Проблема времени в современной философии и науке
Феномен времени и его интерпертация.
Проблема времени
Проблема времени в современной философии и науке - раздел Философия, Реферат По дисциплине философия Выдающийся Ученый, Лауреат Нобелевской Премии И. Пригожий, Имея В Виду Необ Выдающийся ученый, лауреат Нобелевской премии И. Пригожий, имея в виду необходимость выявления природы объективно-реального времени, писал: По его же справедливому мнению, если ввести новое понятие времени в уравнения динамики, можно будет начать новый этап научно-технической революции 13 стр. Тем не менее, в философии и науке до наших дней принято считать, что на вопрос, вынесенный в заголовок статьи - ответа нет. Никакого более четкого ответа на такой вопрос, кроме как: Левич, - одна из немногих неуловимых и неподвластных человеческой воле сущностей мира, которая волнует чувства и умы современников не меньше, чем их далеких предшественников Более того, многие мыслители разных эпох и народов или сомневались в объективности времени, или были убеждены в том, что время непознаваемо. Так, великий русский философ B. И по мнению американского ученого Липпинкота: Время есть нечто, что недоступно познанию Все мыслители всех веков не смогли понять эту великую тайну - время. Вопреки всему этому, на мой взгляд, проблема времени решаема, а такого рода высказывания, очевидно, обусловлены тем, что все известные концептуальные времена являются постулированными, условными, придуманными человеком. Они неадекватно отражают объективно-реальное, по моей терминологии, функциональное время 15 стр. Объекты и их состояния, с момента своего возникновения и до исчезновения, точнее, до воплощения их материального его состояния как таковые. Время не содержит в себе ничего, что имело бы другой источник. Из всего сказанного следует, что в объективной действительности не процесс является функцией времени, как принято в мировой науке, а само время является функцией образующего его процесса. В этой связи необходимо поменять подходы к исследованию процессов во всех сферах науки и практики, образно говоря, на градусов. Только таким образом можно выявлять ранее неизвестные, временные закономерности и использовать их для решения возникающих перед человеком проблем. Однако между собственным временем теории относительности и собственным временем функциональной концепции существует коренное различие. Это видно из следующего примера: При механическом движении, при простом перемещении тела, объекта, объективно-реальное, функциональное время не образуется, как уже было сказано, оно образуется исключительно при последовательной смене качественно новых состояний. Поскольку же в природе идеальных часов не существует, функциональное время можно и должно измерять имеющимися часами. При этом измерение функционального времени не самоцель - оно необходимо для выявления ранее неизвестных временных закономерностей и их использования человеком в его практической деятельности. Возможность использования часов для измерения функционального времени можно проиллюстрировать на примере цезиевых часов, выбранных в качестве эталона времени. Известно, что секунда равна интервалу времени, в течение которого электромагнитная волна, испускаемая атомом цезия, совершает колебаний, соответствующих частоте перехода между двумя энергетическими уровнями атома цезия. Однако секунда не является единицей функционального времени, образуемого атомом цезия. Единицей функционального времени, образуемого атомом цезия является интервал времени, за которое он переходит от одного энергетического уровня к другому. Все сказанное позволяет сделать функциональное время объектом изучения. В этой связи небезынтересно заметить, что некоторые из биологов уже пользуются новыми подходами к изучению пространственно-временной организации биологических систем. Благодаря этому они обнаруживают и используют на практике неизвестные ранее временные закономерности развития животных. Имеются в виду биологи Детлаф, Игнатьева и др. Дело в том, что, как подчеркивает Т. Детлаф, широко используемые единицы астрономического времени дают очень ограниченную информацию, справедливую в каждом случае только для данного вида организмов и данных конкретных условий 17 стр. Только изучение временных закономерностей развития животных, полученных с использованием метода относительной безразмерной характеристики продолжительности развития впервые позволила ввести параметр времени в сравнительно-эмбриологические исследования и сделать само время объектом изучения. Имея в виду новый способ, метод хронометрирования биологических процессов И. Функциональное время, хотя и имеет физическое значение, несубстанционально не является ни веществом, ни полем. В этой связи оно принципиально необратимо. Функциональное время не повернуло бы вспять, если бы даже материальные процессы стали протекать обратно. Несмотря на сказанное, как известно, законы физики допускают обратный ход времени. Функциональное время не может ни замедляться, ни ускоряться. Замедляться и ускоряться могут лишь процессы, образующие время, а не само время. В этой связи замедление времени, считающееся в физике экспериментально доказанным фактом, применительно к функциональному времени другого реального времени в природе нет , следует считать ошибочным. По этой причине нельзя признать корректным и сенсационное сообщение о том, что американским ученым удалось остановить время 16 стр. Поскольку функциональное время несубстанционально, оно не имеет собственных свойств, а лишь специфически отражает определенные свойства процесса, образующего его. Так, временной ритм и временные длительности, образуемые последовательно сменяющимися состояниями данного процесса, всецело зависят от характера протекания процесса, то есть от того, как часто возникают и как долго длятся содержания в последующие объекты и их состояния, образуют свои собственные настоящие времена. Иными словами, функционирование объекта осуществляется в настоящем - собственном настоящем. Следовательно, только настоящее время существует объективно, в реальной действительности. Так называемые прошлое и будущее времена статуса реальности не имеют. В связи со сказанным, объективно-реальное, функциональное время течет не от несуществующего прошлого, через настоящее к несуществующему будущему, а от настоящего, образуемого последовательно сменяющимися объектами и их состояниями, к последующему настоящему, образуемому ими же. Поскольку функциональное время, образуется реально существующими материальными объектами и их состояниями, оно имеет физический смысл, физическое значение. Таким образом, объективно-реальное время является не всеобщей формой бытия материи, а функцией конкретных, конечных материальных объектов. Функциональное время, для того, чтобы существовать, должно возникнуть вместе с материальными объектами. Мир в целом, по причине своей несотворимости и неуничтожимости, не возникает и не исчезает как таковой, поэтому понятие времени к нему не применимо. Именно сказанным обусловлено отсутствие единого мирового времени, а не тем, что скорость материальных взаимодействий конечна. В связи с тем, что время образуется конкретными, конечными материальными объектами, оно всегда конечно. Следовательно, вечность не является бесконечным временем. Несмотря на это, в справочных изданиях, вечность ошибочно называется бесконечностью времени существования материального мира или течением времени, не имеющим начала и конца. Следует также заметить, что использование рядом биологов названного способа временного описания, по их мнению, не укладывалось в рамки общепринятых представлений о времени. Поэтому биологи, использующие специфические единицы длительности, склонны были рассматривать их не как единицы реального функционального биологического времени, а как некоторые искусственно введенные безразмерные характеристики развития изучаемого живого организма. Однако, исключительно важное значение указанных исследований биологов не только для их науки, но и для других сфер науки и практики этим нисколько не умаляется. Таким образом, биологи открыли новый метод изучения временных закономерностей развития животных, который используется на практике. Однако, по справедливому мнению Т. В этой связи подчеркну, что трудности, связанные с выявлением закономерностей, как в развитии животных, так и при исследовании процессов в других науках, по моему мнению, можно успешно преодолеть, зная природу объективно - реального, функционального времени, которое образуется в результате последовательных качественных изменений, происходящих в материальных объектах, процессах. Все сказанное, как представляется, убедительно свидетельствует о том, что справедливость разработанной функциональной концепции времени нашла свое подтверждение данными науки и практики. А, как известно, практика обосновывает объективность содержания знания, служит критерием, мерилом проверки истинности результатов познания. В этой связи, надо полагать, что исследование проблемы функционального биологического времени откроет новые широкие возможности для изучения временных закономерностей и использования их на практике не только в биологии развития, но и во всех сферах науки и практики. Эта тема принадлежит разделу: Реферат По дисциплине философия Государственное образовательное учреждение Нижегородский Государственный Технический Университет Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Проблема времени в современной философии и науке. Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:. По дисциплине философия на тему: Студентка группы ЭКз Т. Понятие времени в античной философии В классической античности время рассматривается в связи с жизнью космоса, а потому порой отождествляется с движением небосвода. Платон анализирует понятие времени в контексте деления всего сущего н. Решающую роль в становлени. Представления о времени у Канта и Гегеля. Совсем иное представление о времени у Канта. В самом деле, проследим, что он пишет о времени Проблема времени в философии жизни Одним из наиболее последовательных направлений философии процесса в конце XIX - ХХ вв. Глубокую связь между жизнью и временем, или, как он предпочитает ег. Понятия Значение слова Время по Ефремовой: Время - Иногда, временами о чем-л. Одна из основных - наряду с простр. Информация в виде рефератов, конспектов, лекций, курсовых и дипломных работ имеют своего автора, которому принадлежат права. Поэтому, прежде чем использовать какую либо информацию с этого сайта, убедитесь, что этим Вы не нарушаете чье либо право. Что будем делать с полученным материалом: Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях: Все темы данного раздела: Студентка группы ЭКз Т Понятие времени в античной философии В классической античности время рассматривается в связи с жизнью космоса, а потому порой отождествляется с движением небосвода. Решающую роль в становлени Представления о времени у Канта и Гегеля. Глубокую связь между жизнью и временем, или, как он предпочитает ег Понятия Значение слова Время по Ефремовой: Подпишитесь на Нашу рассылку. Новости и инфо для студентов Свежие новости Актуальные обзоры событий Студенческая жизнь. Соответствующий теме материал Похожее Популярное Облако тегов. О Сайте Рефераты Правила Пользования Правообладателям Обратная связь.
