции не сливается с самими этими притязаниями и не является нормативным выражением и генерализацией какого-либо одного из таких частных интересов. Напротив, справедливость, представляя всеобщее правовое начало, возвышается над всем этим партикуляризмом, "взвешивает" на единых весах правовой регуляции и правосудия, посредством общего масштаба права и оценивает их формально-равным, а потому и одинаково справедливым для всех правовым мерилом. Например, те или иные требования так называемой "социальной справедливости", с правовой точки зрения, имеют рациональный смысл и могут быть признаны и удовлетворены лишь постольку, поскольку они согласуемы с правовой всеобщностью и равенством и их, следовательно, можно выразить в виде требований самой правовой справедливости в соответствующих областях социальной жизни. И то, что именуется "социальной справедливостью", может как соответствовать праву, так и отрицать его. Это различие и определяет позицию и логику правового подхода к соответствующей "социальной справедливости". Так в принципе обстоит дело и в тех случаях, когда правовой справедливости противопоставляют требования моральной, нравственной, политической, религиозной и иной "справедливости". В пространстве всеобщности и общезначимости принципа правового равенства и права как регулятора и необходимой формы общественных отношений свободных субъектов именно правовая справедливость выступает как критерий правомерности или неправомерности всех прочих претензий на роль и место справедливости в этом пространстве. Отдавая каждому свое, правовая справедливость делает это единственно возможным, всеобщим и равным для всех правовым способом, отвергающим привилегии и утверждающим свободу. Вопрос о том, что такое право, имеет для философии права такое же фундаментальное значение, как и вопрос "что такое истина? Ведь и в случае с правом речь тоже идет об истине — об искомой правовой истине, об истине применительно к праву. И именно потому, что речь идет об истине, вопрос "что такое право? С позиций сформулированного нами предмета философии права существенное значение имеет то обстоятельство, что во всех ответах на этот фундаментальный вопрос с необходимостью присутствует осознанно или фактически такой определяющий для право-понимания момент, как отождествление или различение права и закона официально установленного, действующего, "позитивного" права. Собственно этот момент различения или отождествления права и закона и обозначает принципиальное отличие между двумя противоположными типами правопонимания, которые можно назвать соответственно юридическим от jus — право и легистским от lex — закон [22]. По существу именно для юридического правопонимания вопрос "что такое право? Для легистского же подхода такого вопроса в подлинном смысле не существует, поскольку для него право — это уже официально данное, действующее, позитивное право. У легизма здесь нет проблем, у него есть лишь трудности с определением дефиницией того, что уже есть и известно как право. Трудность эта главным образом состоит в том, что определение позитивного права как определенная согласованная, непротиворечивая, обобщенная характеристика изменчивого и противоречивого эмпирического материала действующего права должно и соответствовать определяемому объекту, и вместе с тем быть свободным от его противоречий, исключений и особенностей, которые как раз и существенны для действующего права. Отсюда и та большая осторожность, с какой римские юристы относились к определениям и обобщенным характеристикам действующего права и его институтов. Об этом предупреждает и известное изречение "Всякое определение опасно", восходящее к положению юриста Яволена: Выделение на основе различения права и закона двух типов правопонимания юридического и легистского , которые охватывают все возможные трактовки права, включая и различные прежние и современные философско-правовые концепции понятия права, не означает, конечно, отрицания значительных различий между разными подходами и концепциями внутри самих этих типов правопонимания. Это обстоятельство необходимо особо отметить в связи с распространенным предрассудком, будто любой вариант различения права и закона носит естественноправовой характер и исходит из признания той или иной версии естественного права. На самом деле право в его различении с законом — это не обязательно именно естественное право, так что естественноправовая концепция — лишь частный случай исторически наиболее распространенный, но далеко не единственный юридического типа правопонимания, подобно тому как различение естественного права и позитивного права — тоже лишь одна из многих возможных версий различения права и закона. Это лишь с точки зрения легистского правопонимания внутри которого тоже имеются различные направления , сводящего право к закону и считающего правом лишь позитивное право отсюда и "юридический позитивизм" как одно из исторических наименований этого типа трактовки права, хотя точнее было бы говорить здесь о "легистском позитивизме" , право в его различении с позитивным правом — это "естественное право". Но в самих непозитивистских вариантах правопонимания право в его различении с законом обозначается в разных концепциях по-разному: Также и закон в его различении с правом обозначается то как "волеустановленное право", то как "официальное право", то как "позитивное право" и т. Под всем этим терминологическим разнообразием лежит идея, смысл которой мы формулируем как различение и соотношение права и закона. Речь при этом идет не только о терминологической унификации понятийного словаря разных подходов к праву, но и, что более существенно, о переосмыслении этих разных подходов с новой позиции, под новым углом зрения и в новом их качестве — как различных вариантов одного юридического типа правопонимания, как специфических концепций частных случаев в рамках общей для них всех теории различения и соотношения права и закона, как отдельных направлений разработки по существу единого предмета философии права. Для юридического правопонимания право это не просто произвольное и субъективное властное веление, а нечто объективное и самостоятельное, обладающее своей не зависящей от воли законодателя собственной природой, своей сущностью и своей спецификой, словом — своим принципом. Этим принципом права является принцип формального равенства, выражающий существо и особенности права, его отличие от других социальных явлений, норм и регуляторов. Развиваемую в данном учебнике в рамках сформулированной нами общей теории различения и соотношения права и закона и юридического типа правопонимания концепцию правопонимания и соответствующего философско-правового подхода можно назвать юридико-либертарной или либертарной , поскольку, согласно данной концепции, право — это всеобщая и необходимая форма свободы людей, а свобода ее бытие и реализация в социальной жизни возможна и действительна лишь как право и в форме права. Право, подразумеваемое либертарным правопониманием, — это выражение смысла и принципа правовой свободы индивидов и, следовательно, исходной основы и отличительной особенности всякого права, т. Более конкретно смысл и особенности либертарной концепции правопонимания в ее соотношении с естественноправовым подходом можно пояснить, например, в контексте характеристики "позитивного права" при социализме. С позиций либертарного право-понимания, которое является именно строго юридическим подходом и вообще минимальным требованием любого собственно юридического подхода , ясно, что законодательство при социализме — это неправовое законодательство; соответственно и у так называемого "социалистического права" отсутствует минимально необходимое качество права, представленное в правовом принципе формального равенства и свободы индивидов. Однако такая констатация вовсе не означает, будто, согласно либертарному правопониманию, при социализме в различении и противостоянии с неправовым законодательством и неправом фактически имеется, но не признается какое-то реально наличное "настоящее" право. Либертарная концепция — это новое самостоятельное направление в новой общей теории различения права и закона, а вовсе не приноровленная к условиям социализма разновидность естественного права в его соотношении с социалистическим законодательством позитивным "социалистическим правом". Иначе говоря, либертарная концепция и естественноправовая концепция — это разные направления различения права и закона, обладающие как общими, так и специфическими характеристиками. Специфика либертарной концепции состоит, в частности, в том, что в ней нет присущего естественноправовым представлениям дуализма одновременно действующих систем "правильного" идеального, должного, естественного и т. На самом деле при социализме также согласно либертарному правопониманию фактически есть и действует причем так, как оно и может действовать лишь так называемое "социалистическое право" т. Конечно, констатируя неправовой характер "социалистического права" и законодательства, либертарная концепция правопонимания осуществляла определенную критическую функцию по отношению к сложившейся ситуации. Но это для данной концепции, как и для общей теории правопонимания, не цель и не самое важное. Главная и основная ее функция — объяснительная, научно-познавательная. И в этом плане она ориентирована на выяснение тех отношений и условий, которые объективно необходимы для наличия и действия права. Анализ принципа правового равенства свидетельствует о внутреннем единстве и общем смысле формального равенства, единого масштаба и равной меры свободы индивидов, всеобщей справедливости. Эти смысловые компоненты принципа правового равенства и вместе с тем аспекты характеристики объективных свойств права представляют собой взаимосвязанные определения сущности права в его различении с законом. Различные определения права, представляющие собой разные направления конкретизации смысла принципа правового равенства, выражают единую и единственную сущность права. Причем каждое из этих определений предполагает и другие определения в общесмысловом контексте принципа правового равенства. Отсюда и внутренняя смысловая равноценность таких внешне различных определений, как: Ведь формальное равенство так же предполагает свободу и справедливость, как последние — первое и друг друга. Эти определения права, через его объективные сущностные свойства выражают в целом природу, смысл и специфику права, фиксируют понимание права как самостоятельной сущности, отличной от других сущностей. Как эти объективные свойства права, так и характеризуемая ими сущность права относятся к определениям права в его различении с законом, т. К этим исходным сущностным определениям права или к определениям сущности права в процессе так называемой "позитивации" права, его выражения в виде закона, добавляется новое определение — властная общеобязательность того, что официально признается и устанавливается как закон позитивное право в определенное время и в определенном социальном пространстве. Но закон то, что устанавливается как "право" может как соответствовать, так и противоречить праву, быть в целом или частично формой официально-властного признания, нормативной конкретизации и защиты как права, так и иных неправовых требований, дозволений и запретов. Только как форма выражения права закон представляет собой правовое явление. Благодаря такому закону принцип правового равенства и вместе с тем всеобщность равной меры свободы получает государственно-властное, общеобязательное признание и защиту, приобретает законную силу. Лишь будучи формой выражения объективно обусловленных свойств права, закон становится правовым законом. Правовой закон это и есть право со всеми его объективно необходимыми свойствами , получившее официальную форму признания, конкретизации и защиты, словом — законную силу. Правовой закон — это адекватное выражение права в его официальной признанности, общеобязательности, определенности и конкретности, необходимых для действующего позитивного права. Реальный процесс "позитивации" права, его превращения в закон, наряду с необходимостью учета объективных свойств и требований права, зависит от многих других объективных и субъективных факторов социальных, экономических, политических, духовных, культурных, собственно законотворческих и т. И несоответствие закона праву может быть следствием правоотрицающего характера строя, антиправовой позиции законодателя или разного рода его ошибок и промахов, низкой правовой и законотворческой культуры и т. В борьбе против правонарушающего закона в процессе исторического развития свободы, права и государственности сформировались и утвердились специальные институты, процедуры и правила как самой законотворческой деятельности и в целом процесса "позитивации" права , так и авторитетного, эффективного контроля за соответствием закона праву система сдержек и противовесов в отношениях между различными властями, общесудебный, конституционносудебный, прокурорский контроль за правовым качеством закона и т. В общеобязательности закона позитивного права есть два различных, но взаимосвязанных момента — официально-властный и правовой. Первый момент состоит в том, что закон как установление официальной власти наделяется ее поддержкой и защитой, обеспечивается соответствующей государственной санкцией на случай нарушения закона и т. С этой точки зрения кажется, будто общеобязательность закона — лишь следствие произвольного усмотрения власти, обязательности ее велений, приказов, установлений. Здесь же лежат корни легизма, согласно которому обязательный приказ власти и есть право. Второй момент состоит в том, что закон наделяется общеобязательностью только потому, что он выступает именно как право, а не просто как какое-то иное общеобязательное, но неправовое установление и явление. Ведь власти и легисты говорят не только об общеобязательности закона, но одновременно утверждают, что это и есть право. В этой претензии закона быть правом проявляется то принципиальное обстоятельство, что у закона позитивного права нет своей собственной сущности, отличной от сущности права. Кстати говоря, у общеобязательных установлений и актов власти нет даже собственного наименования и единого общего названия, почему и приходится обозначать их с помощью разного рода добавочных прилагательных "позитивное", "действующее", "официальное", "установленное" и т. С позиций признания правовой природы и сущности закона ясно, что общеобязательной силой должен обладать только правовой закон. Иначе пришлось бы признать, что ничего собственно правового нет, что с помощью силы и насилия можно всякий произвол превратить в право. Но объективная природа права проявляется и там, где ее отрицают: Возможность злоупотребления понятием права и формой закона в антиправовых целях, разумеется, не обесценивает роль и значение закона как правового по своей природе явления, как необходимой общеобязательной формы выражения и действия права в социальной жизни людей. Двуединая задача здесь состоит в том в достижении такого состояния и результата , чтобы только праву придавалась законная официально-властная, общеобязательная сила и вместе с тем чтобы закон был всегда и только правовым. В контексте различения и соотношения права и закона общеобязательность закона обусловлена его правовой природой и является следствием общезначимости объективных свойств права, показателем социальной потребности и необходимости властного соблюдения, конкретизации и защиты принципа и требований права в соответствующих официальных актах и установлениях. И именно потому, что, по логике вещей, не право — следствие официально-властной общеобязательности, а наоборот, эта обязательность — следствие права государственно-властная форма выражения общезначимого социального смысла права , такая общеобязательность выступает как еще одно необходимое определение права а именно — права в виде закона — в дополнение к исходным определениям об объективных свойствах права. Смысл этого определения состоит не только в том, что правовой закон обязателен, но и в том, что общеобязателен только правовой закон. Основное различие между исходными определениями права, фиксирующими объективные свойства права, и этим дополнительным определением состоит в том, что объективные свойства права не зависят от воли законодателя, тогда как общеобязательность правового закона, подразумеваемая объективной природой права, зависит и от воли законодателя от официальновластного опосредования между требованиями права и формой их конкретного законодательного выражения, от властных оценок и решений , и от ряда объективных условий степени развитости социума, наличия условий, объективно необходимых для появления и действия правовых законов, и т. Применительно к праву в его совпадении с законом т. Поэтому, говоря ниже об общем и едином понятии позитивного права и соответствующих дефинициях, мы везде имеем в виду правовой закон, т. Здесь везде мы оперируем правовыми определениями и правовыми понятиями; подразумевающими объективную правовую природу и характер соответствующих феноменов. Сочетание различных определений позитивного права, соответствующего объективным требованиям права, в одном понятии означает их объединение совмещение, уплотнение, синтез, конкретизацию