Проблема развития и воспитания

Проблема развития и воспитания.md

Проблема развития и воспитания

Современные исследования проблемы воспитания детей раннего детства.
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ И ВОСПИТАНИЯ ЛИЧНОСТИ
Развитие личности как педагогическая проблема

Печатается по решению Редакционно-издательского совета Московского психолого-социального института. Брушлинский и кандидат психологических наук В. Б 55 Проблемы развития и воспитания человека Под ред. В данную книгу избранных трудов выдающегося ученого вошли его работы по широкому кругу проблем, связанных с развитием и воспитанием человека. Книга предназначена для психологов, педагогов и студентов, готовящихся к психолого-педагогической деятельности. Сдано в печать Невропатолог и психиатр, спе- циалист в области морфологии, гистологии, анатомии и физиологии мозга, психолог и педагог, известный обще- ственный деятель, создатель оригинальной научной шко- лы, выдающийся организатор науки и руководитель ряда крупных исследовательских и учебных центров, автор бо- лее работ, в том числе 20 фундаментальных трудов в области изучения мозга и психической деятельности—вот далеко не полный перечень заслуг В. Бехтерева в раз- витии научной теории, организационном становлении и укреплении русской и советской науки. Бехтерев родился 20 января г. Уже в школьные годы проявляется его интерес к естественным наукам. Согласно его собственным воспоминаниям, предметом особого внимания и тщательно- го изучения в этот период становится теория Ч. Знакомство с работами выдающегося биолога-эволюцио- ниста явилось первым серьезным обращением будущего уче- ного к проблемам живой материи, рассмотрению которых впоследствии он посвятит все свое творчество. С не мень- шим интересом прочитываются юношей также работы Г. Вундта, труды русских про-. В неполные 17 лет, в г. Бехтерев поступает в Петербургскую Медико-Хирургическую академию пре- образованную вскоре в Военно-Медицинскую академию , оказавшись, тем самым в центре как общественно-полити- ческой, так и научной жизни России конца XIX века. Здесь он глубоко прочувствовал остроту социальных противоре- чий, характерных для российского общества, познакомил- ся с программами его переустройства, сам непосредственно включился в студенческое движение. Этот первый опыт активной общественно-политической деятельности ока- зал, по-видимому, огромное влияние на формирование жизненной позиции Бехтерева, определение его соци- альных ценностей и приоритетов. Петербургская Медико-Хирургическая академия в е годы представляла собой крупный научный центр, осуществлявший подготовку врачей-практиков и ученых. Передовые традиции в области научной деятельности и воспитания студентов были связаны здесь с деятельностью таких ученых, как профессор анатомии В. Грубер, уче- ный-химик А. Бородин, создатель анатомического те- атра при академии Н. Пирогов, известный русский фи- зиолог И. Уже в студенческие годы проявились такие личност- ные качества Бехтерева, как огромная работоспособность и целеустремленность, любознательность и широта инте- ресов. Он с увлечением занимается физиологией, привле- кающей его точностью и строгостью своих исследователь- ских процедур, теорией глазных болезней, оцениваемой им как область медицины, доступная для приложения и при- менения физических законов, акушерством. К четвертому курсу происходит его окончательное профессиональное са- моопределение: Бехтерева в его профес- сиональном становлении был И. Мержеевский, руково- дитель кафедры и клиники душевных и нервных болезней академии, известный русский ученый-психиатр. С его име- нем, по оценке Бехтерева, связано создание клинико-па- топсихологического направления в отечественной психи- атрии, опирающегося при исследовании психических рас- стройств на изучение органических патолого-анатомичес- ких изменений в нервных тканях. Такой подход открывал путь для естественнонаучного изучения и понимания при- роды психической деятельности в норме и патологии. Значительное влияние на В. Бехтерева оказали так- же взгляды профессора медицины, видного русского клини- циста С. При- мечательно то, что в целях диагностики заболеваний и оказания терапевтической помощи пациентам Боткин счи- тал целесообразным использование экспериментальных физиологических методов. Именно по его инициативе в г. Бехтерев, окон- чивший к этому времени четвертый курс, вступил в доб- ровольческий военно-санитарный отряд и, работая на пе- редовой под руководством хирурга, профессора Бергма- на, оказывал помощь раненым. Это была его первая са- мостоятельная врачебная практика. Иванова, Бехтерев прикомандировывается к клинике душев- ных и нервных болезней академии, где, продолжая работать под руководством Мержеевского, проводит интенсивные на- учные исследования и готовится к профессорскому званию. В ней предметом специального рассмотрения становится проблема взаимосвязи соматических функций и психических состояний душевнобольных. Опираясь на клинические на- блюдения и результаты экспериментального исследования 60 больных с различными формами психических нарушений, ученый обнаруживает зависимость температуры тела от де- ятельности мозга при разных видах психопатологии и на разных этапах болезни. Развивая идеи нервизма, он убеди- тельно доказывает центральную регулирующую роль не- рвной системы в осуществляющихся в организме тепловых процессах, рассматривает вопрос о центрах терморегуляции в коре головного мозга. Принципиально важным был выте- кающий из работы вывод о том, что психические явления характеризуются определенными объективными показателя- ми. Этим был заложен тот краеугольный камень, который определил все последующие как теоретические и эксперимен- тальные, так и практические разработки, выполненные Бех- теревым в области неврологии. Характеризуя научные взгляды Бехтерева, необходи- мо выделить ряд базовых положений в совокупности опре- деляющих специфику научного подхода ученого и отража- ющих методологический стержень его многогранного уче- ния. Первой важнейшей отличительной чертой научной кон- цепции Бехтерева являлась ее антропологическая ориента- ция. Исходной точкой, отправным моментом и основной за- дачей его научных поисков на всем протяжении творческо- го пути выступал человек как целостное онтологическое бытие, биосоциальное образование в нерасчлененном един- стве всех его сторон, во взаимодействии с миром природ- ным, космическим, социальным. Человек у Бехтерева — это и представитель определенного биологического вида, и носитель нервно-психической организации, и продукт внеш- ней среды. Формированию антропологических представле- ний, вероятно, в немалой степени способствовало своеоб- разие научной биографии ученого. В науку он пришел из практики врачебной деятельности и, более того, руковод- ствуясь интересами практики, объектом которой являлись реальные люди, характеризующиеся не только личност-. Поэтому и в научной концепции Бехтерева объектом изучения являлся человек в органическом един- стве всех его сторон и граней как биосоциального суще- ства. Из антропологического подхода в понимании приро- ды человека логично вытекало стремление его целостно- го комплексного изучения и описания. А для этого необ- ходимо было преодолеть дуализм социального и биоло- гического, психического и физиологического, психическо- го и физического. На решение этой чрезвычайно сложной задачи и была направлена комплексная стратегия изуче- ния человека, предложенная Бехтеревым и последователь- но развиваемая в рамках созданной им научной школы. При этом необходимо отметить, что стремление преодо- леть дуализм и создать единое целостное учение о челове- ке вступало в противоречие с биологизаторскими тенден- циями, выражающимися в доминировании роли природ- ных, биологических основ в структуре человека при недо- оценке сложности и многообразия форм общественно-ис- торической и культурной детерминации его развития. Но сама по себе идея всестороннего целостного изучения че- ловека, впервые в отечественной науке столь глубоко и полно обоснованная в работах Бехтерева, представляет чрезвычайно большой интерес; она легла в основу разви- тия комплексного человекознания в советской науке, вдох- новив последующие поколения ученых на поиск путей интеграции усилий представителей разных отраслей об- щественных и естественных наук в разработке всех сто- рон человеческого бытия. Изначально целостный взгляд на человека, естествен- но, предопределил логику и динамику научных интересов Бехтерева. Начав с исследования психических нарушений, он углубляется в анализ анатомо-физиологических основ нервно-психических расстройств, делает предметом специ- ального глубокого рассмотрения материальный субстрат психики—мозг и нервную систему их строение, структу-. Объектом его изучения становятся уже не только психически больные, но и здоровые люди. Таким образом, психический компонент в научной концепции Бехтерева занял определенное место, как бы подстроив- шись над другими уровнями и тесно взаимодействуя с ними. Это, в свою очередь, определяло и понимание суще- ства психических явлений, как детерминированных про- цессами, происходящими в организме и нервной системе человека, а также внешними влияниями, и проявляющих- ся в поведенческих актах. Очевидно, что диалектика на- учного мировоззрения Бехтерева, направление его науч- ных поисков были вполне закономерными, обусловленны- ми стратегией всестороннего целостного понимания и изу- чения человека. Уникальность Бехтерева как ученого состояла в что, что он умел одновременно подойти к исследуемому объекту и глубоко аналитически, и в то же время комплексно, синте- тически, охватить разные его стороны и уровни развития, выделить и сделать предметом тщательного рассмотрения существенные связи, имеющие место в целостной структуре человеческого организма. Он был образцом органического слияния в одном лице специалиста в области анатомии, гис- тологии, морфологии и физиологии мозга, психо- и невро- патологии, психологии и педагогики и т. И в каждой из многочисленных областей, становящихся предметом его изу- чения, ему удалось благодаря своему огромному таланту, необыкновенной работоспособности, фантастической энер- гии и исследовательской изобретательности оставить глу- бокий и яркий след. Строя целостное учение о человеке, Бехтерев в то же время пытался одновременно найти некий системообразую- щий кирпичик этой целостности. И в качестве такой систе- мообразующей подструктуры он однозначно выделяет не- рвно-мозговую сферу. Поэтому приоритетной областью научных интересов ученого, начиная с самых ранних эта-. Неврологический подход был домини- рующим и при разработке всех рассматриваемых им на- правлений и областей человекознания. В этом ярко выра- зилась суть научного кредо ученого — признание осново- полагающей роли мозга и нервной системы в жизнедея- тельности человека и регуляции его взаимоотношений с миром. Центральное место в неврологических исследованиях Бехтерева занимает проблема локализации, включающая два аспекта: Следует иметь в виду, что в тот мо- мент, когда Бехтерев приступает к разработке указанных проблем, вопросы строения мозга в отечественной и миро- вой науке оставались еще крайне слабо изученными. По- этому его исследования в этой области носили глубоко но- ваторский характер. Бехтерев тщательно изучает и дает полное и подробное описание строения различных областей спинного и головного мозга, а также проводящих путей. Не случайно и поныне на топографической карте мозга при обозначении многих его участков используется имя Бехтерева. За этот труд Бехтерев был удостоен од- ной из высших наград Российской академии наук — пре- мии академика Бэра. Анализ анатомии мозга, с одной стороны, и присущая Бехтереву практическая ориентированность всех его раз- работок, с другой стороны, стимулировали его к поиску механизмов, определяющих работу мозга в норме и в па- тологии, что, в свою очередь, привело ученого к поста- новке проблемы функциональной локализации. Тем самым одновременно делается важный шаг к разработке целостной системной стратегии изучения человека. В цикле физиологических трудов Бехтерева на боль- шом фактологическом материале обосновывается вывод о том, что все участки мозга имеют определенное назна- чение, выполняют те или иные функции. Одним из первых Бехтерев высказывает мысль о специфической локализа- ции в коре двигательных и чувствительных центров, до- казывает, что кора — центр прижизненно приобретенных движений; устанавливает и тщательно исследует корковые центры зрительных, слуховых, обонятельных, вкусовых ощущений, анатомо-физиологической основы болевой и глубокой чувствительности. Изучение органов статичес- кой координации открывает ему возможности для науч- ной постановки проблемы пространственных ощущений. Представляет интерес рассмотрение в работе В. Бех- терева вопроса о роли нисходящих, центробежных нервных путей в организации процессов восприятия и построения образа. Нервные токи, идущие по ним от мозга к рецептор- ным системам, как бы замыкают круг и обеспечивают, по мнению Бехтерева, объективацию ощущений: Отражением целостности научного подхода ученого является попытка рассмотреть нервно-психические явле- ния в контексте общей системы жизнедеятельности орга- низма, выявить и исследовать связи мозговых процессов с. Это подтверждало вывод о сложном, уровневом строении человека, о специфичес- ком характере взаимодействия внешних и внутренних фак- торов в детерминации его поведения. Неврологический подход проявляется и при рассмотре- нии проблем невропатологии и психиатрии. Более того, ог- ромные научные достижения Бехтерева в этой области име- ли своим основанием именно фундаментальное изучение анатомо-физиологических закономерностей мозговой ак- тивности. В качестве основной причины психических нарушений он выделяет в первую очередь изменения в деятельности нервной системы и мозга, которые либо носят