ГЕОХИМИЯ И ВРЕМЯ 1. Проблема времени ставится сейчас в научном сознании совсем по-новому в той новой отрасли геологических наук, какой является геохимия. Конечно, геологические науки, занимающиеся историей нашей планеты, все без исключения рассматривают изучаемые ими явления в разрезе времени. Это та их особенность, которая с одной стороны, связывает их с гуманитарными науками, а с другой, заставляет по-особому относиться к ним философскую мысль. Развитие в XIX в. Лишь в XX в. Среди всех геологических наук ни одна не проникает так глубоко и так по-своему в проблему времени, как геохимия. Это обусловлено тем, что геохимия занимается историей химических элементов, сводимой к истории атомов — основных единиц научно выраженного мироздания. Рассмотрение атомов в разрезе времени определяет своеобразие и глубину понимания времени в геохимии, вскрывает новую и неожиданную картину мирового бытия. Но геохимия не только этим путём подходит к проблеме времени. Она подходит к ней и другой стороной своего содержания — изучением жизни как одного из основных факторов химического механизма биосферы. Жизнь сводится в ней в первую очередь к изучению строящих её атомов — их истории, то есть проявляется в том же разрезе времени. Время связано в нашем сознании с жизнью. Это ярко проявляется в новой философской мысли в отождествлении времени-дления с жизнью. В этом основа влияния идей Анри Бергсона, жизненной философии Георга Зиммеля. Рассмотрение атомов в разрезе времени сказывается резче всего в закономерной бренности их существования. Это точно и с несомненностью количественно мы пока знаем для 14 химических элементов из Но весь огромный точный эмпирический материал, лежащий в основе химии, ясно указывает, что мы имеем здесь дело с таким глубоким проявлением строения атомов, которое должно быть общо им всем. С другой стороны, сейчас, как только мы входим в области материальной среды, в которых сказываются большие интервалы времени, мы неизбежно, я бы сказал стихийно правильно, [считаемся] с этим научно недоказанным, но эмпирически из фактов вытекающим — как чрезвычайно реально вероятное — свойством материи. Дело в том, что закономерная бренность атомов, взятая в целом, ясно видна только в большой мере времени. Поэтому она исчезает из кругозора химика, в обычной работе имеющего дело с химическими элементами в пределах человеческого или исторического времени. Она уже ясно проявляется для геохимии в пределах геологического времени и приобретает основное значение для истории атомов в реальном мире, взятом в его наиболее общем выражении, в пределах космического времени, в космохимии, части астрофизики — науки, быстро созидающейся на наших глазах. Геохимия — часть космохимии. В химии Космоса проблема закономерной бренности атомов является основной. Без этого допущения теряется почва современного научного изучения Космоса. Закономерная бренность химических элементов, их генетическая связь, происхождение одного из другого выявляется только при изучении их как атомов. Поэтому основное свойство материальной среды, научно изучаемой, — закономерная бренность всех её проявлений — в его наиболее глубоком выражении является объектом изучения наук об атомах, сложившихся в XX в. Мысль о закономерной бренности атомов может быть выражена в другом образе, более удобном для философского мышления, более общем: Это определяет огромное, далеко выходящее за пределы науки значение для мысли тех областей знания, где это свойство материи выражено наиболее резко, в первую голову — будущей космохимии и сейчас сложившейся геохимии. На основных чертах закономерной бренности атомов прежде всего мне необходимо здесь остановиться. Выясняется, что для каждого рода атомов есть определённое время их бытия. В среднем каждый атом существует, сохраняя своё определённое строение, строго определённое время. Минимальное среднее время существования, сейчас учитывамое для одной из атомных форм химического элемента полония — для атома ThC 1 , равно немногим стобиллионным долям секунды. Это число не может считаться окончательно установленным [В новейшей сводке Международного радиевого стандартного комитета сентябрь 10 секунды для ThC 1 принимается с двумя вопросительными знаками. Установлено пока, что эта величина — T — меньше одной миллионной доли секунды. Но для другой формы того же полония, для атомов RaC 1 оно установлено точно: С другой стороны, наибольшая измеренная средняя длительность для химического элемента — для тория — его бытие приближается к 50 биллионам лет. Для всех других химических элементов, кроме сильно радиоактивных, средняя продолжительность бытия много больше. Для земных элементов она, исходя из тепловых эффектов, прикидывается в 10 17 лет J. Jeans, , 10 23 лет J. Пока мы только это и можем утверждать. Диапазон бытия атомов, таким образом, огромен: Для каждого рода атомов есть своя неизменная чреда. Это есть основное эмпирическое обобщение. Процесс закономерной бренности атомов неизбежно и непреоборимо происходит. Темп его среднего хода не меняется. Мы не знаем ни одного явления природы, ни одной силы, которая влияла бы на темп его существования — могла бы его остановить или повернуть. Есть серьёзные основания думать, что проявления энергий, для этого необходимых, не могут иметь места в Солнечной системе, не говоря уже о Земле. Это показывает, что данный процесс является в нашем научном понимании мира одним из основных. Он определяет основные свойства неделимых, строящих научно выявляемый Космос, — свойства материи. Процесс, определяющий бренность атомов, идёт неизбежно и непреодолимо в строго определённом направлении, всегда в одном и том же. Мы выражаем это, говоря, что это необратимый процесс. Выражая такой процесс в пространстве, которому отвечает совокупность атомов, в функции времени — время неизбежно выразится в форме прямой линии определённых свойств. Это будет полярный вектор , то есть для данной линии между точками А и В направление АВ физически резко отлично от направления ВА, ибо процесс идёт только в направлении АВ. Беря историю любого атома в космическое время, мы видим, что он через определённые промежутки времени, сразу, одинаковыми скачками, в направлении полярного вектора времени переходит в другой атом, другой химический элемент. Процесс этого перехода, таким образом, ритмический. Те же явления наблюдаются и для неделимых жизни — другого объекта геохимии. И здесь для каждой формы организмов есть закономерная бренность её проявления: Для жизни время — с геохимической точки зрения — выражается в трёх разных процессах: В отличие от бренности атома для бренности жизни ясно влияние внешней среды на время, для жизни характерное. Но это влияние ограниченно. Индивидуальная жизнь многоклеточного имеет предел: В благоприятных условиях можно неизбежный конец только отодвинуть. В ничтожных отдельных случаях, как и в отдельных атомах, отдельные неделимые — одноклеточные — могут зайти далеко за пределы среднего бытия. Они могут быстро погибнуть, могут далеко пережить современников, но средняя величина — порядок явления — от внешних явлений не зависит. Он зависит или от строения самого организма и атома , или от всей совокупности научно выявляемых явлений — целокупной для нашего понимания реальности всего мира. Явное отсутствие для явлений жизни абсолютной неизменности, отсутствие её независимости от внешней среды, что наблюдается для атомов, может быть связано с нашим мыслительным аппаратом: Мы к ним ближе. Ибо, являясь сама частью жизни, научная мысль обладает в этой области такой мощью проникновения в окружающее, какой она не имеет в далёких от организма проявлениях мира. Возможно, что и там нет абсолютной неизменности — она лишь временно скрыта от нашего аппарата познания. Но в пределах Солнечной системы, а по-видимому, и галаксии, она есть. В процессы, связанные с временем, мы, часть явлений жизни, нe только проникаем из научного изучения внешней природы: Интервалы времени, характеризующие бренность атомов и бренность организмов, различны по величине, но эти различия меньше, чем можно было бы думать, если бы в явлениях этих нe было чего-то