по одному и тому же основанию, Поскольку речь идет о различных проявлениях и определениях единой правовой сущности. Причем эти различные определения права в силу их понятийного и сущностного единства не только дополняют, но и подразумевают друг друга. Именно это дает логическое основание в дефиниции по необходимости —краткой общего понятия такого позитивного права т. Из смысла излагаемой концепции различения и соотношения права, и закона вытекает, что даже самая краткая дефиниция общего понятия такого позитивного права правового закона должна включать в себя, как минимум, два определения, первое из которых содержало бы одну из характеристик права в его различении с законом, а второе — характеристику права в его совпадении с законом. С учетом этого можно сформулировать ряд соответствующих дефиниций. Так, позитивное право, соответствующее объективным требованиям права закон в его совпадении с правом , можно определить т. В более развернутом виде с учетом всех субстанциальных характеристик права общее понятие такого позитивного права правового закона можно определить как общеобязательную форму равенства, свободы и справедливости. То же самое юридическое правопонимание на более привычном для легизма языке можно выразить как общеобязательную систему норм равенства, свободы и справедливости. Все эти и возможные в этом ряду другие дефиниции по своему смыслу равноценны, поскольку определяют одно и то же понятие позитивного права, соответствующего объективной природе и требованиям права. Различия этих дефиниций акцент на тех или иных субстанциальных определениях права , зачастую диктуемые актуальными целями и конкретным контекстом их формулирования, не затрагивают существа дела, тем более что одни субстанциальные определения права и соответствующие дефиниции подразумевают и все остальные, прямо не упомянутые. Не следует забывать, что речь идет лишь о кратких дефинициях, а не о полном и всестороннем выражении понятия права, на что может претендовать лишь вся наука о праве. Важно, что эти дефиниции выполняют свое основное назначение, включая в общее понятие позитивного права субстанциальные характеристики права и в его различении с законом, и в его совпадении с законом. Приведенные дефиниции носят общий характер и распространяются на все типы и системы позитивного права прошлые и современные, внутригосударственное и международное , правда, лишь в той мере и постольку, в какой и поскольку последние соответствуют объективной природе и требованиям права и действительно позитивируют право, а не произвол. Поэтому данные дефиниции выступают также как масштаб и критерий для проверки и оценки правового качества различных практически действующих систем и типов позитивного права, для определения того, действительно ли в них речь идет о позитивации права или формы права и закона используются в антиправовых целях, для прикрытия произвола и насильственных установлений тирании, деспотизма и тоталитаризма. Рассмотренные определения сущности и понятия права в его различении и совпадении с законом позволяют охарактеризовать право под углом зрения онтологии учения о бытии , гносеологии учения о познании и аксиологии учения о ценностях. В контексте развиваемого нами юридического правопонимания в общем виде можно сказать, что учение концепция о праве в его различении с законом это и есть онтология права. Бытие права его объективная природа и собственная сущность представлено в принципе формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей. Этот историзм относится как к бытию права, так и формам его проявлений. Право опосредовано социально-историческим опытом, и в этом смысле оно апостериорно, а не априорно. Поэтому природу права социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности и существования не следует смешивать ни с правом природы с природной данностью права , ни с природой разума с априорной данностью права из чистого разума , хотя и разум, и природа играют существенную роль в историческом процессе генезиса и развития права. Конечно, по аналогии с аристотелевским положением о том, что "человек, по природе своей, — существо политическое" Аристотель. I, 1, 9, а 16 , можно сказать, что человек, по природе своей, — существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности, природной данности, прирожденности человеку политической или правовой сущности, политических или правовых свойств и качеств. Если бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным [23] и уже от природы люди были бы свободными и равными , то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом, справедливостью у человечества вообще не было бы никаких проблем. В том-то и дело, что вектор движения прямо противоположный: И речь должна идти лишь о том, что человек и целые народы по своей природе интеллектуальной и волевой , в отличие от других живых существ, может, потенциально способен путем своего совершенствования и развития прийти к политическим и правовым формам организации социальной жизни. Такого завершения генезиса человеческой природы, отмечал для своего времени IV в. Аристотель, достигли лишь греки; другие же народы варвары как люди с неразвитой нравственно и умственно природой живут в дополитических и доправовых условиях деспотизма и рабства. Поэтому, согласно Аристотелю, "варвар и раб, по природе своей, — понятия тождественные" Аристотель. Политика, I, 1, 5, b И спустя два с половиной тысячелетия приходится констатировать, что многие люди и образуемые ими народы еще так и не завершили, говоря словами Аристотеля, генезис своей политической и правовой природы, не достигли высот того политического и правового общения, которое на современном языке называется правовым государством, господством права, правами и свободами человека и гражданина. И из прошлого и современного опыта нашей страны мы хорошо знаем о тех трудностях и огромных усилиях, которые требуются даже для минимального продвижения вперед на пути от рабства, деспотизма и тоталитаризма к свободе, праву и справедливости. Генезис права как социально-исторический процессов частности, означает, что становление сущности права и возникновение правовых явлений и отношений происходят одновременно и в рамках одного процесса. Дело, следовательно, обстоит не так, что сперва откуда-то от природы или свыше дана некая готовая сущность права принцип права, идея права, умопостигаемое бытие права и лишь из нее затем появляются эмпирические правовые явления, правовая реальность. Такова, например, логика соотношения чистых идей истинного бытия и эмпирической реальности как их отражения в философии Платона. Как ни парадоксально, но примерно по такой же схеме изображают легисты связь между законом и жизнью. Но неверно представлять себе дело и так, будто сперва какое-то время существовала правовая жизнь и функционировали правовые отношения между свободными субъектами и лишь затем появились сущность, принцип, бытие права. Такой подход, внешне кажущийся весьма реалистичным, при ближайшем рассмотрении оказывается внутренне противоречивым: Что же в таком случае дает основание вообще говорить о правовом характере соответствующих эмпирических феноменов, лишенных правовой сущности, правового качества? Этот напрашивающийся здесь вопрос остается без ответа. Между тем ясно, что, если мы применительно к праву говорим о сущности и существовании, это значит, что сущность права проявляется в формах его существования, а в последних присутствует правовая сущность. В подобных сравнениях есть доля правды "человек играющий" проявляется везде — и в быту, и в праве, и в театре, и в религии, и в других сферах жизни , тем более что театр и прежде всего — драматический театр многое перенял из области права, правовых коллизий и процедур, правовой трактовки реальных ситуаций, организации и проведения судебного процесса, словом — из драм и драматургии правовой жизни. Но условности театра так и остаются в условном мире — за занавесом театра, а между правом и жизнью нет такого занавеса и в условностях правовой формы бурлит невыдуманная драма самой жизни с подлинными приобретениями и потерями, и мертвые здесь не воскресают. С точки зрения генезиса правовой природы человека и вместе с тем утверждения начал права и правопорядка в жизни целых народов , определяющее значение имеет осознание как раз того обстоятельства, что в абстракциях права за внешней условностью речь идет о самом главном и существенном в жизни индивида и всего социума — о свободе, справедливости, равенстве, что правовые условности — это на самом деле абсолютно необходимые условия достойной человека жизни всех и каждого. А такой развитости и зрелости в организации жизни невозможно достигнуть без освоения и практического утверждения людьми требований права как императивных велений своей собственной человеческой природы, своего разума, совести и воли. Без овладения правом как математикой свободы люди и народы обречены прозябать под гнетом и произволом деспотизма, тирании и тоталитаризма. Существенное значение нравственной зрелости человека и народов , его внутренней моральной зрелости и подготовленности для жизни по праву и закону после Аристотеля наиболее выразительно сформулировал уже в XVIII в. Развитое состояние моральности — необходимое условие для утверждения правовой легальности. Исторический процесс генезиса права, его бытия и существования, протекает в контексте общекультурного формирования и развития человека и человеческого рода. Право как культурный феномен — часть общечеловеческой культуры. Правовая культура — это весь правовой космос, охватывающий все моменты правовой формы общественной жизни людей. Культура здесь как раз и состоит в способности и умении жить по этой форме, которой противостоит неоформленная неопределенная, неупорядоченная, хаотичная, а потому и произвольная фактичность, т. Правовую культуру можно условно назвать "второй природой" "второй натурой". Но эта "вторая природа" не механическая пристройка к базовой "первой природе", а культурная трансформация, культуризация и культивация всей единой природы отдельных людей и народов. Так что право — это не культурный плод на диком дереве, а плод окультуренного дерева. Поэтому людям и народам, возжелавшим вкусить такой редкий плод, надо в трудах и муках, упорно и настойчиво, осознанно и терпеливо возделывать в себе, для себя и у себя свой сад правовой культуры, растить свое дерево свободы. Чужими плодами здесь сыт не будешь. Бытие права — это качественно определенное бытие формального равенства, которое исходно и по определению имеет смысл лишь как равенство свободных и в таком своем качестве и всеобщем значении идентично справедливости. Поэтому соотношение бытия и существования права, сущности права и правовых явлений — это, по сути дела, соотношение правового принципа формального равенства и форм его осуществления. Везде, где есть этот принцип формального равенства во всех явлениях, в которых он признается, закрепляется, учитывается, соблюдается, проявляется и т. К этим формам относятся, следовательно, все феномены с правовым качеством, все равно, идет ли речь о правовом законе всех источниках действующего права, соответствующих требованиям принципа права или о правовой норме, правовом субъекте, правовом статусе, правовом сознании, правовом отношении, правовой процедуре, правовом решении и т. Право, как известно, само не действует, действуют люди и именно свободные люди, люди со свободой воли, которые в своих взаимоотношениях выступают как субъекты права. Здесь правоспособность и правосубъектность людей выступают не только как правовые характеристики свободных индивидов в их отношениях в правовых отношениях , но и как необходимые формы осуществления этой свободы людей т. Особо следует отметить, что и в плане сущности права, и в плоскости его существования имеются в виду свобода, правоспособность и правосубъектность прежде всего именно индивидов, физических лиц, а не надиндивидуальных объединений, институтов, формирований. И это принципиально важно, поскольку только на такой исходной основе и только там, где свободные индивиды физические лица выступают в качестве независимых субъектов права и правового типа отношений, возможны и другие субъекты права, так называемые "юридические лица", возможны право, правовое равенство и свобода в организации, функционировании и взаимоотношениях разного рода союзов, ассоциаций и в целом социальных, политических, национальных и государственных образований. Этот момент выражения индивидуальной свободы в виде правовой личности субъекта права выступает в гегелевской "Философии права" как исходный пункт саморазвития понятия права от абстрактных форм его осуществления к более конкретным формам. Отсюда веление права гласит: Исходный характер субъекта права не следует, конечно, смешивать с его внеправовой данностью. Напротив, личность, субъект права, в абстрактной форме персонифицирует бытие сущность права в сфере его существования. Правосубъектность — это, так сказать, человеческое измерение и выражение процесса осуществления принципа формального равенства. Субъект личность, лицо только потому и является правовым субъектом правовой личностью, правовым лицом , что олицетворяет правовое бытие, принцип права и выступает его активным носителем и реализатором. Фигура субъекта права предполагает наличие права, действительность бытия права и реальную возможность его осуществления. Ведь и у Гегеля понятие личности и абстрактного права включает в себя в абстрактной форме все последующие определения более конкретных форм права, т. Вне соответствующей правовой ситуации бессмыслен и субъект права. Эти соображения значимы и для правильного понимания и верной оценки встречающихся в юридической литературе определений субъекта права, правоотношений, правовой нормы, правосознания и т. В данной связи представляет интерес позиция такого ортодоксального марксистского теоретика права, как Е. В ходе критики буржуазного права как исторически последнего, по его марксистским представлениям, типа права он писал: Право как совокупность норм наряду с этим есть не более как безжизненная абстракция" [26]. Характеризуя это юридическое отношение как отношение между субъектами, он добавляет: В этих положениях абсолютизируются теоретические условности, навеянные схемой построения гегелевской философии права, очередностью освещения в ней различных правовых феноменов, определяемой саморазвитием понятия права от абстрактных определений права и форм его внешнего осуществления, объективации до все более и более конкретных. Но весь этот мир правовых явлений правоотношения, субъект права, правовая норма и т. Так что характеристики типа "атом", "простейший элемент", "первичная клеточка" и т. С точки зрения интересующих нас здесь проблем правовой онтологии следует отметить и неадекватность характеристики "права как совокупности норм" в качестве "безжизненной абстракции" — в противоположность юридическому отношению как некой живой реальности. Характеристика "безжизненная абстракция", если под ней имеются в виду формальность права, его абстрагированность от жизненной фактичности, в равной степени относится и ко всем остальным юридическим феноменам юридическому отношению, субъекту права и т. И эти свойства права абстрактность, формальность не только не обесценивают право, правовую норму и т. Ведь объективность права и объективность существования права состоят как раз в его абстрактности, формальности и т. И именно в этом формальном смысле и следует понимать распространенную характеристику права как социального явления. Иная трактовка социальности и объективности права, лежащая в основе неверной характеристики соотношения правовой нормы и правового отношения, представлена у Пашуканиса. Норма как таковая, т. Но, для того чтобы утверждать объективное существование права, нам недостаточно знать его нормативное содержание, но нужно знать, осуществляется ли это нормативное содержание в жизни, т. С этих позиций Пашуканис критиковал нормативизм Кельзена и вообще "способ мышления юриста-догматика, для которого понятие действующей нормы имеет свой специфический смысл, не совпадающий с тем, что социолог или историк понимает под объективным существованием права" [29]. Однако эта критика во многом бьет мимо цели, поскольку она страдает смешением понятий. Пашуканис смешивает и валит в одну кучу две разные проблемы: С точки зрения первой онтологической проблемы объективность бытия и существования права — это принцип формального равенства и его формообразования, формы его проявления, правовые феномены правовой субъект, правоотношения, правовая норма и т. Все эти правовые феномены равноценны в этой своей формальности и абстрагированное от социальных реалий и фактов. Поэтому ни одна из этих правовых форм в том числе и правовое отношение не может выступать, как это имеет место у Пашуканиса, в качестве социального факта и доказательства социальной в смысле фактичности, а не формальности объективности существования права. Когда Пашуканис с позиций "социологика или историка" и критика подхода "юриста-догматика" говорит о том, что "научное, т. Вторая из названных проблем относится к характеристике социальных последствий действия норм права и тех фактических изменений в социальной реальности, которые Пашуканис весьма