Лихина Наталья - Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм
Book: Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм
Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм: Учебное пособие
Сегодня стал очевидно неизбежным такой тектонический сдвиг, который вызывает смену парадигм, а значит, наборов ценностей, типов сознания, мировоззренческой стратегии и метафизических установок [1]. Целью литературы становится не копирование жизни, а моделирование мира по своему образу и подобию, создание принципиально новой модели литературы. Эстетическая система нового искусства строится на активном использовании форм художественной условности, гиперболизации, трансформации метафор, системе аллегорий, игре контрастов, форм абсурда, гротеска, фантастики, усложнении философско-образного ряда. Активно включаются механизмы игры, причем игровая стихия проявляется на всех уровнях: Меняются и функции литературы: Традиционно искусство было призвано расширять представления о мире и человеке, позитивно воздействовать на человеческую природу, способствовать изменению мира и личности в лучшую сторону, облагораживать душу, развивать эстетическое чувство. Искусство нового времени утрачивает эти способности познания и изменения жизни, оно становится особым игровым способом существования художника. Искусство лишено права на проповедь. Смысл этого высказывания Шаламова достаточно ясен: Мир опять переживает ситуацию Великого инквизитора: Рассматривать современную литературу можно в двух планах: В этом смысле многие оценивают постмодернизм как декаданс XX века, как среду для интеллектуальных провокаций и социального надувательства, как своеобразный текстуальный сатанизм. С другой стороны, эту художественную систему необходимо осмыслить в плане широкой исторической перспективы, как возврат к культурным ценностям на уровне апробации традиции, внедрения различных форм апроприации , приспособления к новым условиям действительности, проверки традиции на прочность, на излом, на разрыв, исследования внутри текста своей индивидуальной художественной свободы. Тогда становятся понятными установки постмодернизма, который ничего не отрицает и не утверждает, а лишь, выражая сомнение в том, что вообще можно создать что-то принципиально новое, вносит коннотации смысла. Постмодернизм данной ориентации не просто играет смыслом, что часто приводит к аксиологическому взрыву, но, по выражению Л. В современной науке постмодернистский поиск иногда оценивается как эстетическая контрреволюция, как переходное явление, болезнь роста, кризис, как искусство для искусства, бунт ради бунта, игра ради игры. Существует мнение, что в генеральной линии русской литературы всегда присутствовали психологизм и социальная актуальность, от чего намеренно и декларативно отказывается постмодернизм, обессмысливая тем самым факт своего существования. Иногда современная критика отказывается заглянуть в глубь явления и не затрудняет себя даже попыткой разъяснить суть своих претензий. В этом случае разговор о постмодернизме носит чисто эмоционально-оценочный характер. Например, отзывы о романе А. Если явление не заслуживает разговора, зачем напрасно воздух сотрясать, более того, такого рода критика — это форма привлечения внимания, возможно, к действительно небезупречному по своим эстетическим достоинствам произведению. Современный литературный процесс представляет из себя настолько сложное и неоднозначно оцениваемое явление, что возникает необходимость в типологическом его осмыслении, выявлении ведущих тенденций, основных закономерностей, которые определяют как статус, так и перспективу развития отечественной литературы. Постмодернизм как один из наиболее заметных фактов литературного процесса конца XX века охватывает различные сферы искусства, характеризуется распространением во многих направлениях, жанрово-тематических блоках, типологических общностях, определяет эволюцию многих писателей и традиционного реалистического направления. Настала необходимость определить место постмодернизма в современной отечественной литературе, в его связи с предшествующей литературной традицией, для чего прежде всего требуется выявить его сущностную природу, степень эстетической ценности и новаторства, обозначить типологические рамки, отграничивающие данное явление от других фактов русской литературы современного периода. Рекомендуемый в данной работе список художественных текстов должен способствовать расширению представлений о многообразии этого литературного направления в художественном процессе конца XX века. Если суммировать признаки постмодернистской художественной парадигмы, свойства, качества, характеристики, выявленные в процессе изучения этого явления как зарубежными Ихаб Хассан, Жан Бодрийяр, Жак Деррида, Жиль Делез , так и отечественными исследователями М. Деканонизация, борьба с традиционными ценностными центрами сакральное в культуре человек, этнос, Логос, авторский приоритет , размытость или разрушение оппозиций добро-зло, любовь-ненависть, смех-ужас, прекрасное-безобразное, жизнь-смерть. Фрагментарность и принцип произвольного монтажа, сочетание несочетаемого, использование вещей не по назначению, несоразмерность, нарушение пропорций, дисгармоничность, произвольное оформление аморфности, торжество деконструктивистского принципа: Гинзбурга литература, теория, философия, история, культурология, искусствоведение равно наличествуют в рамках одной жанрово-видовой модификации ; жанровый синкретизм. Представление о человеке с точки зрения антропологического пессимизма, примат трагического над идеальным. Торжество иррационального начала, имманентного сознания, апокалиптического мироощущения, эсхатологического мировоззрения. Подчеркнутая антиэстетичность, шок, эпатаж, вызов, брутальность, жестокость зрения, тяга к патологии, антинормативность, протест против классических форм прекрасного, традиционных представлений о гармоничности и соразмерности;. Разумеется, все эти характеристики не являются безусловными и исключительными, характеризующими литературу именно данного направления. Более того, они могут присутствовать в творчестве современных писателей в разной мере и степени, иногда на уровне лишь интенции , но несомненно, что подобные тенденции носят в русской литературе последней трети XX века все более объемный характер. В постгуманистическую эпоху сознание человека пронизывает ощущение катастрофы, конца света, Апокалипсиса, того, что социопсихологи называют милленаризмом. История начинает восприниматься как фатальный процесс, человечество слепо подчиняется судьбе, предощущает роковую неизбежность конца. Человеческая личность, бывшая в традиционных онтлогических координатах мерой всего сущего, категорией самоценной и самодостаточной, обнаруживает свою ущербность. Сложилось мнение, что концепции личности у постмодернистов нет. Человек, скорее, воспринимается как антиличность, антигерой и своего рода персонифицированное зло. Действительно, постмодернизм переосмыслил возможности и границы человеческой индивидуальности. При таком видении действительности, когда предметом осмысления становятся одна лишь нестабильность, хаос, фрагментарность, нелепость симуляций, когда мир раздвигается от макромира Вселенной до микромира кварков, само существование целостной личности носит проблематичный характер. Ролан Барт, например, вообще разработал постулат о смерти субъекта. Леонов, привело к философии антропологического пессимизма. Надо различать антропологический пессимизм, пронизывающий литературу конца века — конца тысячелетия, объясняемый множеством социально-исторических и морально-нравственных причин, и человеконенавистничество. Антропологический пессимизм обусловлен осознанием того, что человек несовершенен, но понимание этого уже рождает определенную надежду на возможность преодоления противоречий в природе человеческой личности. В таком герое доведены до крайности все полярные категории, уничтожена бинарность, все сведено к явлениям медиативного ряда, а в итоге — духовная аннигиляция и нравственный коллапс. Такого типа человека своеобразно характеризует А. Дикий всплеск негативной, все уничтожающей энергии ничем не объясняется. Противоречивость человеческой личности, подмеченная еще Ф. В таком философском обосновании личности заключается не только предвидение Ф. Такое понимание нельзя сводить к неверию в человеческий разум, активность, силу и ценность личности, скорее, это отказ от абсолютной истины. Постмодернизм доводит до логического конца установки модернизма, отрицая их суть. Модернизм базировался на неверии в разум, непонимании его слабости, неверии в то, что при помощи разума, который в высшей степени несовершенен, можно разумно понять мир, организовать хаос. Постмодернизм в отличие от искусства предшествующих эпох постулирует неверие в ту форму мыслительной деятельности, которую можно охарактеризовать как Сверхразум. Научные открытия XX века, опровергающие классическую физику, закономерно рождают ужас в сознании человека, страх перед тем, как с помощью сверхразума человек вмешивается в Божий промысел, в итоге уничтожая себя и все окружающее: Апофеоз безумия разума — открытие пока теоретическое японскими учеными антиматерии. Итогом торжествующего разума может стать аннигиляция, своего рода вселенский суицид. Горький вывод, с которым мы приходим к концу XX века: Взамен таинственного и теплого центра, трансцендентально означаемого, организующего жизнь и помыслы адептов, человек этого типа предпочитает оформить внутри себя некое незаполненное пространство, своего рода охранную зону, обеспечивающую возможность видеть себя со стороны, или, если воспользоваться терминологией Бахтина, позицию вненаходимости. Фокина по рассказу Ф. Есть единство ненормального состояния человеческой души. Даже смерть как высшая форма уединения ничего не меняет. А итог — ощущение абсурдности каждого индивидуального существования, стремление к Абсолюту, к некой Мировой душе, к Пустоте, с которой сливаются или в которой растворяются, теряя