общего. Разница между наиболее короткой средней длительностью — длением — атома и его, пока допустимым максимальным средним бытием, равна десяткам окталлионов раз, порядок 10 38 для минимально реально наблюденных — 10 Ясно, что минимальная величина не отвечает действительности, так как несомненно, что для таких элементов, как железо или кремний, например, средняя длительность их бытия в десятки раз превышает среднюю длительность атома тория, здесь принятую во внимание. Она не выражает ещё всего явления, отвечает преходящей, но не прошедшей неполноте нашего знания. Для неделимых жизни — для времени индивидуального бытия — тоже можно дать сейчас точно только минимальные числа. Ибо размножающиеся делением одноклеточные организмы нам представляются не имеющими предела существования. Они ограничиваются в нём только воздействием внешней среды, и, принимая это воздействие как проявление случайных причин, приходится допустить, что в реально наблюдаемом случае, в биосфере, размножение одноклеточного делением без умирания длится столько, сколько длится жизнь в биосфере, то есть 1, млрд лет. Самый краткотечный многоклеточный индивид живет часы. Размах времени достигает десятков триллионов, [порядка] 10 И здесь коэффициент 13 изменится при дальнейшем изучении. Возможно, что это изменение будет много больше, чем для такого же коэффициента в атомах, ибо допустимо предположение о безграничности бытия одноклеточного организма. Для эволюционного времени жизни мы тоже пока имеем для размаха число минимальное, так как есть формы жизни, неизменные с кембрия или даже, может быть, с альгонгка, то есть порядка 10 8 — 10 9 лет. Но это число недостаточно для оценки размаха существования вида, ибо мы не умеем пока оценивать его длительность в отдельных случаях, не знаем минимальной естественной длительности вида или расы. Для времени смены поколений [форм жизни. Хотя числа для неделимых мира [атомов] и для неделимых жизни [клеток] получаются резко разного порядка, но порядки чисел сравнимы. Явление явно имеет общие черты: Такое сходство особенно бросается в глаза при разнородности сравниваемых тел. Атомы суть элементы мира; они строят всю реальность, — неделимые жизни на немногих теряющихся в Космосе планетах, в их поверхностных плёнках, в биосферах составляют их ничтожную по массе вещества часть. Можем ли мы в этих сходных проявлениях времени, в столь глубоко нам представляющихся различными явлениях природы видеть свойства времени или нет? Ещё недавно в сознании учёных на этот вопрос мог быть только один ответ — ответ отрицательный. И его в аналогичном случае незадолго до своей смерти, в г. В таком случае сходные черты в проявлении времени в обоих основных неделимых в области, изучаемой геохимией, указывали бы на сходства самих объектов, но не на свойства времени. Сейчас мы научно так просто и так категорически ответить, как ответил недавно Пуанкаре, не можем. Для того, чтобы оправдать это утверждение, мне необходимо, конечно, во-первых, вкратце остановиться на основных чертах, характеризующих научное знание в отличие от других его форм, и, во-вторых, выявить резкое и коренное изменение, какое произошло в научном понимании времени после того, как Анри Пуанкаре исчез из круга живых. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ. ПОЛОЖЕНИЕ В НЁМ ПРОБЛЕМЫ ВРЕМЕНИ Прежде всего об особенностях научного знания, отличающего его от других форм знания. Научное знание в двух своих проявлениях резко и определённо отличается от всякого другого знания: Оно отличается тем, что определённая, значительная и всё растущая его часть является бесспорной , общеобязательной для всех проявлений жизни, для каждого человека. Она аксиоматична для человеческого общества, ибо она логически обязательна для человеческого сознания. И во-вторых, научное знание отличается особой структурой значительной части своих понятий, как способом их получения, так [и] их мыслительным анализом. В основе научного знания стоит проникающее всю сущность науки — аксиома — сознание реальности объектов изучения, сознание реальности для нас проявляющегося мира. Только в этих пределах наука существует и может развиваться. Это сознание обусловливает непреложность, логическую непреоборимость правильно сделанных научных выводов для всех людей без исключения, для всех случаев без исключения. Оно является скрытой основой социального бытия, ибо и жизнь и быт людей тоже проникнуты до конца сознанием реальности того же мира, который изучает наука. Создаётся единый общеобязательный, неоспоримый в людском обществе комплекс знаний и понятий для всех времён и для всех народов. Мы сейчас переживаем исторический опыт, это доказывающий, яркое проявление такого единства, такой общеобязательности научного знания. После долгого периода, в течение которого прошло около сотни поколений, научные достижения нашей цивилизации охватили людей чуждых нам древних великих культур — индийского и китайского центров. И мы видим, что они в этой, чуждой их быту, духовной обстановке не только осознали единый язык научных понятий, но сразу вошли в научную работу, оказались в первых рядах, оказались мастерами дела. Эта общеобязательность и непреложность выводов охватывает только часть научного знания — математическую мысль и эмпирическую основу знаний — эмпирические понятия, выраженные в фактах и обобщениях. Ни научные гипотезы, ни научные модели и космогонии, ни научные теории, возбуждающие столько страстных споров, привлекающие к себе исторические и философские искания, этой общеобязательностью не обладают. Они необходимы и неизбежны, без них научная мысль работать не может, но они преходящи и в значительной, неопределимой для современников степени всегда неверны и двусмысленны; как Протей художественной отчеканки, они непрерывно изменчивы. Слова, такой реальности отвечающие, в словах изречённый научный факт и фактам отвечающая научная мысль — научное понятие, всегда подвергаются не только логическому анализу нашего мыслительного аппарата, неизбежно проникнутого личностью, — они одновременно подвергаются в течение поколений, непрерывно опыту и наблюдению; ими, а не одной логикой исправляются; при этом в опыте и в наблюдении стирается проявление индивидуальности, личности. В науке мысль, выраженная в изречении, непрерывно соприкасается — реальным научным трудом — со своим исходом, с землёй-матерью, говоря образно, с тем, от чего она отнята в момент, когда она рассматривается только как изречение. Верный и глубокий образ Тютчева к научной мысли не относится. Изречение её не всю охватывает. Динамически опыт и наблюдение непрерывно восстанавливают её связь с реальностью. Эта особенность эмпирического понятия есть такое же логическое следствие признания реальности мира, как общеобязательность научных выводов. В этом, основном её свойстве заключается отличие научной мысли от всякой другой — философской в том числе. В какую же часть научного мировоззрения попадёт научное понятие времени? Является ли оно частью сменяющегося и преходящего построения научных моделей, гипотез, теорий? Или же оно является частью реальности мира в научном её понимании, одним из основных эмпирических обобщений, на которых строится всё наше научное знание? Мне кажется, здесь сомнений быть не может: Если оно и не было открыто научным мышлением, оно в течение нескольких тысяч лет проверяется и обрабатывается научным опытом, наблюдением, научной мыслительной работой. На опыте и на наблюдении оно основано, и во всяком эмпирическом факте и обобщении мы прямо или косвенно с ним, так же как с пространством, сталкиваемся. На этом научная мысль стоит незыблемо, хотя в ходе её истории представление о времени резко меняется, прежде всего под влиянием философской и религиозной мысли. Научное представление о времени, царившее в эпоху эллинской научной мысли, было потеряно в нашем центре цивилизации в начале второй половины первого тысячелетия нашей эры. Оно было заменено более далёким от научной реальности ложным построением. Последнее проявление более правильных представлений, правда неполное, известно в христианской среде в VI столетии у Иоанна