Помощь - Поиск - Пользователи - Календарь. Полная версия этой страницы: Стихи о музыке и музыкантах. Борис Вайханский МУЗЫКА ИЗ СЕРДЦА Булату Окуджаве Откуда эта музыка? Из юности возлюбленной моей Ах, музыкант, ты не переусердствуй - Не обожги, а только отогрей. И вот я вновь - в объятьях узких улиц. Я помню это давнее вчера. Мы, как к огню, озябшие, тянулись - К той музыке арбатского двора. Нам верилось, что эта жизнь бездонна, Что молодость дается на века. И мы не уступали ни полтона, И в помыслах взмывали в облака. Всё замерло на той высокой ноте, И, эту постигая высоту, Мы, словно птицы, встретились в полёте, Всю жизнь свою измерив на лету. Мне никуда не деться От памяти тревожной и святой, От музыки, что наполняет сердце, Надеждой и земною добротой. Ах, если бы она не умолкала, Та музыка из юности моей! Ты, музыкант, играй - не надо вполнакала, Сжигай меня дотла и не жалей! Музыка В ней что-то чудотворное горит И на глазах её края гранятся. Она одна со мною говорит, Когда другие подойти боятся. Когда последний друг отвёл глаза, Она была со мной в моей могиле И пела словно первая гроза Иль будто все цветы заговорили. Айлен О, музыка святая И только хочется молчать — Ни звука и ни жеста! Чтоб только, только б не прервать Волшебного сюжета; Чтоб только, только б не забыть Ни одного мгновенья, Я буду трепетно хранить Твоё прикосновенье. И так же трепетно любить Твоё святое имя И, грешная, боготворить Всё, что тобою дышит… И, преклонив колени, Одними лишь губами, Проговорю: Нелли Гринблат ПЕВИЦА Чарующая душу страсть И нежность чуда исполненья Над нами обретает власть. Вот, будто в сладком сновиденье, Певучей арфы струн разлив И соловьиный перелив Вибрация её гортани Подобна звездному мерцанью. И мы уносимся вослед Волшебным звукам! Чудо ль — нет, Но этот голос — ввысь уносит, Как райское многоголосье Чувств глубина — с собой зовёт! И так блажен сей высший гнёт Плененья неземным звучаньем А черт тончайших изваянье — Источник неповторных чар. Как упоения угар Царит над залом. Исполненье Певицы этой — сверхявленье! Николай Ашукин ШКАТУЛКА С МУЗЫКОЙ Люблю наивно с музыкой шкатулки. Их нежных песенок хрусталь; Как светлые осенние прогулки, Они баюкают печаль. В их музыке, как бисер рассыпаясь, Звенит надломленная грусть, — Люблю я слушать их, позабываясь, Хотя все знаю наизусть. Таится странное очарованье В их музыке: Былых надежд и лиц мелькают тени, Сквозь лепет зазвеневших грёз. Так сладостна их нежность повторений И горечь закипевших слёз Когда в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг щемящий голос флейты, О днях прошедших, друг мой, не жалей ты, Но флейты звуку сердце приоткрой. Когда в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг призывный голос горна, Ты сердце приоткрой свое повторно Звучанью горна, друг бесценный мой. Когда ж в вечернем воздухе порой Раздастся вдруг громовый глас органа, Не шарь в серванте в поисках нагана, Но и органу сердце приоткрой. И всякий раз так поступай, мой друг, Когда очередной раздастся звук, Не важен тут источник колебанья… Ну, я пошел. Песня без слов Атлет Напишу тебе грустную песню И без слов наиграю куплет. Потому, что с тобою мы вместе Не составим счастливый дуэт. О любви не добавлю припева- Не коснусь обжигающих строк. Ни обиды не будет, ни гнева- Только нот леденящий поток. Обертонами каждого герца Я наполню дрожанье струны И аккордами, бьющими в сердце, Дорисую картину вины. Я осыплю незримые строчки Лепестками увядших цветов, Но не будут расставлены точки Этой песней, рождённой без слов. Звучит орган Звучит орган торжественно и ясно. В старинной кирхе вновь звучит мотив. Мелодия божественна, прекрасна… Я замираю, голову склонив. Стремится ввысь мелодия, под своды, Я слушаю чудесный тот напев. Седой Маэстро дарит гимн свободы, Струну души до глубины задев. Соната, Реквием, звезды полёт? Мир музыки огромен, чист и ясен. Какая сила у обычных