неадекватно именует "объективным существованием права". При рассмотрении обеих проблем прежде всего необходимо с позиций различения и соотношения права и закона определить, о существовании и о действии каких именно норм идет речь — правовых норм или норм правил правонарушающего закона. Если речь идет о правовых нормах, то очевидно, что в рамках рассматриваемого права как системы правовых норм тем же правовым качеством отмечены и другие правовые формы субъект права, правовое отношение, правовое сознание и т. И с этих позиций юридического правопонимания следует критиковать, например, теорию Кельзена или подход "юриста-догматика" именно за их легистское правопони-мание, за отождествление правовой нормы и противоправной нормы закона, а вовсе не за характеристику права как системы норм, не за нормативизм как таковой, поскольку нормы и нормативизм могут быть как правовыми, так и противоправно-легистскими. Вместо этого Пашуканис с позиций социологизма необоснованно критикует их за то, что вопрос о существовании права они трактуют под утлом зрения не социальных факторов, а "формальной значимости норм", что они отождествляют "право и норму" [31]. Столь же неадекватной является критика Пашуканисом нормативной теории права там, где Кельзен, имея в виду правовое отношение, писал: И здесь подход Кельзена заслуживает критики не за то, что он совершенно верно отличает правовое отношение от фактических социальных отношений, а за то, что под "правопорядком" он в силу отождествления права и закона имеет в виду любой в том числе и произвольный "законопорядок", которому некритично приписывает правовое качество. Поэтому и существование норм права у него — это существование норм закона, и нормативизм у него законнический, легистский, а не правовой. Социологизированный в духе марксистской идеологии подход Пашуканиса к нормативизму и юридической догматике, которую можно оценить как критику "с точностью до наоборот", получил в дальнейшем широкое распространение и развитие в советской юридической науке, где неправовой легизм подкреплялся правоотрицающей социальностью и освящался антиправовой идеологией. Несуразность такой критики "буржуазного нормативизма и юридического догматизма" со стороны советского легизма, который уже по объективным причинам своего места и времени не мог быть ни последовательным в духе Кельзена нормативизмом, ни юридической догматикой в духе аналитической юриспруденции , состояла в том, что эта критика, за неимением лучшего, велась с правоотрицающих позиций, независимо от того, шла ли речь о сущности, существовании или социальном смысле права. Причем критика "буржуазного нормативизма" сочеталась с апологетикой советского социалистического права в качестве "системы норм", тогда как в действительности речь шла о конгломерате в существенной части — засекреченном тоталитарно-силовых установлений и приказных правил антиправового закона. Слово "норма" служило неким юридическим флером для всей этой неправовой материи, а в сочетании с "системой" придавало классовой воле пролетариата народа, государства, законодателя безусловность, подкрепленную условиями гулаговской системы репрессий. В этом контексте весь "правовой" смысл антиправового закона был сосредоточен во внешне юридически звучащей "правовой норме", которая в этом отношении выгодно отличалась от откровенно неправовых, крайне идеологизированных и социологизированных определений "сущности права", "принципов права" и т. Причем логическое содержание нормы норма как абстрактно-всеобщее долженствование и т. В таком качестве прямого выражения официально-правовых начал норма закона стала трактоваться в советской юридической науке как показатель существования права вообще, как нечто первичное и определяющее по отношению ко всем остальным правовым явлениям и формам. Впрочем, такова логика всех вариантов легизма, по которой норма закона под видом нормы права подменяет собой сущность и принцип права, присваивает их общеправовой смысл и функции, заполняет собой все пространство бытия и существования права. Суть извращения здесь в том, что за право с его качественно определенным смыслом и принципом выдается или может выдаваться любое произвольное официально-властное установление. Подмена правового закона неправовым законом означает, что место правовых форм и явлений занимают соответствующие фабрикации произвольного закона. Так, правовая норма подменяется нормой закона, правоотношение — законоотношением, правосознание — законосознанием, правотворчество — законодательством, субъект права, правовой договор, правонарушение и т. Такая подмена искажает как логику соотношения сущности права с формами ее проявления осуществления , так и характер взаимосвязей между самими этими правовыми формами правовыми явлениями. Правовые феномены внутренне однородны, обладают одним и тем же объективным правовым качеством сущностным свойством , представленным в бытии права и в его принципе. Поэтому различные правовые явления правовая норма, правовое отношение, правовое сознание и т. Соотношение же соответствующих неправовых феноменов закона лишено такой объективной основы и подчинено субъективно-властным определениям. Ведь у неправового закона нет объективного правового бытия, сущности и принципа; его сущностью, бытием и принципом оказывается само властное установление в виде общеобязательных норм. Поэтому, согласно легизму, правоотношение, правосознание и другие правовые явления производны от нормы закона и в "правовом" смысле значимы лишь как законоотношение, законосознание и т. Против такого подхода в нашей литературе были высказаны различные мнения о том, что право существует не только в форме правовой нормы, но и в таких формах, как правоотношение и правосознание. Причем некоторые авторы считают аксиомой права положение о том, что право существует только в этих трех формах т. В подобных суждениях антилегистские моменты причудливо сочетаются с легистскими представлениями. Прежде всего не ясно, о трех формах существования какого "права" идет речь: А без ясности в этом ключевом вопросе о бытии, сущности и понятии рассматриваемого права указанные формы существования права оказываются как раз без той правовой сущности, на выражение которой они претендуют. Очевидно, например, что формы существования антиправового закона не могут быть признаны формами существования права. В такой ситуации господства антиправового закона например, в условиях тоталитаризма право как должное как принцип формального равенства с соответствующими требованиями существует в двояком смысле — и как отрицание антиправового закона, и как отрицаемое этим законом. Уже само официальное отрицание непризнание, игнорирование и т. Противоправность закона не может отменить объективной, не зависящей от субъективной воли законодателя, правовой математики свободы. Правовой принцип равенства, справедливости и свободы людей в любой ситуации сохраняет свою объективную общезначимость и выступает и как единственное надлежащее основание и масштаб для критики насилия и произвола, и как единственный подлинный ориентир для искомой правовой перспективы. Если же речь идет о формах существования права в его официальной признанности и позитивированности, т. Все эти формы существования права — равнокачественные формальности в плоскости конкретизации смысла и значений принципа формального равенства, а вовсе не сами по себе фактичности жизни, не непосредственные социальные факты. И к сущности права они не прибавляют какого-то нового правового качества, которое отсутствовало бы в правовом принципе формального равенства. Ведь не следует забывать, что здесь, при рассмотрении проблемы сущности и существования права, речь идет не о происхождении права, а об онтологии уже возникшего и развивающегося права — в контексте его официально-властного утверждения или отрицания. Различие этих правовых форм носит, следовательно, функциональный, а не сущностный характер. Смысл единого принципа формального равенства выражается и существует , например, в правовой норме — в виде правил поведения субъектов права в форме долженствования определенной модели поведения субъектов права , в правовом отношении — в виде взаимоотношений формально равных, свободных и независимых друг от друга субъектов права, в правосознании — в форме осознания смысла и требований принципа права в его различении и соотношении с законом членами данного правового сообщества, в правосубъектности — в форме признания индивидов их объединений, союзов и т. Так что право существует во всех этих правовых формах, а не только в одной форме правовой норме или в трех формах правовой норме, правовом отношении, правосознании. И вообще право существует везде, во всех тех случаях и формах, где соблюдается и применяется принцип формального равенства. Особое место в этом ряду правовой нормы обусловлено чрезвычайно широким объемом понятия "правовая норма", по сути совпадающим с объемом всего действующего официального, позитивного права. Такое положение стало складываться со времен абсолютизма в процессе возвышения роли государства, усиления его регулятивных функций и вмешательства во все сферы жизни, утверждения монопольных позиций государственного законотворчества в системе источников права и во всем объеме действующего права. Новые реалии, новый объем и новый смысл государственного регулирования от латинского regulare —. Именно такое, этатистски-инструментально понимаемое правило и стали обозначать как правовую норму. Чтобы по достоинству оценить радикальность такой метаморфозы в пользовании понятием "правило", следует обратиться к римскому праву, где оно имело прямо противоположный смысл. Авторитетное на этот счет суждение юриста Павла звучит так: Для приверженцев легизма и властного нормотворчества, напротив, именно из правила выводится существующее право. Только существование правила, т. В таком этатистско-легистеком контексте все официально действующее позитивное право состоит из норм т. Данная тавтология и есть восхваляемая легистами нормативность права, которая по существу выражает лишь момент единства власти как творца права и властного характера сотворенных ею правил-норм, из которых только и состоит такое право. Подобное "право" и "нормативный материал", как его обычно именуют, одно и то же. Да и источники современного "позитивного права" за исключением, пожалуй, англосаксонской системы, признающей в качестве одного из источников права судебные прецеденты — это так называемые "нормативные акты" различных органов власти. Так что властное нормотворчество и легистский нормативизм на практике и в теории дополняют и подкрепляют друг друга. Резюмируя сказанное, можно констатировать, что процесс этатизации и инструментализации права, сопровождавшийся игнорированием и отрицанием его объективной природы и сущности, осуществлялся в форме его легистской нормативизации. Норма правило закона стала не только официальной счетной единицей и "атомом" действующего позитивного права, но и качественным критерием наличия или отсутствия самого права. С позиций правового закона, задача состоит не в денормати-визации права, а в юридизации нормы закона. Только как одна из форм выражения объективной природы и принципа права норма правового закона — в соотношении, взаимосвязи и взаимодействии с другими необходимыми правовыми формами — может занять свое надлежащее место в общеправовом пространстве. Трансформацию при этом смысла и значения нормы можно выразить так: Речь, следовательно, идет о качественном изменении роли и содержания нормы в общем русле преобразования отношений между правом и властью, юридизации смысла и существа официального нормотворчества в рамках социально-исторического процесса перехода от абсолютизма, авторитаризма и тоталитаризма к правлению права и правовой государственности. При этом из властного установления права норма преобразуется в правовое установление власти. Произвол власти заменяется властью права. В условиях правового государства и господства правового закона роль исходного правового начала, определяющего объективный смысл и значение всех правовых явлений и форм, включая и правовую норму, играет уже сам принцип права, которому должны соответствовать и все нормативные акты, все источники действующего права, все формы его существования. Аксиология — учение о ценностях. Использование понятия "ценность" в специальном смысле нравственно должного восходит к Канту. Ценность в его трактовке — это то, что имеет значение долженствования и свободы. Этот априорный мир должного конструируется Кантом в отрыве и противостоянии к миру сущего к эмпирическому "бытию", к сфере фактических явлений, отношений и т. Речь, таким образом, идет о нормативном и регулятивном значении ценностей, которые представляют собой, по Канту, априорные императивы разума — цели, требования, формулы и максимы должного. С этим нравственно должным связаны и те категорические императивы, которые формулируются Кантом применительно к морали и праву. Так, неокантианец Виндельбанд толковал ценности как нормы культуры и, кроме ценностей истины, добра и красоты, признавал такие ценности-блага человеческой культуры, как искусство, религия, наука и право. Иной подход к проблеме ценностей характерен для объективно-идеалистической философии от Платона до Гегеля и их современных последователей , согласно которой бытие есть благо т. Но при этом под бытием имеется в виду не эмпирическая реальность, а истинное бытие, т. Предметная область и основная тематика юридической аксиологии — это проблемы понимания и трактовки права как ценности как цели, долженствования, императивного требования и т. Юридическая аксиология, как и философия права и юридическая наука в целом, включает в предмет своего исследования наряду с правом также и государство в качестве именно правового явления — как правовой организации правовой формы организации публичной власти свободных членов данного общества. Юридическая аксиология, таким образом, предполагает различение и соотношение права и закона и как таковая она возможна и имеет смысл лишь на основе, в рамках и в русле юридического правопонимания в той или иной его версии. Возникновение юридико-аксиологического подхода связано с появлением естественноправовых воззрений, с различением права естественного и права позитивного властно данного, искусственного, произвольного, официального, волеустановленного и т. Согласно естественноправовой аксиологии, естественное право как воплощение объективных свойств и ценностей "настоящего" права выступает в виде должного образца, цели и критерия для оценки позитивного права и соответствующей правоустанавливающей власти законодателя, государства в целом , для определения их естественноправовой значимости, ценности. При этом естественное право как в доктринах юснатурализма, так ив философских интерпретациях естественного права понимается как уже по своей природе нравственное религиозное, моральное и т. В понятие естественного права, таким образом, наряду с теми или иными объективными свойствами права принципом равенства людей, их свободы и т. В результате такого смешения права и морали религии и т. При таком подходе позитивное право и государство оцениваются в ценностном плане не столько с точки зрения собственно правового критерия тех объективных правовых свойств, которые присутствуют в соответствующей концепции естественного права , сколько по существу с этических позиций, с точки зрения представлений автора данной концепции о нравственной моральной, религиозной и т. Совокупность подобных нравственно-правовых свойств и содержательных характеристик естественного права в обобщенном виде трактуется при этом как выражение всеобщей и абсолютной также и в аксиологическом плане справедливости естественного права, которой должны соответствовать позитивное право и деятельность государства в целом. Понятие естественноправовой справедливости наполняется при таком подходе определенным, особым для каждой концепции и, следовательно, ограниченным и частным нравственным или смешанным нравственно-правовым содержанием. Иначе говоря, здесь мы имеем дело с материальносодержательной т. Уже в силу такого совмещения и смешения в естественно-правовой и в любой нравственно и вообще материально-содержательно трактуемой справедливости формальных и содержательных материальных, фактических компонентов она — по определению — не является принципом в специальном смысле этого понятия как теоретической категории и формального предмета. Поэтому различные естественноправовые концепции справедливости — вопреки их претензиям на нравственную или смешанную нравственно-правовую всеобщность и абсолютную ценность — на самом деле имеют относительную ценность и выражают релятивистские представления о нравственности вообще и нравственных ценностях права в частности. Таким образом, в рамках естественноправового подхода, включая сферы юридической онтологии и аксиологии, смешение права и морали нравственности, религии и т. В плоскости юридической аксиологии это проявляется, в частности, в том, что проблематика правовой ценности закона позитивного права и государства подменяется их нравственной моральной, религиозной оценкой и соответствующим требованием того или иного неизбежно релятивного, частного, особенного нравственного или смешанного