свою индивидуальность, живые существа. Образы смерти и пустоты по-разному варьируются в произведениях ведущих писателей данного направления: Открытым применительно к искусству нового времени остается и вопрос о критериях ценности, художественной значимости, эстетической нормативности. Прежние традиционные координаты, оппозиции:. Ценность представляет только инновация. Только инновационный характер может стать основанием для вывода — состоялось или не состоялось произведение искусства. Многообразные формы современного искусства, например, инсталляции, хеппенинг, перфоманс и т. Постмодернизм принципиально отвергает постановку проблемы качества применительно к художественному произведению, и в плане традиционного оперирования этими понятиями представляется явлением внекачественным, находящимся вне координатной сетки традиционных критериев; для него не существует никаких жестких приоритетов в вопросах веры, философских и эстетических пристрастиях. Смысл рассуждений исследователя сводится к следующему. Каждая культура организована иерархично: Профанная среда крайне неоднородна, она состоит из вещей, которые не признаются культурными институтами, обеспечивающими хранение культурной памяти. Но именно профанная среда, состоящая из всего неценного, незаметного, неинтересного, внекультурного, преходящего, является резервуаром для потенциально новых форм и ценностей. Дюшаном в Парижском музее. Речь идет только о разных визуальных формах. Нет критериев, по которым мы могли бы различить их по степени ценности. Нет возможности обосновать различия между разумным и неразумным, хорошим и дурным, прекрасным и уродливым. Ницше, Фрейд, структуралисты показали, что любое высказывание или даже асемантичный набор знаков может в определенных отношениях рассматриваться как равный традиционной мудрости. Постмодерная стратегия утверждает, что все иерархически организованные оппозиции можно преодолеть путем скрытой идентичности всех вещей или деконструировать их в бесконечной игре частных дифференциаций. Поэтому оппозиция ценного-неценного вообще снимается, а создание, творение, произведение искусства может быть сведено к простому процессу перемещения. Инновация — перемещение вещей относительно границы, отделяющей валоризованную и хранимую культуру от текучей и профанной действительности. И в этом плане постмодернизм можно интерпретировать как знак полной свободы художника включать в художественный контекст и тем самым валоризовать все что угодно. Каждая вещь может быть перемещена в контекст искусства, хотя бы чисто ментально, а не в реальности. Структурализм, психоанализ, языковая теория Витгенштейна, так или иначе оперирующие категориями подсознательного, сумели убедить, что нейтральных, чисто профанных вещей не существует, все вещи значимы, хотя бы эти значения и были скрыты от поверхностного взгляда [12]. В подтверждение своей концепции искусства как валоризации профанного Б. Гройс приводит эпизод из диалогов Платона:. Предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странным… всякий раз, как я к этому подхожу, я поспешно обращаюсь в бегство, опасаясь потонуть в бездонной пучине пустословия. Сложность осмысления русской литературы конца XX века обусловлена в первую очередь тем, что существующие художественные явления, утвердившиеся в творческой практике факты и понятия не имеют на теоретическом и методологическом уровнях точного формального определения. Золотоносов , метафизическим сентиментализмом Н. Иванова , магнитофонным реализмом М. Строева , эсхатологической, апокалипсической прозой Е. Ни одно из этих обозначений не дает возможности в полной мере определить природу творчества таких разных писателей, схожих разве только по своему мироощущению, но не по методу и творческой манере, как С. Общее начало проявляется только в том, что за внешним бытописательством, натуралистическим анализом действительности, вниманием к человеческой физиологии, утрированием межличностных отношений, использованием приема искажения реальности, гиперболизации пороков мира и т. Как следствие теоретической неаутентичности в современной литературоведческой науке для обозначения художественных явлений постмодернистской ориентации возникает масса параллельных названий:. На уровне определения места в цепи преемственных культур: На уровне оценки роли, которую играет это искусство в жизни общества, человека, с точки зрения социальной значимости, психологичности: На уровне определения новаторства содержания: На уровне определения новаторства метода, жанра, художественной формы и приемов, формалистического эксперимента и эстетического поиска: Ряд исследователей в попытке определить направление современного поиска и испытывая нехватку терминов, используют параллельные и даже конкурирующие термины иногда на манер оксюморона: Ванштейн в своей работе ссылается на типы постмодернизма, выделенные как рабочая гипотеза в научной группе, возглавляемой Х. Второй тип связан с деконструктивистской философией Ж. Литературные произведения этого уровня отличаются многослойностью построения, интертекстуальной насыщенностью, широким культурологическим контекстом, намеренной фрагментарностью. Третий тип выделяется условно, поскольку речь идет о коммерческих модификациях любых видов поэтики, стирании граней между высокой и массовой культурой. Четвертый тип затрагивает больше социологические и психологические аспекты, нежели литературные. Это общая атмосфера эпохи, настроения конца века, реакция на типовой конформизм западной цивилизации [14]. Как видим, при выявлении различных типов внутри одной художественной системы обнаруживаются различные основания: Попытки исследователей внести принципы ограничения разнообразия системы пока не увенчались успехом. Постмодернизм как художественная структура до конца не классифицирован, не типологизирован. На языке кибернетики это выглядит так: В случае с постмодернизмом и попытками его классифицировать мы наблюдаем обратную закономерность: Отсюда и разброс в определении составляющих этой структуры, даже если эти составляющие имеют общие, схожие свойства и признаки. Ерофеев — социально-исторический натурализм В. Петрушевская , оппортунистическую литературу Ю. Мамлеев, Саша Соколов, С. Довлатов , направление литературных циников Э. Попов , стилизаторов А. Сорокин , женскую прозу Т. Толстая , гей-культуру Евг. Приняв за основу существующие и в какой-то степени уже обозначенные исследователями типы, направления, ответвления, течения, но учитывая совокупность схожих черт на уровне метода, мироощущения, жанра, стиля, художественных признаков и приемов, попытаемся дать следующую классификацию. В основе — множественность и произвольность интерпретаций объекта реальности, человека, фактов истории и др. В качестве предмета искусства в концептуализме может быть представлен любой объект, все, что можно интеллектуально интерпретировать. Другими словами, концептуализм — интеллектуальная интерпретация объектов, которые могут включать в сферу своих размышлений, будь то текст, физический элемент реальности, любая коммуникация. Формальная репрезентация такого объекта, который носит название концепт, особого значения не имеет. Явление стиха после его смерти. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. Тридцатая любовь Марины и др. В основе — деканонизация, десакрализация, разрушение традиционных ценностных центров, аморфность жанровой системы, активное использование приемов абсурда. Между собакой и волком. Сырая нога, или Встреча друзей. Строится на продолжении традиций антиутопии в мировой литературе Е. Несет на себе черты притчи, фантастики, мифа. Особую роль играют формы художественной условности, приемы гротеска и пародии. Проблемы верволка в средней полосе. Девятый сон Веры Павловны. В качестве предмета изображения интимная сфера жизни человека, исследование потаенных, темных сторон природы личности. Современная эротика не утверждает идеал телесной красоты, а, скорее обозначает трагедию ее утраты, искажения, деформации эротического чувства. Равновесие света дневных и ночных звезд. Опирается в своих исканиях на декларированный антиэстетизм, разрушение нормы прекрасное-безобразное, поэтизацию зла, эстетизацию ужасного, изобилует обсценной лексикой. Запах кала изо рта. Белый кастрированный кот с глазами красавицы. Детство Как я обосрался , Отрочество Как меня чуть не изнасиловали , Юность Как я занимался онанизмом. Как я и как меня. Солжеицын, или Голос из подполья. Взгляд на человека и мир с точки зрения онтологического и антропологического пессимизма, трагическое мироощущение, предвестие конца, тупика, в котором оказалась человеческая цивилизация. Ирония становится способом разрушения штампа на уровне идеологии, морали, философии, формой защиты человека от бесчеловечной жизни. Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гете. Вопросы о взаимоотношениях искусства и действительности, предмете исследования и познавательных возможностях литературы постмодернизма остаются открытыми. Традиционно предметом изучения, осмысления в искусстве была реальность, действительность, социальная среда, природа, мир человеческой души, другими словами — макрокосм и микрокосм, мир и человеческая личность. Перед традиционными формами искусства всегда стояла проблема истинности, подлинности, аутентичности. Искусство формулировало и преследовало определенные цели в зависимости от метода, способа, типа художественного обобщения: Постмодернистская эстетика такие задачи перед собой не ставит. Что такое каша из топора? Другими словами — это все из ничего. Иначе эту мысль выражает герой В. Зарубежные исследователи постмодернистской эстетики Кармен Видаль, Омар Калабрезе, Жиль Делез, Жан Бодрийяр и др. Стремление к бесконечности, бессмысленная свобода, эстетика исчезновения, социальное дезертирство, деидеологизация — черты, характеризующие сознание современного человека, которое стало пустыней [18]. К этому же понятию прибегают Д. Деррида эссе о Малларме. Складка, как утверждает К. Видаль, всегда находится между двумя другими складками в том месте, где касательная встречается с кривой — она не соотносится ни с какой координатой: Исследовательница считает складку символом современной эпохи, обязательным принципом всеобщей культурной и политической дезорганизации мира, где царит пустота, в которой ничего не решается, где одни лишь ризомы, парадоксы, разрушающие здравый смысл, нет определения четких границ мира и человеческой личности, правда заключается в том, что ни один объект, предмет, проект не обладает абсолютным характером. Нет истины ни в чем. Есть только промежуточность, бесконечность и неопределенность [19]. С чем сталкивается современный человек, осмысливающий свое состояние в реальности, и современный писатель, пытающийся различными формами творчества уточнить эти представления о мире? Ницше, передавая ощущения человека, соприкоснувшегося с тем, что не поддается однозначной интерпретации, ставя проблему познания все усложняющегося мира и определяя невозможность осуществления этой интенции. Писатели данного направления своей художественной практикой демонстрируют главный принцип: Генис приводит в подтверждение своей мысли слова В. Попытка передать это ощущение современного человека трудно понималась, хотя и предпринималась исследователями творчества того же В. Набокова, которые по-разному интерпретировали его тезис: Это единственное, на что в такой концепции отношения искусства с действительностью оказывается способна литература. За что, например, и упрекает В. В том понимании проблемы взаимоотношения искусства и действительности, которое встречается в творчестве В. Набокова, заключается, может быть, основополагающий принцип постмодернистской эстетики: Чтобы получить удовольствие… Я не преследую при этом никаких целей, не внушаю никаких моральных уроков. Современное состояние литературы это подтверждает: Произведения представителей новой литературы конца XX века иллюстрируют этот тезис. Реальность в них представлена в виде фантазматических и симулятивных построений, конструкций, искусственных структур, несуществующих миров. В этом ряду особое место занимают произведения: Пелевина "Проблема верволка в средней полосе", "Хрустальный мир", "Чапаев и Пустота", "Девятый сон Веры Павловны", "Шестипалый и Затворник"; Ф. Эрскина "Росс и Я"; Б. Кудрякова "Ладья темных странствий"; В. Шатрова "До и во время" и др. Например, реальность в тексте Ф. Эрскина предстает набором неопределенностей, где в одной точке пространства и времени локализованы и прихотливо соединены мифологические времена, исторические эпохи, географические константы, разнородные персонажи. На стилевом уровне произвольно соединяются архаизмы и современный жаргон, обозначения деталей и предметов быта, которые никак не сосуществуют ни во времени, ни в пространстве, ни в сознании воспринимающего этот текст читателя: Принцип анахронического изображения некой действительности затрудняет саму попытку адекватно воспринять сюжет, который является лишь имитацией, где вопросы: Действительность представлена в виде недифференцированного хаоса: Синеблузники, английские посланники, квартальный, граф Сиверс и прочие персонажи больше не появятся в тексте. Экспериментальный текст, создающий видимость сюжета, иллюзию интриги, организован таким образом, что в восприятии читателя возникает полное представление о подлинности происходящего, хотя на самом деле конструируется реальность, которую, например, Ж. Писатель даже не ставит себе задачи интеллектуально провоцировать, мистифицировать читателя с какой-то далеко идущей целью, просто создается искусственно стилизованный под классическую прозу определенных жанров текст, атрибутивный уровень которого противоречит внутреннему смыслу, но претендует на оригинальность, замещает материальный мир. Еще более последователен в этой тенденции Б. По уржовине колкой, по метастазам дорог, днями тягучими, по чащобам битых эмоций, по жаре в пустоте ты добрался до этого озера. До этого темного, светлого, чистого, грязного, длинного и короткого, мелкого, глубокого, полноводно-безводного озера курсив наш. Ты знал, что здесь будет встреча: На одной жерлице был сом, на другой — щука с тремя глазами и серебряной серьгой на жабре — чудеса начинались. В мелколесье дум появилась лотосоликая певунья. Где-то упали осколки смеха, дробь припляса. Ты наклонился, чтобы увидеть дно. Северин назвал это произведение "вариацией в слове" о жизни после смерти. Действительно, текст изобилует различными описаниями смерти, ухода из жизни, разложения, разрушения, деформации реальности. Процесс аннигиляции обозначен на лексико-стилистическом уровне, поскольку неопределенность в обозначении предметного, материального мира свидетельствует о размывании границ между бытием-небытием, жизнью-смертью, реальность-нереальностью. Не названо — значит, не существует. Уничтожение слова в его материальной природе приводит к исчезновению действительности, не зафиксированной в сознании и не запечатленной в тексте. В миру персонажи носят определенные маски: Рассказ строится на контрастности чувств героя, обнаруживающего ложность своего внешнего существования. Фантастическое воплощение в волка, приобщение к стае избранных дает ему ощущение подлинности, свободы от условности одиозного, пошлого реального существования. Мир, воспринимаемый другими волчьими органами чувств — когда обострились слух, зрение, обоняние и т. Мистическое действо на лесной поляне обнаружило для героя внутреннюю сторону реальности, в полном смысле опредметило его мечту, тоску по истине. Видимая жизнь оказалась неподлинной, ложной, убогой, серой, лишенной поэтичности, загадки, тайны. Возвращение к человеческому облику, к реальному существованию оказывается трагичным, так как это возвращение в неподлинное бытие. Но эти параллели оказываются опосредованными. Общее — ощущение ужаса перед непонятным, страшным, на что оказываются обречены разумные существа, наделенные сознанием, интеллектом, чувствами. Мир, который воспринимался как единственно реальный, в котором происходили таинственные, важные, сакрализованные действия, производимые Божествами в белых халатах, где светили Солнца, оказался лишь грязным серым бараком птицефабрики с замазанными краской окнами и искусственным освещением. И когда хозяин велосипедов продал сарай овощебазе и рабочие вкатили в него бочку, разбухшую, жирную, с трупами прокисших огурцов, сарай упал в обморок, потерял сознание, впал в фрустрацию, так как произошло трагическое столкновение между подлинным и мнимым, мечтой и реальностью, высшим смыслом жизни и грубой реальностью. И в один прекрасно-драматический момент не вынесший тяжести внешнего существования, ложного бытия, сарай замкнул электрический провод, поджег себя, уничтожив ложную свою оболочку, вырвался на свободу. В дымном пламени, устремленном в небеса, мелькнули силуэты велосипедов с серебряными звоночками как знак достижения полной гармонии жизни и мечты. Почти все творчество В. Пелевина, жанр произведений которого трудно определить миф, сказка, фантастика, антиутопия, философская проза и т. Пелевина оказывается калькой беспричинного мира, в котором вместо реальности одни мнимости. Понятие Внутренней Монголии, которая возникает вокруг того, кто видит Пустоту, становится выражением не просто отчуждения, одиночества, внутренней самоизоляции, но носит уже глобальный онтологический характер. Интересную эволюцию в этом плане претерпевает и творчество художников, непосредственно не вписанных в систему чисто постмодернистских пристрастий. То разобьется жизнь [29]. Ставится проблема ложности, иллюзорности, миражей сознания, обмана, который заключают в себе видимые вещи. Реальность симулятивна, мечта разбивается о действительность, истина призрачна и недостижима. Литература как форма отражения и постижения жизни не способна передать сущность, она занимается лишь видимостями. Оно дает ту картину мира, в которой каждый видит лишь то, что хочет видеть: Искажение, кривизна изображения только восстанавливают нарушенный порядок вещей, гармонию подлинных соответствий, уничтожая границу между знаком и означаемым. Раскладное зеркальце становится выражением самого эстетического принципа постмодернизма — разложить, разрушить целое на составляющие и через это разрушение восстановить утраченную сущность. Не зеркало кривое, а сама реальность существует в минусовой системе координат. Более того, каждый из субъектов, воспринимающих реальность урод, красавица, ребенок, киношник и т. Функции такого метафорического зеркала разнообразны: Не реальность истинна, вечна и бесконечна, а хрупкая, трудно уловимая, прихотливая, субъективная форма ее отражения. Постмодернизм в этом смысле является знаком зазеркальной жизни литературы, не признающей аналогии с жизнью. Множественность смыслов и способов интерпретации образов и идей стихотворения позволяет говорить о влиянии на творчество А. Вознесенского в последних его произведениях деконструктивистской философии, наличию в его художественном мире постмодернистских настроений. Пафос отрицания реальности в литературе данного направления иногда реализуется в мотиве странствия, путешествия чаще всего в воображении героя , плавания, лишенного временных и пространственных координат и целеполагания. В этом отношении интересно сопоставить два произведения, где в той или иной форме присутствует этот мотив, как бы ни показалась неожиданной эта параллель: Барнса и нашего соотечественника, драматурга Н. Барнса строится на создании некоего антисюжета с разорванной фабулой, где вся мировая история представлена в чехарде эпох, мозаике пейзажей, хаотичном мелькании персонажей, переосмыслении классических сюжетов мировой истории и литературы: Книга Иова, Иона в чреве кита, средневековые диспуты схоластов гениально стилизованные писателем о том, сколько ангелов помещается на острие иглы, трагикомические эпизоды современности и т. Структурно текст представляет из себя жанровый калейдоскоп из осколочков собирается имитирующее