нот! Волшебной птицей музыка плывёт. И замер где-то в ясной звёздной дали Моей души возвышенный полёт! Дом высился, как каланча. По тесной лестнице угольной Несли рояль два силача, Как колокол на колокольню. Они тащили вверх рояль Над ширью городского моря, Как с заповедями скрижаль На каменное плоскогорье. И вот в гостиной инструмент, И город в свисте, шуме, гаме, Как под водой на дне легенд, Внизу остался под ногами. Жилец шестого этажа На землю посмотрел с балкона, Как бы ее в руках держа И ею влавствуя законно. Вернувшись внутрь, он заиграл Не чью нибудь чужую пьесу, Но собственную мысль, хорал, Гуденье мессы, шелест леса. Раскат импровизаций нес Ночь, пламя, гром пожарных бочек, Бульвар под ливнем, стук колес, Жизнь улиц, участь одиночек. Так ночью, при свечах, взамен Былой наивности нехитрой, Свой сон записывал Шопен На черной выпилке пюпитра. Или, опередивши мир На поколения четыре, По крышам городских квартир Грозой гремел полет валькирий. Или консерваторский зал При адском грохоте и треске До слез Чайковский потрясал Судьбой Паоло и Франченки. Слушая Марию Каллас Из цикла "Дождь в Амстердаме" Блаженная Каллас мне пела с утра в Амстердаме. Как водится, солнце ложилось — квадрат за квадратом — на вымытом честно, на веки, голландском полу. Мгновенные тени мелькали в оконной решётчатой раме — Европа спешила к сентябрьским своим магистратам… Не кофе с утра в ней — я пил золотистую мглу, что гнал по каналам мне Рембрандт, так склонный к растратам; и бабочка черная, к нам залетев, всё ползла по столу. Блаженная Каллас мне пела с утра в Амстердаме. Факиры и шлюхи из баров своих расползались, пред снами дневными судьбу и туманы кляня. Летунья же грелась на солнце — где грелись мы сами, и черные крылья луча золотого касались, и вздрагивал он, трепеща и почти что звеня! Но голос Марии — её не пугал: Ах, блаженная Каллас мне пела с утра в Амстердаме. Верно, эта душа — так от плоти земной уж устала… Ну а гостья — откуда, Бог весть? Только всё же с последнею нотой — ушла, улетела, увяла? Скрипач седой у станции метро Играл весь день. Смычок в руках порхал. Он не боялся питерских ветров, И звуков хор надолго не стихал. Скрипач седой, одетый в черный плащ, Как черный ворон сел на тротуар. Но как же был пленительно манящ Его мелодий странный гулкий дар. Казалось, что сорвутся искры вдруг Из-под смычка, и вспыхнет мир вокруг. Скрипач тоски и тёмной ночи друг, Игравший тем, чей взор давно потух. Народ мелькал и таял серый день. Одна лишь я стояла, чуть дыша. Скрипач, прости, но людям нынче лень Понять, что в них скрывается душа. Они пройдут - кто просто, кто подаст, Не от мелодий, нет, а просто так. В них умерла, не вспыхнув, искра-страсть, У них в сердцах отчаянье и мрак. Прощай, скрипач, и мне пора идти. Печальный Мерлин, приручивший звук, Благодарю, что будни осветил Дрожащим светом, музыкой разлук. Константин Симонов МУЗЫКА 1 Я жил над школой музыкальной, По коридорам, подо мной, То скрипки плавно и печально, Как рыбы, плыли под водой, То, словно утром непогожим, Дождь, ударявший в желоба, Вопила все одно и то же, Одно и то же все — труба. Потом играли на рояле: Как будто чью-то выбивали Из тела душу навсегда. Семь нот эпиграфом поставивши вначале, Я просто напишу: Где-то там Раз в день лениво вспыхнет канонада, Шофер за мною ходит по пятам: Там, внизу, Он на рояль накладывает руки И выжимает каждый день слезу Одной и той же песенкой — разлуки. Он предлагал, по дружбе,— перестать: Но эта песня мне сейчас под стать Своей жестокой простотой печали. Уж, видно, так родились мы на свет, Берет за сердце самое простое. Для человека — университет В минуты эти ничего не стоит. Он слушает расстроенный рояль И пение попутчика-солдата. Ему себя до слез, ужасно жаль. И кажется, что счастлив был когда-то. И кажется ему, что он умрет, Что все, как в песне, непременно будет, И пуля прямо в сердце попадет, И верная жена его