травматичес- кий характер, либо являются наследственно обусловленны- ми. Но как сторонник целостного подхода Бехтерев не сво- дил причины душевных болезней исключительно к анато- мо-физиологическим нарушениям отдельных центров моз- га, а рассматривал мозговые процессы в единстве с деятель- ностью всего организма. Это, во-первых, значительно рас- ширяло круг факторов и причин внутреннего характера, подлежащих учету и исследованию в психо-невропатоло- гии, во-вторых, открывало возможности для перехода от статического изучения мозговых структур к исследованию динамики взаимодействия разных отделов нервной системы и организма в целом как основы душевных процессов. Всесторонний анализ причин душевных расстройств требовал также выяснения условий жизнедеятельности организма, то есть вводил в число их причин внешние, со-. Таким образом, единство внешнего и внутреннего в объяс- нении причин психических заболеваний — одна из особен- ностей психиатрической школы В. Необыкновенно широким и разнообразным являлся спектр лечебных воздействий на пациентов в клинике Бех- терева. Прекрасной иллюстрацией тому может служить, на- пример, перечень отделов, лабораторий и лечебных каби- нетов в созданном им Экспериментально-клиническом ин- ституте изучения алкоголизма. Здесь в начале века широко применялись в лечебных целях гидротерапия, электро- и фи- зиотерапия, трудотерапия и т. Бехтерев использовал благотворное влияние на психику музыки, большое внима- ние уделял организации культурного досуга пациентов. Им было открыто первое в стране и в Европе хирургическое отделение для оперирования нервнобольных, то есть он сто- ял у истоков развития отечественной хирургической невро- патологии. Большое место в лечении душевных болезней Бехте- рев отводил гипнозу, став одним из первых отечествен- ных психиатров, внедрявших и доказавших его эффектив- ность в психиатрической невропатологической клиничес- кой практике. Наконец, в интересах диагностики больных и поиска эффективных приемов лечения Бехтеревым используется психологический эксперимент. Многие его работы и иссле- дования его учеников выполнены на больных, страдаю-. Следует отметить, что подобные исследования имели не только практический смысл, но и большое научное значение, со- ставляя одну из сторон сравнительного метода сопостав- ление психических явлений в норме и патологии. Исследования в области неврологии, с одной стороны, и стремление завершить построение целостной картины че- ловека, с другой стороны, с неизбежностью приводят учено- го к исследованию психических явлений в их естественном нормальном течении, к постановке вопроса о роли и месте психики в жизнедеятельности человека, его взаимоотноше- ниях с миром. Важным импульсом к формированию интере- сов в области психологии стала научная командировка В. Бехтерева за границу — , в ходе которой состоялась его встреча с передовой европейской наукой. Бехтерев знакомится с В. Вундтом, возглавлявшим созданную им первую в мире экспериментальную психо- физиологическую лабораторию. Этот факт ознаменовал важный рубеж в развитии психологии, в ее оформлении как самостоятельной научной дисциплины, базирующей- ся на научном методе исследования. Вундт являлся сторон- ником интроспективного понимания природы психичес- ких явлений. Психика рассматривалась им как нечто не- зависимое от внешнего мира, как имманентная данность субъекта, имеющая свои собственные законы развития, познаваемые исключительно методом интроспекции. Эксперимент оценивался лишь как вспомогательное сред- ство, служащее улучшению интроспекции, облегчающее ее протекание. И хотя подобное понимание психики исклю- чало возможности ее объективного познания, в то же вре- мя эксперимент, введенный благодаря деятельности Вун- дта в психологию, открывал объективно пути для выхода за рамки замкнутого в самом себе внутреннего мира по- знающего самого себя субъекта и его научного изучения. Работа в лаборатории, изучение методов эксперимен- тального исследования психических процессов усилили ин-. Следует иметь в виду, что восприятие новых идей легло на уже подготовленную благодатную по- чву. Диалектика научного подхода Бехтерева заключалась в переходе ко все более высоким уровням организации че- ловека, как целостного образования: Обращение Бехтерева к проблемам психологии происходило в тот период, когда психология как самостоя- тельная наука еще только начинала оформляться. Своими корнями она уходила, с одной стороны, в историко-фило- софскую мысль, с другой — в естествознание, черпая в каж- дой из этих научных областей основания для своего концеп- туального и методического аппарата. Особую роль в само- определении психологии в системе наук сыграло естество- знание, вооружившее ее научным методом исследова- ния — экспериментом. Не случайно первые направления психологических экспериментальных исследований — пси- хофизиология органов чувств, психометрика, психофизи- ка — зародились первоначально в рамках естествознания и только затем получили статус специальных областей эк- спериментально-психологического исследования. В России выразителем естественно-научной ориента- ции в понимании психических явлений был выдающийся русский ученый-естествоиспытатель, физиолог И. Се- ченов, по праву считающийся подлинным основателем оте- чественной психологической науки. Им была сформули- рована первая научная программа развития психологии в нашей стране. Этот вывод опирался на понимание психики как функции мозга, рефлекторной деятельности, что, в. Идеи Сеченова оказали огромное влияние на Бехтерева, на формирование его стратегии объективного познания психической реальности. Более того, именно Бехтереву было суждено организационно закрепить сеченовскую программу построения научной психологии. Еще во время зарубежной командировки В. Бехтерев получил приглашение возглавить кафедру душевных болез- ней в Казанском университете. И одним из непременных усло- вий принятия им этой должности было открытие при универси- тете экспериментальной психо-физиологической лаборатории. Это требование было удовлетворено, и в г. В ней работали врачи, физиологи, психологи: Для проведения экспери- ментальных исследований кроме стандартного лабораторно- го оборудования создавались приборы, сконструированные самими сотрудниками: Бехтерева ; пнев- мограф — аппарат, построенный по чертежам Бехтерева и предназначенный для записи дыхательных движений; реф- лексограф — прибор, сконструированный Бехтеревым для записи коленных рефлексов; рефлексометр — аппарат, пред- ложенный Бехтеревым для измерения силы коленного реф- лекса, и др. За относительно небольшой период существования ла- боратории ее сотрудники провели и опубликовали около 30 исследований. Собственно психологические разработки за- нимали еще небольшую часть их общего объема. В их числе исследование М. Валицкой, содержащее данные психо- метрического изучения больных, страдающих нервными рас- стройствами, работа Е. Воротынского, по- священная психометрическому обследованию людей, нахо- дящихся в состоянии гипноза, исследование П. Грана, представляющее результаты измерения ско- рости психических процессов у испытуемых в разное время дня. Все указанные исследования относились, таким обра- зом, к области психометрики и были выполнены на клини- ческом материале. Значение этих работ чрезвычайно вели- ко: Обобщение экспериментально-психологических дан- ных, полученных сотрудниками лаборатории, содержалось в произнесенной В. Бехтеревым на торжественном годич- ном акте Казанского университета в г. Это была его первая собственно психо- логическая работа, в которой отражены взгляды ученого на проблему сознания в дорефлексологический период его деятельности, намечены получившие развитие в последую- щих этапах творческого пути принципы экспериментально- психологического исследования. И хотя многие положения этой работы еще носят отпечаток влияния вундтовского подхода, в ней уже четко и определенно заявляется о не- обходимости использования при изучении психических процессов объективных методов исследования. Ориента- ция на объективные методы исследования в психологии уже тогда, на ранних этапах творчества Бехтерева, каче- ственно отличала его позицию от вундтовской. Определяя сознание, Бехтерев возражает против его рассмотрения вне зависимости от психических процессов, равно как и против его сведения к их простой механической сумме. Он утверждает, что сознание есть то, что связывает все психические переживания человека и является не до- бавкой, чем-то рядоположным и внешним по отношению к психике человека, а субъективной ее стороной. Тем са- мым, делается попытка представить сознание как целост- ный феномен. Бехтерев поднимает чрезвычайно важный вопрос о фак- торах, детерминирующих результаты психических процес- сов и, опираясь на экспериментальный материал, выделяет две их группы: Среди объек- тивных факторов, определяющих объем памяти, им выделя- ются скорость следования звуковых сигналов и сложность стимульного материала его величина, структурированность, новизна, сила, яркость. Особенно важным представляется вывод Бехтерева о внутреннем опосредовании психических явлений. Индивидуальный опыт человека, богатство знаний и переживаний, накоплен- ных им в процессе жизнедеятельности, являются той внут- ренней средой, которой опосредуются все внешние воздей- ствия, — утверждает ученый. То есть, Бехтеревым выдвига- ется и получает экспериментальное подтверждение идея ин- дивидуально-личностного опосредования психики, которая в настоящее время получила серьезное теоретико-методоло- гическое обоснование и приобрела статус одного из глав- ных и основополагающих принципов психологии. Определяя научные основы экспериментальной психо- логии, Бехтерев подчеркивал необходимость ее тесного вза- имодействия с другими дисциплинами, занимающимися ис- следованием человека. Так, выступая в г. Условия развития неврологии в на- стоящее время таковы, что ее многочисленные отделы раз- рабатываются представителями различных специальностей- ,.. Актуальной является также мысль Бехтерева о един- стве теории, эксперимента и практики. В дорефлексологический период предметом изучения Бех- терева являлись механизмы ощущений, процессы простран- ственной локализации и ориентации, закономерности течения представлений и их ассоциирования, связь психических про- цессов с соматическими и физиологическими и др. В году Бехтерева В. Это совпало по времени с возникновением и утвержде- нием новой научной ориентации ученого в разработке про- блем психологии. И хотя и на этом этапе психологические взгляды Бехтерева характеризуются определенной динами- кой, общее направление их изменения составляет оконча- тельный переход на позиции объективного эксперименталь- ного изучения психики и далее—к рефлексологии. Отвергнув субъективную психологию и интроспекцию как метод познания психики, Бехтерев ставит задачу созда- ния новой психологии, базирующейся на объективном мето- де изучения психики: Стремясь преодолеть дуализм в решении проблемы соотношения психических и физиологических явлений с позиций материалистичес- кого монизма, Бехтерев приходит к утверждению о суще- ствовании единого нервно-психического процесса, в ко- тором в нерасчлененном виде представлены и физиологи- ческие, и психические компоненты. Основной единицей анализа нервно-психической деятельности у него стано- вится рефлекс, рассматриваемый как универсальный ди- намический механизм, лежащий в основе всех реакций че- ловека. Деятельность человека, сколь бы сложной она ни являлась, представляет собой ни что иное, как сумму рефлексов, различающихся по слож- ности, характеру, особенностям организации. Исходя из этого, сущность и задачи объективной психологии Бехте- рев видел в изучении актов поведения личности то есть всех ее рефлексов , в их опосредованности внешними раз- дражителями и нервно-психическими процессами, проте- кающими в организме. Соответственно, в центр его изу- чения выдвигается не психика, а ее внешние проявления и показатели. Постепенно от утверждения идеи объектив- ною изучения психики Бехтерев приходит к ее снятию, к замене психического процесса физиологическим. Психология как наука, имеющая свой предмет, за-. Психическое растворяется в физиологичес- ком, нервно-психическом рефлекторном акте. Внеся огромный вклад в раз- гром субъективистских идеалистических тенденций в пси- хологии и тем самым расчистив почву для развития объек- тивного психологического знания, Бехтерев в то же время не смог предложить новую, радикальную программу по- строения психологии. Однако, обусловленные уровнем развития психологии в начале XX века, редукционистские тенденции в понима- нии психики отнюдь не умаляют того огромного вклада, который внес Бехтерев в изучение человека, в становление и развитие объективного психологического знания. В рамках рефлексологии продолжалось развитие концепции целост- ного изучения человека. Уже во всесторонности объекта — целостная человеческая личность в ее объективно изучаемых внешних поведенческих проявлениях, в ее реагировании как на внутренние, так и на внешние воздействия — состоит принципиальное отличие рефлексологии от физиологии не- рвной деятельности. Из широкого понима- ния предмета рефлексологии вытекала и отводимая ей роль связующего звена между разными науками, изучающими. Отсюда, есте- ственным образом, вытекал и получал подкрепление тезис о комплексном междисциплинарном взаимодействии как стра- тегии научного изучения человека. В своей непосредственно исследовательской деятельности Бехтерев peaлизовывал ком- плексный подход разными способами: Это требовало, в свою очередь, существенного расширения границ и объема охва- тываемой исследованием реальности. Именно этой задаче отвечала разработка Бехтеревым новых отраслей психоло- гии или рефлексологии — генетической рефлексологии, рефлексологии труда, коллективной рефлексологии и т. Принципиальное значение имело то, что Бехтерев не