нравственно-правового содержания позитивного права и государственной деятельности. Подобные представления в наиболее концентрированном виде присутствуют в конструкциях естественноправовой справедливости как выражения нравственных или нравственно-правовых начал, свойств и ценностей "подлинного" права. Эти недостатки, разумеется, не умаляют такие несомненные заслуги и достижения естественноправового подхода в области правовой теории и практики, как постановка и разработка проблем юридической аксиологии в тесной связи с вопросами юридической онтологии и гносеологии , идей свободы и равенства людей, естественноправовой справедливости, прирожденных и неотчуждаемых прав человека, господства права, правового ограничения власти, правового государства и т. Что же касается отмеченных недостатков естественноправового подхода, включая и аксиологические аспекты, то они присущи не только концепциям традиционного и современного юснатурализма, но и различным собственно философским учениям прошлого и современности, которые в своем правопонимании так или иначе исходят из идей и конструкций естественного права. В этой связи можно назвать учения Канта, Гегеля и их последователей, B. Марчича и других представителей морально-нравственного учения о праве, его трактовки как "нравственного минимума", части морального порядка, выражения нравственной моральной, религиозной справедливости и т. Так, в кантовском моральном учении о праве, находящемся еще под заметным влиянием естественноправовых представлений, речь идет именно о моральной, а не о правовой ценности позитивного права и государства. Сама идея республиканизма этой кантовской версии правового государства обосновывается Кантом как максима морального сознания, как требование морального категорического императива. Нравственная трактовка права и государства содержится и в философии права Гегеля, которая мыслилась им как последовательная философская разработка естественного права. При этом примечательно, что мораль трактуется Гегелем как некое особенное право, а позитивное право "право как закон" и государство относятся им к сфере нравственности, т. Три раздела "Философии права" Гегеля посвящены соответственно абстрактному праву, моральности и нравственности. Причем свою трактовку нравственности, включая позитивное право и государство, Гегель характеризует как "этическое учение об обязанностях, т. С учетом недостатков естественноправового подхода следует признать правомерность ряда критических положений, высказанных представителями юридического позитивизма в адрес естественноправовой доктрины. Речь идет о таких недостатках, как смешение права и морали, формального и фактического при трактовке естественного права, абсолютизация относительных нравственных ценностей, которым должно соответствовать позитивное право и государство, и т. Наиболее последовательной в этом плане является кельзеновская критика естественного права [35]. Важнейшей функцией "естественноправового учения как учения о справедливости", согласно Кельзену, является "этико-политическая функция", т. В этой связи Кельзен, отстаивая чистоту правоведения, обоснованно критикует смешение сторонниками естественноправовых учений права с моралью и иными социальными нормами и их требования о моральности права, нравственном содержании права и т. Однако эти, сами по себе верные, положения сочетаются у Кельзена с традиционными позитивистскими представлениями о том, будто "справедливость есть требование морали" [36] и поэтому от позитивного права нельзя требовать, чтобы оно было справедливым. Эта легистская логика частично опровергается уже самими естественноправовыми концепциями справедливости, согласно которым в понятие справедливости включаются правда, в их смешении не только моральные характеристики о чем верно, но односторонне говорят Кельзен и другие позитивисты , но и такие собственно правовые начала, как равенство, свобода людей и т. Последовательное преодоление недостатков естественноправового подхода в сфере юридической аксиологии так же, как и в вопросах юридической онтологии и гносеологии ведет не к позитивизму и легизму, а к теоретически более развитой форме юридического правопонимания и соответствующего толкования ценности права и ценностно-правового значения закона позитивного права и государства. Речь при этом идет о либертарной аксиологии — о юридической аксиологии, основанной на либертарной концепции правопонимания в рамках общей теории различения и соотношения права и закона позитивного права. Здесь внутреннее единство юридической онтологии, аксиологии и гносеологии обусловлено тем, что в их основе лежит один и тот же принцип формального равенства, понимаемый и трактуемый нами как исходное начало юридической онтологии что есть право? В онтологическом плане при ответе на вопрос о том, что есть право? Право как форма правовая форма общественных отношений и есть в онтологическом плане совокупность этих формальных свойств и характеристик права — равенства, свободы, справедливости. При этом право как форму, правовую форму фактических отношений а вместе с тем и формальные компоненты этой правовой формы — равенство, свободу, справедливость нельзя смешивать с самими фактическими отношениями, с фактическим содержанием общественных отношений, опосредуемых и религулируемых правовой формой. Так что равенство, свобода и справедливость, согласно нашей трактовке, — это правовые формальности, а не фактичности, это формально-содержательные а не материальносодержательные, не эмпирические компоненты, свойства и характеристики права и правовой формы. Как в онтологическом, так и в аксиологическом и гносеологическом отношениях весьма существенно то обстоятельство, что свобода и справедливость только в их формальном формально-правовом выражении и значении, т. Такая последовательно формальная конструкция права означает, что в праве и в правовой форме есть лишь то, что есть в принципе формального равенства и выводимо из него в форме нормативной конкретизации этого принципа права и его развертывания в систему норм равенства, свободы и справедливости. Данная концепция права позволяет в русле юридического правопонимания учесть рациональные моменты и достижения как естественноправовой, так и юридико-позитивистской мысли и в то же время преодолеть присущие им недостатки. Так, в отличие от естественноправового подхода с его смешением формально-правового и фактического, права и морали, правовых и внеправовых ценностей, относительных и абсолютных ценностей и в целом смешанной формально-фактической и морально-правовой трактовкой равенства, свободы, справедливости и права вообще развиваемая нами концепция права носит строго формальный, формально-правовой характер, адекватный праву как форме общественных отношений. Именно это и дает основание в онтологическом плане говорить о том, что компоненты данной концепции равенство, свобода, справедливость и конкретизирующие их формы и нормы являются чисто правовыми категориями, формальными по своей природе составными моментами, свойствами и характеристиками всеобщей правовой формы. В аксиологическом же плане такая концепция права позволяет обоснованно утверждать, что речь идет именно и только о правовых ценностях, а не о моральных, нравственных, религиозных и иных неправовых ценностях. Причем правовые ценности — в силу абстрактной всеобщности права и правовой формы — носят по определению всеобщий и общезначимый и в этом смысле — абсолютный, а не относительный характер. Право тем самым в своем аксиологическом измерении выступает не просто как неформализованный формально фактический носитель моральных или смешанных морально-правовых ценностей, что характерно для естественноправового подхода, а как строго определенная форма именно правовых ценностей, как специфическая форма правового долженствования, отличная от всех других моральных, религиозных и т. Такое понимание ценностного смысла правовой формы долженствования принципиально отличается от позитивистского подхода к данной проблеме. Ввиду отождествления права и закона позитивного права и отрицания объективных, независимых от законодателя и закона, свойств и характеристик права позитивизм отвергает по существу собственно правовые ценности и признает лишь ценность закона позитивного права. Причем признаваемая позитивистами "ценность" закона позитивного права на самом деле лишена собственно ценностного смысла. Позитивистская "ценность" закона позитивного права — это его официальная общеобязательность, властная императивность, а не его общезначимость по какому-либо объективному не властно-приказному основанию. Характерен в этом отношении радикально-позитивистский подход Кельзена, согласно которому право ценно только как приказание, как норма. В таком смысле как приказ, как норма право характеризуется им как форма долженствования. Ведь право составляет ценность как раз потому, что оно есть норма Но эта "норма" у Кельзена — чистое долженствование-приказание, но. Она ничего из формально-правовых характеристик права в себе не содержит. Кельзеновская норма и вместе с тем форма права — это "чистая" и пустая форма долженствования, пригодная для придания императивно-приказного статуса и характера любому произвольному позитивно-правовому содержанию. В противоположность такому позитивистскому обесценению права в нашей концепции права правовая форма как форма равенства, свободы и справедливости качественно определенна и содержательна, но содержательна и определенна в строго формально-правовом смысле, а не в смысле того или иного фактического содержания, как это характерно для естественноправового подхода. Поэтому такая качественно определенная в формально-правовом плане форма права представляет собой форму долженствования не только в смысле общеобязательности, властной императивности к т. Данная концепция правовой формально-правовой трактовки фундаментальных ценностей человеческого бытия равенства, свободы, справедливости в качестве основных моментов правовой формы долженствования четко очерчивает и фиксирует ценностный статус права круг, состав, потенциал права как ценности, специфику права как ценностно-должного в общей системе ценностей и форм долженствования и т. С этих позиций правовых ценностей может и должно определяться ценностное значение всех феноменов в корреспондирующей и релевантной праву праву как должному, как цели, как основанию требований, источнику правовых смыслов и значений сфере сущего. Эту сферу сущего, ценностно определяемого с позиций правового долженствования, составляют — в рамках юридической аксиологии с учетом специфики ее предмета, профиля и задач — закон позитивное право и государство во всех их фактических проявлениях и измерениях, во всем их реальном существовании. В юридической аксиологии речь, следовательно, идет об оценке ценностном суждении и оценке с позиций права правового смысла и значения закона позитивного права и государства, об их правовом качестве, об их соответствии или несоответствии целям. Право при этом выступает как цель для закона позитивного права и государства. Это означает, что закон позитивное право и государство должны быть ориентированы на воплощение и осуществление требований права, поскольку именно в этом состоят их цель, смысл и значение. Закон позитивное право и государство ценны лишь как правовые явления. В этом ценностно-целевом определении и оценке закон позитивное право и государство значимы лишь постольку и настолько, поскольку и насколько они причастны праву, выражают и осуществляют цель права, ценны в правовом смысле, являются правовыми. Таким образом, ценность закона позитивного права и государства, согласно развиваемой нами концепции юридической аксиологии, состоит в их правовом значении и смысле. Цель права как должного в отношении закона позитивного права и государства можно сформулировать в виде следующего ценностно-правового императива: Правовой закон и правовое государство — это, следовательно, правовые цели — ценности реального закона позитивного права и государства. В этой аксиологической плоскости такое соотношение должного и сущего выражает идею необходимости постоянного совершенствования практически сложившихся и реально действующих форм позитивного права и государства, которые как явления исторически развивающейся действительности разделяют ее достижения и недостатки и всегда далеки от идеального состояния. К тому же в процессе исторического развития обновляется, обогащается и конкретизируется сам смысл правового долженствования, весь комплекс правовых целей-ценностей-требований, которым должны соответствовать законы и государство. Абсолютный характер цели и требования правового закона и правового государства не означает, конечно, будто сегодня эта цель и требуемые ею правовой закон и правовое государство по своему смысловому содержанию и ценностному объему та же, что и сто лет назад или будет сто лет спустя. Яркой иллюстрацией таких изменений является, например, весьма радикальное развитие и существенное обновление за последнее столетие представлений о правах и свободах человека, их месте и значении в иерархии правовых ценностей, их определяющей роли в процессе правовой оценки действующего законодательства, деятельности государства и т. Важно, однако, и то, что при всех подобных изменениях и конкретизациях иерархии, объема и смысла правовых ценностей речь идет не об отрицании, отказе или отходе от правовой цели - ценности от требования правового закона и правового государства , а о ее обновлении, углублении, обогащении, усложнении и конкретизации в контексте новых исторических реалий, новых потребностей, новых проблем и новых возможностей их разрешения. Предметная сфера правовой гносеологии — это теоретические проблемы познания права как специфического социального объекта. Основная задача правовой гносеологии состоит в изучении. В рамках освещаемой в данной работе концепции философии права общая основа и тесная связь правовой гносеологии с онтологией и аксиологией права обусловлены тем, что они выражают различные аспекты одного юридико-либертарного правопонимания. Основополагающее значение также и в плане правовой гносеологии имеет проблема соотношения права и закона позитивного права. И два противоположных типа правопонимания юридический и легистский включают в себя и две принципиально различные концепции правовой гносеологии. В развитие и в дополнение к уже сказанному здесь необходимо сопоставить и охарактеризовать собственно гносеологические аспекты исходные позиции, принципы, идеи и познавательные итоги названных типов правопонимания. Исходной позицией и ведущей идеей юридической гносеологии гносеологии юридического правопонимания является познавательное отношение к действующему праву, попытка теоретического философско-правового, научного осмысления его объективной природы, уяснения его роли и назначения, постижения его истины. Этот путь познания, как убедительно свидетельствуют история и теория правовых учений, приводит к различению естественного и позитивного права в качестве необходимой мыслительной предпосылки и исходной познавательной схемы в сфере теоретического понимания и изучения права. Различение естественного и позитивного права а в дальнейшем и более развитые формы выражения такого различения в виде соотношения философской идеи права и позитивного права, права и закона выступает в истории правовой мысли как гносеологически необходимая форма теоретической рефлексии о фактически данном позитивном праве и адекватный способ фиксации итогов такой рефлексии. Ведь всякое теоретическое познание закона позитивного права , не останавливаясь на его официальной данности и эмпирическом содержании, в поисках его объективных основ и качеств, его правового смысла и разума, его правовой природы и сущности неизбежно абстрагируется от познаваемого объекта закона и мысленно конструирует его разумно-смысловую модель в форме естественного права, идеи права, права как следствие и результат его теоретического постижения и изучения. В онтологическом плане концепция различения права и закона в различных ее вариантах , отвечая на вопрос о том, что есть право, позволяет раскрыть объективные сущностные свойства права, лишь наличие которых в законе позитивном праве позволяет характеризовать его как правовое явление, т. В аксиологическом плане данная концепция раскрывает объективную природу и специфику ценностей права, которое как особая форма долженствования, цель и ценностное начало определяет ценностно-правовое значение фактически данного закона позитивного права и государства. В теоретико-познавательном плане эта концепция выступает как необходимая гносеологическая модель теоретического постижения и выражения знания и истины о законе позитивном праве в виде определенного понятия права естественного права, идеи права, правильного права и т. Таким образом, данная концепция выражает процесс познавательного перехода от простого мнения о праве как некой субъективной властной его данности в виде фактического закона к истинному знанию — к знанию истины о праве, к понятию права, т. В этом смысле разные версии и варианты различения и соотношения права и закона от традиционных естественноправовых до современных, более развитых вариантов подобного различения и соотношения как определенные гносеологические формы