жанр подобие, куда включается травестия, дегероизирующая мифология, эстетический трактат, философская эссеистика, репортаж в виде писем и телеграмм, вестерн, псевдоисторический боевик и т. Целостность мира и культуры полностью разрушена. Единство создается по законам сцепления лишь мотивом плавания. Создается грандиозная картина мира, в основании которого изначально образовалась трещина, который насквозь прогнил и скоро рухнет. Внешнее существование мира бессмысленно, так он медленно и верно с начала его основания подтачивается изнутри. Мир конечен уже в самом своем начале. Коляды в форме притчи и трагифарса несет в себе ту же идею. Метафорический тонущий корабль-дом своеобразный Ноев Ковчег становится символом онтологического неблагополучия. Ставится проблема несовместимости людей, оказавшихся в пределах не только этого своеобразного Ноева Ковчега, а всего земного пространства. Писатель погружает своих героев в стихию недифференцированного хаоса, проверяя их человеческую состоятельность низкой действительностью. Исследуя человеческую душу в ситуации разобщения-единения, отчуждения-согласия, понимания-вражды, озлобления-примирения, писатель оставляет за героями право предпочесть добро злу, но этот выбор остается проблематичным и вынесен за рамки фабулы. Обнаруживается онтологический тупик, люди оказываются в ловушке своего низменного существования, но выход найти должны они сами. Мечты, сны, фантазии, иллюзии и жестокое зрение, брутальность реального. Ноев Ковчег, перенаселенный, перегруженный не только обитателями мира, но и всевозможными пороками, имя которым Зло мира, плывет в Никуда, без руля и ветрил, без цели и смысла. Подобный эсхатологический мотив объединяет многие произведения литературы постмодернистского мироощущения. Блуждание, плавание, странствие, полет, путешествие и т. Проблема отношения искусства к действительности непосредственно связана со словесно-образным способом ее воспроизведения. Исследователями никогда не оспаривался семиотический характер искусства модернизма, авангарда. Постмодернизм, как и авангард, в определенной степени оказывается знаковой системой для посвященных. В зависимости от восприятия: В этом аспекте искусство постмодернизма характеризуется заменой информирующей манеры концентрированно-образной, кодированной. Генис усматривает в стиле В. Их нельзя расшифровать, но можно использовать. Сорокин занимается нечеловекоподобным искусством. В ней существует понятие, не имеющее смысла, например, мнимое число — корень из минус единицы. Математики, пользуясь тем, чего не может быть, тем, чего они даже не могут себе представить, приходят к вполне внятным и практическим результатам [31]. На вещах, познание которых недостижимо, а интерпретаций множество, строится поэтика абсурда, ставшая составным элементом эстетики постмодернизма. Малевича был повешен, как икона, в красном углу зала, эстет А. Сам Малевич в Манифесте года писал: Показательным признаком творчества В. Этот переход не имеет четкой границы, не объясняется никакими причинами, мотивами, логикой. Но Сорокин искусным маневром разрушает им же созданную иллюзию. Неожиданно без всякой мотивировки в этот точно стилизованный под классиков текст прорывается грубая матерная реплика. Она протыкает, как воздушный шарик, фальшивую ценность этой как бы истинной вселенной. Так последовательно до педантизма и изобретательно до отвращения Сорокин разоблачает ложно обозначаемое, демонстрируя метафизическую пустоту, оставшуюся на месте распавшегося знака. Слова-уродцы с обрубленными флексиями уже не идентифицируются как полноценные знаки, но смысл еще угадывается по оставшимся частям. Далее как из сломанного механизма начинают сыпаться железки, обгоревшие провода и контакты, так и здесь полноценное слово начинает превращаться в словесный мусор, выдается нечто уже совсем не подчиняющееся никаким законам логики и смысла: Подобный стилевой прием С. Зимовец, анализируя рассказ В. Агония тела в постоянно множащихся процедурах пыток достигает границ антропологических возможностей, и этот процесс подчеркивается последовательным разрушением сначала синтаксиса, потом грамматики и морфологии письма:. Энергия возведения в знак знаков пытаемого тела уже не может опираться на экзистенциальную или онтологическую ситуацию. Сема наползает на сему, морфема на морфему, и мы имеем дело с полным семиотическим инцестом [35]. Процесс разрушения знаковой системы прямо пропорционален процессу распада жизни в художественном мире писателя. Действительность, воспроизведенная в его книгах посредством словесно оформленного шизофренического бреда, автоматического письма, мертва в самой своей сущности. Другой формой речи, другим способом воспроизведения ее передать невозможно. Таким образом, писатели постмодернистского направления декларируют и иллюстрируют своим творчеством принцип отрицания реальности в форме своеобразного духовного эскапизма, бегства от жизни, отказа от ложной видимости. Формы такого духовного эскапизма могут быть различны:. Разрушенное жизнеподобие сюжетов и ситуаций, искривление пространства и времени: В художественной практике постмодернизма последовательно реализуется тезис М. Один из известных теоретиков концептуализма Б. Гройс пишет о том, что понятие постмодернизма допускает множественность толкований, но сущность его заключается в принципиальном сомнении в возможности создания исторически нового, в отличие, например, от модернизма в различных его проявлениях и модификациях, направленных на преодоление старого, на трансгрессию и инновацию. Суть постмодернистского искусства в том, что оно корректирует установки, которые обнаружили свою несостоятельность [36]. Поэтому важным для понимания природы литературы данной художественной ориентации становится вопрос не только о форме отношения ее к жизни копирование, подражание, воссоздание, отрицание, пересоздание и т. Исследователями неоднократно отмечалось, что одной из определяющих особенностей русской литературы конца XX века является опора на культурные тексты, создание вторичной художественной модели, проверка на прочность, на разрыв классических эстетических форм. Существует мнение, что постмодернисты своим творчеством конституировали конец литературы, определили ее постлитературный и металитературный пафос. Она сделала все, что могла, и ей пора, сгорбившись, шаркая ногами, уходить со сцены. Торжественность этой меланхоличной картины портит то обстоятельство, что с литературой уже прощались — от античности до наших дней критики рыли ей могилу. Белинский начал свою карьеру с нечаянного возгласа: И написал 13 томов критики об отсутствующем предмете… Столь долгий опыт литературной эсхатологии, такие затянувшиеся на века похороны не могут не настораживать. Не путаем ли мы смерть нашей модели культуры со страшным судом? Метафорой современного состояния искусства становится образ Вавилонской башни, которая рухнула в момент обретения ею наибольшей высоты [39]. Принципиальным для художественного мышления писателей постмодернистской направленности является ощущение себя внутри чужого художественного сознания, мировоззрения, текста, дискурса , интонации. Остается возможность писать только между строк, находя свои ниши, ячейки, лакуны, пустоты в художественной текстуре. Мандельшам , которую испытывает читатель, знакомясь с постмодернистскими текстами. Известен исторический анекдот о флорентийском поэте, который обокрал сочинение поэта Данте и, наполнив его своими стихами, читал свое творение дворцовому шуту. Шут при каждом украденном стихе снимал колпак и кланялся. На вопрос незадачливого сочинителя, что он делает, шут ответил, что кланяется старым знакомым [40]. Талант писателя постмодернистского мироощущения проявляется при особом условии нахождения в чужом тексте, внедрения в чужое художественное сознание, мышление. Относительно многих авторов современной литературы можно говорить о двойной апроприации. В текстах современных авторов торжествует принцип: Талантливый интерпретатор, трактуя чужой текст, становится соавтором, строя свое произведение из готовых кирпичиков, он подражает автору, который тоже вольно обращается со своим материалом — жизнью [42]. Сорокин разворачивает эту особенность в целую концепцию: В моих первых вещах было много литературщины, тем не менее уже тогда я использовал некие литературные клише, не советские, а пост-набоковские. Булгаков как бы вывел для меня формулу: Любое высказывание на бумаге — это уже вещь, ею можно манипулировать как угодно. Как не существует монополии на историческую правду, так не существует монополии и на художественную. Публика восприняла это как насмешку, издевательство, глумление, обвинив художника в мазохизме и расценив этот акт как творческое бесплодие, бессилие автора, выражение его несостоятельности, проявление комплекса ничтожества, бездарности, который замахнулся на гения. Дюшана — это самостоятельное, оригинальное художественное произведение. Дюшан не ставил себе задачу травестийного уровня. Своим художественным действием он не осмеял, а лишь подверг сомнению и внес новые смыслы, дополнительные оттенки, коррективы, разрушив привычные стандарты, нормы, представления:. Бунин считал равной тайне Железной маски, и в какой-то степени предвосхитил последующие гипотезы или спекуляции , выдвинутые американскими учеными, которые сканировали картину и обнаружили перевернутый слева направо мужской портрет, точнее, автопортрет самого да Винчи;. Дюшан своим творческим жестом обозначил релятивистский характер прекрасного, идеального, которое противоречиво, недостижимо и вообще амбивалентно. Красота не эталон, а поиск истины;. Если этот художественный жест вызвал вопрос "почему? На первый взгляд, незамысловатое и не требующее особого версификационного искусства поочередное соединение строчек хрестоматийных стихов Пушкина и Лермонтова включено Ф. Стихотворный размер, мелодика, интонация в данном случае носят самодовлеющий характер, не зависят от содержания, которое они оформляют:. И лучше