ограничивался анализом индивидуального поведения че- ловека, а стремился исследовать взаимодействие челове- ка с другими людьми и с социальными общностями. Тем самым, он становится одним из основателей нового на- правления психологического исследования в отечествен- ной науке — социальной психологии, рассматриваемой им как отрасль рефлексологии человека в соответствии с теми же принципами, которые были выдвинуты и разработаны применительно к исследованию проблем объективной пси- хологии индивида. Указывая на неприемлемость методов субъективного анализа, самонаблюдения для изучения коллективной или собирательной личности, Бехтерев пы- тался создать коллективную рефлексологию на основе строго объективного метода исследования, предполагаю- щего изучение выраженных вовне поведенческих прояв- лений людей в зависимости от внешних воздействий. Дан- ное положение обосновывалось им, во-первых, тем, что все внутреннее выражено вовне и поэтому в исследовании пси-. Последнее, с точки зрения Бехтерева, особенно значимо для коллективной рефлексологии. Исследователь здесь стоит перед задачей реконструиро- вать по внешним проявлениям внутренние переживания других людей, что, согласно взглядам Бехтерева, невоз- можно адекватно осуществить даже тогда, когда описы- ваемые переживания имели место в собственном опыте ис- следователя: Бехтерев первым в отечественной психологии дал оп- ределение предмета, задач и методов социальной обще- ственной психологии, сделал попытку разработать ее тео- ретические основы. Особое место в социально-психологическом наследии Бехтерева занимает разработка проблемы коллектива. Он делает попыт- ку выделить общие законы, лежащие в основе деятельности коллектива и деятельности отдельной личности. Прояв- ления собирательной личности Притом самые формы этой закономерности оказыва- ются общими как для отдельной личности, так и для собира- тельной личности В работах дается характеристика разных социальных групп, их классификация, рассматриваются факторы объе- динения людей в социальные общности. Серьезное внима- ние уделяется изучению общения или взаимодействия лю- дей в группе. На теоретическом и эмпирическом уровнях вскрывается роль общения в развитии психики индивида. Особый интерес вызывали у Бехтерева проблемы раз- вития и воспитания личности, объединяемые в рамках раз- виваемого им направления — генетической рефлексологии. Генетический подход к личности вытекал из общих эволю- ционистских взглядов ученого. И как и во всех других об- ластях, к которым обращался В. Бехтерев, и здесь он проявил себя как блестящий организатор научного на- правления и талантливый ученый, являющийся, по оцен-. Педологичес- кий отдел, преобразованый в педологический институт, стал первым в России научным центром, в котором изуча- лись проблемы детства, начиная буквально с первых дней от рождения ребенка. Институт был отмечен за свои экспонаты дипломом на Международной выставке в Дрездене и золотой медалью на гигиенической выставке в Петрограде. Проблемы воспитания и развития рассматривались так- же в созданных Бехтеревым Педагогическом институте со- циального воспитания нормального и дефектного ребенка, в Детском Обследовательском институте, в Воспитатель- но-клиническом институте, институте Морального воспи- тания. Обращение к детской психике еще раз убеждает Бех- терева в непригодности метода интроспекции для изуче- ния ребенка, ибо последний не может наблюдать и адек- ватно выражать свои переживания. Учитывая своеобра- зие психики ребенка, ее отличие от психики взрослого че- ловека, невозможно также использовать метод аналогии, высказывая суждения о психике ребенка путем апелляции к психическому миру взрослого человека. Отсюда делает- ся вывод о необходимости объективного метода исследо- вания детей в форме изучения их сочетательно-двигатель- ных рефлексов. Особое вни- мание он уделял воспитанию детей в раннем детстве до- школьном возрасте , полагая, что именно в этот период закладываются основные черты личности. Предметом рассмотрения становятся разные ас- пекты развития детской психики — особенности речи и внимания у ребенка, эволюция детского рисунка, вопро- сы воспитания в детском возрасте, использование музыки как важного средства психического развития и т. Анализ научного наследия В. Бехтерева показыва- ет, что основной его целью, движущей им мечтой, было со- здание единого целостного учения, которое бы охватило все стороны личности, все грани ее взаимодействия с миром, и в основе которого бы лежали некие общие универсальные законы, объединяющие и объясняющие все многообразие исследуемых им разноуровневых явлений. И хотя мечте не было суждено осуществиться, каждый шаг на пути движе- ния к ней одновременно приближал ученого к открытию ве- ликой и неисчерпаемой тайны — тайны Человека. Каж- дая из включенных в книгу работ отражает один из аспек- тов общей научной программы ученого в области генети- ческой рефлексологии. Говоря о структуре объективной психологии, Бехте- рев выделяет в ней детскую психологию, изучающую за- коны и последовательность психического развития инди- видов и педагогическую психологию, направленную на поиск методов и приемов воспитания. А поскольку отношение к миру обусловлено опытом взаимодействия с ним, то отсюда вы- текает определение: Чрезвычайно интересным представляется утвер- ждение о важности активной общественной позиции лично- сти в ее развитии: На- конец, отмечается, что для цельного развития личности, ее умственных сил требуется правильное воспитание и обуче- ние, духовное, экономическое и политическое освобожде- ние человека. Несколько трудов Бехтерева, представленных в кни- ге, посвящены рассмотрению психических особенностей. Деятель- ность понимается широко, как вызванная внешними воз- действиями реакции или активность ребенка и одновре- менно как его игровая деятельность или инициированное взрослым решение интеллектуальных задач. Из этого вытекает вывод о необходимости правильного воспитания и руко- водства развитием ребенка с момента его рождения. Го- воря о возникновении музыкального и эстетического чув- ства, Бехтерев особое внимание уделяет гигиене органов слуха, формированию у ребенка способности сосредото- чения на восприятии музыкального произведения, пра- вильному, соответствующему возрастным особенностям детей, подбору музыкальных мелодий и звуков. Поэтому при его оценке учитывает- ся целая система показателей, среда которых и изобрази- тельные характеристики рисунка, и точность, и правиль- ность воспроизведения действительности, и соответствие изображения его объекту, и творческие возможности ре- бенка, и индивидуальный стиль его изобразительного творчества и т. В центре внимания автора — первона- чальная эволюция детского рисунка, поэтому в круг его исследования включаются дети, у которых только появ- ляются хватательные движения. Это позволяет выявить последовательность и наметить этапы эволюции изобра- зительных способностей, соответствующие развитию лич- ности и созреванию организма ребенка. Выделяются наи- более важные факторы, определяющие индивидуальные различия в детском изобразительном творчестве: Представляет интерес вывод о том, что этапы эволюции детского рисунка повторяют ступени развития человечес- кого искусства в ходе историогенеза, начиная с доистори- ческого периода. Чрезвычайно много сил отдавал Бехтерев борьбе за оздоровление общества. С охраной здоровья населения, улучшением условий его жизни, повышением благососто- яния, ростом культуры он связывал перспективы разви- тия и личности, и общества. Две статьи освещают основ- ные идеи ученого в этой области. Особое внимание он уде- лял сохранению и укреплению детского здоровья. Бехтерев справедливо ставит вопрос о том, что без всестороннего изучения детского орга- низма и условий его развития невозможна организация эф- фективного воспитательного воздействия на ребенка. На- ряду с физическим уходом он подчеркивает роль психоло- гических условий для нормального развития ребенка, к ко-. Проблемы физического и психического здоровья че- ловека рассматривались Бехтеревым и в контексте осуще- ствляемой им антиалкогольной кампании. Борьба с алкоголизмом включает, по его мнению, не только помощь людям, страдающим этим недугом, но и раз- ностороннюю профилактическую работу, направленную на устранение почвы и причин алкоголизации населения. Он справедливо ставит вопрос, что алкоголизм—порождение неустроенного быта и недо- статка культуры человека, поэтому его преодоление увязы- вается с повышением материального благосостояния наро- да, его просвещением и духовным развитием. Он решитель- но протестует против использования алкоголя как источни- ка государственного дохода, требует введения строгого общественного контроля за производством, распростране- нием и употреблением спиртных напитков. Автор убедительно обосновывает возможность и необ- ходимость использования эксперимента для изучения груп- пового субъекта. Применение метода сопоставительного анализа индивидуальной и групповой деятельности приво- дит к заключению, что в группе коллективе личность обо- гащается, улучшает свои индивидуальные показатели. Блок статей отражает вклад Бехтерева в разработку про- блемы внушения. Вскрывается роль внушения в об- щественной жизни, описывается механизм его протекания, условия, повышающие силу внушающего воздействия, рас- сматриваются различные формы внушенного поведения включая панику, психопатические эпидемии, внушенные галлюцинации и т. Подчеркивается интегрирующая роль внушения как способа объединения людей в сообществе, уси- ления их чувств и стремлений и их активизации. Специальное внимание обращается на воспитательные возможности внушения, базирующиеся на высокой впечат- лительности и восприимчивости ребенка при отсутствии у него достаточного опыта, сложившегося мировоззрения, а также его слабой критичности. Этим определяется значение внушения в воспитании, особенно на ранних возрастных этапах. Проводящие пути спинного и голов- ного мозга. Избранные философские и психоло- гические произведения. Сознание и его границы. Обоснование объективной психоло- гии. Предмет и задачи общественной пси- хологии как объективной науки. К летию профессорской деятельности. Об устройстве Психо-неврологичес- кого института в С. Личность и условия ее развития и здоровья. Значение музыки в эстетическом вос- питании ребенка с первых дней его детства. Первоначальная эволюция детского рисунка в объективном изучении. Введение Психология, которой мы займемся в нижеследующем из- ложении, мало будет похожа на ту психологию, которая до сих пор служила предметом изучения. Дело в том, что в объек- тивной психологии, которой мы намерены посвятить настоя- щий труд, не должно быть места вопросам о субъективных про- цессах или процессах сознания. До сих пор, как известно, к психологическим явлениям относили прежде всего те явления, которые сознательны. В состав истолкования этих явлений должно, конечно, входить изучение как тех причин и условий, при которых они возникают, так и действий, непосредственно 1 Cesca G. Problems of life and mind. Boston, ; Mill I. Analysis of the phenomena of the human mind, ; Hamilton. Lectures on metaphysic and logic. Таким образом, предметом изучения психологии такой, какой она была и есть до сих пор, является так называемый внутренний мир, а так как этот внутренний мир доступен только самонаблюдению, то очевидно, что основным мето- дом современной нам психологии может и должно быть толь- ко самонаблюдение. Правда, некоторые авторы вводят в психологию понятие о бессознательных процессах, но и эти бессознательные процессы уподобляются ими в той или дру- гой мере сознательным процессам, причем им приписывают обыкновенно свойства сознательных процессов, признавая их иногда как бы скрытыми сознательными явлениями. Во- обще весь вопрос о бессознательных психических процессах в современной психологии остается спорным. Мы заметим лишь, что наряду с автора- ми, признающими существование бессознательных психиче- ских процессов, имеется целый ряд психологов, которые со- вершенно исключают бессознательное из сферы психическо- го. По автору, так называемые бессознательные про- цессы, которые лишь затем возбуждают акт психический или сознательный. Как понятие же бессознательный психичес- кий процесс является пустым. Таким образом, самонаблюдение признается основным источником психологии и сама пси- хология является наукой о фактах сознания как таковых. Однако опыт показывает, что самонаблюдение недоста- точно даже для изучения собственной психической жизни. Как пример того, как ошибочно руководствоваться процес- сами субъективными даже в таких явлениях, как память и воспоминание, показывают исследования H. С другой стороны, очевидно, что для субъективной психологии совершенно закрыта область исследования со- знательных процессов у других, так как для изучения пос- ледней у нее нет даже подходящего метода. И действитель- но, у одного из цитированных выше авторов мы читаем по этому поводу следующее: Отсюда ясно, что хорошим психоло- гом может быть лишь тот, кто умеет хорошо наблюдать над самим собою3 и, очевидно, кто умеет хорошо вообра- жать, прибавим мы от себя. Очерк психологии для воспитателей и учителей. Ueber das Oedachtnis Untersuchungen zur experimentellen Psychologic Leipzig, Дело в том, что с вышеуказанной точки зрения изуче- ние психики других не может происходить иначе как путем воображаемого подставления наших собственных субъектив- ных переживаний на место предполагаемых подобных же пе- реживаний у других лиц. В этом случае речь идет, очевидно, об аналогии как о методе научного исследования. Мало того, аналогия здесь касается явлений двух различных самосознаний, которые во многих отноше- ниях несравнимы и познаются лишь путем внутреннего са- монаблюдения, лишенного точных мер. Но даль- ше может идти только наука с ее строгими методами, с ее точными аппаратами и измерениями, с ее