правопонимания представляют собой этапы и ступени возникновения, углубления и развития теоретического подхода к праву, исторического прогресса в области теоретико-правовой мысли. В рамках юридической гносеологии различение права и закона позитивного права предполагает и включает в себя все возможные формы их соотношения — от разрыва и противостояния между ними в случае антиправового, правонарушающего закона до их совпадения в случае правового закона. Та же логика действует и применительно к отношениям между правом и государством, которое с позиций юридической гносеологии трактуется во всем диапазоне его правовых и антиправовых проявлений от правонарушающего до правового государства. В этих общих рамках юридической гносеологии разные концепции различения права и закона позитивного права имеют свои специфические особенности также и в гносеологическом плане. Так, в концепциях юснатурализма основные гносеологические усилия направлены на утверждение той или иной версии естественного права в его разрыве и противостоянии в качестве исходного, безусловного образца действующему позитивному праву. При таком подходе вне поля внимания остаются сама идея правового закона как мы ее понимаем и трактуем с позиций либертарного правопонимания и общей теории различения права и закона и в целом аспекты взаимосвязи естественного и позитивного права, проблемы приведения действующего права в соответствие с положениями и требованиями естественного права и т. В этом смысле можно сказать, что представителей юснатурализма интересует не столько действующее право и его совершенствование в соответствии с требованиями естественного права, сколько само естественное право и его утверждение в качестве исходно данного природой божественной, космической, физической, человеческой и т. Отсюда и присущее юснатурализму представление о двух одновременно и параллельно действующих и конкурирующих между собой системах права — подлинного, истинного, естественного права и неподлинного, неистинного, официального позитивного права. Этот дуализм и параллелизм двух одновременно действующих хотя, конечно, действующих по- разному систем права в основном преодолевается в тех философско-правовых концепциях, которые в целом остаются в рамках естественноправовых представлений, но под естественным правом имеют в виду идею, смысл права, сущность права и т. Правда, и в этих философских концепциях различения права и закона хотя идея права не выступает в качестве действующего права, как в юснатурализме, но и не доводится до понятия правового закона правовой концепции и конструкции действующего позитивного права. Иначе обстоит дело в концепции либертарного правопонимания, где в центре исследовательского внимания стоят как раз проблемы связи права и закона, понимания и трактовки объективных свойств права как сущностных свойств закона и критерия правового качества закона, вопросы разработки понятия правового закона и законного права, т. С позиций данного юридико-гносеологического подхода искомой истиной о праве и законе является объективное научное знание о природе, свойствах и характеристиках правового закона, о предпосылках и условиях его утверждения в качестве действующего права. Такой юридико-гносеологический подход позволяет выявить различие и соотношение объективного по своей природе процесса формирования права и субъективного властно-волевого процесса формулирования закона актов позитивного права и проанилизировать позитивацию права как творческий процесс нормативной конкретизации правового принципа формального равенства применительно к конкретным сферам и отношениям правовой регуляции. И лишь в таком смысле уместно говорить о законодательстве как о законотворчестве, как о творческом выражении в результате творческих усилий законодателя, учитывающего положения и выводы науки начал и требований права в конкретных нормах общеобязательного закона позитивного права. Понимание закона позитивного права в качестве правового явления включает в себя и соответствующую трактовку проблемы общеобязательности закона, его обеспеченности государственной защитой, возможности применения принудительных мер к правонарушителям и т. Такая специфика санкций закона позитивного права , согласно юридической гносеологии, обусловлена объективной природой права его общезначимостью и т. А это означает, что подобная санкция обеспеченность государственной защитой и т. Необходимость того, чтобы объективная общезначимость права была признана, нормативно конкретизирована и защищена государством т. Государство, по смыслу такого юридико-гносеологического толкования, выступает как правовой институт, как институт, необходимый для возведения общезначимого права в общеобязательный закон с надлежащей санкцией, для установления и защиты правового закона. Насилие, согласно такому подходу, правомерно лишь в форме государственной санкции правового закона. Юридико-познавательная модель различения и соотношения права и закона позитивного права лежит в основе всех существенных достижений в сфере правовой теории и практики. Именно с этих гносеологических позиций были сформулированы а затем — официально признаны и законодательно закреплены в развитых системах национального права и в международноправовых актах идеи и принципы неотчуждаемых прав и свобод человека, господства правления права, правового закона, правового государства и т. С таким юридическим правопониманием необходимым образом связана и сама постановка вопроса о человеческом гуманитарном измерении права, о правовых ценностях, об антиправовой сущности произвольного, насильственно-приказного закона и насильственных форм правления, силового типа организации и осуществления политической власти от старого деспотизма до современного тоталитаризма. В основе лигистской юридико-позитивистской гносеологии лежит принцип признания и знания в качестве права лишь того, что является приказанием, принудительно-обязательным установлением официальной власти. В силу такой позитивистско-прагматической ориентированности легистская гносеология занята уяснением и рассмотрением двух основных эмпирических фактов: Легизм во всех его вариантах — от старого легизма и этатистского толкования права до современных аналитических и нормативистских концепций юридического позитивизма отождествляет право и закон позитивное право , сводит право к закону, отрывает закон как правовое явление от его правовой сущности, отрицает объективные правовые свойства, качества, характеристики закона, трактует его как продукт воли и произвола законоустанавливающей власти. Поэтому специфика права, под которым позитивисты имеют в виду закон позитивное право , неизбежно сводится при таком правопонимании к принудительному характеру права. Причем эта принудительность трактуется не как следствие каких-либо объективных свойств и требований права, а как исходный правообразующий и правоопределяющий фактор, как силовой и насильственный первоисточник права. Сила власти здесь рождает насильственное, приказное право. Истина о праве, согласно легистской гносеологии, дана в законе, выражающем волю, позицию, мнение законодателя суверена, государства. Поэтому искомое истинное знание о праве носит здесь характер мнения, хотя и официально-властного мнения. По логике такого правопонимания, одна только власть, создающая право, действительно знает, что такое право и чем оно отличается от неправа. Наука же в лучшем случае может адекватно постигнуть и выразить это воплощенное в законе действующем праве властно-приказное мнение. Теоретико-познавательный интерес юридического позитивизма полностью сосредоточен на действующем позитивном праве. Все, что выходит за рамки эмпирически данного позитивного права, все рассуждения о сущности права, идее права, ценности права и т. Особо остро позитивисты критикуют естественноправовые учения. Причем к естественноправовым они чохом относят все концепции различения права и закона, все теоретические рассуждения о праве, расходящиеся с положениями закона. Позитивистская гносеология тем самым по существу отвергает теорию права и признает лишь учение о законе, предметом которого является позитивное право, а целью и ориентиром — догма права, т. Конечно, изучение, комментирование, классификация и иерархизация источников позитивного права, выявление их нормативного содержания, систематизация этих норм, разработка вопросов юридической техники, приемов и методов юридического анализа и т. Но позитивистское ограничение теории права разработкой догмы права по существу означает подмену собственно научного исследования права его профессионально-техническим описательством, сведение правоведения к законоведению. Позитивистская гносеология закона действующего права при этом ориентирована не на познание сущности закона, не на получение какого-то нового отсутствующего в самом фактически данном законе знания о действующем праве, а на адекватное в юридико-догматическом смысле описание его как собственно уже познанного и знаемого объекта. Все знание о праве, согласно такому правопониманию, уже официально дано в самом позитивном праве, в его тексте, и основная проблема позитивистского учения о праве состоит в правильном толковании текста закона и надлежащем изложении имеющегося в этом тексте официально-правового знания, мнения и позиции законодателя. С этим связан и повышенный интерес позитивистов особенно представителей аналитической юриспруденции к лингвистическим и текстологическим трактовкам закона при явном игнорировании его правового смысла и содержания. При таком подходе юридическая гносеология подменяется легистекой лингвистикой, согласно которой разного рода непозитивистские понятия, идеи и концепции типа сущность права, идея права, естественное право, неотчуждаемые права человека и т. Подобные взгляды развивал уже ярый позитивист И. Бентам, оказавший заметное влияние на становление аналитической юриспруденции Д. Естественное право — это, согласно его оценке, словесная фикция, метафора, а неотчуждаемые права человека — химера воображения. Начатое Бентамом "очищение" языка юриспруденции от подобных "обманных" слов было продолжено последующими позитивистами, особенно последовательно — в кельзеновском "чистом" учении о праве. Дальше всех в этом направлении пошел русский дореволюционный юрист В. Реформируя юриспруденцию с помощью "общего языковедения", он даже предлагал вовсе отказаться от слова "право" и пользоваться вместо него словом "закон", поскольку, как утверждал он, в реальности "нет особого явления "право" [38]. Юридическое правопонимание признает теоретико-познавательное и практическое значение лингвистического, текстологического герменевтического , структуралистического, логико-аналитического, юридико-догматического направлений, приемов и средств исследований проблем права и закона. Но в рамках юридического подхода к праву речь идет не о сведении права к закону и теории права к учению о законе и догме позитивного права, а об использовании всей совокупности гносеологических приемов, средств и возможностей в процессе всестороннего познания права для получения достоверного и истинного знания о праве и законе. Понятие "общего блага" относится к числу фундаментальных идей и принципов всей европейской социальной, политической и правовой культуры. Сам термин "bonum commune" общее благо , утвердившийся в средние века, встречается впервые у Сенеки, однако данное понятие по существу разрабатывалось уже древнегреческими авторами Демокрит, Платон, Аристотель и др. Большое внимание идее общего блага уделяли мыслители средневековья и нового времени Фома Аквинский, Гроций и др. Ряд содержательных положений, сыгравших важную роль в формировании понятия "общее благо", был разработан древнегреческими мыслителями, особенно Аристотелем. Так, в своем учении о политике Аристотель отмечал, что политика — наука о высшем благе человека и государства — полиса Этика, I, 1. При этом под "высшим благом" в телеологическом подходе Аристотеля по существу имеется в виду во многом то же самое, что в дальнейшем стали называть "общим благом". Государство полис , по Аристотелю, — высшая форма общения, и в этой политической форме общения и организации жизни людей все остальные формы общения семья, селение достигают своего завершения. В государстве политической форме общения завершается генезис политической природы человека, и человек, согласно Аристотелю, достигает своей высшей цели благой жизни. Государство полис и представленные в нем высшее благо и справедливость являются выражениями политической природы человека и тем самым носят естественноправовой характер. Реальный источник "общего блага" или "высшего блага" и его естественноправового характера — объективная природа человека, поскольку человек по природе своей — существо политическое Аристотель , социальное римские авторы. Причем эти характеристики природы человека как политической или социальной в данном контексте имеют идентичный смысл, поскольку в обоих случаях речь идет о справедливом способе с позиций естественного права выражения и защиты блага всех членов социума сообщества в условиях его политической государственной формы организации. Общее благо членов данного социально-политического сообщества — это благо всех его членов на основе естественноправового и, следовательно, общесправедливого признания блага каждого. По своей естественноправовой сути общее благо всех и благо каждого — это одно и то же. Для признания, реализации и защиты такой концепции общего блага объективно необходимы в силу объективной социально-политической природы человека общая власть государство и общеобязательные законы, соответствующие тем же всеобщим требованиям естественного права и естественноправовой справедливости. При этом государство, выражающее и защищающее общее благо, представляет собой "дело народа" res populi и одновременно "общий правопорядок" Цицерон. Аналогично обстоит дело и в естественноправовой концепции государства полиса Аристотеля. С позиций естественноправовой трактовки общее благо, государство и законы — это необходимые формы выражения объективной природы человека как существа социального политического и разумного. Здесь социальность, политичность и разумность человека по существу совпадают. Разумно понятая социальность политичность человека — это общее благо, государство и законы, соответствующие требованиям естественного права. Общая социальность политичность и разумность людей, лежащая в основе концепции общего блага, предполагает свободу и равенство людей как членов данного социального и политического целого, как субъектов этого "общего правопорядка". При этом античная концепция общего блага исходит из деления людей на свободных и несвободных. Несвободные находились вне пределов общего блага членов данной социально-политической общности, граждан государства, субъектов "общего правопорядка" и субъектов права вообще. Христианство как религия свободы сыграла всемирно-историческую роль в преодолении этого коренного порока античной теории и практики и в утверждении всеобщей свободы и равенства людей. Это принципиальное обстоятельство нашло свое отражение и в соответствующих христианских доктринах естественного права, общего блага, справедливости, государства. Общее благо — это признание и результат естественноправового равенства индивидуальных благ. В концепции общего блага, таким образом, представлена правовая модель выявления, согласования, признания и защиты различных, во многом противоречащих-друг другу интересов, притязаний, воль членов данного сообщества в качестве их блага, возможного и допустимого с точки зрения единой и равной для всех правовой нормы. Лишь согласуемые, с позиций такой общей правовой нормы, различные интересы разных лиц могут быть квалифицированы как благо индивидов и общее благо. Понятие "благо" индивидуальное и общее включает в себя, таким образом, различные интересы, притязания, воли различных субъектов физических и юридических лиц лишь в той мере, в какой они соответствуют общей правовой норме, отвечают единым критериям правовых запретов и дозволений, возможны и допустимы в: В этом смысле можно сказать, что понятие "благо" — это юридически квалифицированный интерес притязание, воля и т. Согласно концепции общего блага, в многообразии сталкивающихся между собой различных целей, интересов, притязаний, воль членов данного сообщества правовой путь к общему согласию состоит в нахождении, утверждении и действии соответствующей регулируемой ситуации всеобщей правовой нормы — конкретизации принципа естественноправовой справедливости. Ценность права как объективно необходимой всеобщей формы свободы математики свободы людей проявляется, в частности, в том, что правовой тип регуляции, правовая общность и правовое единство в отличие от многих других регуляторов и способов достижения единства и согласия означают сохранение, а не отрицание и устранение различий интересов, притязаний, воль отдельных субъектов, этого необходимого свойства свободной и развивающейся жизни, ее творческого начала, богатства и потенциала. Всеобщее правовое начало, представленное в общем благе, — это формальное единство различий, то общее, что объединяет различия, т. Общее благо тем самым — это не отрицание различий интересов, притязаний, воль, целей и т. Право не подчиняет себе жизнь, не