забудет. Нет, я не попрошу здесь: Услышь из страшной дали И там сама тихонько постучи, Чтоб здесь играть мне песню перестали. Тяжёлое солнце, садясь в океан, Горит за оградой собора. Романского стиля скупые черты, Тепло уходящего лета. О чём, чужеземец, задумался ты В потоке вечернего света? О чём загрустила недолгая плоть Под каменной этой стеною, - О сыне, которого не дал Господь? О жизни, что вся за спиною? Скопление чаек кружит, как пурга, Над берега пёстрою лентой. В пустынном соборе играет орган На самом краю континента, Где нищий, в лиловой таящийся мгле, Согнулся у входа убого. Не вечно присутствие нас на Земле, Но вечно присутствие Бога. Звенит под ногами коричневый лист, Зелёный и юный вчера лишь. Я так сожалею, что я атеист, - Уже ничего не исправишь. Люблю наивно с музыкой шкатулки. Их нежных песенок хрусталь; Как светлы зимние прогулки, Они баюкают печаль. Былых надежд и лиц мелькают тени, Сквозь лепет зазвеневших грез. Так сладостна их нежность повторений И горечь закипевших слез Александр Межиров Когда восторг ударил в стены зала, Как в дамбу бьют усталые моря, — А всё же страшно умирать,—сказала Испуганная спутница моя. После аллегро вечного в сонате Та, кому всё на свете трын-трава, Простые и печальные слова Произнесла как будто бы некстати. О нет, соната не казалась длинной, — Есть радость настоящая, — она Как бы утомлена своей причиной. Есть радость настоящая, как свет, — Ни до чего на свете нет ей дела, Как за концертом рихтеровским вслед Усталые восторги без предела. Дай погрузиться мне в печальный соль-минор, В пучину сложных эллиптических каденций, В мелизмов сладостно-затейливый узор, В котором каждый звук проходит через сердце, В параллелизмы секст и терций без октав, Что в безысходности фригийских оборотов Острейшей болью наполняют каждый такт, Не осквернённый ни одной фальшивой нотой. Последний взяв аккорд, от клавиш оторвать В бессильи пальцы и прижать к глазам ладони… Пусть слёзы падают на нотную тетрадь Стихами о Джованни Альбинони. Листов, Николай Я помню вальса звук прелестный— Весенней ночью, в поздний час, Его пел голос неизвестный, И песня чудная лилась. Да, то был вальс, прелестный, томный, Да, то был дивный вальс. Теперь зима, и те же ели, Покрыты сумраком, стоят, А под окном шумят метели, И звуки вальса не звучат Где ж этот вальс, старинный, томный, Где ж этот дивный вальс?!. Марианна Эн Ах, это скрипка так звучала В руках неведомой Богини, Что сердце биться перестало, С душою звуки скрипки слились. А скрипка пела и порхали По струнам бабочками пальцы, Уму неведомые дали В мгновенье стали открываться И снова сердце бьется страстно Под скрипки сказочные звуки, Ах, в этот вечер не напрасно Так колдовали Ваши руки. Воды и крыльев плеск, и гордое скольженье… Но кончен звуков пир и белоснежных тел. И я ушел, но все хранит воображенье Крылатый взлет смычков, - когда и я летел. На маленькой сцене не броского зала, Скрипачка играла, Вивальди играла, Соседка, что справа, конфеткой шуршала, Соседка, что слева, игре той внимала. Сергей Миронов Музыка Ежедневно, ежечасно, Каждый миг существования Слышу музыки прекрасной Я знакомое звучание. Слышишь, словно чьи-то руки Из теченья наших судеб Плавно извлекают звуки. И в ушах звенящий ветер, И полночных снов хрустальность, Все, что только есть на свете, Источает музыкальность. Все, чем только еще можно Чувств поджечь опасный порох, И часы, что бьют тревожно, И листвы спокойный шорох, И глубокое молчание В ритм дождя, что бьет по крыше, Это музыки звучание. Вслушайся и ты услышишь…. Играй, скрипач, мелодию любви, Той прошлой, что как звездочка сгорела. И музыкой созвездья призови Начать сначала. Играет для души на площадях, На улицах. Спасает скрипка разом От одиночества, тоски, и, второпях, Смутившись, курит, жуткая зараза. Немолод он, да не сказать, что стар. Так не заплачут даже сто гитар. Дрожит смычок на теле скрипки хлипком. Сейчас