выдумать не мог [45]. Широко пользуется этим приемом В. Если следовать известному утверждению С. Кольриджа о том, что поэзия — это лучшие слова, стоящие в лучших местах [46] , то, конечно, В. Вишневский безнадежно испортил пушкинскую светлую строку, надругался над святыми чувствами. На первый взгляд, В. Вишневский строит свое одностишие на эффекте неожиданности да и только, но тем не менее возникает новый литературный факт из подобного сочетания несочетаемого, соединения разноуровневых эстетических конструкций, такая перемена контекста обостряет стихотворное высказывание или вообще придает ему новый смысл, травестийный, пародийный, иронически-сниженный, комический, но никак не по отношению к Пушкину. Пушкинское стихотворение к подобному новому результату творчества современного поэта не имеет никакого отношения. Пушкин есть Пушкин, а Вишневский есть Вишневский. И с места они не сойдут. Это знаки культурного универсума, но находятся они даже не на разных уровнях, а в разных нишах. Все это в конечном итоге позволит прояснить типологическую картину постмодернизма, классифицировать не только сходные явления, но и контрастирующие направления, оппозиционные по отношению друг к другу. Заслуживают внимания размышления И. Северина о принципах организации поэтики постмодернистами, которые напоминают строительство дома из обломков погибшего корабля. Произошла буря, корабль потерпел крушение, его вынесло на берег. Без инструментов, без ремесленных навыков, то есть без сознательно отрицаемого литературного опыта автор, как новый Робинзон, начинает громоздить чудовищную постройку из того, что под рукой. Дверь становится окном, иллюминатор камбуза унитазом, корабельный флаг полотенцем для ног. Исследователь определяет основные признаки постмодернизма: Легче всего объяснить деструктивное отношение к чужому произведению тем, что авторы не в состоянии создать свое из-за отсутствия элементарного мастерства, литературного опыта, вкуса, культуры. Понимание и признание этого не объясняет природы постмодернизма, поскольку при всех упреках во вторичности, эпигонстве, подражательности, иронически-сниженном подтексте, пародийно-травестийном отношении к классической традиции в их творчестве заложен эстетический потенциал, который обусловлен не только неожиданным эффектом сочетания несочетаемого. Пригов, формируя сознание своего героя в точном концептуальном соответствии с поэтикой графомана, организует текст таким образом, что сквозь набор банальностей, избитых штампов, осколков разрушенного жанра просвечивает собственный смысл: В наших жилах Древняя Махроть [49]. Приговская Махроть оказывается некой плазменной субстанцией, принимающей причудливые очертания: И сущность, и явление, и идея, и вера, и память предков, инстинкт рода, объект и субъект, исторические и социальные константы — все вмещается в этот образ, обладающий множественностью референций. Традиционные образы и штампы разрушаются. Мышление поэта парадоксально и афористично, в художественном сознании автора царят свои законы, своя логика. Создается антитекст с антисмыслом. Понимая, что никакими манифестами и теоретизированиями читателя, которому скучно, не заставишь поверить, что ему интересно, они прибегают к трюкам. Те, кто попроще, сдабривают свои сочинения эксгибиционизмом и прочими нарушениями налагаемых цивилизацией запретов. Те, кто поначитаннее и посмышленее, натягивают собственную прозу на каркас древнего мифа или превращают фабулу в головоломку. Расчет тут на том, что читателя увлечет распознавание знакомого мифа в незнакомой одежке, разгадывание головоломки [50]. Если считать, что функция литературы сводится к беллетристической задаче, то с этим можно согласиться, если понять, что литература — нечто более высокое, нежели развлечение и отдохновение от трудов праведных, а восприятие искусства требует огромной работы, в том числе и интеллектуальной, то постмодернистские эксперименты с каркасом мифа, традиционного сюжета, литературного образа оправданы хотя бы тем, что лишний раз заставляют задуматься. Достижение высшего уровня в игре тождественно высшему уровню своего духовного осуществления, на который может подняться человек в поисках истины, в реализации своей мечты. В реминисцентном плане в рассказе возникает тема Лабиринта со всей мифологической атрибутикой Минотавр, Тезей, Ариадна. Отголоски мифа материализуются в образах причудливых героев, населяющих компьютерный мир: Мифологический смысл и в самой проблеме: Задача компьютерного поиска решена: Первоначальный смысл разрушается одной фразой: Хотя это тоже не точно. Смысл ускользает, так как сама цель оказалась аберрацией зрения. Действительность, исторический процесс, бытие человека изображаются в такой чудовищно искаженной форме, что можно лишь предположить, догадаться о причинах, приведших мир и человека к подобному результату. Что было причиной, если следствие так ужасно? Все детали, приметы жизни, характеристики психологического состояния персонажей вызывают в сознании читателя воспоминания о хорошо известном и в литературном, и в историческом, и в социально-политическом планах. Но сама идея, пафос, заложенные, например, в романе Н. Пелевина профанированием высокого, развенчиванием идеального. Рассказ несет в себе антиутопический смысл: Пелевин не ставит задачи исследовать причины происшедшей катастрофы, он показывает лишь плачевный результат. Что произошло в истории страны, в судьбе народа, конкретном бытии человека в промежутке между четвертым сном Веры Павловны Розальской и девятым сном современной Веры Павловны, догадаться нетрудно. Подобное активное усвоение предшествующего литературного опыта оправдано, закономерно, если оно не превращается в просто игру со смыслами, не носит характер чистой имитации, стилизации. Сам текст представляет из себя двухуровневый нарратив — мифология и современность. Имена де Сада, Ван Гога, Пушкина, Розанова, Спинозы, Пруста, Уалда, Гумилева, Кузмина и др. Герой — всечеловек, полностью утративший индивидуальные черты, вольно парит в полете своей мысли, свободно перемещается во времени и пространстве без границ. Полное смешение языков должно подчеркнуть эту всечеловечность: Замысел писателя в данном случае оказывается больше, чем его реализация. Примечателен в этом плане и роман А. Описание ада в городе Котлограде, в гниющих сердцах его жителей, в фантасмагорических картинах, вписанных в конкретно-реалистическую канву, носящее предельно брутальный характер, призвано вызвать эффект катарсиса, образумить погрязшее в грехе беспечное человечество. Отрывки текстов из Ф. Платонова, философские воззрения Н. Современное состояние литературного процесса характеризуется определенным охлаждением интереса к постмодернистским, авангардистским экспериментам. Такой насмешкой над постмодернистской культурой, эстетикой стал, например, роман-эпиграмма Ю. Все в нем, начиная с ключевой фразы, внешне чудовищной, а по сути бессмысленной: Замысел этот возник у Чурменяева, когда он представил себе Настасью Филипповну в гинекологическом кресле. В самой этой коллизии заключается выпад в адрес подчеркнутого антиэстетизма постмодернистской культуры. Писатель таким образом пародирует тенденцию вульгарного осовременивания классики. В основополагающем эстетическом тезисе теоретика литературы гомосексуалиста Любина-Любченко: Полякова, постструктуралистского и деконструктивистского метода. Выпад в сторону концептуалистов и метафористов типа Л. И наконец, сам разоблачительный пафос романа Ю. Полякова направлен против основополагающей мысли писателей постмодернистской эпохи о конце литературы: Весь этот разоблачительный пафос, направленный на выявление мнимозначительности, искусственности, вторичности постмодернистской культуры можно было бы понять и принять, если бы сам писатель не вышивал узор своего романа по канве традиционной литературы. В романе постоянны ссылки на М. Булгакова, гениально изобразившего клиническую картину похмельного синдрома [59] , сатирическая картина в ЦДЛ в аллюзивном плане корреспондирует с соответствующим происшествием в Доме Грибоедова, что оказывается необходимым писателю для вывода о кризисном состоянии постсоветской литературы. Калькой Достоевского становится эпизод со швырянием в камин папки, в которой вместо рукописи пачка чистых листов; сама коллизия: Полякова оказывается своеобразной метафорой постмодернизма. Как уже писалось выше, понятие постмодернизма достаточно условно. До сих пор нет точного теоретического определения, обозначения сфер его распространения, поскольку в современном искусстве отсутствуют какие бы то ни было границы, оно характеризуется всеобщей трансгрессией. Постмодернистское мышление отличается не какими-то формальными признаками, оно может выражать себя на уровне не только мировоззрения, системы взглядов, эстетических принципов, этических координат, но и на уровне бессознательных ощущений, настроений. В этом отношении показательна эволюция творчества В. Рассказ написан в июне-сентябре года. Это важно для понимания и реальной исторической ситуации, и в художественном контексте: Название рассказа напоминает одноименные произведения А. В пушкинской поэме присутствуют все атрибуты романтического жанра: Толстого обусловливает другую интонацию нарратива: В рассказе важны бытовые подробности плена: Смысл произведения в противопоставлении характеров: В маканинском рассказе объединены оба этих начала: Подобное жанровое смешение характерно для писателей постмодернистской ориентации. Толстого, поскольку нестандартна сама постановка проблемы и неожиданны, непредсказуемы повороты сюжета. Плен в метафорическом плане определяется писателем как слепота разума, неразвитое сознание, спящая душа, неразбуженное сердце, плен человеческих заблуждений и предрассудков становится причиной войны. Смысл рассказа проявляется в столкновении оппозиционных начал бинарных оппозиций: Сюжет строится в соответствии с толстовским принципом контраста. Лицо без единой царапины. В первую минуту Рубахин и Вовка