Филопона, теолога, учёного и философа, стоявшего вне господствующей церкви. Две черты, позже потерянные или ослабленные, характерны для эллинской науки: С торжеством христианства эти представления исчезли или ослабли в нашем центре цивилизации. В ослабленной степени они держались некоторое время в те века, когда научная работа ещё шла в нашем центре цивилизации, в мусульманской среде, так как мусульманская религиозная мысль не приняла как догму древнееврейского представления о кратковременности научной реальности, окружающей нас природы, о близости конца мира. Конца этого мира, этой реальности ждали к нему готовились столетия. Больше полутора тысяч лет научная работа в нашем центре цивилизации шла в среде, с часу на час иногда ожидавшей конца той реальности, которая составляет объект изучения науки, в среде, верящей в бренность мира, в близкий конец научного искания. Вплоть до середины прошлого века наука вынуждена была реально считаться с представлением о времени, отвечающим области её изучения, равным немногим тысячелетиям. Это принимал Ньютон, и это пытался научно сделать понятным Эйлер через поколение после него, опираясь на быстроту размножения организмов, на чрезвычайную геохимическую энергию жизни. В эти века правильное представление о длительности реальности было живо в философски и религиозно мощной среде индийского культурного центра. Но здесь глубокая работа философской мысли, её господство заглушили к этим столетиям научное творчество. Рост геологических наук, сложившихся в первой половине XIX в. Научная мысль расчистила поле своей работы, вернулась к исходным достижениям эллинской науки, быстро двинулась дальше, когда геологические науки в XIX в. Эллинская обстановка для научной работы о времени возродилась в науке в XVI-XVII столетиях. Длительность — безграничность времени была ярко выражена в натурфилософских концепциях Джордано Бруно, проникших в науку, а понимание времени как меры движения было вновь в неизвестном для древности совершенстве введено в науку Галилео Галилеем Он реально впервые ввёл время в научное миропонимание как великую координирующую научную мысль силу в выявленных им математически законах движения. Это галилеево представление о времени независимо от того, какое царило позже в науке XIX в. Отдельные умы держались его и в течение прошлого столетия, оставаясь в стороне от господствующих представлений. Так, его придерживался и в мышлении, и в преподавании в Казанском университете в первой половине XIX столетия Николай Иванович Лобачевский. В записях его лекций сохранилось его определение времени: Через столетие после Галилея Исаак Ньютон ввёл то понимание времени, которое наложило печать на всю научную мысль и научную работу вплоть до наших дней. Ньютон определил время следующим образом: В этом определении ясно для современников что мы сейчас можем точно исторически выявить отразились два искания жизненной правды, глубочайшим образом охватившие его великую личность. Он стремился выразить время так, чтобы можно было точно вычислять и научно представлять систему мира и выразить время Галилея в форме, отвечающей духовному началу мира, сознанием существования которого была охвачена вся жизнь Ньютона. Ибо он сознательно провёл всю свою жизнь в искании Правды, а для него ею не была только научная истина. Он был не только великим учёным, но и учёным теологом. Для Ньютона абсолютное время и абсолютное пространство были атрибутами, непосредственным проявлением бога, духовного начала мира. Это ярко проявилось и в его переписке с Ричардом Бентлеем в конце XVII в. Сейчас научно выявилась историческая сложная структура теории всемирного тяготения, включающей как неразрывную часть новое для человечества ньютоново понимание времени. Она сложилась из трёх элементов: К середине XVIII в. С этой поры время исчезло как предмет научного изучения, ибо оно было поставлено вне явлений, понималось как абсолютное. Представление Ньютона победило в науке благодаря небывалым раньше в её истории достижениям, тесно связанным с построениями Ньютона об абсолютном времени и о таком же пространстве. Франческо Патрицци и в XVII в. Создана была новая наука — механика, научное построение не меньшего порядка, чем система мира. На фоне идей Ньютона, впервые после успехов эллинской мысли, через тысячелетия после создания геометрии, вновь сложилась равная геометрии по глубине проникновения в реальность наука о движении — механика — величайшее создание человеческого гения, неразрывно связанная с идеей времени. И для неё в г. Леонард Эйлер принял абсолютное время. И для Эйлера это принятие связано было с его пониманием духовного начала мира. Новое представление о времени входит в науку на смену понятия, созданного Ньютоном, только в нашем столетии. Это понятие о едином и неразделимом пространстве-времени. С ним стали считаться только в гг. Но это историческая случайность. Само понятие о пространстве-времени независимо от теории относительности. Оно возникло, зародилось и даже получило своё обоснование вне теории относительности, раньше неё. Пространство-время теории относительности есть одно из многих пониманий пространства-времени. Понятие пространства-времени было в общей форме впервые ярко и определённо обосновано глубоким и оригинальным венгерским философом, одно время профессором физики в Будапеште, Мельхиором Паладием М. Оно стало известным в г. Я не могу здесь излагать ни теории Паладия, ни других представлений о пространстве и времени. Моя задача заключается в том, чтобы наметить совершившийся и совершающийся переворот мысли и сделать ясными основные, вытекающие из этого переворота следствия и новые направления научного понимания реальности. Книжка Паладия прошла незамеченной. Оно было сейчас же воспринято Эйнштейном. Мы видим уже сейчас, а в дальнейшем история науки выяснит это ещё яснее, что к идее о реальном едином, неразделимом пространстве-времени подходят давно, и уже со времён Ньютона отдельные мыслители с этим представлением считались в своей мысли и в своей научной работе в течение XVIII и XIX столетий. Вместе с тем, в полном согласии с этим представлением и в противоречии с абсолютным пространством и с абсолютным временем Ньютона, понимание в науке реального физического времени и особенно реального физического пространства в текущей научной работе претерпело такие глубокие изменения, что к XX в. Это часто несознаваемое изменение — подземная работа мысли — началось ещё при жизни Ньютона и получило мощное движение со второй половины XIX в. На неразделимость пространства-времени указывал как на возможное представление мимоходом, не развивая идеи, Джон Локк в своих работах, которые изучаются и читаются непрерывно до сих пор с конца XVII в. Мы увидим позже, что Локк же является родоначальником нашего современного философского анализа времени. Мы должны поэтому считать, что при тщательном и внимательном чтении сочинений Локка, которым они подвергались в реальной беспрерывно возрождающейся философской эрудиции, его мимоходные мысли не могли быть незамечаемыми, должны были влиять. Тем более что ряд новых, живых философских построений конца XIX — начала XX в. От эпохи творения механики, от г. Идея Лагранжа никогда не забывалась не только в среде математиков, но и в среде философов. Более глубоко в конце столетия это выразил историк науки и психолог Людвиг Ланге, подходил к этому Эрнст Мах. И Палади и Минковский ясно понимали производимый ими величайший переворот в человеческом сознании, в нашем понимании реальности. Сейчас нам важно не конкретное содержание понятия пространства-времени, резко различного у Паладия и Эйнштейна, но само вхождение в научную мысль новой концепции времени, производимое этим коренное изменение основной картины научно построяемого Космоса, всей научной мысли. Прежде всего пространство-время становится объектом научного исследования наравне со всем остальным содержимым реальности. Какую именно форму надо придать пространству-времени — именно это должна сейчас выяснить наука. Это новая и важнейшая её проблема. Мы возвращаемся, их развивая, к доньютоновским построениям — к Галилею и к