окурок в сторону швырнет. Волшебным звуком мир одарит скрипка, Осуществит стремительный полет, И озарит творца прекрасною улыбкой. Под темным сводом Домского собора Торжественная музыка звучит. Смешались боли, были и легенды, И потянуло холодом от плит, Когда гремело грозное крещендо И замирало уходя в зенит. Неудержимой бурею эмоций Гудят и задыхаются басы, И в каждом звуке оживает Моцарт, Хоть сочтены его часы. Гусиное перо из рук упало, А музыка живет и тем сильна, Что не печалью, а тревогой стала И жизнью вдохновенною полна. Александр Големба Есть музыка зимы - она еще ясней, еще безжалостней подводит счет потерям: Есть музыка зимы - и ветер невпопад, и ветер наугад колеблет струны арфы, есть музыка зимы - и с мертвых эстакад сползают поезда, как гарусные шарфы. Есть музыка зимы - задумчивый рассказ о дружбе, о любви, о вспыхнувшей соломе - морозная весна твоих разумных глаз и брови строгие в мальчишеском изломе. Есть музыка зимы - невнятная, как речь, как лепет милых уст перед разлукой самой, есть музыка зимы - и мы хотим сберечь её печальный лоб и рот её упрямый. Есть музыка зимы, есть музыка зимы, и если бы я мог начать опять сначала, то я бы попросил, чтоб музыка зимы над комнатой моей по-прежнему звучала. Ах, эти вечера в моей обители! В мой тихий дом - студенческую келью Входили мы - великие любители Предаться вдохновенному безделью. Нам нравилось - мы в этом были родственны, - Чтоб был свечи оплывшей тёплый слепок, И на стене - причудливые отсветы, И ясен ум, и чай - горяч и крепок. Сливала юность воедино души нам, Переполняя трепетом священным, И было лаконичное "послушаем?.. И ставили мы с сердцем замирающим, В любви своей чисты и постоянны, Один и тот же диск долгоиграющий: Проигрыватель стар, плоха акустика - Но всё неважно. Над домиком, приземисто-горбатым, Над скромностью студенческой обители Гудела вечность медленным набатом. И наэлектризованными душами, Их доводя до высшего накала, Мы слушали, мы слушали, мы слушали, Как эта вечность в нас перетекала… Любовь Сирота. Простенький мотив Польётся, Струны скрытые затронет - И вздрогнет память, Чудо совершив, Преподнесет, как будто на ладони, Далекие, забытые года, Мгновения эпохи малолетства - Пропавшее, казалось, навсегда Заветное, завеянное детство. Забытый голос запахи вернёт. Рассеет звук туманные препоны. Свершится невозможное - и вот Незыблемые попраны законы Выходит, Можно время обмануть, Прошедшее вернуть И сделать близким? Есть к этому совсем короткий путь - Старинные виниловые диски. Когда уже нечего больше услышать, всё сказано, спрошено, взято, забыто, когда, как дожди по заржавленным крышам, струится и плачет слепая обида, когда даже память условна, как ссуда, а боль ни словами, ни жестом не скроешь, я жду тебя, кантор… И вот оно — чудо! Когда уже некому больше молиться, когда ожидать нет ни веры, ни силы, когда никуда от себя не укрыться, а где-то настойчиво плачут клавиры, и небо закрыто, и листья, как люди, врываются в душу, и ты их не гонишь, я жду тебя, кантор… И вот оно — чудо! А в Лейпциге ночь. И тяжёлые влажные сны плывут над кварталами, будто обрывки тумана. Ночь гаснет и гаснет. Будь звёзды, как свечи, давно по небу расползся бы матовый шлейф стеарина. Саксонская ночь под готическим стынет окном и чёрною кистью витраж покрывает рябина. И движется ночь, как недели и годы, а мы не можем понять, отчего это с гибелью схоже. Храни же нас кантор из церкви святого Фомы, и длись этот холод, так странно бегущий по коже. При этом так в своём неведенье спокоен, Что не скрываешь лёгкий скепсис и сарказм, прочтя в программке: Киваешь чинно, притворяясь знатоком. И мерно, в такт - качается ботинок Со школьных лет ты был сюда влеком дорожками виниловых пластинок. Альты и скрипки вскоре убедят, что здесь и знание, и чопорность — не к месту. По капле впитывая нот сладчайший яд, ты целиком доверишься оркестру. С досадою поморщишься, когда В