стали сбрасывать муравьев. Когда перевернули, в спине Бояркова сквозила дыра. Стреляли в упор, но пули не успели разойтись и ударили кучно: Боярков лежал перевернутый, с огромной дырой в спине. Предельно натуралистическое описание, наводящее на размышления о прозекторском столе в анатомическом театре, подчеркнутый антиэстетизм, явное нежелание считаться или хотя бы щадить чувства читателя свидетельствуют о нарушении равновесия в соотношении эстетических категорий, отсутствии нормы, намеренном уничтожении красоты, целесообразности художественных форм. Она окликает человека в его памяти. Как часто у Толстого, в рассказе В. Война изображается в обытовленном и огрубленном плане. Солдаты промышляют портвейн в сельском магазине, Вовка-стрелок ищет нехитрых плотских утех, полковник Гуров торгуется с полевым командиром, который запер его грузовики с продовольствием в ущелье, и обменивает их на стволы и гранаты; как бы невзначай упоминается о солдатах, изнасиловавших женщину. Обытовление и огрубление в изображении войны подчеркивают ее бессмысленность, длящийся бесконечно ужас. Мир, находящийся в состоянии войны, ввергнут в хаос, где все привычные представления рушатся. Игровой принцип, используемый писателем, усиливает драматичность коллизии. Война в изображении В. Тем непреодолимее оказывается пропасть непонимания, отчуждения и ненависти между участниками драмы. Трагическая развязка предопределена в начале рассказа. Вовка-стрелок в свой прицел видит всех чеченцев, укрепившихся на противоположном склоне, держит их на мушке и развлекается тем, что метким выстрелом то зеркальце разобьет в руках боевика, подстригающего бороду, то разобьет китайский термос, и тогда лес оглашается чужими и непонятными гортанными возгласами: Солдат-снайпер видит все пуговицы на обмундировании горцев, уже пристреливается к живым мишеням. Еще не отдан приказ стрелять — но в перекрестии прицела его снайперской винтовки находятся уже враги, противостояние обозначено: Понятие мира оказывается относительным, мир уже заряжен войной. Причина ее не в конфликте дикости и цивилизованности, невежества и культуры, а в столкновении людей с разным менталитетом, носителей веры, традиции, культуры, каждая из которых самодостаточна ср. В конце рассказа возникает новое значение самого названия. Почему пленный, а не пленник? Пленник — лишенный воли, узник, заключенный, невольник, что подразумевает альтернативу: Маканина эта альтернатива отсутствует. Пленный — это не просто неопределенное по времени, но константное состояние героя. Герой рассказа Рубахин навсегда остается в плену у гор, красоту которых он воспринимает инстинктивно, на глубинном генетическом уровне, тогда как на внешнем уровне сознания как уроженец степей их ненавидит: Что интересного в стылой солдатской казарме — да и что интересного в самих горах? И вместо этого сказал: Бедные грязноватые домишки горцев, слепившиеся, как птичьи гнезда. Там и тут теснятся их желтые от солнца вершины. Который год бередит ему сердце их величавость, немая торжественность — но что, собственно, красота их хотела ему сказать? Маканина всегда интересовали человеческие отношения, глубинные, часто неуловимые, иногда мистические, не выраженные материально, реально тонкие связи, существующие между людьми рассказы сб. Переход от красоты природы к красоте человека совершается через взрыв чувственности, которая обнаруживается в странном, нестандартном, непонятном на внешнем уровне сознания восприятии Рубахиным красоты пленного юноши-боевика некоего современного варианта Мцыри. Красота эта поразила Рубахина в самое сердце: Определенную ясность в эту нестандартную ситуацию вносит реплика солдата Ходжаева: Красота, в концепции В. Маканина, может стать той силой, которая способна преобразить мир, разрушить все преграды: Контакт между героями обозначен очень тонко, органично, как надежда на возможность понимания, которой лишено человеческое сообщество на всех уровнях, ликвидация главного зла, как писал Л. Ухаживания Рубахина за пленным юношей трогательны и нежны: В обозначении психологического состояния героя, который сам не понимает, что с ним происходит: Человек оказывается наедине со своими инстинктами, он выступает как биологическое существо с прихотливой, сложной, противоречивой природой. Понятия греха, этической нормы, общежитийных стандартов — все это разрушается перед внутренним зовом и инстинктивной потребностью осуществить свою нежность, необходимостью любить. Но это мгновение понимания читай — любви разрушается, уничтожается, когда Рубахин задушил пленного, который своим криком мог выдать их местоположение во время боевой операции: Тело его рванулось, ноги напряглись, однако под ногами уже не было опоры. Рубахин оторвал его от земли, держал в объятиях, не давал коснуться ногами ни чутких кустов, ни камней, что покатились бы с шумом. Той рукой, что обнимала, Рубахин блокировал горло. Вместо любовных объятий — объятие смерти. И как итог разрушения этой гармонии — выходящая уже за рамки рассказа последующая национальная и человеческая катастрофа. Что осталось в душе русского человека, соприкоснувшегося с красотой, тайной, загадкой Кавказа, чужой жизнью, обычаями, традициями, всем, что составляет культуру нации в целом, и конкретной загадкой чужой души? Удивление, досада, озлобленность, раздражение, невнятица в мыслях, смущение, непонимание того, что произошло. Как злой ребенок ломает красивую игрушку, так и Рубахин убивает, уничтожает красоту, которая не может ему принадлежать, не может быть им понята в силу неразвитости его сознания, души. Таким образом, литература постмодернистского звучания, опираясь на существующую литературную традицию, творческий опыт писателей предшествующих этапов развития культуры, тем не менее создает самодостаточную художественную реальность. Липовецкий, подчеркивая глобальность притязаний русского постмодернизма на идейно-художественное господство, пишет о том, что постмодернизм не претендует на роль еще одного течения в плюралистическом ландшафте, а настаивает на своем доминировании во всей культуре [66]. Действительно, постмодернистская эстетика проецируется на различные явления современной культурной жизни, характеризуется многообразием форм. Попытки подвести итог постмодернистского этапа в современной русской литературе предпринимаются многими исследователями, но изучение этого феномена тем не менее не закончено. Сама природа этой уже сложившейся, но еще не разрушившейся художественной системы заключает перспективу дальнейшего развития. Поцелуй из первых уст. Правда, ; Подписка о взаимности. Лимбус-пресс, ; Малоизвестный Довлатов. Главная редакция театральной литературы, ; Избранное. Криминальная сюита в 23 частях, с интродукцией и теоремой о призраках. Это я — Эдичка! Вагриус, ; Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. Культура, ; Государственное дитя. Искусство, ; Творчество Ф. Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. Независимая газета, ; Мир советского человека. Роман мысли с жизнью. Этногенез и биосфера Земли. Системные основания образовательной технологии. Падая стремглав, я пробуждаюсь: Знакомство с Тимуром Кибировым: Психоаналитические и философские эссе о русской культуре. Сказ в творчестве Ю. Исследования по философии текста: Русское феноменологическое общество, Алфавиты и алфавитные тексты в период двоеверия. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. Либеральный взгляд на современную литературу: Антропология — философия человека, выделяющая в качестве предмета сферу собственно человеческого бытия, собственно природу человека, человеческой индивидуальности. Апроприация — заимствование, присвоение; операция, обратная процессу репродуцирования воспроизводства. Валоризация — эстетизация профанного, одухотворение, наделение высоким смыслом низкого, грубого, вульгарного. Деконструкция — критика метафизического способа мышления. В основе метода — принцип извлечения ассоциаций, вызываемых объектом, опора на механизм бессознательного. Дискурс — понятие, выдвинутое структуралистами для анализа социальной обусловленности речевого высказывания; комбинация, посредством реализации которой говорящий использует код языка. Нередко используется как синоним речи. Интертекстуальность — характеристика, определяющая текстуальную гетерогенность, полифоническую структуру текста М. Основные признаки интертекстуальности — размытость границ, отсутствие законченности, закрытости, внутренняя неоднородность, множественность текста. Маргинальный — исключенный из общего ряда, не соответствующий принятым нормам и ценностям, выламывающийся из системы. Метафизика — философское учение об общих, отвлеченных от конкретного существования вещей и людей принципах, формах и качествах; характеристика структур бытия и мышления вне их развития, самодвижения, взаимопереходов; обобщенная картина мироустройства. Обсценная лексика — ненормативная, табуированная, находящаяся за пределами норм литературного языка. Субкультура — заменяющее культуру, эрзац, имитация, находящееся ниже по своим эстетическим характеристикам уровня в системе ценностей. Суггестивный — ориентированный, нацеленный на внушение, способный внушить. Традиции русской классики в романе В. Соединение классической и постмодернистской традиции в романе В. Литературные реминисценции в рассказах В. Природа конфликта в прозе А. Эсхатологический характер прозы Ф. Профанное и идеальное в рассказах В. Жанровая трансгрессия в творчестве М. Роль художественной условности, фантастики в творчестве В. Формы апроприации в поэзии Д. Центонность как основной принцип творчества Т. Художественное своеобразие прозы Ю. Трансформация жанра литературной пародии в литературе постмодернизма М. Ироническое начало в прозе и поэзии постмодернизма В. Оцените эту книгу - Отлично Хорошо Так себе Плохо Отвратительно. Актуальные проблемы современной русской литературы: Купить книгу "Актуальные проблемы современной русской литературы: На уровне человека, личности, героя, персонажа и автора. Подчеркнутая антиэстетичность, шок, эпатаж, вызов, брутальность, жестокость зрения, тяга к патологии, антинормативность, протест против классических форм прекрасного, традиционных представлений о гармоничности и соразмерности; 7. На уровне художественных принципов и приемов. Трагедия распада вещества и духа декларируется как закономерный финал трагического века. Исток такого типа личности можно обнаружить и в концепции человека Ф. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым"; "Величие человека в том, что он мост, а не цель, любви в нем достойно лишь то, что он переход и уничтожение"; "Человек всегда на краю бездны"; "Когда долго вглядываешься в пропасть, пропасть начинает вглядываться в тебя" [7]. Иррационализм в подходе к человеку в первую очередь связан с проблемой разума. Инновационный характер постмодернистского типа искусства Открытым применительно к искусству нового времени остается и вопрос о критериях ценности, художественной значимости, эстетической нормативности. Прежние традиционные координаты, оппозиции: Гройс приводит эпизод из диалогов Платона: Как следствие теоретической неаутентичности в современной литературоведческой науке для обозначения художественных явлений постмодернистской ориентации возникает масса параллельных названий: Лирическое зеркальце, В тебе надежда зебрится, Урод ты — коверкальце, Ребенку — солнцезайцельце, Красавице ты — сердцельце, Где смотрит Аль Рашит. В тебя плевали, зеркальце, Топтали, били, сверкальце, Гоголевское зеркальце, Тебя не размозжить. Чай, чайнику — ул. Мальцу — глаза пришельцыны, Киношнику — Брижжит. Небьющееся зеркальце, О чем твой телекс, зеркальце? А разобьется зеркальце — То разобьется жизнь [29]. ПРОБЛЕМА ТРАДИЦИЙ Один из известных теоретиков концептуализма Б. Своим художественным действием он не осмеял, а лишь подверг сомнению и внес новые смыслы, дополнительные оттенки, коррективы, разрушив привычные стандарты, нормы, представления: Стихотворный размер, мелодика, интонация в данном случае носят самодовлеющий характер, не зависят от содержания, которое они оформляют: Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Когда не в шутку занемог, Москва, спаленная пожаром, И лучше выдумать не мог [45]. На холмах Грузии лежит, но не со мной. Цель оправдывает моющие средства. Мы тоже не всего читали Шнитке. Вы что — пришли навеки поселиться? Я помню чудное мгновенье Невы державное теченье Люблю тебя Петра творенье Кто написал стихотворенье Я написал стихотворенье. Краешком уха, зернышком глаза, Вспоротой полостью рта Жизнь подымается розой Шираза, Ошеломляя с утра. В наших жилах вовсе не водица, Вовсе и не кровь, похожа хоть, Как у вещей птеродактиль-птицы, В наших жилах Древняя Махроть [49]. Нежно-поющая, густо-щипящая, Рвущая мясо в лохмоть, Вот она, вещая жизнь настоящая, Именем Бога — Махроть Всея Руси. Лань, ; Вот те ШиШ. Союз фотохудожников России, — Возвращение Воланда, или Новая дьяволиада. Россия — Великобритания, На золотом крыльце сидели. До и во время. Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма. Жак Деррида в Москве. Сверхъестественное в первобытном мышлениии. Новая литература х гг. Современная русская советская литература: Художественные традиции в историко-литературном процессе: Мы устали преследовать цели? Это я — Эдичка. Делез Жиль Le pli: The basic probleme of phenomenology. Originality of the Avantgard and Other Modernist Myth. Амбивалентность — двусмысленность, двузначность. Аутентичность — подлинность, истинность, достоверность. Интенция — намерение, цель. Инсайт — озарение, вдохновение, прорыв. Имплицитный — скрытый, не имеющий прямой или переносной номинации. Коррелянтный — соотносимый, соотнесенный. Нарратив — рассказ, повествование. Онтология — учение о бытии, о принципах его строения, законах и формах. Профанный — нечестивый, вульгарный, низкий, грубый. Релятивизм — относительность, небезусловность. Рефлексия — самоанализ, самоконтроль. Трансгрессия — переход, нарушение. Эскапизм — уход от проблем, бегство, уединение, отчуждение. Эсхатология — учение о конечности мира. Приложение 2 Темы докладов для выступления на спецсеминаре 1. Компромисс как принцип отношения к действительности в творчестве С. Смех как жанрообразующий и формообразующий элемент в прозе С. Антиидеальный герой в рассказах С. Толстовские традиции в рассказе В. История и современность в романе В. Черты постмодернизма в тексте Ю. Садур в русле постмодернистской эстетики. Эпатаж и эскапада в трилогии И. Проблема стилизации в литературе постмодернизма А. Жанровое многообразие творчества Л. Проблемы традиций и новаторства. Генис А, Вавилонская башня. Постмодернизм settings Текст книги загружен, загружаются изображения ….
Если суммировать признаки постмодернистской художественной парадигмы, свойства, качества, характеристики, выявленные в процессе изучения этого явления как зарубежными Ихаб Хассан, Жан Бодрийяр, Жак Деррида, Жиль Делез , так и отечественными исследователями М. Фрагментарность и принцип произвольного монтажа, сочетание несочетаемого, использование вещей не по назначению, несоразмерность, нарушение пропорций, дисгармоничность, произвольное оформление аморфности, торжество деконструктивистского принципа: На уровне человека, личности, героя, персонажа и автора. Представление о человеке с точки зрения антропологического пессимизма, примат трагического над идеальным. Торжество иррационального начала, имманентного сознания, апокалиптического мироощущения, эсхатологического мировоззрения. Подчеркнутая антиэстетичность, шок, эпатаж, вызов, брутальность, жестокость зрения, тяга к патологии, антинормативность, протест против классических форм прекрасного, традиционных представлений о гармоничности и соразмерности; 7. На уровне художественных принципов и приемов. Разумеется, все эти характеристики не являются безусловными и исключительными, характеризующими литературу именно данного направления. Более того, они могут присутствовать в творчестве современных писателей в разной мере и степени, иногда на уровне лишь интенции, но несомненно, что подобные тенденции носят в русской литературе последней трети XX века все более объемный характер. В постгуманистическую эпоху сознание человека пронизывает ощущение катастрофы, конца света, Апокалипсиса, того, что социопсихологи называют милленаризмом. История начинает восприниматься как фатальный процесс, человечество слепо подчиняется судьбе, предощущает роковую неизбежность конца. Человеческая личность, бывшая в традиционных онтлогических координатах мерой всего сущего, категорией самоценной и самодостаточной, обнаруживает свою ущербность. Сложилось мнение, что концепции личности у постмодернистов нет. Человек, скорее, воспринимается как антиличность, антигерой и своего рода персонифицированное зло. Действительно, постмодернизм переосмыслил возможности и границы человеческой индивидуальности. При таком видении действительности, когда предметом осмысления становятся одна лишь нестабильность, хаос, фрагментарность, нелепость симуляций, когда мир раздвигается от макромира Вселенной до микромира кварков, само существование целостной личности носит проблематичный характер. Ролан Барт, например, вообще разработал постулат о смерти субъекта. Леонов, привело к философии антропологического пессимизма. Антропологический пессимизм обусловлен осознанием того, что человек несовершенен, но понимание этого уже рождает определенную надежду на возможность преодоления противоречий в природе человеческой личности. В таком герое доведены до крайности все полярные категории, уничтожена бинарность, все сведено к явлениям медиативного ряда, а в итоге - духовная аннигиляция и нравственный коллапс. Такого типа человека своеобразно характеризует А. Дикий всплеск негативной, все уничтожающей энергии ничем не объясняется. Трагедия распада вещества и духа декларируется как закономерный финал трагического века. Противоречивость человеческой личности, подмеченная еще Ф. Исток такого типа личности можно обнаружить и в концепции человека Ф. В таком философском обосновании личности заключается не только предвидение Ф. Такое понимание нельзя сводить к неверию в человеческий разум, активность, силу и ценность личности, скорее, это отказ от абсолютной истины. Иррационализм в подходе к человеку в первую очередь связан с проблемой разума. Постмодернизм доводит до логического конца установки модернизма, отрицая их суть. Модернизм базировался на неверии в разум, непонимании его слабости, неверии в то, что при помощи разума, который в высшей степени несовершенен, можно разумно понять мир, организовать хаос. Постмодернизм в отличие от искусства предшествующих эпох постулирует неверие в ту форму мыслительной деятельности, которую можно охарактеризовать как Сверхразум. Научные открытия XX века, опровергающие классическую физику, закономерно рождают ужас в сознании человека, страх перед тем, как с помощью сверхразума человек вмешивается в Божий промысел, в итоге уничтожая себя и все окружающее: Апофеоз безумия разума - открытие пока теоретическое японскими учеными антиматерии. Итогом торжествующего разума может стать аннигиляция, своего рода вселенский суицид. Горький вывод, с которым мы приходим к концу XX века: Взамен таинственного и теплого центра, трансцендентально означаемого, организующего жизнь и помыслы адептов, человек этого типа предпочитает оформить внутри себя некое незаполненное пространство, своего рода охранную зону, обеспечивающую возможность видеть себя со стороны, или, если воспользоваться терминологией Бахтина, позицию вненаходимости. Фокина по рассказу Ф. Есть единство ненормального состояния человеческой души. Даже смерть как высшая форма уединения ничего не меняет. А итог - ощущение абсурдности каждого индивидуального существования, стремление к Абсолюту, к некой Мировой душе, к Пустоте, с которой сливаются или в которой растворяются, теряя свою индивидуальность, живые существа. Образы смерти и пустоты по-разному варьируются в произведениях