унифицирует разные интересы, не уничтожает свободу воли отдельных субъектов и т. Действительное согласие различных, неизбежно противоречащих друг другу и конфликтующих целей, интересов, воль, притязаний и т. Правовой компромисс при этом достигается не за счет отказа от различий в частных интересах, волях и т. Общий интерес и общая воля носителей различных частных интересов и воль — если они хотят быть свободными — состоят в формировании, утверждении и действии всеобщей правовой нормы, общеобязательного для всех права. Чтобы частные воли были свободны, нужна общая норма о равных условиях их свободы, — в этом по существу и состоит смысл так называемой "общей воли", если ее понимать с позиций концепции общего блага. В данной концепции выражено то принципиальное обстоятельство, что право — это минимально необходимое всеобщее нормативное условие для максимально возможной свободы. При этом имеется в виду свобода для всех участников отношений, подпадающих под действие соответствующей правовой нормы, независимо от того, идет ли речь о сфере действия внутреннего или международного права. Общее благо выражает объективно необходимые всеобщие условия для возможного совместного бытия и согласованного сосуществования всех членов данного сообщества в качестве свободных и равных субъектов и тем самым одновременно — всеобщие условия для выражения и защиты блага каждого. В данной концепции общее благо не отделено и не противопоставлено благу каждого. Носителями общего блага являются, сами члены данного сообщества каждый в отдельности и все вместе , а не те или иные институты общество, государство, союзы и т. Круг свободных и равных лиц, охватываемых концепцией общего блага, исторически изменялся от древности до современности , но в любом своем варианте данная концепция предполагает общий для всех членов этого круга принцип правовой справедливости, их правовое равенство в правоспособности и правосубъектности , единство правопорядка, правовую основу государства и законов. В русле именно такого подхода в христианской Европе развились и утвердились идеи всеобщей свободы и правового равенства всех людей, неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина, правового закона и правового государства, господства права и т. Естественноправовая концепция общего блага оказала существенное влияние также на становление и развитие международного правопорядка и мирового сообщества государств — вплоть до современных идей и реалий государственно-правовой интеграции. Показательны в этой связи интеграционные процессы в Европе на базе идей общего блага. В целом можно сказать, что общее благо — это основа, смысл и парадигма правового типа организации социально-политического сообщества людей как свободных и равноправных субъектов. Исторический опыт и теория свидетельствуют, что только такой тип организации сообщества людей и согласования интересов сообщества и его членов, целого и части, частного и публичного, индивидов и власти совместим со свободами и правами людей, с признанием достоинства и ценности человеческой личности. Речь по существу идет об организации социума, частных и публичных отношений людей на основе и в соответствии с требованиями принципа права и правовой справедливости. Все остальные неправовые типы организации жизни людей по сути своей основаны на несвободе и бесправии людей, на насилии и произволе. Право и есть принцип и порядок человеческого блага — индивидуального и общего. В России понятие общего блага в его правовом и государственно-правовом смысле и значении не получило, за редким исключением, сколько-нибудь широкого распространения, не стало заметной и значимой частью и компонентом духовного и практического опыта в деле правовой организации общественной и политической жизни. В целом это связано со специфическими социально-историческими факторами и условиями развития страны, с трудностями не преодоленными до наших дней формирования правового типа организации публичной власти, с утверждением прочного правопорядка в частных и публичных отношениях. Само понятие "благо", принятое в православном христианстве, занимавшем в России подчиненное от властей положение, относилось к трансцендентальной божественной сфере, а не к делам мира сего, не к светской области, не к организации социальных и политических форм жизни людей, не к их правам, свободам, интересам. Так что понятие "благо" в российской традиции — кроме отдельных случаев светской трактовки этого понятия некоторыми представителями русской политико-правовой мысли прежде всего сторонниками просвещенной монархии — осталось по преимуществу в православно-религиозном словаре, не получило реального правового значения и определения, не стало категорией действительной правовой и государственной жизни. Там, где нет свободных индивидов, общего правопорядка и государственной организации публичной власти как res publica, res populi и т. В условиях такого бесправия и несвободы людей сама верховная централизованная власть деспотов, объявленных к тому же "помазанниками божьими", предстает как высшая ценность и единственное "благо", господствующее над жизнью и интересами всего подвластного населения. Сложившийся при социализме тоталитарный строй с присущей ему подменой государства и права репрессивными органами и установлениями партийно-классовой диктатуры и вовсе исключал — с позиций коммунистического коллективизма — всякую идею общего блага в ее правовом и государственно-правовом смысле. Индивид был лишен свободы собственности, прав человека и гражданина и превращен в подчиненный момент господствующего целого — "трудового народа", "советского общества", "социалистического государства", "трудового коллектива" и т. Интересы отдельных лиц, групп, объединений и т. Функции определения этих "общих" интересов всех слоев населения были узурпированы коммунистической партией — единственной "руководящей и направляющей силой общества". При этом насильственный способ подчинения людей диктатуре цинично выдавался за гармоничное сочетание общественных и личных интересов при социализме. Каждый в отдельности был ничтожной величиной в партийно-коммунистической конструкции "все вместе". Такова была идеология и практика тоталитарного антииндивидуалистического коллективизма. Преодоление социалистической системы партийной диктатуры открыло историческую возможность для формирования в России нового социально-политического строя. В Конституции Российской Федерации г. Эти и другие сходные положения новой Конституции открывают путь к утверждению в России идей общего блага в их правовом и государственно-правовом смысле. Однако движение в данном направлении осуществляется с большими трудностями и медленно. Новая Конституция при всех формальных достоинствах ее положений не стала, к сожалению, необходимым новым "общественным договором", выражающим в конституционно-правовой форме общее согласие населения страны об общем благе, об основных принципах, формах и путях проводимых преобразований, о типе постсоциалистического строя в России, о стратегии движения к этому искомому строю, об основных целях, этапах, принципах, средствах и формах предстоящего перехода от социализма к новому постсоциалистическому строю, к новому социальному, экономическому, политическому, правовому, духовному и культурному устройству жизни. Между тем по всем этим материальным и духовным проблемам в обществе со времен перестройки и до настоящего времени идет острая идеологическая и политическая борьба. Показательно в связи с этим, в частности, то обстоятельство, что различные варианты новой Конституции России были отклонены прежним социалистически ориентированным представительным органом Верховным Советом и его приверженцами. Негативно относятся к новой Конституции многие политические партии, социально-политические движения и силы лево- и право-экстремистского толка , занимающие в новом Парламенте Федеральном Собрании России весьма влиятельные позиции. Еще больше противников новой Конституции в субъектах Российской Федерации, где весьма силен дух сепаратизма и местничества и где очень сильны представители старой номенклатуры, национальных, региональных и местных элит. Сторонники новой Конституции президентская команда, новая номенклатура из структур федеральной власти, демократически ориентированные партии и движения, так называемые "новые русские" — новые богачи, предприниматели и т. К тому же они весьма разнородны по своим представлениям о целях, путях и формах проводимых преобразований и т. Поскольку новая Конституция не стала основой общего согласия, по инициативе президентской стороны был подготовлен "Договор об общественном согласии" [40]. Его подписали начиная с 28 апреля г. Президент России, другие руководители федеральных органов государственной власти и субъектов Российской Федерации, председатели фракций Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, руководители профсоюзов, главы религиозных объединений, представители предпринимателей, руководители частных банков, представитель Российской академии наук, руководители спортивных союзов, женских объединений, молодежных и детских организаций и т. Договор этот был заключен на два года и сыграл определенную позитивную роль в деле стабилизации политической ситуации в стране. Но нас здесь этот Договор интересует главным образом под углом зрения выраженных в нем представлений российской государственной, политической и духовной элиты об основаниях, смысле и целях общего согласия и общего блага в постсоветской России. Показательно в этом плане положение Договора о том, что во имя общественного согласия участники Договора обязуются избегать насилия, придерживаться прав и свобод человека, действовать "в соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации, ставя общие интересы выше групповых, партийных, ведомственных, региональных". Очевидно, что соотношение общих и частных групповых и т. В том же русле в Договоре сказано: Эта "общая цель", как видим, сформулирована с точки зрения национально-государственного, а не с позиций человеческого блага индивидуального и общего. Права, свободы, интересы индивидов тут —в соотношении с такой "общей целью" — занимают по существу весьма периферийное и подчиненное положение. В Договоре указаны по преимуществу процедурные формы движения к общественному согласию. О содержательной же стороне сказано весьма неопределенно: Все эти и другие, сами по себе важные, положения данного Договора, как и самой Конституции, не затрагивают проблему, имеющую определяющее значение с точки зрения правовой концепции общего блага в условиях постсоциалистической России, а именно — проблему справедливоправового преобразования бывшей социалистической собственности всех и каждого, с учетом правомерного притязания каждого гражданина на равную долю от "социалистического наследства" на равную гражданскую собственность каждого. Между тем в условиях преобразования бывшей социалистической собственности именно признание и утверждение равного права каждого на цивильную собственность открывает путь к праву и легитимирует индивидуальную собственность вообще, является адекватным выражением принципа объективной правовой справедливости и утверждением действительной основы общего блага как блага каждого и всех членов постсоциалистического общества. Достижение же общего согласия и общего блага в условиях, когда собственность оказывается нередко криминальными путями у незначительной части общества за счет всех остальных, представляется весьма проблематичным. Ведь речь идет не о словесном согласии, а о действительном справедливоправовом признании и удовлетворении реальных жизненных интересов людей как объективной основе и подлинного общественного согласия, и настоящего общего блага. С преодолением тоталитарного социализма в России сделаны важные шаги в сторону новых экономических и политических отношений, признания прав и свобод человека в качестве высших ценностей. Но до реального утверждения этих ценностей — в духе принципа объективной правовой справедливости, идей и требований общего блага — предстоит еще долгий и трудный путь. В обществе, наряду с правом, действуют и другие виды социальных норм — моральные, нравственные, корпоративные, эстетические, религиозные и т. Социальные нормы представляют собой те основные формы и средства, с помощью которых осуществляется регуляция поведения и общественных отношений людей. Они в концентрированном виде выражают объективную потребность любого общества в упорядочении действий и взаимоотношений его членов, в подчинении их поведения социально необходимым правилам. Тем самым социальные нормы выступают в качестве мощного фактора сознательного и целенаправленного воздействия социальной общности на образ, способ и формы жизнедеятельности людей. Историческое развитие и смена различных типов и форм общественной жизни сопровождались существенными изменениями также и в системе социальной регуляции. Отмирали одни и возникали другие виды социальных норм, изменялись соотношение, взаимосвязи и формы взаимодействия социальных норм моральных, религиозных, правовых, политических, эстетических и т. Важную роль в системе социальной регуляции со времени его появления стало играть право. При всей своей относительной самостоятельности право, как и другие виды социальных норм, осуществляет свои специфические регулятивные функции не изолированно и обособленно, а в едином комплексе и тесном взаимодействии с другими социальными регуляторами. Выявление специфики различных социальных норм является вместе с тем необходимой предпосылкой для уяснения смысла, содержания и характера соотношения правовых и неправовых норм в рамках выполняемых ими функций социальной регуляции, объективных оснований и критериев известного "разделения труда" и "сфер влияния" между ними и т. Системная целостность всех видов социальных норм, в своей совокупности обеспечивающих надлежащую регуляцию общественных отношений и нормальную жизнедеятельность общества, — это определенный синтез их своеобразия, их особенных свойств и возможностей. Поэтому поиски оптимальных вариантов сочетания правовых форм воздействия с регулятивными возможностями других социальных норм являются одной из центральных задач всей социальной политики. В процессе взаимодействия и взаимовлияния различных видов социальных норм правовых, этических, эстетических, религиозных и т. Наряду с общими чертами социальные регуляторы имеют и свои специфические особенности, отражающие принципиальное отличие одного вида социальных норм от других. Без таких особенностей нельзя было бы вообще говорить о различных видах социальных норм и способах регуляции. Так, отличительная особенность всякой религии состоит в вере в бога как сверхъестественное существо. Эта особенность религии как формы общественного сознания определяет специфику религиозных норм и их своеобразие в качестве социального регулятора. Отсюда и такие характеристики религиозных предписаний и запретов, как их божественное происхождение их данность непосредственно богом или пророками, служителями культа и т. Видовое отличие эстетических норм заключается в том, что они выражают правила критерии, оценки красоты и прекрасного в их противопоставлении безобразному. Сложившиеся в данной культуре формы, типы и образы прекрасного и безобразного по преимуществу — в области искусства, но также и в сфере быта и труда, в религии, идеологии, политике, морали, праве и т. Эстетически одобренные вкусы, ценности, идеалы, формы и примеры во всех сферах общественной жизни, включая и правовую образуют в рамках сложившейся культуры то "поле прекрасного", которое в качестве притягательного образца и масштаба оказывает воздействие также и на формы бытия и реализации иных социальных норм, на способы функционирования других видов соционормативной регуляции. Отличительная особенность морали состоит в том, что она выражает внутреннюю позицию индивидов, их свободное и самосознательное решение того, что есть добро и зло, долг и совесть в человеческих поступках, взаимоотношениях и делах. В этических явлениях присутствуют два момента: Первый из отмеченных моментов относится к характеристике морали, второй — нравственности. Когда говорят о морали социальных групп, общностей и общества в целом, речь по существу идет о нравственности о групповых и общесоциальных нравах, ценностях, воззрениях, отношениях, нормах и установлениях. В сфере этических отношений мораль выступает в качестве внутреннего саморегулятора поведения индивида, его осознанного, внутренне мотивированного способа участия в социальной жизни и общественных отношениях. Нравственные нормы выступают в качестве внешних регуляторов поведения. Там, где индивид принял, усвоил и превратил в свою внутреннюю установку коллективные нравственные представления, ценности, нормы и руководствуется ими в своем поведении, имеет место сочетание и согласованное действие обоих регуляторов — морального и нравственного. Особым видом социальных норм являются корпоративные нормы, т. Закрепленные в уставе и иных документах общественного объединения политической партии, профсоюза, органа общественной самодеятельности и т. Нарушение этих корпоративных норм влечет применение соответствующих санкций, предусмотренных уставом организации от предупреждения, выговора до исключения