мотив любви вольётся тема боли. И вовсе сменится смятеньем благодать, когда физически — нехваткою венозной, да и рассудком станешь понимать — чьИ жилы стонут под смычками виртуозов; в чьи нервы, вместо принятых — стальных — колотят молоточки фортепьяно; чьи связки встроены в растрУбы духовых и чьею кожею грохочут барабаны! Ты обессиленно ждёшь участи своей, Безумству гения сурового подвластен. И вот, — как искупленье — апогей. И - сердце разрывается на части Последнюю кровинку — на затакт. И трубы надвигающейся коды тебя громоподобно известят, что тела — нет. И что душа — свободна. Сначала тоненько шипела, как уж, изъятый из камней, но очертания Шопена приобретала всё слышней. И забирала круче, круче, и обещала: И тоненькая, как мензурка внутри с водицей голубой, стояла девочка-мазурка, покачивая головой. Как эта, с бедными плечами, по-польски личиком бела, разведала мои печали и на себя их приняла? Она протягивала руки и исчезала вдалеке, сосредоточив эти звуки в иглой исчерченном кружке. Юрий Гречко Есть музыка без формы — светлый ком из запаха акаций, звезд и ветра; есть музыка, которой четверть века пришлось пребыть росой и светляком. Есть музыка, растущая тайком, невидимо для глаз, как сны и ветка сирени. Значит, мир устроен верно, пока хоть я один стою на том. Листаю желтый том старинных притч. И если нет обложки — обложкой станут полночь, сад и дом, и тишина, которой дом обложен. Мир стал на миг сиреневым кустом. Он странно прост и просто странно сложен!. Борис Слуцкий Музыка Мы все идем не в ногу, Она идет как надо. И музыки немного Послушать людям надо. Послушаем мелодию - Она на белом свете Теперь одна в полете. Данте Не будем слушать даже, Послушаем анданте, Послушаем адажио. Пускай гремит фортиссимо, Грохочет беззаботно - На свете все зависимо, Оно одно свободно. Последние известия Грозили гневом рока. Послушаем созвездия Звезд джаза и звезд рока. Пускай звезда вокала Нас вводит в умиление, Но чтоб потом скакала Для нас звезда балетная. Места расширив узкие, О том прослушав сводку, Еще немного музыки Послушаем в охотку!. Дуэт для скрипки и альта Моцарт в легком опьяненье Шел домой. Было дивное волненье, День шальной. И глядел веселым оком На людей Композитор Моцарт Вольфганг Амадей. Вкруг него был листьев липы Легкий звон. Но зато дуэт для скрипки И альта". Пусть берут его искусство Задарма. Сколько требуется чувства И ума! Композитор Моцарт Вольфганг, Он горазд,- Сколько требуется, столько И отдаст Ox, и будет Амадею Дома влет. И на целую неделю - Черный лед. Ни словечка, ни улыбки. Но зато дуэт для скрипки И альта. Расплачиваться надо На миру За веселье и отраду На пиру, За вино и за ошибки - Дочиста! Но зато дуэт для скрипки И альта! Если есть желание услышать Саша Чёрный Мандола Лакированный, пузатый, Друг мой, нежный и певучий, Итальянская мандола - Восемь низких гулких струн В час вечерний и крылатый Ропот русских перезвучий - Слободская баркарола - Налетает, как бурун. Песня бабочкой гигантской Под карнизами трепещет, Под ладонью сердце дышит В раскачавшейся руке В этой жизни эмигрантской Даже дождь угрюмей хлещет Но удар струну колышет - Песня взмыла налегке. В старой лампе шёпот газа. Тих напев гудящих звеньев: Роща, пруд, крутые срубы, Приозёрная трава Наивна эта вера в чудеса, И все смешнее кажется с годами, Давно истлели где-то паруса, Прекрасные и алые, как пламя Смешна кому-то странная печаль, И в суете не так заметно горе А он все чаще видит по ночам забытый город, корабли и море И крики чаек, и далекий свет, И чей-то образ, призрачный и зыбкий И девочку, которой больше нет Наивна эта вера в чудеса И ожиданье счастья терпеливо Устало смотрят в темноту глаза, Глаза забытых и глаза любимых И ночь полна печалью до краев, А где-то там над морем плачет ветер Но музыкант играет и поет О том, что счастье где-то есть на свете Но смотрят в душу детские глаза С простым и вечным требованьем