другому великому представителю науки XVII в. Стало конкретной научной задачей то, что больше лет стояло вне рамок научной мысли. Не менее важно и другое следствие. Очевидно, раз пространство и время являются частями, проявлениями и разными сторонами одного и того же неделимого целого, то нельзя делать научные выводы о времени, не обращая внимания на пространство. И, наконец, третье, в науке впервые научно прочно стал вопрос, охватывает ли пространство-время всю научную реальность? Или могут быть научно охвачены и есть явления вне времени и вне пространства? В квантах мы имеем, мне кажется, дело с такого рода научными представлениями. Сейчас, когда научная критическая мысль подошла вплотную к основной идее системы мира Ньютона, к абсолютному пространству и к абсолютному времени, мы видим, что в науке реальное физическое пространство давно уже не является абсолютным. За года оно претерпело коренное изменение. Научная мысль в своей текущей работе по мере нужды вносила в реальное понимание пространства глубочайшие изменения, не считаясь с тем, насколько это понимание логически стройно, насколько оно совместимо с абсолютным пространством. Эти изменения были произведены одновременно по двум непререкаемым путям научной мысли, перед которыми все и всё должны склоняться как перед научной истиной — ростом математической мысли, менявшей пространство древней геометрии, единственное известное Ньютону, и ростом эмпирического знания, коренным образом перерабатывавшим физическое пространство. Ньютон в основу понимания природы положил абстрактное пространство геометра, характеризуемое в этом аспекте в конце концов метрикой геометрии древних. Он определил его так: Научный исследователь природы сталкивается в действительности с пространством и в других его проявлениях помимо метрических его свойств. Пространство геометрии времени Ньютона неизбежно является пространством изотропным и однородным. Ему отвечает абсолютная пустота. С таким абсолютным пространством — пространством древней геометрии трёх измерений — пустым, однородным, изотропным — исследователь природы реально не встречается. Может идти речь только о небольших относительно участках, где к такому состоянию физическое пространство приближается, но и то по мере уточнения научной методики давно стало ясным, что такие части пространства неизменно уменьшаются в размерах, сходят на нет. К середине XIX столетия выяснилось, что они и геометрически не реальны. В течение всего XIX столетия, с его начала и даже с конца XVIII столетия, шла огромная творческая работа геометрической мысли, связавшая, с одной стороны, геометрию по-новому с числом, и, с другой стороны, изменившая в корне ту однородность пространства, которая логически неизбежно приводила к отождествлению в представлении натуралиста геометрического пространства с абсолютной пустотой. Новая геометрия — создание XIX в. Без представления о движении не могла быть построена и геометрия эллинов, но в ней его роль сведена до минимума. Идеи Ньютона входили в жизнь с большим трудом; борьба шла десятки лет; лишь через лет после его смерти в гг. Долго держались и царили научные гипотезы и теории Рене Декарта и картезианцев, крупных современников Ньютона, как Гюйгенс, Лейбниц, Роберт Гук и др. Они все были резко противоположны абсолютному пространству. В одной части это представление никогда целиком не могло охватить научную мысль. Пространство абсолютное, пустота, признавалась в научной работе всегда немногими. Идеи Ньютона вошли в физику без принятия пустого пространства. Ещё при жизни Ньютона для объяснения явлений света в научную мысль X. Гюйгенсом было введено понятие эфира , непрерывно заполняющего всё пространство. Движение материальных тел системы мира должно происходить в эфире. Тот же эфир проникает все тела и объясняет те явления передач энергии, которые мы, например, наблюдаем в явлениях света. История идеи эфира — создания древнеэллинской мысли — имеет длинное прошлое, но на ней я здесь останавливаться не буду. Важно лишь отметить, что это понятие позволило X. Гюйгенсу и поколениям учёных, шедших по его пути, внести в картину мира ряд явлений, по-новому захваченных количественно законами механики, законами движения. Гюйгенс ещё более, чем Ньютон, считал, что в науке всё должно быть сведено к движению, и он был тот человек, который применением законов маятника к исчислению времени, созданием удобных и точных в человеческом быту часов глубочайшим образом повлиял на наше чувство времени, выражаемое в числе. Несовместимый по существу с абсолютным пространством, световой, всемирный эфир охватил физическую мысль рядом с всемирным тяготением. Волнообразные явления, дававшие объяснения свету, широко позже использованные в геометрических представлениях о других проявлениях энергии, резко по существу отличны от движений материальных тел системы мира Ньютона. Материальные тела в этой системе реально передвигались с определённой скоростью в абсолютном пространстве под влиянием мгновенно вне времени действующей силы всемирного тяготения. Понятие о силе тяжести, быстро перешедшее в понятие всемирного тяготения, не было дано Ньютоном. Он публично и в частной переписке против него возражал. Оно было введено в научную мысль в г. Ньютон высоко ценил Котса, вскоре умершего молодым, но его предисловия он, официально по крайней мере, не читал. Кларком по поручению Ньютона. Оно связано с теолого-философскими идеями. Но именно идея всемирного тяготения наложила печать на всю научную мысль следующих двух столетий, была принята как следствие достижений Ньютона, как ньютонова идея. Мысль Ньютона склонялась к другим физическим представлениям о всемирном тяготении. Недавно одно из них, швейцарца Николая Фатио де Дюлье N. Fatio de Duillier [Это было представление, близкое к высказанному позже швейцарцем Жоржем Люи Ле Сажем , G. В отличие от движения материальной среды, движения эфира — волнообразные движения света — проявляются в передаче состояний энергии без переноса на всём протяжении в направлении движения каких бы то ни было реальных частиц. Здесь скорость движения определяет скорость передачи состояния материальных частей, которые могут оставаться неподвижными или меняться очень незначительно в своём положении. Логический и теоретико-познавательный анализ этих двух разных понятий о скорости явлений приобретает сейчас особое значение, так как он тесно связан с философскими и научными исканиями нашего времени, высказанными теорией относительности. Больше того, он связан с критикой и пониманием самой теории относительности. Здесь я могу это лишь отметить. Для нас сейчас важно, что заполненное эфиром пространство не есть пространство Ньютона и что так выраженное пространство в дальнейшем подверглось ещё более глубокому изменению. Это изменение связано с выявлением его особого строения — прежде всего его неоднородности, но также его анизотропности. Александро Вольта, создатель Вольтова столба поставил в центр внимания проблему проявлений электричества при простом соприкосновении разнородных тел. Его объяснение не удержалось для того частного случая, для которого оно было дано, но оно возбудило длительные споры, решавшиеся не логикой, а опытом и наблюдением и приведшие в конце концов к познанию новых свойств пространства, к проявлению его неоднородности. На границах неоднородной среды, в самых разнообразных её случаях, развиваются разнообразные силы, могущие производить работу. Неоднородность физического пространства выявляется динамически. Она вечно меняется — меняется и во времени. Так как всё реальное пространство состоит из разнородных частей, эта динамическая неоднородность проникает всё реальное пространство. Я и здесь могу только коснуться этого мощного явления. Мне важно лишь отметить, что подобно тому, как пространство, заполненное эфиром отсутствие в окружающей реальности пустоты , так и динамичность неоднородности пространства возбуждение на разнородных соприкосновениях энергии, могущей производить работу придают физическому пространству исследователя природы свойства, резко отличные от пространства геометра XVII-XVIII вв. Пространство