из организации. Корпоративные нормы по своему регулятивному значению, сфере действия, кругу адресатов и т. У них нет всеобщности и общезначимости права и общеобязательности закона. По своей сути, корпоративные нормы — это не продукт правотворчества самих общественных объединений, а лишь форма и способ использования и реализации конституционных прав граждан на объединение, причем создание и деятельность общественных объединений, включая их нормотворчество, должны осуществляться на основе и в рамках закона, в соответствии со всеобщими требованиями права и правовой формы общественных отношений соблюдение принципа правового равенства, добровольности, взаимосвязи прав и обязанностей и т. Показательно в этой связи, что, согласно Федеральному закону Российской Федерации "Об общественных объединениях" принят Государственной Думой 14 апреля г. Нарушение общественным объединением этих и целого ряда иных требований закона может повлечь за собой по решению суда приостановление его деятельности и даже его ликвидацию. Все эти социальные регуляторы право, мораль, нравственность, религия и т. Причем специфика этих санкций обусловлена объективной природой и особенностями этих различных по своей сути видов социальных норм, разных типов и форм социальной регуляции. Таким образом, не особенности санкций исходно определяют различие социальных норм права и морали, религии и т. Специфика права, его объективная природа и вместе с тем его отличие от других видов социальных норм и типов социальной регуляции представлены в принципе формального равенства. С позиций такого юридического подхода, именно объективная специфика права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости определяет своеобразие санкции закона его общеобязательность, государственно-властную принудительность и т. Развиваемая нами теория различения права и закона позитивного права направлена как против легизма юридического позитивизма , так и против смешения права с моралью, нравственностью и другими видами неправовых социальных норм. Здесь еще раз следует напомнить, что формальное равенство, свобода и справедливость — это, согласно либертарному правопониманию, объективные, сущностные свойства именно права, а не морали, нравственности, религии и т. Это особенно важно подчеркнуть потому, что как легизм, с одной стороны, так и разного рода моральные нравственные, религиозные и т. Именно в русле такого подхода легисты сводят право к закону и трактуют принудительность как сущность права и его отличительную особенность. По такой логике получается, что посредством принуждения принудительной санкции официальная власть может неправо и вообще все неправовые социальные нормы по своему усмотрению и произволу превратить в право. С помощью принуждения приказа власти , согласно легизму, решаются, таким образом, задачи не только субъективного характера формулирование норм законодательства , но и объективного плана формирование, создание самого права , а также собственно научного профиля установление и выяснение специфики права, его отличия от иных социальных норм и т. Прошлые и современные приверженцы юридико-позитивистского подхода, отождествляя право и закон, сводят проблему социального смысла и роли права к вопросу о принудительно регулятивном значении норм законодательства. Праву при этом придается узкое техникоинструментальное значение: Причем выбор тех или иных форм и направлений правовой регуляции оказывается, согласно такому подходу, результатом волевого решения законодателя, а соотношение и взаимодействие различных социальных норм — волюнтаристски манипулируемой технологией, приноровленной к целям той или иной концепции социальной инженерии. Такой односторонний инструментально-технический взгляд на право, игнорируя его объективную социальную природу, сущность и функции, закрывает путь к выяснению действительного места и роли права в соционормативной системе, его подлинной специфики и социальной ценности, его объективно обусловленных и общественно необходимых связей с другими социальными нормами и т. Субъективистская манипуляция арсеналом социальных норм, сопровождаемая искусственной поддержкой и активизацией одних регуляторов и произвольным подавлением или вытеснением других, может в лучшем случае привести лишь к кратковременному удовлетворению тех или иных социорегулятивных потребностей и целей. Но по существу и в более или менее долгосрочной перспективе подобное субъективно-волевое оперирование социальными нормами ставка на регулятивно "сильные", силовые нормы, игнорирование социальной ценности, объективных границ и специфики различных видов норм, подмена регуляторов и перекладывание регулятивных функций одних норм на другие и т. Лишь с учетом объективной природы и своеобразия различных видов социальных норм, их специфических свойств и качеств возможно эффективное воздействие на процесс социальной регуляции. Отсюда очевидно первостепенное значение проблемы специфики права в соотношении с другими видами социальных норм для конкретизации представлений о его действительном месте в соционормативной системе и его подлинной роли как регулятора особого вида. Равенство, будучи принципом права, имеет, разумеется, важное значение и с точки зрения всех иных неправовых видов социальных норм, всех других типов социальной регуляции, но и в этом — суть дела! Мораль, религия, эстетика и т. При этом можно выделить два взаимосвязанных аспекта такого взаимодействия: В первом аспекте мы имеем дело с моральными, религиозными и т. Здесь коренятся истоки различных прошлых и современных представлений и концепций так называемого морального права, религиозного права и т. Во втором аспекте речь идет о правовой форме осознания и выражения этих видов правопритязаний; сюда относятся многообразные, исторически изменявшиеся направления, формы и способы правового признания и закрепления и, следовательно, вовлечения в сферу действия принципа правового равенства прав и свобод людей в области морали, религии, эстетики и т. Характер и формы распространения принципа правового равенства на эти области духовной жизни, способы правовой защиты соответствующих запросов и интересов людей и условий для их надлежащего удовлетворения относятся к числу существенных характеристик исторически достигнутой ступени прогресса права и свободы, развития форм общественного сознания и видов социальной регуляции. Утверждение принципа господства права предполагает законодательное признание, закрепление и защиту всех юридически значимых аспектов свободы человека как духовной личности, как свободного, независимого и автономного субъекта во всех сферах общественной жизни правовой, моральной, нравственной, эстетической, религиозной и т. Соответствующие современные требования в этом плане нашли свое надлежащее выражение в Конституции Российской Федерации ст. Причем никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Весьма существенными в плане конституционно-правового закрепления моральной, нравственной, религиозной и в целом духовной свободы и автономии личности являются также положения Конституции ст. В этом ряду следует отметить и такое важное в моральном и нравственном отношении положение Конституции ст. Очевидно, что такое правовое посредством Конституции и текущего законодательства признание, закрепление и защита свободы личности в соответствующих областях общественной жизни в сфере морали, нравственности, религии и т. Юридический подход к проблеме соотношения и взаимодействия права с другими видами социальных норм — с учетом правовых притязаний морали, нравственности, религии и т. В условиях развитости, самостоятельности и отдифференцированности друг от друга различных видов социальных норм морали, нравственности, религии и т. В историческом плане такое определяющее значение права во всей соционормативной системе соответствует такой эпохе а именно — буржуазной социального и духовного развития, когда правовое сознание юридическое мировоззрение начинает играть ведущую роль в системе форм общественного сознания, как ранее такую роль играли мифология в эпоху становления соционормативной регуляции , потом религия в древности и средние века , а затем в Новое время — моральные нравственные воззрения. Эта историческая смена ведущей роли разных форм общественного сознания и соответственно различных видов социальных норм и регуляторов нашла свое преломление также в процессе прогресса представлений о праве и развития концепций юридического правопонимания — от мифологических, религиозных, моральных, нравственных трактовок естественного и искусственного позитивного права до более развитых в теоретико-юридическом смысле концепций различения и соотношения права и закона. Очевидные недостатки разного рода теологических, моральных, нравственных и т. Особо широко распространенными продолжают оставаться ошибочные представления о том, будто право должно быть моральным, нравственным в подобных этических требованиях к праву мораль и нравственность, как правило, отождествляются. Но подобное требование, если оно выходит за рамки рассмотренного нами правового способа удовлетворения правомерных правопритязаний морали или нравственности , означает по сути дела, что право должно быть не правом, а моралью, что содержание закона позитивного права должно быть не правовым, а моральным. Но подобное моральное правопонимание неизбежно деформирует существо не только права, но и морали, поскольку морализация права неизбежно сопровождается юридизацией морали [41]. В разного рода моральных нравственных учениях о праве различение права и закона позитивного права подменяется различением морали и закона. И моральный подход к праву в лучшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному обоснованию и оправданию морально "правильного" права, т. Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретически развитого юридического правопонимания является именно правовой закон, достижение которого возможно лишь на основе различения права и закона и с учетом специфики различных видов социальных норм. Антагонизм между социализмом и правом имеет глубинные социально-экономические корни и выражает, в конечном счете, принципиальную несовместимость друг с другом формального равенства конкретно-исторически представленного в виде буржуазного права, предполагающего частную собственность и "фактического равенства", радикально отрицающего частную и вообще всякую индивидуализированную собственность. Социалистическая "уравниловка" — сложное явление. В ней множество взаимосвязанных компонентов, аспектов и граней, порожденных внеэкономической и внеправовой ситуацией реального социализма. По своей сути то, что называется "уравниловкой", — негативный феномен, поскольку во всех своих проявлениях, формах и способах действия "уравниловка" выражает свою специфику и отличительную особенность именно как отрицание формального правового равенства. И в условиях отсутствия права уравниловка выполняет роль своеобразного социалистического заменителя и вместе с тем антипода отрицаемого права и правового равенства. Причем социалистическая уравниловка — это не просто тотальное отрицание самого принципа любого права формального равенства , но отрицание именно с позиций требования так называемого "фактического равенства". Поскольку у "фактического равенства" нет своего позитивного принципа и определенного позитивного содержания, в разные эпохи и в разных ситуациях требование "фактического равенства" подразумевает различные вещи в зависимости от того, какое исторически конкретное право и формально-правовое равенство отрицается этим требованием. С точки зрения марксизма, формальное равенство — это буржуазное право, буржуазное "равное право" оно, согласно марксизму, на первой ступени коммунизма преодолено по отношению к обобществленным средствам производства, но сохраняется для распределения предметов индивидуального потребления "по труду" , а "фактическое равенство" — удовлетворение потребительских нужд каждого "по потребностям". Развитие от низшей фазы коммунизма т. Вопреки этим доктринальным прогнозам, в условиях реального социализма принцип формального, правового равенства отрицается не только применительно к обобществленным и "огосударствленным" средствам производства, но и в сфере распределения предметов индивидуального потребления. Социалистическая уравниловка как раз и заменяет собой отсутствующее право, выступая как выразитель и проводник "равенства" неформального, "фактического равенства" в ситуации невозможности правового равенства. Причем уравнительность в производстве и распределении, в труде и потреблении предопределяет общерегулятивное значение уравниловки в силу фундаментального и решающего характера этих сфер общественной жизни для всех других сфер и всех членов общества в условиях тотального "огосударствления" производительных сил и богатства страны, ставшей "одной конторой, одной фабрикой" с единой "фабричной" дисциплиной [43]. В практической действительности всеохватывающая государственная регламентация труда и его оплаты, общеобязательная работа "поровну" и оплата "поровну" нашли свое адекватное и последовательное выражение в системе, именуемой "уравниловкой". Во всех своих проявлениях социалистическая уравниловка была призвана сохранить и удержать регулируемые отношения как в сфере труда и его оплаты, так и во всех остальных сферах жизни в рамках требований, порождаемых социалистической собственностью, принципом отсутствия частной и вообще всякой индивидуализированной собственности на средства производства и связанного с ней экономического производственного неравенства. Этим, в конечном счете, обусловлен внеправовой характер регулятивных средств уравниловки. Если право и правовое равенство — это отрицание привилегий, всеобщий и единый для всех масштаб, то уравниловка, напротив, представляет собой иерархическую систему потребительских привилегий в границах запрета частной собственности и производственных привилегий. Прежде всего следует отметить, что система уравнительного потребления по самой своей идее распространяется лишь на "трудящихся" — по принципу: Далее, для каждого уровня этой системы для соответствующих слоев, профессий и т. Внутри каждого такого слоя одинаковая мера, нивелируя трудовой вклад людей, выступает как привилегия худших перед лучшими. Привилегиями зачастую являются и различия в потребительских мерах для различных ступеней пирамиды. Правда, такая привилегия, при всей ее реальной значимости, не означает экономического неравенства, поскольку носит потребительский характер и не переходит в принципе и легально в собственность на средства производства. В целом уравниловка призвана с помощью властно-распределительных норм нивелировать допускаемые при социализме различия в сфере потребления и удержать эти различия в рамках требований принципа отсутствия экономического неравенства, т. Противоположность права и уравниловки отчетливо проявляется при сопоставлении дозволений и запретов уравниловки с правовыми запретами и дозволениями. Дозволение и запрет — два основных способа регуляции поведения людей. В любой сфере жизни официально признанный порядок выражается посредством тех или иных общеобязательных норм-дозволений и норм-запретов. И вполне естественно, что эта нормативная сторона общественных отношений стала в постсоциалистических условиях одной из тех актуальных проблемт, которая требует нового осмысления и решения в русле перехода от уравниловки к праву. При обсуждении данной проблемы сторонники прогрессивных преобразований в жизни страны, как правило, придерживаются следующей позиции: И при этом полагают, что приведенная формула как р а з и выражает требование свободы и самостоятельности в хозяйственной, политической и иных сферах общественной жизни. К сожалению, такой стереотип глубоко укоренился в общественном сознании и является широко распространенным заблуждением. Преодоление этого заблуждения имеет существенное значение, ибо оно касается проблемы свободы и способов ее официального признания и защиты. Названная позиция побольше дозволений, поменьше запретов выражает требование лишь чисто внешнего изменения сложившейся при социализме системы общеобязательной регуляции, в которой действительно очень много запретов "паутина запретов"! Однако ясно, что это требование, имеющее как будто какое-то прогрессивное звучание именно для социалистического типа социальной регуляции, как раз и не может быть осуществлено в его рамках, поскольку каждый тип регулирования общественных отношений с внутренней необходимостью порождает определенную, соответствующую себе, пропорцию соотношения и взаимодействия дозволений и запретов. Иначе говоря, само соотношение дозволений и запретов в любой системе социальной регуляции имеет свою внутреннюю логику, носит необходимый, а не случайный характер и, следовательно, не может быть изменено по желанию или произволу. Дозволения и запреты уравниловки, с одной стороны, и правовые дозволения и запреты, с другой, существенно отличаются друг от друга своим содержанием и смыслом. С сожалением, однако, приходится констатировать, что в общественном мнении уравниловка нередко отождествляется с принципом правового равенства и недостатки уравнительной регуляции переносятся на право, подкрепляя тем самым ложный образ "права" и питая