чуда Дарья Яшенко Нажмите для просмотра прикрепленного файла Нажмите для просмотра прикрепленного файла. Концертный зал… Старинный инструмент… Он видел в своей жизни очень многих: И юных дев… И дам преклонных лет… И рыцарей, подтянутых и строгих… Его струна натянута и ждет, Когда рука ее опять коснется, И оживут картинки прошлых лет, И музыка в ночи опять прольется… Сонаты, фуги… Все из тех времен, Когда балы случались и дуэли… Писать об этом, словно дивный сон, Который мы случайно подсмотрели Как пианист, что пальцем безучастно ощупывает звука влажный лоб, я пыльных нот проигрываю части, забытых песен преданный холоп. С помарками, сбиваясь и потея, с листа играю. Сумерек волна щекочет глаз. И след веков потерян. И только вечность сыта и вольна. Галантный звук, как лист осенний влажен. Светла как день мелодия Гретри. Когда-то слыл чурбанным скифом, Когда-то белым негром слыл — Он — шахматист, он — крокодил, Он и во фраке смотрит мифом. Уклюжая неловкость рук, Сурово пухнущие губы И рядом — золотые трубы Под фортепьянный сухостук. Литавры выгнали тебя, И, резвость резкую любя, Забили градом кастаньеты, Захрюкал немощно фагот, Потом зацвел, горяч и липок, Тягучий мёд несчётных скрипок, И контрабасов клейкий пот Полился яростным потоком; Внезапно, радостен и чист, Всех выгнал флейт победный свист. Как птицы, вырвавшись из окон, Они приветствуют весну, Конец концерта, тишину. Яков Полонский Из вечности музыка вдруг раздалась, И в бесконечность она полилась, И хаос она на пути захватила,- И в бездне, как вихрь, закружились светила: Певучей струной каждый луч их дрожит, И жизнь, пробужденная этою дрожью, Лишь только тому и не кажется ложью, Кто слышит порой эту музыку божью, Кто разумом светел, в ком сердце горит. Толстому Для каждого есть в мире звук, Единственный, неповторенный. Его в пути услышишь вдруг И, дрогнув, ждешь завороженный. Одним звучат колокола Воспоминанием сладчайшим, Другим — звенящая игла Цикад над деревеской чащей. Поющий рог, шумящий лист, Органа гул, простой и строгий, Разбойничий, недобрый свист Над темной полевой дорогой. Шагов бессоный стук в ничи, Морей тяжелое дыханье, И все струи и все ключи Пронзают бедное сознанье. А мне одна поет краса! То рокоча, то замирая, Кристальной фуги голоса Звенят воспоминаньем рая. О строгий, солнечный уют! А тогда я жил в голубой стране, Где рисунок елочкой на стене, Где табачный дух укрощал вполне Заводной будильник на восемь сорок. Где я вечно искал свой второй носок, За окном был чахлый сырой лесок, Поднималось солнце наискосок И срывалось капельками спросонок. За окном был двор, не весьма широк, Находил носок, но терял шнурок. Где-то в кухне скучно скулил щенок, Толстобокий, нежный по кличке Басик. Я работал, спорил с набитым ртом, Нынче вроде кажется - о пустом. На любой "сейчас" отвечал "потом не случится. Не смотрел назад, не писал числа, И волна лениво меня несла, Пусть не руки-крылья,но два весла, Правым греб, а левым, видать, табанил. Что терял - терял, что имел - имел. Собирал открытки с чужих земель, А однажды утром я сел на мель. А вот тебя не А меня не увидел. А я была Я была уключиной у весла, Я пером в подушке твоей спала, Как в метро у входа замерзший нищий. Я вела подсчеты твоим ночам, Ты ворчал, молчал, головой качал Ты читал каких-то Дидро и Ницше, А меня, конечно, не замечал. Но в ушах всё музыка вьет круги, Ты считал, что встал, мол, не с той ноги, Ты глотал глюкозу и анальгин Извинялся, плеер носил в кармане. Это я пою, это я свищу, Твоему бесстыжему январю, Твоему горячему сентябрю, Твоему апрелю, июню, маю. Отзовись, услышь меня, говорю. А не то я когда-то тебя поймаю, И тогда уж точно не отпущу. Деревянный спуск на ветру скрипит с Еле слышным моцартовским прононсом. А за ними медный сосновый бор, И волна щекочет меня по носу. Ударяя теплой ладонью в борт. Я стоял и думал, что я живой Переход с октябрьской-кольцевой, А потом по