физика не характеризуется прежде всего метрикой древней геометрии, как это имеет место для пространства Ньютона. На почве этих двух представлений, охватывающих всё пространство, развились более частные идеи, указывающие на существование в реальном пространстве отграниченных областей, с особым строением, проявляющихся разным образом только при изучении отдельных совокупностей явлений. Очевидно, и в этих отдельных областях время должно иметь особые свойства. Сами эти области закономерно бренны. Эти течения мысли возникают в XIX в. Сейчас для пространства-времени они приобретают первостепенное значение. Они все изошли из эмпирического научного опыта и наблюдения. К середине прошлого века мысль двух людей подошла к этого рода представлениям чрезвычайно широко и глубоко, совсем по-разному, почти одновременно и вполне независимо. Это были два величайших экспериментатора прошлого века, стоявшие в стороне от математической обработки своих достижений: Михаил Фарадей, никогда не принимавший идеи абсолютного пространства и такого же времени, искавший нового объяснения для всемирного тяготения, и Луи Пастер, едва ли когда в своей работе реально встречавшийся с последствиями построений Ньютона в связи с теорией тяготения. Фарадей представлял себе эфиром заполненное пространство проникнутым правильно распределёнными, опытом выделяемыми линиями сил. Он придал пространству Ньютона определённое строение, очевидно, не объяснимое одной метрикой евклидова пространства. Для огромной области электрических и магнитных сил, охватывающей всю реальность, он выявил определённое строение, лежащее вне метрики пространства. Мы видим сейчас, как бьётся научная мысль над сведением к одному математическому выражению фарадей-максвеллова электромагнитного поля и ньютонова поля тяготения. Ещё неясно, не есть ли это стремление — иллюзия. Пастер вскрыл опытом и наблюдением не менее глубокое свойство пространства-времени. Образ времени здесь выступает резко и определённо, хотя он не привлекал исследовательскую мысль Пастера. Здесь, наряду с динамизмом неоднородного пространства, выявляется новое его общее свойство — его анизотропность. Ещё больше, Пастер указал на резко своеобразное свойство пространства, охваченного жизнью. Он нашёл, что в этом пространстве отсутствует сложная симметрия, а простая симметрия определённым, закономерным образом нарушена — диссимметрична. Почти через 20 лет после Пастера Леонард Зонке, развивая идеи Габриэля Делафосса, Морица Людвига Франкенгейма и Августа Браве, перенёс в пространство представление об анизотропной его однородности в более общем выражении в математической обработке данных науки о кристаллах. Он перешёл от кристаллических многогранников к безграничной однородности анизотропной среды из точек — к понятию анизотропной прерывчатой непрерывности. Павел Грот отождествил точки такой непрерывно-прерывчатой среды с атомами, Евграф Степанович Фёдоров и Артур Шёнфлис решили математическую задачу о таких пространственных анизотропных прерывчатых непрерывностях в общей форме. Пространственная решётка такой среды сейчас является основным орудием нашей эмпирической мысли в изучении состояния твёрдого вещества. От неё сейчас перебрасывается мост в познание жидкостей, видится возможность подхода к газам; она начинает охватывать всю материю. В сущности, анизотропная непрерывность [Анизотропное пространство физика и кристаллографа прерывчато в смысле однородности, так как точки, его заполняющие, отличны от их окружения, но оно непрерывно в смысле протяжения, так как охватывает однородно всё пространство, какие бы размеры оно не имело. Так, пространство физика оказывается заполненным, неоднородным, анизотропным. Дальнейшее углубление позволило ещё конкретнее охватить пространство, ещё далее отойти от абсолютного пространства. Две концепции исторически выделяются по своему значению. В год смерти Фарадея, в г. В х годах XIX в. Они положили прочное основание понятию физических нолей — математически выражаемых областей пространства, особого строения для разных физических явлений. Физическое поле сейчас охватывает всю мысль и работу физика. Поле тяготения стало рядом с полем электромагнитным, к которому Максвелл свёл явления света и электричества. Любопытно, что Максвелл, подобно Ньютону и Фарадею, совмещал и неразрывно связывал свою всеобъемлющую математически выраженную концепцию мира с искренним теологическим христианским исканием Через шесть лет после Максвелла великий французский учёный Пьер Кюри математически расширил и обработал понятие диссимметрии Пастера. Он был менее счастлив, чем Максвелл, и не успел довести до конца свою работу. Случайность прервала его жизнь Кюри выявил диссимметрию Пастера как неоднородность пространства, выраженную в образах математически понятой симметрии. Он перенёс её на физические поля. Он ввёл в пространство геометрии и в пространство реальности представление о его закономерной анизотропности, о существовании определённых состояний пространства. Понятие анизотропности глубже проникает в идею пространства, чем идея о заполнении и неоднородности пространства, так как это понятие закономерно геометрическое: Оно может быть распространено и на геометрическую метрику пространства. Кюри мог поэтому думать о состояниях пространства. Независимо шли и другие построения, менее всеобъемлющие, по углублявшие понимание пространства в широких областях эмпирического знания. На трёх из них необходимо остановить внимание. Во-первых, Уильям Клиффорд, математик и философ, признавая вероятность реального существования многомерного пространства, поставил более 50 лет назад проблему об особом геометрическом строении физического пространства, о кажущейся его трёхмерности и кажущемся тождестве с евклидовым пространством; он связал пространство с веществом, являющимся проявлением геометрического строения пространства. Научная мысль идёт по этому пути. Пространство Клиффорда ближе к пространству Декарта, чем к пространству Ньютона. Христиан фон Эренфельс в Праге, ныне здравствующий психолог, на основе изучения психической жизни личности указал на закономерное пространственное выявление в этой области явлений, долго стоявших вне научной работы. Он указал на необходимость признания определённых геометрических образов, структур для визуального пространства, для мелодии тонов и т. Эти представления о психических образах были берлинским профессором Вольфгангом Кёлером распространены на явления зоопсихологии и физики. Наконец, наш сочлен [действительный член Академии наук СССР. В физико-химическом анализе и в равновесиях соединений атомов он пытался выявить свойства пространства, ими проникнутого. Физико-химические явления, атомы химических элементов проникают всё физическое пространство. Явления геохимии могут быть ими в значительной доле охвачены. Во всех этих проявлениях пространства неизбежно и неуклонно неразделимо проявляется и время. Пространство пространства-времени XX в. В геометрической реальности время выражается вектором, который, однако, в зависимости от геометрического или физического строения пространства может не быть прямой линией евклидова пространства. Если в современной разработке указанных структур обычно на время не обращают внимания, — совершенно ясно, что оно геометрически в них уже существует, и может быть выявлено. Я уже указывал, что неоднородность [пространства] проявляется динамически, то есть выявляется во времени; также очевидно устанавливается в ходе времени его анизотропность. В заполненном эфиром пространстве выявления проявляются в движении, то есть во времени. Рассматривать эти структуры как неподвижные статические равновесия можно только в их устойчивом предельном состоянии, только в некоторых состояниях времени, в отдельные мгновения. К этому пределу они приходят или, вернее, его проходят. И характер определяющего их приход или проход времени в геометрическом выражении резко и определённо всегда полярный , однозначный. В двух крупнейших физико-математических обобщениях, опирающихся глубочайшим образом на эмпирическую базу науки начала и конца XIX в. С одной стороны, молодой