медленным, ост- роумным, но верным развитием. Словом, внутреннее наблю- дение может рассчитывать только на познание явлений зна- ния. Общие свойства живой материи — косной и мысля- щей —останутся навсегда неизведанными; они принадлежат физике, химии и физиологии. И тем не менее Ch. Richet впа- дает в ту же ошибку, полагая, что в области общей психоло- гии, имеющей в виду синтез психических явлений, начиная от простых рефлексов до сложных явлений разума, возмож- но пользоваться то самонаблюдением, то наблюдением дру- гих живых существ, то опытом2. Понятно, что нельзя даже и 1 Бехтерев В. Объективная психология и ее предмет. Essai de psychologic general: Не менее ошибочным должно быть признано мнение психологов-субъективистов, к каковым должен быть отне- сен, как мы видели, пользующейся большой известностью тот же James. С нашей точки зрения, совершенно ошибочно распрос- траненное определение психологии как науки только о фак- тах или явлениях сознания. На самом деле психология не должна ограничиваться изучением явлений сознания, но дол- жна изучать и бессознательные психические явления и вмес- те с тем она должна изучать также внешние проявления в деятельности организма, поскольку они являются выраже- нием его психической жизни. Наконец, она должна изучать также и биологические основы психической деятельности. Наши движения, будут ли они с точки зрения субъек- тивной психологии волевыми, непроизвольными, выража- ющими или инстинктивными, разве не должны входить в предмет психологии. А изменения дыхания, сердцебиения, происходящие под влиянием психических процессов, разве не составляют предмета психологии, особенно если мы при- мем во внимание, что знакомство с ними уясняет нам соот- ношение между психическими явлениями и нашими телесны- ми процессами. Целый ряд исследований о влиянии психи- ческих процессов на состояние внутренних органов, на теле- сные процессы вообще, а также влияние умственной деятель- ности на отправление внутренних органов не может не вхо- дить в задачи психологии уже потому, что знакомство с эти- ми фактами дает нам ключ к пониманию психических явле- ний как таковых, и вместе с тем позволяет уяснить нам ос- новные условия внешнего проявления психических процес- сов. Эти же условия лежат и в основе нашего познания о про- цессах, происходящих в других нам подобных существах. Таким образом, что же такое психология? Психология, с нашей точки зрения, есть наука о психи- ческой жизни вообще, а не только о сознательных ее прояв- лениях. Поэтому в задачи психологии должно входить изу- чение психических процессов в самом широком смысле сно- ва, т. При этом, конечно, следует иметь в виду, что речь идет не об изу- чении только индивидуальной психической жизни, но и пси- хической жизни отдельных групп лиц например, толпы, общества, народов и проч. Отсюда деление психологии на индивидуаль- ную, общественную, национальную, сравнительную психо- логию народов и так называемую зоопсихологию. Так как при изучении психической жизни мы встреча- емся не только с развитыми организмами, но и с развиваю- щимися, то естественно, что из психологии выделяется так- же психология детская как наука, изучающая законы и пос- ледовательность психического развития отдельных индиви- дов. Далее, к задачам психологии относится не только изу- чение последовательного развития психической сферы, но и изучение способов и приемов, содействующих достижению правильного воспитания и умственного развития, вследствие чего, естественно, выделяется как особый предмет, пресле- дующий свои специальные задачи, педагогическая психоло- гия. Кроме того, тот обширный отдел психологии, который изучает соотношение между субъективными переживаниями и физическими изменениями, происходящими в организме вооб- ще и в частности в мозгу, должен быть назван физиологичес- кой психологией, которая имеет в виду установить и выяснить взаимоотношение психических и физиологических процессов. Благодаря этому психофизиология предполагает знание как описательной, так и объяснительной психологии1. О задачах общей психологии или, точнее говоря, биопси- хологии мы считаем распространяться пока преждевременным, а потому не будем останавливаться на этом предмете. Так как предметом изучения психической жизни служат не только лица нормальные, но и душевнобольные, т. Так как отклонение в действиях человека от известных условных положений общественной жизни может быть изу- чаемо также с психологической точки зрения, то очевидно, что мы можем рассматривать психологию преступного че- ловека как так называемую криминальную антропологию так же, как один из отделов психологии, понимаемой в об- ширном смысле слова. Помимо вышеуказанных дисциплин, можно было бы наметить еще историческую психологию как науку, которая устанавливала бы законы исторического развития науки о человеческой психике, и этим самым для настоящего време- ни исчерпывались бы все существенные отделы психологии. А где же экспериментальная психология, спросит нас читатель? О ней до сих пор не было упомянуто нами наме- ренно, так как названием экспериментальной психологии отмечается, в сущности, собрание тех психологических зна- ний, которые исследуются путем эксперимента. Здесь, сле- довательно, нет специального предмета исследования, а имеется лишь особый метод, и поскольку этот метод не рас- пространился еще на все отделы психологии, постольку так называемая экспериментальная психология может удержи- вать свое название, которое, по-видимому, скоро сделается трюизмом. Это название во всяком случае столь же излиш- нее в психологии, как название наблюдательной или эмпи- рической психологии, которым прежде часто пользовались и которое ныне почти вывелось из употребления. Если исключить попытки нескольких современных зоопсихологов ввести в круг своего исследования чисто объективный метод исследования, то необходимо при- знать, что во всем обширном отделе знаний, который от-. Иначе го- воря, психология, которой до сих пор занимались, осно- вывалась почти исключительно на самонаблюдении и по- этому должна быть названа субъективной психологией. Она есть в настоящем смысле слова психология индиви- дуального сознания, как ее понимали и понимают все. Задачей ее является точное описание и объяснение яв- лений сознания, вследствие чего субъективная психология может быть разделена на описательную и объяснительную психологии. В основу же своих положений и та и другая кладет самонаблюдение и самоанализ. Благодаря этому субъективизм пронизывает всю современную психологию от начала до конца, не исключая и экспериментального ее отдела. Все определения психологических данных основы- вались на самонаблюдении. При этом процессы перцепций в периферических органах и внешние проявления психи- ки как движения, действия отправления желез и проч. Даже вполне объективные проявления психи- ки различались между собой по субъективным признакам, которые доступны лишь самонаблюдению и самоанали- зу. Но разницу между поступком и автоматическим движе- нием он видит в том, что для первого характерно изменение движения под влиянием вновь возникающих образов вос- поминания. Нужно, однако, иметь в виду, что психическая деятель- ность, где бы она не проявлялась, не может быть оценивае- ма только с точки зрения тех или других субъективных пере- живаний. Будучи возбуждаема к своей деятельности внешни- ми импульсами, она является фактором, закономерным об- разом возбуждающим деятельность органов тела, изменяю- щих внешнюю среду, вследствие чего ее проявления во внеш- нем мире вполне доступны объективному исследованию. Это положение в основе своей имеет тот факт, что пси- хические явления везде и всюду находятся в теснейшем со- отношении с материальными процессами, происходящими в определенных частях мозга. Ныне психофизиология и пато- логия человека установили как непреложную истину, что удаление определенных частей головного мозга приводит к уничтожению известных центростремительных возбужде- ний, что разрушение других ослабляет, или устраняет, или так или иначе изменяет высшие психические отправления, поскольку они касаются отношения данного животного или человека к окружающему миру. Доказано также, что психические отправления стоят в связи с состоянием мозгового кровообращения и составом крови, питающей нервные клетки. Достаточно сжать сон- ные артерии, чтобы внешние проявления психической дея- тельности временно исчезли. Известно также, что различ- ные отправления, а рано и патологические изменения со- става крови при общих болезненных процессах изменяют коренным образом и психические отправления. Однако мы знаем, что все психические явления проте- кают во времени, требуя для своего проявления того или другого периода. Ясно, что психические процессы протекают в среде, обусловливающей известное сопротивление, а это само по себе доказывает, что все психические процессы суть не только субъективные переживания, но одновременно и ма- териальные процессы. Иначе говоря, нет ни одного пси- хического процесса, который бы являлся только субъек- тивным или духовным в философском значении этого сло- ва и не сопровождался бы определенными материальны- ми процессами. Этот факт объясняет нам также, почему. Вместе с тем мы признаем неточным выражение, ког- да говорят о параллельном течении субъективного и объективного во время психической работы. Не подлежит сомнению, что проявления невропсихи- ки доступны и объективному наблюдению и контролю, по- скольку дело касается соотношения внешних воздействий с внешними же проявлениями психической деятельности2. Этот род знания мы и выделяем под именем объективных проявлений невропсихики, научную же дисциплину, кото- 1 Бехтерев В. Автор ссылается также на журнал: Объективная психология в нашем смысле совершен- но оставляет в стороне явления сознания. Она имеет в виду изучить и объяснить лишь отношения живого существа к окружающим условиям, на него так или иначе воздейству- ющим, не задаваясь целью выяснять те внутренние или субъективные переживания, которые известны под назва- нием сознательных явлений и которые доступны лишь са- монаблюдению. Поэтому объективная психология, о ко- торой мы говорим, исключает совершенно метод самонаб- людения из наблюдения и эксперимента, причем все пси- хические отправления должны подвергаться лишь объек- тивной регистрации и контролю. Она должна оставаться безусловно объективной наукой во всех своих частях. Можно было бы думать, что эксперимент, введенный в психологию несколько десятков лет, уже делает психоло- гию объективной наукой, однако же в действительности это не так, и в этом случае мы сошлемся на авторитет Richet, у которого мы читаем: Говорят, что они признают только внешний опыт и отрицают значение внутреннего опыта, са- монаблюдения. Между тем ни один физиологист и не думает обходиться без субъективного наблюдения элементов наше- го познания. Каким образом исследует он явления памяти, воображения, если не обратится за наблюдениями их к сво- ему собственному Я? Какой физиолог или натуралист утверждал против- ное и для чего опровергать это мнение, когда никто его не защищает? Самонаблюдение составляет сущность наблю- дательной психологии, настолько же плодотворной и за- конной, как самая экспериментальнейшая психология, какую только можно себе вообразить! Явления, познаваемые подобным изучением своего Я, имеет такую же важность, как и явления, добытые в физи-. Очевидно, что эксперимент также может служить и целям субъективной психологии, как и целям объективной психоло- гии, смотря по тому, что желают получить от эксперимента. Если желают с помощью эксперимента выяснить те или другие явления сознания, например последовательность субъективных явлений, их качественную сторону и проч. Ярким приме- ром экспериментальных работ, служащих для целей субъек- тивной психологии, могут служить те, которые путем изме- нения окружающих условий вызывают изменение сознатель- ной сферы, контролируемое путем наблюдения, чем обога- щают наши знания о внутреннем мире. Некоторые авторы даже от всех экспериментальных исследований требуют объяснения фактов сознания. Они требуют, чтобы экспери- мент обязательно сопровождался самым широким освеще- нием с точки зрения самонаблюдения. Эти авторы имеют, конечно, в виду задачи субъективной психологии, которой, как мы упомянули, эксперимент также оказывает существен- ную помощь в разрешении многих задач. Бине и Анри по поводу психологического эксперимента говорят: Этот способ имеет то преимущество, что не ограничивает исследование кругом одной предвзятой идеи: Рише была допущена ошибка, затрудняющая понимание его мысли. Введение в индивидуальную психоло- гию. Мы ничуть не возражаем против подобных тенденций, если хотят осветить путем эксперимента факты сознания, служащие предметом исследования субъективной психоло- гии. Но для целей объективной психологии, как мы ее пони- маем, не только нет необходимости в субъективном анали- зе, но последний вовсе не входит в ее задачи и представля- ется излишним. При всем том эксперимент может и должен служить важ- нейшим орудием объективной психологии, если его обста- вить таким образом, чтобы по возможности все внешние проявления психики были точно и полно регистрируемы в соотношении с данными внешними воздействиями. Признавая материальную сторону как в сознательных, так и бессознательных процессах, объективная психология, о которой здесь идет речь, рассматривает психические про- цессы лишь в их объективных проявлениях, не входя вовсе в рассмотрение субъективной стороны психического. Но вместе с тем она не может игнорировать и происходящие при этом те процессы в мозгу, которые в нем предполагают- ся и которые в известной мере доступны объективному ис- следованию с помощью точных физических приборов. Для объективной психологии нет вопроса о сознании или бессознательном. Она оставляет этот вопрос в стороне, предоставляя его всецело ведению субъективной психоло- гии. Объективная психология