рыжей куда-то в центр Тонкой стрелкой в небо уткнулась церковь С рыжеватой девичьей головой. Я не буду о море, я не возьмусь, У меня слова превращают в муть Я вдыхаю море в больную грудь И оно царапает по пустому. Потому что сколько ни плачь с листом, Ты не станешь ничьим пророчеством, Потому что слова короче стон. Потому что море короче стона. Потому что время дрожит на мушке И еще, конечно же, потому, что Потому что дурак, потому что хам, Потому что веришь своим стихам, Потому что дно подставляешь струям. Потому что тебя затоптали там, На твоей Октябрьской, в дым и хлам, И ботинком хрустнули по подструнью. И тележкой съездили по колкам. И теперь не страшен ни твой оскал Ни смешок дрожащий, ни как к вискам Ты больным тонкопалую тянешь руку. Всё что было солнцем - уходит в воду. И теперь ты вечно пребудешь водой Время, как кольцевая, идет по кругу. Потому что плохо меня искал. У тебя осталась одна струна - Голубая, смешная твоя страна, И кривые елочки и стена, И осколки дождика по карнизу. И пока ты с ней - я обречена, И бела с тобой и с тобой черна. Я не в силах сыграть этот нежный призвук, Этот низкий, бархатный колокольчик. Без которого, видимо, не закончить И навряд ли стоило начинать. Так что я тут чуть-чуть еще порыдаю, А потом ты всё-таки прозвучишь. Генрих Гейне Мими "Не чета домашним кискам, Я в гостиных не мурлычу — Летней ночью за трубой Как хочу соседей кличу. По ночам, когда в прохладе Я дружков сзываю милых, Бродит всё во мне, и я He запеть уже не в силах". Тут она завыла, скалясь, И на зов своей подруги Потекли, фырча-урча, Женихи со всей округи. Женихи со всей округи, Подвывая всё сильнее, Дружно ластятся к Мими, От желанья сатанея. Это вам не музыканты, Что готовы ради злата Осквернить обитель муз, — Для котов искусство свято. Никакие инструменты Не нужны котам, бесспорно, — Что ни брюхо, то тимпан, Что ни горло, то валторна. Эти фуги не под силу Ни одной на свете меццо; Так творил, пожалуй, Бах Или Гвидо из Ареццо. Столь внушительным аккордам Позавидует Бетховен, Берлиоз в своих каприччо Не настолько полнокровен. Это верх самозабвенья, Дивных гамм поток могучий, — Меркнут звёзды в небесах От неистовых созвучий. Так урчат они согласно, Так фырчат самозабвенно, Что — за тучу в тот же миг Устремляется Селена. И одна лишь Филомела, Местной сцены примадонна, От певцов воротит нос, Их браня бесцеремонно. Но не молкнет хор кошачий, Всем завистницам на горе, И под утро шлёт привет Розовеющей Авроре. Дольский Удивительный вальс мне сыграл Ленинград, без рояля и скрипок, без нот и без слов. Удивительный вальс танцевал Летний сад, удивительный вальс из осенних балов. Вальс - всегда на Вы, вальс - речной волны, вальс мостов Невы, дальних стран, вальс растерянный, вальс расстрелянный, вальс растреллиевый, вальс - туман. В удивительном вальсе кружились дома, и старинные храмы несли купола, и на лучших страницах раскрылись тома, и звонили беззвучные колокола. Вальс пустых дворцов, вальс былых венцов, вальс к лицу лицо, без прикрас, вальс военных дней, смерти и огней, вальс судьбы моей, жизни вальс, Вальс старинных дам, вальс клаксонных гамм, вальс огней реклам, вальс дождей, вальс недвижных поз, вальс больших стрекоз, вальс травы в покос, вальс людей. Зиновьев Рано опустело все в осеннем старом парке городском. Встретились случайно мы под чертовым, счастливым колесом. Музыка негромкая знакомая летит со всех сторон, Только вот судьба у нас с тобою несмешной аттракцион. А музыка звучит, как разлуки стон. Это старый вальс, осенний сон, Сквозь года, даже сквозь года Сердце обжигает грустью он. Где-то в одиночестве колдует репродуктор вдалеке. Вновь как прежде сердце мое тянется отчаянно к тебе. Стихла, отгуляла листопада золотая канитель, Но не откружила нашей жизни и надежды карусель. Федерико Лорка ГИТАРА Начинается Плач гитары. О, не жди от нее Молчанья, Не проси у нее Молчанья! Неустанно Гитара плачет, Как