правовой нигилизм, что особенно некстати в современных условиях, когда требуется сознательное движение от уравниловки к праву. Характерные для уравниловки тип, способы и система норм принудительной регуляции — несмотря на их мимикрию под право, злоупотребление его словарем и формами выражения — являются антиподами правового регулирования. Уравниловка своим "фактическим равенством" извращает смысл самого принципа равенства, уничтожает субстанцию и суть правового равенства вообще — свободу, равные для всех меры которой только и могут быть Представлены в праве, признаны, гарантированы и защищены правовым законом. В целом диалектика процесса осуществления диктуемого уравниловкой "фактического равенства" неизбежно ведет к негативному "равенству" несвободы и иных антиценностей. В соответствии с принудительным принципом уравнительного потребительского равенства никто независимо от трудового вклада, способностей, талантов и т. Отсюда и та заранее предопределенная ограниченная мера потребительского равенства, признание и осуществление которой составляют цель и содержание уравнительной регуляции. Такой исходный потребительский минимум неизбежно ведет и к минимизации труда и его производительности: Ясно также, что заданную уравниловкой ограниченную меру потребления и труда можно нормативно выразить лишь установлением соответствующей ограниченной меры того, что дозволено разрешено , и запрещением прямым и косвенным всего остального, так или иначе выходящего за узкие рамки прямо дозволенного. Таким образом, минимум реально дозволенного и максимум запрещенное го — необходимое проявление существа уравнительной регуляции а вовсе не чей-то субъективный произвол. Вообще, в ситуации уравниловки популярное социалистическое слово "нельзя", ставшее символом произвола, воодушевлено идеей добра, правда, ложно понятого — всеобщим счастьем потребительского равенства. Как говорил Гегель, все в мире не просто испорчено, а испорчено на "хорошем" основании. Уравниловка отрицает правовое равенство свободных лиц и подменяет равенство в мере свободы и ответственности произволом и несвободой. Она стремится ко всеобщей нивелировке. Но такое произвольное отрицание реальных различий жизни, будучи лишь иллюзорно-утопическим преодолением действительности, возможно лишь на основе приказных норм. Внутренне противоречивый смысл уравниловки может быть внешне выражен, конкретизирован и представлен лишь в хаотической, неопределенной и необозримой массе властно-силовых норм, устанавливающих содержание и границы соответствующих дозволений и запретов. Произвол, первоначально и внутренне присущий принципу уравниловки, пронизывает все формы его проявления, выражения, реализации я защиты. Определяющую роль при уравнительном типе регуляции, несмотря на обилие запретов, играют как раз дозволения разрешения как способ регулирования общественных отношений. Именно исходный минимум дозволенного прежде всего в сфере труда и потребления нуждается как в непосредственной силовой защите, так и в опосредованной поддержке со стороны множества соответствующих запретительных норм, призванных насильственно удерживать поведение людей в тесных границах дозволений. Этой мелочной регламентацией дозволенного и густой сетью запретов порождена та "заурегулированность" жизни и труда, которая была столь характерна для социалистического законодательства и служила необходимой нормативной основой так называемых административно-командных методов управления. При типичном для уравниловки дозволительном разрешительном порядке регуляции по логике вещей может быть разрешено лишь нечто ограниченное, уже известное и конкретноопределенное, а все остальное оказывается запрещенным по принципу: Таким образом, диктуемый уравниловкой минимум дозволенного с необходимостью порождает максимум запрещенного, причем под запрет, помимо прочего, попадает и преследуется все новое, все творческое и передовое в труде и общественной жизни, все, что выходит за ограниченные рамки норм уравниловки. Требования уравниловки в своей совокупности выступают по сути в качестве весьма действенного нормативного механизма торможения общественного развития, мощного регулятивного средства консервации всех сфер общественной жизни, непреодолимого барьера против активизации человеческого фактора. Уравниловка, насильственным путем минимизируя активность членов общества, насаждает пассивность и застой. Наказуемость инициативы — естественный и массовый продукт уравниловки, всеми своими средствами отрицающей свободу людей, направляющей и ориентирующей их энергию не на улучшение качестве труда и жизни, а на то, чтобы этого не произошло. Порождаемая уравниловкой социально-психологическая и в целом жизненная установка на пассивность и иждивенчество деформирует человеческий фактор и закрывает пути к росту общественного производства и совершенствованию условий жизни. Необходимость постоянной силовой поддержки принципа и норм Уравниловки в условиях социализма предопределяет содержание, направления, формы и методы деятельности всех нормотворческих, нормоприменительных учреждений и должностных лиц, ведет к гипертрофии принудительно-приказного компонента в совокупном объеме их полномочий. Но требования уравниловки по существу не реализуемы даже с помощью силовых методов ввиду самой невозможности беспробельной регламентации жизни и превентивного контроля за ней. Ирония в том, что уже иерархия учреждений и должностных лиц, совершенно необходимая для осуществления и поддержания Режима уравниловки и естественно порождаемая по внутренней логике дифференциации функций, полномочий и ролей во всяком Процессе организации общественной жизни, неминуемо ведет к нарушению "идеала" уравниловки и диктуемых им норм, к отходу от него в виде многочисленных исключений — фактических и нормативно оформленных, явных и подразумеваемых, разовых и многократных, временных и постоянных, малых и больших, известных и неизвестных. С точки зрения идеальной "чистоты" уравниловки эти исключения являются, конечно, недопустимой привилегией, но реализация и реальное бытие данного "идеала" абсолютно невозможны без таких исключений и привилегий. Там, где действует уравниловка, там неизбежны дифференциация и различие социальных ролей, статусов и функций уравнивающих и уравниваемых со всеми вытекающими отсюда последствиями. Среди "равных" выделяются "более равные" и "равнейшие". Привилегии уравниловки как раз выражают и поддерживают реально возможный способ ее осуществления в жизни. В отличие от ограниченной меры дозволений и широких запретов, диктуемых уравниловкой, правовые дозволения и запреты призваны выразить и гарантировать всем членам общества максимально возможную на данном этапе его развития равную для всех меру свободы. Выбор дозволений или запретов или определенной конструкции их сочетания и комбинации как способов и режимов правовой регуляции зависит от потребностей, целей и задач такой регуляции на соответствующем этапе общественного развития, специфики объекта регулирования, характера и содержания правовой политики законодателя и государства в целом, степени развитости демократии, гласности, законности и правопорядка в стране, правовых традиций, уровня правовой культуры и правосознания населения, общественного мнения и т. В общем виде — вопреки распространенным представлениям — логика и механизм правовой регуляции таковы, что для выражения большей меры правовой свободы необходимо в качестве метода способа, порядка, режима правовой регуляции использовать правовой запрет, а для выражения меньшей меры свободы — правовое дозволение разрешение. Отсюда, кстати, хорошо видно почему при уравниловке исходным и определяющим методом регуляции является дозволение, а вторичным и обусловленным хотя и широко используемым — запрет. Дело в том, что вообще при дозволительном разрешительном порядке и методе регуляции прям и непосредственно, жестко и конкретно официальной властью устанавливаются строго определенные содержание и объем дозволенного. Цель такой регуляции — отбор и допущение чего-то сферы уже заранее данного в качестве положительного и регламентация его, а не признание и гарантирование необходимого простора для творчества, прогресса, движения к новому, еще неизвестному. Поскольку при дозволительном порядке регуляции все, прямо не разрешенное, запрещено, новое в принципе находится под запретом как нечто негативное. Также и в праве дозволения разрешения имеют важное регулятивное значение, но исходную и определяющую роль здесь могут и должны играть именно запреты. При уравниловке запреты жестко связаны с исходным дозволением и по существу призваны своим регулятивным дублированием обеспечить соблюдение и реализацию дозволенного минимума. Напротив, в праве запреты носят исходный, фундаментальный характер и выражают самую суть права и правовой регуляции, состоящую в том, чтобы исчерпывающе, четко и прямо запретить все негативное общественно вредное в действиях и отношениях людей и таким путем признать и взять под свою защиту все остальное в качестве положительного, общественно не вредного. Именно своим запретом и соответствующим наказанием общественно вредного право играет свою особую творческую роль, поскольку только такая опосредованная и косвенная форма признания и защиты общественно полезного предоставляет максимально возможную меру свободы, соответствующую потребностям и интересам членов общества и необходимую для общественного прогресса. Из определяющего характера правового запрета вытекает и следующее существенное юридическое правило: Такой презумпции правомерности незапрещенного, конечно, нет и не может быть при уравнительной регуляции, где зачастую запрещается даже то, что разрешено. Объективным, социально-исторически обусловленным пределом для максимальной величины легализируемой меры свободы является пограничный критерий общественно вредного, от чего право в целом и должно ограждать и защищать общественную жизнь. Этот максимальный предел, признающий и легитимирующий все общественно не вредное, ставится и очерчивается правовыми запретами. Минимальная величина правовой меры свободы, объективно обусловленная критерием прямой и непосредственной общественной полезности тех или иных действий, состояний, отношений и т. Из сказанного, разумеется, вовсе не следует, будто во всех случаях правовые запреты предпочтительнее правовых дозволений. Напротив, очевидно, что для защиты признаваемого максимума правовой свободы для одних случаев соответственно необходимо установить минимум правовой свободы для других случаев. Именно таким путем и строится система юридических гарантий прав и свобод. Так, в силу особого значения публично-властных полномочий в жизни государственно-организованного общества и проистекающей отсюда необходимости ввести организацию и де. Там же, где речь идет о регуляции действий субъектов, не обладающих властными полномочиями, более адекватным, как правило, является метод правовых запретов. Только при надлежащем, внутренне согласованном сочетании этих регулятивных методов право в полной мере может выполнить свою регулятивную роль, нормативно гарантировать необходимые условия для эффективного общественного развития, пресечь возможности злоупотребления властью, защитить права и свободы членов общества, легализировать творческое начало жизни. В целом можно сказать, что вся нормативная шкала мер регуляции, работающих на торможение или ускорение общественного, развития, тянется от уравнительного минимума до правового максимума. Отсюда ясно, что полная замена уравнительного типа регуляции правовым является нормативным выражением требований признания и защиты свободы людей. Вместе с тем ясно, что этот общий смысл правовых запретов и дозволений должен быть конкретизирован в виде четких и определенных правовых норм соответствующих общеобязательных актов. А такая конкретизация общерегулятивных принципов права — самостоятельная творческая работа, требующая адекватного нормативного выражения взаимосвязи определенных прав и юридических обязанностей, форм и процедур их реализации, способов их защиты и т. И каждая точная правовая норма, удачная правовая-конструкция, последовательная процедура, надлежащая процессуальная форма, работающая юридическая гарантия и т. Правовое государство — как определенная философско-правовая теория и соответствующая практика организации политической власти и обеспечения прав и свобод человека — является одним из существенных достижений человеческой цивилизации. Его общечеловеческая ценность определяет и современные установки, устремления и усилия по формированию и развитию начал правовой государственности в посттоталитарной России, в других бывших социалистических странах. Становление теории и практики правового государства имеет долгую и поучительную историю. Сам термин "правовое государство" сформировался и утвердился довольно поздно — в немецкой юридической литературе в первой трети XIX в. В дальнейшем этот термин получил широкое распространение, в том числе и в дореволюционной России, где среди видных сторонников теории правового государства были Б. В англоязычной литературе данный термин не используется — его эквивалентом в известной мере является термин "правление права" rule of Law. Но суть дела, конечно, не в терминах и не во времени их появления. В содержательном смысле ряд идей правовой государственности появился уже в античном мире, а теоретически развитые концепции и доктрины правового государства были сформулированы в условиях перехода от феодализма к капитализму и возникновения нового социальнополитического строя. Исторически это происходило в общем русле возникновения прогрессивных направлений буржуазной политической и правовой мысли, становления и развития нового антифеодального, светского, антитеологического и антиклерикального юридического мировоззрения, критики феодального произвола и беззаконий, абсолютистских и полицейских режимов, утверждения идей гуманизма, принципов свободы и равенства всех людей, неотчуждаемых прав человека, поисков различных государственно-правовых средств, конструкций и форм разделение государственных властей, конституционализм, верховенство закона и т. При всей своей новизне теоретические концепции правовой государственности разработанные в трудах Д. Значительное влияние в этом плане на формирование теоретических представлений, а затем и практики правовой государственности оказали политико-правовые идеи и институты Древней Греции и Рима, античный опыт демократии, республиканизма и правопорядка. Различные аспекты античного влияния на последующую теорию правового государства группируются вокруг тематики правового опосредования и оформления политических отношений. Эта тематика включает в себя, прежде всего, такие аспекты, как справедливость устройства полиса античного города-государства , его власти и его законов, разумное распределение полномочий между различными органами государства, различение правильных и неправильных форм правления, определяющая роль закона в полисной жизни при организации взаимоотношений государства и гражданина, взаимосвязь права и государства, значение законности как критерия классификации и характеристики различных форм правления и т. Уже в древности начинаются поиски принципов, форм и конструкций для установления надлежащих взаимосвязей, взаимозависимоетей и согласованного взаимодействия права и власти. В общем русле углублявшихся представлений о праве и государстве довольно рано сформировалась идея о разумности и справедливости такой политической формы общественной жизни людей, при которой право благодаря признанию и поддержке власти становится властной силой т. Символическим выражением подобных представлений стал образ Богини Правосудия, олицетворяющей единение силы и права; охраняемый богиней правопорядок в равной мере обязателен для всех. По представлениям древних этот образ Правосудия остающийся, кстати говоря, и сегодня наиболее подходящим символом для правовой государственности выражает смысл и идею не только справедливости суда как специального органа, но и справедливости вообще, включая и идею справедливой государственности справедливой организации власти в человеческом обществе. Юстиция — это суждение по праву т. Идею единения силы и права в организации Афинского государства на демократических началах сознательно проводил в своих реформах уже в VI в. Солон, один из знаменитых семи греческих мудрецов. Мысль о том, что государственность вообще возможна лишь там, где господствуют справедливые законы, последовательно отстаивали Сократ, Платон и Аристотель. В своем проекте идеального государства Платон говорит о разделении труда между тремя сословиями философами, стражами и ремесленниками.

Результаты огэ свердловская область 9 класс
Амигуруми крош схема
Сколько рек вытекает из озера байкал
Философские проблемы права и власти в трансформирующемся обществе
Hd 6450 характеристики
Игры машинки правила
Новости миграционной службы
Философия власти, права и политики
Экспресс пенза официальный сайт новости
Чем лечить сильную аллергию
Философия права. Учебник для вузов (fb2)
Светоизлучающие диоды характеристики
Что делать если скайп не видит камеру
Основными фондами называются
Философские проблемы права и власти в трансформирующемся обществе — реферат
Составить рассказ о пушкине