французский инженер Сади Карно в г. Принцип Карно определяет однозначный ход процесса во времени. В этой форме это есть экстраполяция логической мысли, но не явление реальности. Ещё почти через 20 лет, в гг. Ход процесса выражен во времени однозначным полярным вектором. Время, пока устанавливается равновесие, может быть очень длительным и всё же геометрически выражаться полярным вектором. Однако в законченном установившемся, идущем процессе — в динамическом равновесии — это свойство времени исчезает. Равновесие выражается в обратимых процессах. Тот же полярный характер времени резко и ярко сказывается в тех явлениях бренности атомов и бренности неделимых жизни, о которых я говорил в начале речи. В обоих случаях мы имеем процессы, не сводимые к энтропии, в облике времени ей противоположные. Векторы энтропии и геохимической бренности суть векторы противоположного направления и ясно разного характера. Я не могу здесь на этом останавливаться, но ясно, что так или иначе эта разница должна быть геометрически выражена. Противопоставление проявления времени в энтропии и в явлениях жизни должно быть научно осознано. Энтропия многими признаётся самым основным обобщением, всепроникающим, отдельно стоящим. Её понимание должно измениться с изменением понимания времени. Вступая в область жизни, мы опять подходим к более глубокому, чем в других процессах природы, проникновению в реальность, к новому пониманию времени. Бренность жизни нами переживается как время, отличное от обычного времени физика. Это длительность — дление. Ньютон пытался длительность связать с абсолютным временем. Сейчас же были показаны Джоном Локком неразделимая связь длительности с умственным процессом и ошибочность отнесения длительности в её основной части к абсолютному времени — времени механики. Измерение этого движения в физике основано в конце концов на измерении периодичности — возвращении предмета к прежнему положению. Таково наше время астрономическое и время наших часов. Направление времени при таком подходе теряется из рассмотрения. Дление характерно и ярко проявляется в нашем сознании, но его же мы, по-видимому, логически правильно должны переносить и ко всему времени жизни и к бренности атома. В отличие от физического времени, методика измерения которого научно установлена Галилеем, мы измеряем здесь и приводим к физическому времени одно из проявлений дления. Это проявление космического реального дления. Я вернусь к этому в другом месте. С исчезновением из нашего представления абсолютного времени Ньютона дление приобретает в выражении времени огромное значение. Грань между психологическим и физическим временем стирается. Великая загадка вчера-сегодня-завтра, непрерывно нас проникающая, пока мы живём, распространяется на всю природу. Пространство-время не есть стационарно абстрактное построение или явление. В нём есть вчера-сегодня-завтра. Оно всё как целое этим вчера-сегодня-завтра всеобъемлюще проникнуто. Возникают новые вопросы о времени, теснейшим образом связанные с длением. Полярные векторы, ему отвечающие, могут ли быть геометрически различны и вне сравнения с энтропией? Пастер указал, что в пространстве, в ряде явлений жизни, эти векторы должны быть энантиоморфны — правые или левые. Распространяется ли эта энантиоморфность, правое и левое свойство вектора, на полярные векторы времени? В чём она тогда выражается? Энантиоморфность выражена в мыслительном аппарате — в мозге. Она должна, вернее, может выявляться и в эффекте — в длении. Научная мысль стоит на историческом переломе. Глубоко коснувшись основных понятий пространства и времени, обняв их по-новому, она подошла к новому пониманию реальности — новому и вширь и вглубь. В здоровом, но бурном движении научная мысль смещает установившееся веками понимание. Перед ней возникают новые проблемы и возникнут ещё такие, о которых никогда научное творчество не помышляло. Путь предстоит долгий, путь один — исконный путь науки: Прежде чем кончить, я хочу остановить ваше внимание на двух больших проблемах, сейчас, мне кажется, выдвигаемых моментом дня. Одна проблема старая, другая — новая. Одна из них — анизотропность пространства-времени. Как к ней подойти и как её изучать? Математически это возможно только [с помощью понятия] симметрии. Между тем учение о симметрии получило в науке неполное и отчасти одностороннее выражение и совершенно оставлено без внимания философской мыслью. В современном виде оно недостаточно для новой, стоящей перед нами задачи. Учение о симметрии разработано главным образом минералогами и математиками. Для областей эмпирического знания — почти исключительно минералогами, в связи с изучением природных кристаллов, приведшим в конце концов к гораздо более широкой области явлений — к изучению твёрдого состояния материи, в котором и анизотропность и симметрия выражены чрезвычайно ярко. Изучающая это состояние наука, вся проникнутая учением о симметрии — кристаллография — достигла стройности и глубины, не превзойдённой другими областями точного знания. Но в кристаллографии симметрия проявляется не во всей полноте. И это ясно давно указал, но не успел развить для других отделов физики Пьер Кюри. Ещё ярче это проявляется для наук биологических. Здесь требуется новая работа мысли. Симметрия проявлений жизни была охвачена обобщающей мыслью гораздо менее, чем симметрия твёрдого вещества, хотя из неё исходил Браве, положивший основы симметрии кристаллов. Ярко видна особенность симметрии жизни хотя бы из одного факта. И она в ней действительно отсутствует. А между тем именно эта пятерная симметрия играет видную роль и в геометрии — ещё древней эллинской. Она определяет один из пяти многогранников, которым Платон и неопифагорейцы придавали огромное значение в строении мира. Уже в нашем веке, сперва в Москве Юрий Викторович Вульф, потом в Гронингене Франс Мартин Ёгер охватили в одном общем учении симметрию жизни и симметрию кристаллов. Но это начатки, не получившие должного развития. Морфологи-биологи работают над симметрией вне учения о симметрии, его не зная или его не учитывая. Здесь быстро создаётся огромная область разрозненных новых и давно известных явлений. Эта область учением о симметрии не охвачена. Необходима обработка учения о симметрии в тесной связи с морфологией жизни. Это и есть та новая огромная задача, которая сейчас стала на очереди. Я уже указывал, что в связи с этим стоит и проблема полярных векторов времени в энантиоморфной среде жизни. Но для симметрии не проделана и другая работа. Вся область научного творчества, связанная с постройкой научных теорий, научных космогоний и научных гипотез, находится в теснейшей связи с философской мыслью. В ней неизбежен, для неё необходим философский анализ основных научных положений. Странным образом учение о симметрии оставлено без внимания тысячелетней философской мыслью. Попытка, недавняя, связать это понятие с лейбницевским принципом достаточного основания, впервые, кажется, сделанная философом и математиком Федерико Энрикесом. Она не охватывает, мне кажется, многих основных проявлений учения о симметрии. Направление сюда философского анализа является поэтому очередной задачей для тех философских систем, которые учитывают современную научную мысль. Оно необходимо для научного роста проблемы времени, ибо она [проблема] всегда будет идти, как это ясно из всего сказанного, в связи с философской мыслью. Но анализ симметрии необходим и для философской мысли. Должен быть найден общий язык между философией и наукой. Ясно, что принцип симметрии, геометрический охват пространства-времени в науке будет играть основную роль. Его должна охватить и философия. Но что такое симметрия? Это задача прежде всего философского искания. Она должна быть ею поставлена. Другая проблема — новая. Она уже не выходит из области времени, но она глубочайшим образом должна нас интересовать, больше того, она является сейчас научно и философски злободневной. Мы переживаем сейчас, в XX в. Тогда вошла в сознание человечества безграничность времени в его проявлении в Космосе; стали сознавать его возможную безначальность и бесконечность. Вчера отделяет