вода по каналам - плачет, Как ветра над снегами - плачет, Не моли ее О молчанье! Так плачет закат о рассвете, Так плачет стрела без цели, Так песок раскаленный плачет О прохладной красе камелий, Так прощается с жизнью птица Под угрозой змеиного жала. О гитара, Бедная жертва Пяти проворных кинжалов! Представь себе, что некий поляк все знал о нас. И в прошлом веке! И за тебя он все сказал, и за меня решил, конечно. Вот так, полузакрыв глаза, он волю дал лишь пальцам грешным. С большого альца до мизинца расписан самый мелкий звук. Представь себе — такой вот принцип анализа сердечных мук. Пусть это вальс или прелюд — какая чистая палитра! С его гармонией и ритмом отождествляю Божий суд. Ну пусть, играй, играй, Шопен не знает. А в торопливости культур и в ритмах новых поколений смешон наив фиоритур и первозданность кантилены. И классик превращен в пунктир. Так дождь стучит по старым крышам, не зная духоты квартир. Играй, играй, Шопен не слышит! Так вертит лопасти вода, размеренно, неторопливо. Аккордов тонкая слюда дрожит в ажурных переливах. И в интегралах амплитуд рассчитаны любовь и горе. И мысль, и сердце бьются тут, искусство с алгеброй не спорят. Так педантичен каждый звук, но как свободно пьеса дышит! Да, радость не познать без мук, играй, как жаль, Шопен не слышит! Алексей Кольцов Мир музыки В стройных звуках льются песни Гармонической волной; По душе волшебно ходят И проходят с быстротой. Полечу я вслед за ними; Покружуся в них душой; В очарованном забвеньи Позабуду мир земной. Сколько звуков, сколько песен Раздалося вновь во мне! Сколько образов чудесных Оживилось в вышине! Между них она, младая, Заблистала красотой! Чистой пламенной любовью Озарился мир земной Улетай же в небо звуки, Сокрывайтеся в дали! Здесь я с нею, здесь я счастлив, Любо жить мне на земле! Саша Соколов Падэспанец воспоминанье о городе Музыка Моцарта звучала Однажды в саду городском, Там дама беспечно скучала Пока не известно по ком. Среди молодых оркестрантов Крутился проезжий корнет, Её он в буфет ресторанта Пригласил посидеть tete-a-tete. Падэспанец хорошенький танец, Его очень легко танцевать: Два шага вперёд, два шага назад, Первернуться и снова начать. А вечером после тех танцев Он стал ей как преданный друг, Он ей показался испанцем, И лицо её вспыхнуло вдруг. А утром оркестр до причала Дама проводила пешком, Музыка с тех пор не звучала Моцарта в саду городском. Виктор Боков МУЗЫКА Материя сия бесплотна, В руках нести ее нетрудно. Рембрандт писал свои полотна, А Моцарт изваял на струнах. Божественная власть органа, Пленительная нежность арфы. Еретики сожгли Джордано, Но музыка — превыше мафий. Фиорды Грига пахнут хвоей, От них в душе моей светает. Она не ходит, Не ползает — она летает! Музыка Бодлер, Шарль Я в музыку порой иду, как и океан, Пленительный, опасный— Чтоб устремить ладью сквозь морок и туман К звезде своей неясной. И парус и меня толкает ветер в грудь Я в темноте ненастной Через горбы валов прокладываю путь, Влекомый силой властной. Я чувствую себя ристалищем страстей Громады корабельной, Смешением стихий, просторов и снастей, Могучей колыбельной Но никнут паруса, и в зеркале воды— Ты, лик моей беды. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.
Сабантуй 2017 в самарской области график
Таблица физо вс рф
Стихи о музыке
Расписание электричек трубниково санкт
Логические системы их характеристика
Особенности организационной культуры
Где автобус украина
Тесты по электротехнике и электронике
Карта тверской г
Терьер фото описание
Add to notes перевод
Что делать если сохнут пальцы на руках
Стихи о музыке
Какой медиа проигрыватель лучше для андроида
Статья 20 нк рф взаимозависимые лица
Восстановить стим через почту
Как нарисовать прическу вид сзади
Маркетинг план questra world
Стихи о музыке
После отравления что нужно делать
Ose ltd com книги каталог
Паяльная станция 858 схема
Какие потолки выбрать для квартиры