ставит себе целью выяснить лишь объективные проявления психики и те соотношения, которые благодаря внутренней переработке устанавлива- ются в различных случаях между внешними воздействиями и теми внешними проявлениями, которые за ними следуют и которые обусловлены деятельностью высших центров моз- га. Основанием для такого устранения вопроса о сознатель- ных или бессознательных процессах психики в том круге знаний, который мы называем объективной психологией,. Мы не мо- жем, руководствуясь исключительно объективной сторо- ной дела, решить вопрос, протек ли данный процесс в сфере сознания или нет. По крайней мере все попытки в этом отношении лишены строгого научного значения и не идут дальше одних мало обоснованных предположений. Taк, Auerbach, как известно, нашел, что лягушка с уда- ленным большим мозгом при раздражении кислотой ее спи- ны производит соответственно положению раздражаемого места, положению членов, то или другое движение своей лапкой для удаления раздражения. Спрашивается, можем ли мы сказать, что речь идет здесь о сознательном или бес- сознательном процессе. Вопрос этот до сих пор не выходит из сферы предполо- жений. Но на чем же это предположение основано? Ведь в душу обезглавленной лягушки мы проникнуть не можем, а если будем руководствоваться самонаблюдением по отношению к сложным рефлексам, вызываемым на себе самом, то ока- жется, что сложным рефлексам мы также не вправе отка- зать в некоторой сознательности или по крайней мере ис- ключать ее не имеем права. Даже для более сложных рефлекторных движений у лягушки, лишенной мозговых полушарий вплоть до зри- тельных бугров, которая как известно, при своих прыж- ках избегает препятствий, дающих сильную тень, Ziehen отрицает параллельное развитие психических resp. Об обоснованиях к таким заключе- ниям говорить излишне. Их нет, если считать такими при- водимую автором аналогию этих движений с автомати- ческими движениями пианиста, разыгрывающего ноты, или человека, машинально сходящего с лестницы. При этом, однако, упускается из виду, что и пианист и чело- век, сходящий с лестницы, могут проделывать те же са- мые движения не только автоматически, но и вполне со- знательно, относясь к ним с вниманием, и при всем том. Равным образом и инстинктам Ziehen отказывает в со- знательности, относя их, подобно рефлексам и автомати- ческим движениям, к области физиологии, а не к физиологи- ческой психологии. При свивании гнезда в этом сложном акте дело идет, по мнению автора, о рефлекторных раздра- жениях, идущих из половых органов, причем здесь приво- дится в действие наследственно приобретенный механизм без участия каких-либо представлений. Эти инстинкты, прав- да, утрачивают уже характер рефлексов и относятся к авто- матическим движениям, так как, кроме первоначального раздражения, исходящего из половых органов, имеется мно- го новых повторяющихся раздражений вид соломинки, клоч- ка шерсти, уносимых птицей в гнездо , которые соответству- ющим образом изменяют и направляют движение, подобно тому как у прыгающей лягушки зрительное впечатление изменяет направление прыжка. Не говоря об условно- сти этого примера с пианистом, который, как мы уже говори- ли, может играть бессознательно и сознательно, ясно, что речь идет здесь об аналогии, а не о научном доказательстве. Вряд ли вообще нужно доказывать, что с объективной стороны мы не имеем точных критериев сознательности, тем более что и в более простых рефлексах имеется приспособ- ление к известной цели и способности побеждать препят- ствия, т. Нужно при этом иметь в виду, что элемент сознательного в процессы, называемые психическими, ничего не вносит такого, что могло бы нам объяснить сущность самих процессов или обособить их от бессознательных или машинальных. Сами по себе даже самые слож- ные поступки могут быть легко поняты как механические или материальные. В противоположность общепринятому мнению, будто все сложные поступки человеческой жизни станут понятнее, если признавать их психическими, оказы- вается, что всякий поступок, даже самый целесообразный и самый сложный, был бы понятнее как материальная функ- ция мозга. Чудо или непонятное заключается скорее в том, что некоторые мозговые процессы, а именно процессы в коре головного мозга, сопровождаются параллельными психичес- кими процессами, т. В другом месте своего всем известного сочинения тот же автор говорит: Наоборот, непонятное заключает- ся именно в том, что к поступку в противоположность реф- лексу и автоматическому движению присоединяется нечто новое — параллельный психический процесс, т. Целесообразность поступков, по автору, во всяком случае обусловливается уже материальными законами, так что параллельные психические процессы совершенно из- лишни и бесполезны при ее объяснении. Напротив того, как уже упомянуто, появление параллельного психическо- го процесса именно и нуждается в объяснении. Физиологическая психология-Leitfaden der physiologische Psychologie. Мы не смотрим таким образом на предмет и ничуть не думаем субъективное считать излишним. По крайней мере нет основания признавать, что в проявлениях психи- ческой сферы дело обошлось бы без присутствия субъек- тивного так же, как и с субъективным. Мы не можем во- обще согласиться с мнением, что сознание является про- стым эпифеноменом материальных процессов. В природе ничего нет лишнего, и субъективный мир не есть только ненужная величина или бесплодное качество в общей не- рвно-психической работе. Мы неоднократно уже высказывались в своих сочине- ниях о том значении, которое получают субъективные зна- ки в нашей психической жизни1, и здесь не лишне еще раз остановиться на этом предмете. Мы знаем, что характер или качество субъективных состояний, появляющихся в нас при внешних раздражениях и открываемых нами путем самонаблюдения, находится в прямой связи с частотой колебания и с родом влияния раз- дражающего агента. Так, число колебаний эфира опреде- ляет субъективное качество светового луча, а число коле- баний воздушной среды определяет субъективное качество слухового ощущения, т. Характер кожных раздражений также, несомненно, зависит то силы и рода механических толчков, которым подвергаются кожные окончания нервов. Ясно, следова- тельно, что характер вкусовых ощущений стоит в зависимо- сти от рода воздействия на вкусовые сосочки определенных химических веществ, сами же вкусовые ощущения служат вы- ражением молекулярных изменений, производимых раздра- 1 Бехтерев В. То же самое, очевидно, следует признать и относительно обонятельных ощущений. Наконец, имеется основание полагать, что общие ощу- щения удовольствия и неудовольствия стоят также в прямом соотношении с изменением молекулярных процессов в тка- нях, причем влияния, приводящие к некоторому повышению обмена веществ, сопровождаются приятным самочувствием, тогда как влияния, приводящие к понижению и задержке обмена веществ, сопровождаются неприятным самочувстви- ем. Очевидно, и здесь дело заключается в молекулярных ко- лебаниях, вызываемых раздражениями, причем эти колеба- ния распространяются на значительные области тела. Таким образом, наши ощущения представляют собой субъективные символы, определяющие известные града- ции определенных количественных изменений внешних раздражений, причем и интенсивность последних опреде- ленным образом выражается в ощущении его силой. Дело обстоит таким образом, что внешние количественные раз- ницы в раздражениях как бы перелагаются на определен- ные субъективные символы, подобно тому как определен- ные количественные изменения вещества перелагаются нами в определенные арифметические знаки. Так как при этом эффекты качественного различия в наших ощущени- ях представляются необычайно резкими, то ими сравни- тельно легко определяются количественные разницы во влияниях на организм внешних раздражений. Так как мы должны признать, что субъективное в на- шей невропсихике совершенно неотделимо от материальных процессов, происходящих в мозгу, а представляет вместе с ними как бы две стороны одного и того же процесса, то оче- видно, что соотношения, установленные между субъектив- ными символами, равносильны соотношениям между соот-. Эти субъективные символы в форме ощущений и пред- ставлений, таким образом, являются теми внутренними зна- ками, которые дают возможность устанавливать соотноше- ния между разнообразными внешними раздражениями и организмом в зависимости от того, будут ли эти раздраже- ния по своему влиянию на организм близкими между собой или же они будут представляться различными друг от дру- га. Таким образом, устанавливаются соотношения между разнообразными влияниями внешних объектов природы на организм по одному субъективному символу, данному в ощущении, например по цвету, вкусу, запаху приятности или неприятности. Вместе с тем и комбинации между вне- шними раздражениями при субъективных знаках становят- ся возможными не по их внешним особенностям, а по тем их качествам, которые имеют определенное значение для орга- низма, вызывая в последнем известное изменение. Предыдущее, в котором вопрос о значении субъективного далеко еще не исчерпан, с достаточной ясностью показывает, что субъективные символы, открываемые в нас самих при оп- ределенных внешних воздействиях, ничуть не могут быть рас- сматриваемы как совершенно излишние спутники объективных изменений нервной ткани мозга. Напротив того, они имеют существенное значение по отношению к самым основным про- явлениям нервно-психической сферы и ее развитию. Но при всем том нужно иметь в виду, что качественные различия в субъек- тивных знаках стоят в тесном единении с объективными изме- нениями в наших центрах, иначе говоря, они соответствуют количественным различиям в объективных или материальных процессах, происходящих в мозгу, а потому в вопросе изуче- ния внешних проявлений невропсихики вышеуказанные субъек- тивные знаки мы можем заменить соответствующими им объек- тивными изменениями нервной ткани, обозначая их определен- ными названиями. Не нужно забывать, что какое бы значение не имели субъективные символы или явления нашей нервно-психичес- кой сферы, они могут быть исследованы с доступной нам точ- ностью только на себе самом путем самонаблюдения, объек- тивно же они, как мы уже раньше говорили, не имеют своего критерия и не доступны для исследования. Поэтому, когда мы хотим произвести исследование невропсихики других, мы дол- жны совершенно оставить метод самонаблюдения и исследо- вать лишь объективные проявления невропсихики как един- ственно доступные нашему наблюдению явления. Объективная психология человека, не нуждаясь в само- наблюдении, имеет в виду лишь одни объективные факты и данные, которые являются результатом его нервно-психичес- кой деятельности. Сюда относятся психически обусловленные движения и секреторные акты, речь, мимика, жесты, деяния и поступки, а в более широком смысле, что составляет собствен- но предмет объективной психологии народов, язык, нравы, обычаи и быт отдельных племен, их законы и общественное устройство, их индустрия и наука, их философия и религия, их поэзия и изящные искусства, словом все, чем характеризуется внешним образом нервно-психическая деятельность отдельных и целых народов; но все эти факты изучаются здесь не с субъек- тивной точки зрения и не сами по себе, а в соотношении с теми влияниями, которые послужили для них первоначальным по- водом и внешними условиями. Из вышеизложенного следует, что если мы будем изу- чать нервно-психические процессы с их объективной сто- роны как процессы материальные, то мы не утрачиваем ничего из схемы самого процесса. В наиболее простом виде, например нервно-психический процесс, может быть представлен в виде схемы, подобной рефлексу, где возбуж- дение, достигая мозговой коры, оживляет здесь благода- ря имеющимся ассоциативным связям следы прежних воз- буждений, которые большей частью и являются в конце концов главными определителями внешних движений, обусловленных нервно-психическими импульсами1. Спрашивается, что к этой простой схеме прибавится, если мы вместо вышеуказанных чисто физиологических тер- минов будем пользоваться ходячими терминами субъектив- ной психологии и скажем, что внешнее раздражение, возбуж- дая ощущение и оживляя в коре полушарий воспоминатель- ные образы, приводит благодаря последним — к известно- му поступку или действию. Пусть внешние проявления невропсихики будут резуль- татом субъективно-объективных процессов, происходящих в ткани мозговой коры, но мы лишены возможности в дру- гих существах раскрывать субъективную сторону, и потому для познания этих процессов, приводящих к определенным внешним проявлениям, достаточно изучать эти последние в связи с теми внешними влияниями, которые послужили для них первоначальным толчком, причем могут быть постав- лены на место предполагаемых субъективных явлений те объективные процессы, которые им должны сопутствовать. Поэтому, не пытаясь воспроизводить путем аналогии с са- мим собою те субъективные переживания, которые проис- ходят в течение нервно-психических процессов, объективная психология довольствуется лишь признанием определенных отпечатков и следов протекших возбуждений в нервной тка- ни головного мозга, оставляемых внешними раздражения- ми, и затем дальнейших комбинаций и взаимных соотноше- ний между этими отпечатками и следами. Равным образом и при обсуждении дальнейшей пере- работки этих следов внешних раздражений объективная психология опять-таки не входит в субъективный харак- тер тех процессов, которыми сопровождается эта перера- ботка. Она определяет эти процессы исключительно по их внешним проявлениям в связи с внешними воздействия- ми, оценивая их, таким образом, исключительно с объек- тивной стороны. По внешним проявлениям невропсихики мы должны заключать не о характере субъективных процессов, а о том направлении, которое приняло возбуждение в центрах, первично развившееся под влиянием внешнего раздраже- ния на периферии и распространившееся