мириады лет прошедшего. Завтра начнёт новые мириады будущего. Сегодня находится между ними. Теперь мы подходим к такому же сознанию чрезвычайного богатства содержанием, реальным содержанием, доступным научному изучению, мельчайших мгновений. Есть вчера-сегодня-завтра — в мгновении. Этим мы удаляемся не только от Ньютона или Эйлера, длительность мира — Космоса науки — для которых допускалась в пределах тысячелетий, но и от представлений научных мыслителей, отбросивших рамки философских или религиозных ограничений. Эти мыслители открыли путь понимания огромных мириад лет. На этом пути принимают сейчас во внимание в научных концепциях десятки квинтиллионов лет, которые, например, недавно Эдвин Хаббл использовал в исчислениях при анализе межгалактической материи, материи вне нашего мирового острова. Такая же бездна открывается сейчас в понимании мгновения. Для мгновения, для точки времени — Zeitpunkt Паладия — вскрывается реальное содержание, не менее богатое, чем то, которое нами сознаётся в безбрежности пространства-времени Космоса. Реально это изменение представлений прежде всего ставит перед нами вопрос о правильности веками выработанной основной единицы измерения времени — секунды, связанной с равномерным движением, с линейным, а не с векториальным выражением времени. В анализе мгновения мы входим в тот научный микроскопический разрез реальности — бытия — который в новой физике привёл нас сейчас к новому миропониманию, коренным образом меняющему основные положения научной и философской мысли. На явлениях, в этом разрезе проявляющихся, сейчас выявилась необходимость коренного изменения основных понятий механики. В таком разрезе мира единица пространства — сантиметр, — может быть, выдержала испытание научного опыта и наблюдения. Причинность и детерминизм философских учений не охватывают детерминизма физиков. Для секунды начинает уже реально и ясно проявляться эта возможность. В микроскопическом разрезе мира одна гепталлионная сантиметра — мера протона — есть такая же реальность, наполненная содержанием, как десятибиллионная доля секунды, в течение которой атом полония, проходя через атом висмута, даст атом свинца. Каждый из этих атомов в этот ничтожный промежуток времени получает своё сложнейшее, резко различное строение, проявляет свои закономерные движения. Бывают мгновения в жизни каждого, когда это сознаётся явно и определённо. Сантиметр и секунда, связанные с равномерным движением, колеблются в нашем сознании как неизбежные и удобные меры времени и пространства. Ибо отвечающее неподвижному, устойчивому, абстрактному понятию геометрического пространства, такое же понятие для времени, понятие неподвижной, абстрактной вечности , не вошло в ньютоново представление и в науку. Время науки, жизни, построений Ньютона вечно подвижное. Только пространство реальности принял Ньютон неподвижным в его сущности. Такое время, не измеримое секундой, отвечает нашему чувству дления. Философ Георг Зиммель, один из духовных властителей современной Германии, перед смертью ярко выразил это субъективное значение времени для мыслящей личности: Почти без изменения это выражение может быть сейчас применено к научной реальности. Новое, огромного значения, охватываемое наукой явление, тесно с этим связанное, сейчас перед нами реально открывается. Оно с новой стороны приводит нас к изменению в понимании единицы времени — секунды, только что наполнившейся для нас огромным содержанием. Оно началось, можно сказать, за последние два-три года. Оно изошло из точных эмпирических наблюдений астрономов. И оно приводит нас к такому пониманию пространства-времени, в котором и пространство яснейшим образом перестаёт быть неподвижным пространством геометрии. Оно становится неустойчивым, динамическим, текучим пространством. Начинает открываться новая картина мироздания. Видимое простым глазом звёздное небо отвечает только нашему мировому острову, одному из миллионов-миллионов таких же мировых островов, галаксий. Все видимые простым глазом звёзды, всё видимое простым глазом звёздное небо принадлежат к нашей галаксии. Но телескоп проникает за её пределы. В телескоп среди звёзд видны бесчисленные рассеянные туманности, нашим звёздам чуждые, чуждые нам мировые острова. И вот мы видим, что эти мировые острова от нас разбегаются с непостижимой для нас, раньше негаданной для космических тел скоростью. Для самых дальних она превышает сейчас 20 тыс. Ещё три года назад наибольшая известная скорость удаления была в раз меньше. Мы знали эти скорости для материальных тел в микроскопическом разрезе мира: Они проходят небольшие пространства, быстро затормаживаются. Электроны движутся с ещё большей скоростью. Но мыслить подобные скорости — скорости взрыва для огромных частей пространства, для космических систем наибольших мыслимых размеров — как обычное, основное проявление мироздания казалось ещё недавно невероятным. Действительно идущий рост мира? Его пульсация, как это математически и логически выводил за несколько лет до этих научных выявлений так рано ушедший от нас Александр Александрович Фридман? Или же это новое, не известное нам проявление свойств не стационарного, но текучего пространства-времени, как высказывал одно время Артур Эддингтон? Или же следствие невозможности принятых единиц для меры пространства-времени — сантиметра и секунды? Если это реальное явление, мир нам вскрывается как неустойчивое, находящееся в несложившемся состоянии волнение. Вскрывается ли перед нами тот мировой вихрь, который в XVII в. Вихрь, который был удалён из нашего научного понимания Космоса системой мира Ньютона, стройной, до конца исчисляемой, устойчивой прочной системой, чем не была вихревая теория мироздания. В этой форме только и выявлялись для нас элементы вечного порядка. Стабильность этой системы — причина её — занимала более ста лет назад мысль Луи де Лапласа, строившего свою систему мира, долго, ещё недавно владевшую научной мыслью, — и объяснения не получила. Устойчивость системы мира Ньютона давно представлялась загадкой. Непрерывно открывались явления, на первый взгляд незначительные, ей противоречащие. Они реальны и мощны? На наших глазах в два-три последних года, то есть в мгновение, сейчас, начинает коренным образом меняться тысячелетнее научное мироздание. Изменение вносится не гипотетическими построениями фантазии или интуиции, не великой научно-философской концепцией, как мировые вихри Декарта, а точным эмпирическим научным наблюдением реальности, научными фактами. Мы стоим на границе величайших изменений в познании мира, оставляющих далеко за собой эпоху создания новой науки XVII в. В философской литературе довольно часто, а изредка и в научной, встречаются указания, что наука переживает кризис. Но в философской же литературе и обычно в научной есть другое представление о переживаемом моменте как об эпохе не кризиса, но величайшего научного расцвета. Этот научный перелом отражается и в понимании времени. Философы, сторонники Паладия, сравнивают вводимое им научно-философское понимание с тем великим освобождением человеческой личности от уз тогдашней, XVI в. Я думаю, что такое представление ближе отражает действительность, но и оно недостаточно сильно. Мы переживаем не кризис, волнующий слабые души, а величайший перелом научной мысли человечества, совершающийся лишь раз в тысячелетия, переживаем научные достижения, равных которым не видели долгие поколения наших предков. Может быть, нечто подобное было в эпоху зарождения эллинской научной мысли, за лет до нашей эры. Стоя на этом переломе, охватывая взором раскрывающееся будущее — мы должны быть счастливы, что нам суждено это пережить, в создании такого будущего участвовать. Мы только начинаем сознавать непреодолимую мощь свободной научной мысли, величайшей творческой силы Homo Sapiens, человеческой свободной личности, величайшего нам известного проявления её космической силы, царство которой впереди. Оно этим переломом негаданно быстро к нам придвигается.
Основные черты права древнего египта кратко
Фк бразилия состав
Дебил значение слова википедия
Тестыпо истории беларуси рт
Связать шапку кубанку