ведущих писателей данного направления: Открытым применительно к искусству нового времени остается и вопрос о критериях ценности, художественной значимости, эстетической нормативности. Прежние традиционные координаты, оппозиции: Ценность представляет только инновация. Только инновационный характер может стать основанием для вывода - состоялось или не состоялось произведение искусства. Многообразные формы современного искусства, например, инсталляции, хеппенинг, перфоманс и т. Постмодернизм принципиально отвергает постановку проблемы качества применительно к художественному произведению, и в плане традиционного оперирования этими понятиями представляется явлением внекачественным , находящимся вне координатной сетки традиционных критериев; для него не существует никаких жестких приоритетов в вопросах веры, философских и эстетических пристрастиях. Смысл рассуждений исследователя сводится к следующему. Каждая культура организована иерархично: Профанная среда крайне неоднородна, она состоит из вещей, которые не признаются культурными институтами, обеспечивающими хранение культурной памяти. Но именно профанная среда, состоящая из всего неценного, незаметного, неинтересного, внекультурного, преходящего, является резервуаром для потенциально новых форм и ценностей. Дюшаном в Парижском музее. Речь идет только о разных визуальных формах. Нет критериев, по которым мы могли бы различить их по степени ценности. Нет возможности обосновать различия между разумным и неразумным, хорошим и дурным, прекрасным и уродливым. Ницше, Фрейд, структуралисты показали, что любое высказывание или даже асемантичный набор знаков может в определенных отношениях рассматриваться как равный традиционной мудрости. Постмодерная стратегия утверждает, что все иерархически организованные оппозиции можно преодолеть путем скрытой идентичности всех вещей или деконструировать их в бесконечной игре частных дифференциаций. Поэтому оппозиция ценного-неценного вообще снимается, а создание, творение, произведение искусства может быть сведено к простому процессу перемещения. Инновация - перемещение вещей относительно границы, отделяющей валоризованную и хранимую культуру от текучей и профанной действительности. И в этом плане постмодернизм можно интерпретировать как знак полной свободы художника включать в художественный контекст и тем самым валоризовать все что угодно. Каждая вещь может быть перемещена в контекст искусства, хотя бы чисто ментально, а не в реальности. Структурализм, психоанализ, языковая теория Витгенштейна, так или иначе оперирующие категориями подсознательного, сумели убедить, что нейтральных, чисто профанных вещей не существует, все вещи значимы, хотя бы эти значения и были скрыты от поверхностного взгляда. В подтверждение своей концепции искусства как валоризации профанного Б. Гройс приводит эпизод из диалогов Платона: Предположить для них существование какой-то идеи было бы слишком странным Сложность осмысления русской литературы конца XX века обусловлена в первую очередь тем, что существующие художественные явления, утвердившиеся в творческой практике факты и понятия не имеют на теоретическом и методологическом уровнях точного формального определения. Золотоносов , метафизическим сентиментализмом Н. Иванова , магнитофонным реализмом М. Строева , эсхатологической, апокалипсической прозой Е. Ни одно из этих обозначений не дает возможности в полной мере определить природу творчества таких разных писателей, схожих разве только по своему мироощущению, но не по методу и творческой манере, как С. Общее начало проявляется только в том, что за внешним бытописательством, натуралистическим анализом действительности, вниманием к человеческой физиологии, утрированием межличностных отношений, использованием приема искажения реальности, гиперболизации пороков мира и т. Как следствие теоретической неаутентичности в современной литературоведческой науке для обозначения художественных явлений постмодернистской ориентации возникает масса параллельных названий: На уровне определения места в цепи преемственных культур: На уровне оценки роли, которую играет это искусство в жизни общества, человека, с точки зрения социальной значимости, психологичности: На уровне определения новаторства содержания: На уровне определения новаторства метода, жанра, художественной формы и приемов, формалистического эксперимента и эстетического поиска: Ряд исследователей в попытке определить направление современного поиска и испытывая нехватку терминов, используют параллельные и даже конкурирующие термины иногда на манер оксюморона: Ванштейн в своей работе ссылается на типы постмодернизма, выделенные как рабочая гипотеза в научной группе, возглавляемой Х. Второй тип связан с деконструктивистской философией Ж. Литературные произведения этого уровня отличаются многослойностью построения, интертекстуальной насыщенностью, широким культурологическим контекстом, намеренной фрагментарностью. Третий тип выделяется условно, поскольку речь идет о коммерческих модификациях любых видов поэтики, стирании граней между высокой и массовой культурой. Четвертый тип затрагивает больше социологические и психологические аспекты, нежели литературные. Это общая атмосфера эпохи, настроения конца века, реакция на типовой конформизм западной цивилизации. Как видим, при выявлении различных типов внутри одной художественной системы обнаруживаются различные основания: Попытки исследователей внести принципы ограничения разнообразия системы пока не увенчались успехом. Постмодернизм как художественная структура до конца не классифицирован, не типологизирован. На языке кибернетики это выглядит так: В случае с постмодернизмом и попытками его классифицировать мы наблюдаем обратную закономерность: Отсюда и разброс в определении составляющих этой структуры, даже если эти составляющие имеют общие, схожие свойства и признаки. Мамлеев, Саша Соколов, С. Довлатов , направление литературных циников Э. Попов , стилизаторов А. Сорокин , женскую прозу Т. Толстая , гей-культуру Евг. Приняв за основу существующие и в какой-то степени уже обозначенные исследователями типы, направления, ответвления, течения, но учитывая совокупность схожих черт на уровне метода, мироощущения, жанра, стиля, художественных признаков и приемов, попытаемся дать следующую классификацию. В основе - множественность и произвольность интерпретаций объекта реальности, человека, фактов истории и др. В качестве предмета искусства в концептуализме может быть представлен любой объект, все, что можно интеллектуально интерпретировть. Другими словами, концептуализм - интеллектуальная интерпретация объектов, которые могут включать в сферу своих размышлений, будь то текст, физический элемент реальности, любая коммуникация. Формальная репрезентация такого объекта, который носит название концепт, особого значения не имеет. Явление стиха после его смерти. Сборник предуведомлений к разнообразным вещам. Тридцатая любовь Марины и др. Когда был Ленин маленьким. В основе - деканонизация, десакрализация, разрушение традиционных ценностных центров, аморфность жанровой системы, активное использование приемов абсурда. Между собакой и волком. Сырая нога, или Встреча друзей. Строится на продолжении традиций антиутопии в мировой литературе Е. Несет на себе черты притчи, фантастики, мифа. Особую роль играют формы художественной условности, приемы гротеска и пародии. Проблемы верволка в средней полосе. Девятый сон Веры Павловны. В качестве предмета изображения интимная сфера жизни человека, исследование потаенных, темных сторон природы личности. Современная эротика не утверждает идеал телесной красоты, а, скорее обозначает трагедию ее утраты, искажения, деформации эротического чувства. Равновесие света дневных и ночных звезд. Опирается в своих исканиях на декларированный антиэстетизм, разрушение нормы прекрасное-безобразное, поэтизацию зла, эстетизацию ужасного, изобилует обсценной лексикой. Запах кала изо рта. Белый кастрированный кот с глазами красавицы. Это я - Эдичка! Детство Как я обосрался , Отрочество Как меня чуть не изнасиловали , Юность Как я занимался онанизмом. Как я и как меня. Солжеицын, или Голос из подполья. Полет голубки над грязью фобии. Взгляд на человека и мир с точки зрения онтологического и антропологического пессимизма, трагическое мироощущение, предвестие конца, тупика, в котором оказалась человеческая цивилизация. Последнее лето на Волге. Вальпургиева ночь, или Шаги Командора. До и во время. Линия судьбы, или Сундучок Милашевича. Ирония становится способом разрушения штампа на уровне идеологии, морали, философии, формой защиты человека от бесчеловечной жизни. Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гете. Этногенез и биосфера Земли. Системные основания образовательной технологиии. Библиотека Гумер - литературоведение. Актуальные проблемы современной русской литературы. Инновационный характер постмодернистского типа искусства Открытым применительно к искусству нового времени остается и вопрос о критериях ценности, художественной значимости, эстетической нормативности. Теология апокрифы апологетика библейские толкования библиология библейские словари богословие догматика душепопечительство екклесиология история церкви оккультизм патрология религиоведение сектология современная церковь сравнительное богословие. Конфессии атеизм ислам иудаизм католицизм православие протестантизм. Иностранные языки Английский Французский Немецкий Иврит Японский Турецкий Испанский Китайский. Каталоги Новые книги Именной Хронологический Авторы. Разное Форум Блог Новости Туризм Рефераты Ссылки Связь Site Map. Поиск по сайту Введите условия поиска Web www. Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам. Ваш комментарий о книге Обратно в раздел литературоведение Список тегов:
Расписание электричек нижний новгород сартаково
Решить пример 5 5 5 5 16
Стиральная машина самсунг сенсор компакт f1015j инструкция
Полномочия органов федерального казначейства
Новый контракт месси с барселоной 2017