к центрам, а так- же о тех соотношениях и переработке, которой это воз- буждение в них подверглось, до соответствующего разре- шения всего процесса на периферии же в виде той или иной внешней реакции. На пути выяснения этих вопросов приходится намечать и те главные пункты, через которые проходит процесс, на- чинающийся раздражением на периферии и кончающийся мышечным движением или секреторным актом. Но в этом выяснении хода и направления объективной стороны нервно- психического процесса нет и тени обсуждения субъективных переживаний, а дело идет о выяснении хода и направления нервно-психического процесса как явления, имеющего оп- ределенную физическую resp. Таким образом, объективная психология, имеющая це- лью установить отношение объективных проявлений не- вропсихики живого существа к тем или другим внешним раз- дражениям, не обращается к посредству предполагаемых субъективных переживаний. Для объективной психологии всякий организм не в одних только своих основных жизнен- ных процессах, изучаемых физиологией, но и во всех своих внешних отношениях к окружающему миру, в основе кото- рых лежат нервно-психические процессы, есть объект, ко- торый подлежит строгому научному обследованию, как и всякий другой объект внешнего мира. Естественно, что объективная психология не ограни- чивает свою задачу исключительно человеком, но имеет в виду и все другие живые существа, обнаруживающие не- рвно-психическую деятельность. При таком расширении предмета психологического исследования само собою ра- зумеется, что должен быть установлен объективный крите- рий для того, что следует понимать под названием психи- ческих resp. В субъективной психологии критерием психического, как мы видели, является сознание, причем все сознатель-. Хотя этот критерий крайне обманчив и во всяком случае не может быть при- знан точным, как я показал в одной из своих работ1, тем не менее это критерий, которым обычно руководствуют- ся, не выходя из рамок субъективной психологии. Очевидно, что и в объективной психологии должен быть установлен известный критерий для определения нервно- психических процессов и для отличия их от процессов не- психических resp. В этом отношении мы можем ограничить понятие невропсихики с объективной сто- роны такими отношениями организма к окружающему миру, которые предполагают переработку внешнего воздействия на основании прошлого индивидуального опыта. Всюду, где прошлый опыт дает себя знать, мы имеем уже не простой рефлекс, а психорефлекс, или невропсихику в настоящем смысле слова. Это определение строго отграничивает соб- ственно нервно-психические процессы от простых рефлек- сов, которые предполагают не бывший ранее индивидуаль- ный опыт, а упрочившееся путем долговременного повто- рения и передачи по наследству автоматическое проведе- ние импульсов в определенном направлении. В вышеуказанном определении, таким образом, ясно отграничивается область нервно-психического процесса от простого рефлекса, который, хотя также основан на про- шлом опыте, но на опыте наследственном, а не индивиду- альном. Имеются, конечно, и такие проявления деятельнос- ти организма, которые должны быть признаны переходны- ми и которые частью основаны на наследственном, час- тью на индивидуальном опыте. Такие проявления, как пе- реходные между рефлексами и невропсихикой, должны быть названы психорефлексами, или сочетательными реф- лексами, и входят также в предмет рассмотрения объек- тивной психологии, как и другие родственные им прояв- ления, которые могут быть названы психоорганическими 1 Бехтерев В. Само собой разумеется, что нет никакого основания связывать определение нервно-психического процесса с вопросом о присутствии или отсутствии у того или другого вида животных нервной системы. Там, где мы имеем не- рвную систему, мы имеем все основания заключать, что вышеуказанная переработка внешних воздействий на ос- новании прошлого опыта происходит при посредстве не- рвной системы, но там, где не существует нервной систе- мы, имеем ли мы основание обособлять явления, подходя- щие под вышеуказанный принцип, от таких же явлений, наблюдаемых нами у животных, обладающих нервной системой и называемых психическими или нервно -психи- ческими? Вот почему мы думаем, что вопрос о нервной системе заслуживает внимания лишь с точки зрения места и локализации нервно-психических процес- сов, но вместе с этим не исключается возможность суще- ствования нервно-психических явлений и там, где не име- ется нервной ткани или она еще не открыта современны- ми способами исследования и где составные части нервной системы более развитых организмов входят в состав пер- вичной протоплазмы, не расчлененной на отдельные орга- ны и ткани. Так как различие между чистым рефлексом и нервно- психическим процессом с объективной стороны заключает- ся лишь в том, что первый основан на наследственном, а второй—на индивидуальном опыте, то, очевидно, нет дос- таточных оснований не включать в область объективной психологии и рассмотрение рефлексов по крайней мере с точки зрения филогенетического их развития. Это оправды- вается еще и тем, что рефлексы, представляя собой по срав- нению с нервно-психическими актами более простой акт отношения организма к внешнему миру, основанный на внутренней переработке внешнего воздействия в направ- лении наследственного опыта, обнаруживают постоянные переходы к более сложным процессам, которые относятся уже к порядку нервно-психических. Общеизвестен факт, что наиболее высшие функции коры, которые мы называем нервно-психическими, связы- ваются незаметными переходами с более низшими функция- ми спинного мозга. Физиологически между теми и другими не имеется какой-либо строго установленной разграничи- тельной линии. В свою очередь, между функциями спинного мозга и первичных центров узловой системы мы также не встречаем резкой разграничительной линии, и, таким обра- зом, деятельность всей нервной системы, начиная от низ- ших ее центров до высших, есть одно лишь постепенное ус- ложнение отношений между внешними раздражениями и от- ветными на них реакциями. И действительно, все, что мы скажем позднее, будет доказывать постепенный переход от более элементарных внешних реакций организма до более сложных актов, относимых к тому порядку явлений, кото- рые по общему признанию называются психическими и ко- торые мы считаем более правильным называть нервно-пси- хическими. В сказанном расширении задач объективной психоло- гии мы видим, между прочим, залог объединения ее с зоо- психологией, которая не может обойтись без объективного метода и которая поневоле должна включить в область сво- его исследования и те явления, которые относятся к облас- ти рефлексов и автоматизма. Задачи объективной психологии Выше мы уже встречались с тем положением, что даже при исследовании собственной невропсихики мы не можем обойтись без объективного метода: Таким образом, наши субъективные переживания, по крайней мере как они представляются в нашем воспомина- нии, и неполны и недостаточны даже для уяснения нашей собственной нервно-психической деятельности, исследуемой путем самонаблюдения, вследствие чего они не могут слу- жить точным мерилом даже происходящих в нас нервно-пси- хических процессов. Если же они не служат достаточным мерилом собственных нервно-психических процессов, то какое значение имеют они при определении и оценке нервно- психических процессов других существ. Вот почему мы по- лагаем, что главный и основной метод изучения нервно-пси- хических процессов других лиц есть не самонаблюдение, как многие до сих пор думают, а объективный метод наблю- дения и исследования. Последний в сфере изучения невро- психики других, а тем более душевнобольных или живот- ных должен быть признан единственным руководящим методом исследования. Как мы видели выше, нервно-психические процессы всегда скрывают за собой известную объективную или физическую сторону. Эти нервно-психические процессы не только в известных случаях субъективны, но и объектив- ны и притом они всегда объективны, тогда как субъектив- ны не всегда. В тех случаях, когда нервно-психические процессы со- провождаются субъективными переживаниями, они на са- мом деле не субъективные только процессы, но суть процес- сы субъективно-объективного характера, в которых субъек- тивное представляет собой лишь нечто соотносительное с происходящими при этом объективными изменениями не- рвной ткани и притом это субъективное, как мы знаем из собственного опыта, ничуть не представляет собой обяза-. Когда мы говорим или пишем, когда мы производим ряд движе- ний, мы, как известно, сознаем далеко не все, что входит в содержание этих нервно-психических процессов; мы созна- ем, в сущности, лишь конечный продукт нашей нервно-пси- хической деятельности, многое же из того, что составляет неотъемлемую принадлежность этих нервно-психических процессов, мы не сознаем, и следовательно, субъективно не переживаем или, если и переживаем, то не оставляем их в своем воспоминании. Отсюда опять-таки следует, что со- знаваемое нами или субъективно переживаемое ничуть не выражает собою всей полноты нервно-психических процес- сов, а потому и нельзя, собственно говоря, стоять на точке зрения учения о строгом параллелизме психических пере- живаний с физическими процессами, происходящими в моз- гу. Этот так называемый параллелизм мы должны понимать лишь в очень условном смысле: Но если это так, то очевидно, что нервно-психические процессы, изучаемые до сих пор лишь путем самонаблюдения на себе самом, могут и должны изучаться объективным методом, без которого мы совершенно не можем обойтись при изу- чении невропсихики других. Если мы производим какое-либо движение и замеча- ем, что другой человек ему в точности подражает, не впра- ве ли мы заключить, что производимое нами движение, действуя на другого человека, приводит к выполнению того же самого движения наподобие рефлекса. Иначе го- воря, логика вещей приводит нас к выводу, что другой человек реагирует на производимое нами движение таким же движением, возбуждаясь соответственным зрительным раздражением. При этом самый факт подражания может быть проанализирован с точки зрения его быстроты и точ-. Ограничиваясь только что сказанным, мы остаемся в пределах точного знания, не вводя в рассуждение ника- кой неопределенности, которая запутывала бы совершен- но излишним образом основной факт. Но если тот же са- мый факт мы будем обсуждать с точки зрения субъектив- ных явлений, предполагаемых нами в другом по аналогии с самим собою, то мы тотчас же введем неясность, кото- рая лишит нас возможности быть точными при обсужде- нии вышеуказанного явления. Для выяснения дела остановимся на минуту на том, как смотрят психологи-субъективисты на поступки вообще. В первом слу- чае мы будем иметь дело с так называемым инстинктивным, во втором — с интеллектуальным поступком, а в третьем — с аффектом. Движение защиты, совершаемое вслед за зри- тельным ощущением угрожающего удара, есть инстинктив- ный поступок. Бесчисленные поступки, которые мы посто- янно производим для выполнения наших желаний, будут аффективными движениями. Нет надобности говорить, что эти определения впол- не ускользают от объективного исследования, представ- ляя в то же время много неясного и неопределенного даже с точки зрения субъективной психологии. В большинстве поступ- ков влияют все три фактора. То же следует иметь в виду и относительно произвольных. Не переходят ли незаметным образом от воли к привычке почти машинальной и один и тот же акт не изменяет ли вполне свою природу во время этого перехода? Градации правильны без щелей и трещин. И зачем им быть? Видели ли мы где-либо в природе эти внезапные и резкие переходы, которые от- рицал еще Аристотель? Уже из этих рассуждений ясно, в какой мере мы далеки были бы от точности, если бы объективный факт вызванно- го зрительным раздражением подражательного внешнего движения со стороны другого человека мы стали обсуждать с точки зрения предполагаемых субъективных переживаний, которые могут и должны быть наблюдаемы и изучаемы лишь на себе самом. Ясно, что, рассматривая вышеуказанный про- цесс подражания с субъективной стороны, мы ничуть не вы- играли бы в точности, а напротив того, запутали бы дело и лишили бы себя возможности точно обсуждать сам факт, как он дан в объективном наблюдении. Для многих сущность так 1 Тард Г. Всякому ясно, что это чистое предположение, основанное лишь на аналогии, а между тем наука должна быть точною и не может строить своих положений на аналогии и предпо- ложениях. Таким образом, субъективная психология может иметь своим предметом прежде всего изучение собственной душев- ной жизни; невропсихика же других, поскольку она выра- жается во внешних проявлениях, может быть изучаема лишь путем объективного наблюдения и анализа и должна быть предметом особой науки, которую мы называем объектив- ной психологией. Для последней нет надобности задаваться вопросом, каким субъективным состоянием сопровождает- ся тот процесс, который привел к подражанию или какому- либо иному действию, и даже вообще сопровождался ли он каким-либо субъективным состоянием; под внутренним про- цессом объективная психология понимает лишь ту перера- ботку, которой при известных условиях подвергается в цен- трах внешний импульс, возбуждающий определенное дви- жение, причем она понимает под этой переработкой опреде- ленный объективный процесс в нервной ткани, существова- ние которого может быть доказано точным образом. Итак, в задачи объективной психологии вовсе не вхо- дит выяснить характер тех субъективных переживаний, ко- торыми сопутствуются при известных условиях нервно-пси- хические процессы. Она признает лишь существование объективных процессов в мозгу, обусловливающих перера- ботку внешних воздействий в определенный род внешних же реакций организма. Отсюда ясно, что объективная пси- хология ставит предметом своего изучения все внешние про- явления тех внутренних процессов, которые развиваются под влиянием внешних воздействий в нервной системе организмов и которые находятся в известном соотноше-. Объективная психология поэтому должна быть наукой о внешних выразительных реакциях в широком смысле сло- ва, изучающей их в соотношении с бывшими внешними влияниями как непосредственно им предшествующими, так и отдаленными, которые приводят к проявлению вырази- тельных реакций. В действительности везде и всюду можно открыть тот первоначальный внешний повод, который является возбу- дителем данной выразительной реакции. Где последняя ка- жется самостоятельной, т. Таким образом, конеч- ною целью объективной психологии является изучение со- отношения организма с внешним миром в связи с его про- шлым опытом совершенно независимо от тех субъективных переживаний, которые могут предполагаться в организме при внешних воздействиях по аналогии с самим собой. Для объективной психологии нет надобности говорить об ощу- щениях, представлениях, понятиях и проч. Она должна го- ворить только о внешних раздражениях и впечатлениях, о следах, оставляемых ими в центрах, о сочетании их друг с другом и о тех или других внешних реакциях в их соотно- шении с бывшими внешними влияниями, подействовавши- ми на организм как непосредственно перед их проявлени- ем, так и в прошлый период времени. Имея своей прямой целью изучать соотношение между внешними раздражениями и объективными проявлениями нервно-психической деятельности, объективная психология должна выбросить из своего обихода и все метафизические термины, усвоенные субъективной психологией, как воля, разум, желание, влечение, чувство, память и т. При этом возникает естественно вопрос; следует ли удержать для такой науки, которая изучает внешние ре- акции организма в связи с настоящими и прошлыми раз- дражениями, название психологии, хотя бы и объектив- ной. Мы не разделяем этих взглядов. Вряд ли нужно говорить, что понимаемые в вышеука- занном смысле задачи объективной психологии далеко не совпадают с задачами субъективной психологии. В то вре- мя как последняя изучает субъективные проявления невроп- сихики и взаимную связь между ними, не относя к сфере сво- его исследования ни предшествующее раздражение, ни даже движение и другие процессы, являющиеся прямым выраже- нием невропсихики, объективная психология, как мы ее по- нимаем, оставляя совершенно в стороне характер субъек- тивных переживаний, вызываемых внешним раздражением, и возможную связь между ними, останавливает свое внима- ние исключительно на соотношении между бывшим внешним раздражением и внешним же проявлением невропсихики, ус- танавливаемым путем внутренней переработки возбужде- ния, вызванного бывшим внешним раздражением, — пере- работки, происходящей на основании установления связи нового впечатления со следами от бывших ранее впечатле- ний. Если понимать объективную психологию в более ши- роком смысле, то ее предметом является изучение внешних отношений живых существ к окружающему миру, обуслов- ленных бывшими внешними воздействиями последнего на организм животных. Эта раздражительность по- знается нами при посредстве той или иной формы движения. Будет ли это движение механическим, химическим или мо- лекулярным, оно во всяком случае доступно объективно- му исследованию. Эта раздражительность является про- образом всякой ответной реакции живого организма на внешние воздействия. Но ближе всего к этой раздражи- тельности стоят так называемые простые рефлексы, где ответное движение находится в прямой и неизменной свя- зи с воздействовавшим раздражением. Надо иметь в виду, что реакция на внешние воздействия происходит не в одних только живых организмах, но и в телах мертвой природы. Всякий металл подвергается изме- нению в своем молекулярном состоянии под влиянием внешнего удара, теплоты, электричества и т. Иначе гово- ря, здесь мы встречаемся с реакцией целой системы, име- нуемой клеточным образованием, или ряда систем, име- нуемых тканью и органом. При этом, если иметь в виду животных, главное, что характеризует упомянутую реак- цию, это то, что она обусловливается не одним лишь вне- шним раздражением, но и стоит в определенном соотно- шении со следами бывших ранее раздражений. Уже в простых рефлексах мы видим как бы унаследо- ванную внешнюю реакцию на раздражения, действовавшие на организмы прошлых поколений, причем каждый рефлекс выработался в течение целых генераций в определенную, наиболее подходящую для благосостояния данной живой системы форму: Следовательно, нервно-психическая деятель- ность предполагает прежде всего впечатление и образова- ние следов внешнего воздействия в мозговых центрах и воз- можность их оживления при посредстве воздействия ино- го рода, входящих в сочетание с упомянутыми следами, которые, в свою очередь, стоят в ближайшем или более отдаленном сочетании с двигательными импульсами. При этом нужно иметь в виду, что наступление ответ- ного движения регулируется при посредстве следов внут- ренних раздражений, благодаря чему ответное движение может быть задержано или усилено в зависимости от его соотношения с упомянутыми следами. Равным образом и следы внешнего воздействия могут быть более прочно фик- сированными и легче оживляемыми благодаря тому процес- су, который может быть назван сосредоточением, стоящим. Здесь нет необходимости особенно распространяться по поводу того, что к области объективной психологии должны быть отнесены все те приобретения современной психологии, которые имеют ценность объективного зна- ния. Надо заметить, что уже давно проявились стремле- ния к тому, чтобы вывести психологию из области умоз- рительной науки и сделать ее естественнонаучным знани- ем. Благодаря этому создалась первоначально так назы- ваемая психофизика, подвергающая математическому ана- лизу некоторые отделы психологии, затем физиологичес- кая психология, рассматривающая психические процессы в связи с отправлениями мозга, и, наконец, так называе- мая экспериментальная психология, имеющая целью при- менять опыт к изучению невропсихики, дабы тем сделать изучение так называемых внутренних resp. Тем не менее и физиологическая, и экспериментальная психология, если отрешиться от некоторых второстепенных задач, изучают главным образом субъективную сторону нервно-психических процессов. Поэтому объективная пси- хология для выяснения своих задач может воспользоваться только той частью материала психофизики, физиологичес- кой психологии и экспериментальной психологии, которая может служить к выяснению отношений между воздействия- ми внешних раздражений и внешними же проявлениями невропсихики, — отношений, составляющих предмет изу- чения объективной психологии. Само собой разумеется, что материалом для объектив- ной психологии должны служить не только наблюдения над людьми как здоровыми, так и больными, но и обшир- ные наблюдения над животными всех видов. Кроме того, объективная психология дает широкое поле эксперимен- ту над животными, который, с одной стороны, позволяет исследовать реакции на внешние раздражения со стороны функций, малодоступных для исследования у человека, как, например, движение внутренних органов, отделение. Нужно, впрочем, иметь в виду, что подобные же исследования возможны и над людьми с поражением тех или других участков мозга. Вместе с этим эксперимент дает возможность устано- вить, как упомянутые реакции изменяются в зависимости от применения тех или других внутренних средств и общих внешних влияний. Наконец, путем эксперимента выясняют- ся как скорость развития определенных реакций, так и из- менение этих реакций в зависимости от тех или других ус- ловий эксперимента. Можно было бы думать, что понимаемая в вышеука- занном смысле объективная психология уступает субъектив- ной психологии в том отношении, что, игнорируя метод са- монаблюдения, она обречена на темное отгадывание того ряда внутренних возбуждений, который скрывается за це- пью воспоминаний, входящих в область исследования субъективной психологии. Но дело в том, что самонаблю- дение не может иметь вообще никакого значения, если вос- поминания о пережитом не выражены в определенных сло- весных символах, а с тех пор как пережитый нервно-психи- ческий процесс выражен в тех или иных словесных симво- лах, он уже дает соответствующий материал, заключающий- ся в этих символах, и для объективной психологии, кото- рая рассматривает слово как одну из важнейших двига- тельных реакций человека. Таким образом, пережитый нервно-психический про- цесс, или цепь воспоминаний, по терминологии субъектив- ной психологии, выраженная в словесных символах, без чего она вообще не может быть доступна никакому научному ис- следованию, становится предметом изучения объективной психологии, но это изучение происходит не с точки зрения характера пережитых субъективных состояний, а в отно- шении тех внешних особенностей, которые мы открываем в этих словесных символах, и зависимости их от следов быв- ших внешних раздражений. В целях объективной психо-. Для первой в этом случае есть только один ме- тод, метод объективный, и потому она должна обратить- ся к объективному изучению тех внешних движений и сло- весных знаков или символов, которыми выразится цепь объективно протекших в центрах нервно-психических про- цессов без обращения внимания на сопутствующие этим протекшим процессам субъективные явления. Если словес- ные знаки не вполне выражают цепь бывших процессов, то последняя все равно не может быть воспроизведена в точности никаким пылким воображением другого лица, тогда как объективное наблюдение внешних реакций в мо- мент самих процессов дополняет недостающее в словес- ных символах, которые выражают протекший нервно-пси- хический процесс. Из всего вышесказанного очевидно, что только один объективный метод в изучении нервно-психических процес- сов других лиц дает вполне твердую точку опоры для науч- ных выводов. В зависимости от большего или меньшего раз- вития и усложнения внешних реакций, развивающихся под влиянием внешних раздражений в связи с прошлым опытом, мы и можем составить суждение о большей или меньшей полноте и разнообразии нервно-психических отправлений, а следовательно, о большем или меньшем развитии и со- вершенстве невропсихики; всякий же иной способ оценки невропсихики животных и другого человека для нас оста- ется по самой сути дела недоступным. Само собой понятно, что для того, чтобы наблюдать деятельность невропсихики в ее внешних проявлениях, не- обходимо точно наблюдать, а при возможности и регистри- ровать все вообще движения и прочие реакции в организме, развивающиеся при внешних воздействиях в связи с про- шлым влиянием и отмечать те внешние раздражения, следы которых послужили для них внешним поводом. Это сопо- ставление внешних реакций с их действительными пово- дами, т. Нет надобности говорить, что применение эксперимента и здесь получает благодарную почву, но не в видах изучения субъективных переживаний, как это мы имеем обыкновенно в современ- ной нам экспериментальной психологии, а с целью точнее выяснить те соотношения, которые устанавливаются меж- ду внешними впечатлениями или следом от внешнего раз- дражения и следующей за ним внешней нервно-психической реакцией. Нервно-психические процессы Нервно-психические процессы предполагают действие раздражения на воспринимающую поверхность организма и возбуждение этим путем деятельности центров, сохране- ние следов этого возбуждения и сочетание этих следов со следами прошлых возбуждений того или иного центра и как результат этого сочетания соответствующую реакцию в виде движения или иной формы проявления деятельности организма. Первая часть этого процесса может быть назва- на процессом впечатления, вторая часть —процессом обра- зования и сочетания следов, третья же часть может быть названа процессом внешнего отражения или развития внешней реакции. Наиболее характерной стороной нервно-психического акта является процесс сочетания, предполагающий сохране- ние следов прошлых впечатлений, с которыми, собственно, и устанавливается сочетание следов от нового впечатления, возникшего под влиянием внешнего раздражения. Этот процесс сочетания составляет неотъемлемую и характерную принадлежность всякого нервно-психическо- го процесса, причем он может быть простым и более слож- ным. В последнем случае он может представлять собою целую цепь посредствующих следов, при посредстве кото- рых устанавливается сочетание следов от нового впечат- ления со следами от бывших ранее переживаний. Возьмем собаку, которая не знакома еще с действием иглы. Когда она испытает укол на своей лапе, она тотчас же ее отдернет и придет в состояние беспокойства от неожи- данного раздражения. Но, когда второй раз мы будем при- ближаться к собаке с той же иглой, то, уже завидя издали иглу, собака придет в неописуемое беспокойство и поста- рается уйти, а если мы будем к ней приближаться с той же иглой, то она или начнет визжать и прятаться в углы, или начнет ворчать и огрызаться. В первом случае, когда собака отдернула лапу и пришла в беспокойство при нео- жиданном для нее первоначальном раздражении, она про- извела простой рефлекс, так как ее реакция — отдергива- ние лапы и общее беспокойство — стоит в простом и не- посредственном соотношении с произведенным раздраже- нием. Последнее, однако, не осталось безрезультатным для животного и после вызванного им рефлекса, оно остави- ло известный след в центрах, в чем мы убеждаемся из пос- ледующих реакций со стороны животного на ту же иглу. Оказывается, теперь животное уже не допускает, как преж- де, прикоснуться к нему иглой, а, завидя приближение иглы, еще издали приходит в беспокойство и убегает. Мы вправе отсюда заключить, что первый опыт раздражения не остался бесследным, так как новое раздражение дает уже иной результат по сравнению с первым. Прежде вид иглы для животного значил ничуть не более всякого дру- гого безразличного для него предмета, находящегося в поле зрения, так как животное вполне свободно допуска- ло к себе иглу и лишь при полученном уколе отдергивало лапу, теперь же оно уже издали, завидя иглу, приходит в беспокойство и убегает. Ясно, что новое внешнее раздражение с прежним ха- рактером — вид той же иглы, запечатлеваясь в соответству- ющих центрах животного, вызывает эффект, который ясно говорит за сочетание следа от нового зрительного впечат- ления со следом бывшего ранее кожного впечатления, так как новое зрительное впечатление в отличие от первого вызывает тот же эффект, который был вызван бывшим ра- нее кожным впечатлением. Это сочетание делает реакцию животного не простым рефлексом, но уже сочетательным. Далее животное не ограничивается простым обнаруже- нием беспокойства при виде иглы, но уже убегает. Так как и ранее животное при всяком сильном кожном раздражении, например при ударе, убегало, то очевидно, что эта новая реакция, повторяющая прежние подобные же реакции, яв- ляется результатом сочетания следа от зрительного впечат- ления, вызванного иглой, не только со следами бывшего перед тем кожного впечатления от укола иглы, но и ранее бывших резких кожных впечатлений. Мы встречаемся здесь, таким образом, не с одним сочетанием, но уже с целым ря- дом сочетаний следа от известного зрительного впечатле- ния не только со следом от прошлого такого же впечатле- ния, но и с целым рядом следов от бывших ранее подобных же или сходственных кожных впечатлений. Дальнейшее зри- тельное раздражение в виде приближения с иглой к спрятав- шемуся животному вызывает новую внешнюю реакцию: Мы имеем здесь, следовательно, оборонитель- ную реакцию со стороны животного. Нетрудно видеть, что эта реакция ничуть не является вполне новою. Она обнару- живалась животным и в прежнее время при подобных же или аналогичных условиях, следовательно, мы встречаемся здесь с сочетанием следа от нового зрительного впечатле- ния в виде преследования собаки иглой со следами от по- добных же преследований собаки в прежнее время каким- либо иным орудием, производящим не менее сильное раз- дражение, например, палкой, в результате чего и является воспроизведение прежде бывшей оборонительной реакции, развившейся при подобном преследовании. Так как во всех этих случаях реакция со стороны жи- вотного является как бы воспроизведенной из прошлого опыта и, очевидно, основана на сочетании следа от нового раздражения со следами от бывшего ранее впечатления, то мы и должны признать эту реакцию за сочетательный реф- лекс или психорефлекс. Заслуживает также особого внимания тот факт, что деятельность центров везде и всюду наряду с процессами возбуждения предполагает и процессы задержки. Благо- даря этой задержке процессы сочетания могут потребовать в известных случаях крайне значительного промежутка времени, чем наступит реакция, как результат этого соче- тания. Поэтому в известных случаях реакция может казать- ся даже самостоятельным явлением. Но в действительнос- ти там, где может казаться, что непосредственное раздра- жение, приведшее к реакции, отсутствует, оно на самом деле имеется, но оказывается очень отдаленным по време- ни от возникшей реакции, которая, таким образом, везде и всюду в нервно-психических актах является результатом сочетания следов того или иного внешнего раздражения со следами прошлых раздражений. Из предыдущего нетрудно усмотреть, что схемой всех вообще нервно-психических процессов являются рефлексы, передающиеся через высшие центры нервной системы, —реф- лексы, прообразом которых, в свою очередь, является раздра- жительность клеточной протоплазмы. Как известно, в рефлек- сах мы различаем следующие три основных момента: В так называемых психических, или собственно нервно- психических, процессах центральная реакция представляет- ся лишь в той или иной мере задержанной и подвергается более или менее значительному усложнению путем передачи возбуждения с одного центра на другой и установления со- четания между следами от вновь возникшего возбуждения и следами прежних возбуждений; в сложных нервно-психичес- ких процессах мы имеем как бы целую цепь сочетаний сле- дов, конечное звено которых разрешается в форме двигатель- ной, секреторной или какой-либо иной внешней реакции. Хотя, как уже ранее упоминалось, возможны и более или менее продолжительные задержки нервно-психического про-. В этом отношении нервно-психичес- кий процесс может быть вполне уподоблен многоразлично усложненным рефлексам, с тем лишь различием, что прояв- ление их на периферии зависит не столько от внешнего раз- дражения, сколько от той внутренней переработки, которой подвергается вновь возникшее возбуждение в центрах бла- годаря сохранившимся следам от прошлых впечатлений, с которыми оно вступает в определенное сочетание. Подобно рефлексам, нервно-психические процессы не прерываются ни в одном пункте в своей физиологической основе и в результате всегда приводят к развитию того или другого внешнего проявления в деятельности организма1. Поэтому всегдашним результатом деятельности нервно-пси- хической сферы является отражение воздействий при посред- стве сочетания их следов со следами, оставшимися в центрах от бывших ранее воздействий в виде определенной внешней реакции организма. Эта реакция является в сущности резуль- татом преобразования в воспринимающих органах действу- ющей на них внешней энергии в нервно-психическую энер- гию, которая, распространяясь до соответствующих центров и передаваясь на другие центры, возбуждает к деятельности органы движения или возбуждает секреторную деятельность желез или, наконец, поддерживает и возбуждает питание тканей. Если вообще не имеется особых условий, которые приводили бы к задержке в области центральной нервной системы нервно-психического возбуждения, то можно ска- зать, что всякое вообще внешнее воздействие, достигнув той степени, которая приводит к возбуждению нервные центры, выражается определенной реакцией со стороны организма. Вообще аналогия с рефлексами сложной нервно-психи- ческой деятельности выступает до мелочей. Так, известно, что рефлекс под влиянием посторонних раздражений подвергается задержке в своей центральной части. Далее, известно, что внешние влияния, идущие по од- 1 Бехтерев В. Вообще рефлекс подвергается резким изменениям в сво- ей силе под влиянием сопутственных внешних раздражений; а так как под влиянием последних изменяется и возбудимость центров, то очевидно, что и направление рефлексов может изменяться в зависимости от сопутствующих внешних раз- дражений. Подобные же явления мы открываем и в более сложных нервно-психических процессах. Допустим, что человек случайно в лесу наткнулся на дикого зверя. В первый момент он обращается в бегство, которое, явившись результатом зрительного впечатления, вполне напоминает собой простой рефлекс, хотя дело идет здесь, несомненно, о нервно-психическом акте в форме пси- хорефлекса resp. Но затем, когда бегство не оказывается спасительным от преследования зве- ря, человек на минуту останавливается в нерешительности. Здесь, следовательно, под влиянием сочетания следов от дей- ствующих раздражений произошла задержка развившего- ся нервно-психического процесса совершенно подобно тому, как происходит задержка в рефлексах под влиянием нового внешнего раздражения. Допустим затем, что человек в ми- нуту нерешительности, озираясь кругом, находит орудие, которое может его спасти. Он быстро хватается за это ору- дие, чтобы прибегнуть с его помощью к необходимой само- обороне. Таким образом, явилась решимость защищаться во что бы то ни стало и, следовательно, возникло новое направление психодвигательного имульса под влиянием новых внешних впечатлении точь-в-точь, как в рефлексах, когда возникает новое их направление под влиянием со- ответствующего изменения внешних раздражителей. Приведенный пример с ясностью показывает, что по своему развитию и течению вся нервно-психическая деятель- ность, обусловленная видом зверя, совершенно уподобля- ется развитию и течению обыкновенных сложных рефлек- сов с тем лишь, что здесь на сцену выдвигается сочетатель- ная и репродуктивная деятельность нервной системы, о чем речь будет в другом месте. Вообще, если иметь в виду собственно развитие и те- чение нервно-психических процессов, то и во всех других. По поводу этого я уже ранее писал следующее: Нередко, впрочем, внешнее впечатление, возбуждая ряд представлений, не вы- зывает в нас видимого внешнего эффекта. Но это еще не зна- чит, чтобы такого эффекта в действительности не было. На- против того, он существует налицо, но проявляется в орга- нах растительной сферы и представляется более или менее скрытым от невооруженного наблюдателя. Когда мы невзна- чай слышим приятное для нас известие, когда мы смотрим на акробата, выделывающего трудные и опасные упражне- ния, когда, погрузившись в чтение романа, мы задумываем- ся над судьбою его героя, то не обманываемся, что под ка- жущимся спокойствием мы скрываем в себе внутреннее вол- нение, выражающееся изменением сердцебиения, реакцией сосудо-двигательной сферы, учащением дыхания и проч. Даже такие процессы мысли, которые для самого лица оста- ются совершенно безразличными и наружные проявления которых он старается скрыть всеми силами, в действитель- ности сопровождаются столь грубыми движениями, что хо- роший чтец мысли с помощью осязания быстро узнает заду- манные этим лицом предметы. Точно так же если применить в подобных случаях тонкие способы исследования, то мы всегда найдем убедительные внешние проявления нервно- психической деятельности1. Так путем применения плетизмографа и физиологических весов Mosso мы самым наглядным образом убеждаемся в тех 1 Бехтерев В. Точно так же, наблю- дая кожные токи, как делал профессор Тарханов, нетрудно обнаружить в них резкие изменения, выражающиеся отклоне- нием стрелки мультиприкатора при самой ничтожной умствен- ной работе, как, например, при мысленном чтении заученных стихов, при сосредоточении внимания и т. При рассмотрении нервно-психической деятельности необходимо вообще иметь в виду ту особенность, что внеш- нее впечатление независимо от всякой внутренней задержки обыкновенно не вызывает тотчас же ответного движения, а возбуждает лишь целый ряд внутренних нервно-психических процессов, не влекущих за собой непосредственно внешнего эффекта. Очевидно, что импульс, вызванный внешним впе- чатлением, хотя и не влечет непосредственно за собой дей- ствия, но зато, возбуждая внутреннюю работу мысли, он может иметь своим последствием более отдаленный эффект во внешнем мире с притом часто более значительный по срав- нению с подействовавшим впечатлением. Когда мы тихо обдумываем какой-либо предмет или когда мы безмолвно созерцаем окружающее нас пространство, мы не производим, несмотря на совершаемую нами мыслительную работу, каких-либо внешних движений. Но может ли кто-либо утверждать, что эта умственная работа не обнаруживается впоследствии тем или другим родом движения, что она не проявится хотя бы усилением того или иного движения, обус- ловленного другими психическими импульсами, что оно, наконец, не проявится влиянием на последующий ход наших мыслей, могущий привести нас к тому или иному поступку, следовательно, не перейдет в действительную работу цент- ров, связанную с затратой энергии и выражающуюся в фор- ме того или иного внешнего движения? Вот почему мы можем считать законом, что нервно-психические процессы ничуть не остаются вполне скрытыми или внут- ренними процессами, но что они, подобно рефлексам, рано или поздно обнаруживаются теми или иными внешними про- явлениями, иначе говоря, рано или поздно переходят в ме- ханическую работу мышц или в молекулярную работу же- лез и других тканей. Ввиду этого, изучая деятельность мышц. Необходимо, однако, иметь в виду, что в условиях дея- тельности нервно-психической сферы должен быть принят во внимание один фактор, который существенным образом усложняет течение нервно-психических процессов, это пре- обладающее значение запаса следов от внутренних раздра- жений. С самого начала жизни организма нервно-психиче- ская сфера получает раздражения со стороны внутренних ор- ганов, передаваемые при посредстве внутреносных нервов. Голод, жажда, неудовлетворенность, пресыщение и другие состояния организма, раздражая симпатические нервы тела, передают свои возбуждения к центрам, где остаются и со- храняются следы от этих возбуждений. Особое значение этой группы следов в деятельности нервно-психической сферы обусловливается тем, что внутренние раздражения являют- ся наиболее существенными возбудителями движения как раздражения, отличающиеся наибольшей интенсивностью и распространенностью и связанные с удовлетворением или не- удовлетворением насущных потребностей организма. Поэто- му вполне естественно, что и следы от внутренних возбужде- ний в центрах приобретают особую важность в сочетаниях следов, накапливающихся в нервной системе при деятельном состоянии организма. Эти внутренние раздражения и, очевидно, их следы в центрах являются основными руководителями движения, а так как при посредстве движения же в большинстве случа- ев приобретаются животным организмом и более отчет- ливые впечатления внешних органов, оставляющие в цен- трах свои следы, то вполне понятно, что эти последние вступают в сочетание со следами от внутренних раздра- жений, которые, будучи первичными следами, всегда тес- но связанными с состоянием организма, являются основ- ными репродукторами следов от внешних раздражений. На этом и основано активно-индивидуальное отноше- ние живого существа к внешним раздражениям. В то вре- мя как в простых рефлексах процесс нервного отражения пробегает всегда по определенному, раз данному пути, обусловленному строго определенной связью нервных эле- ментов, здесь, в невропсихике, все зависит от тех соотно- шений, в каких вступают следы от новых внешних раздра- жений со следами от внутренних раздражений. Так как внутренние раздражения изменяются вместе с общим со- стоянием организма голод, сытость и проч. В одном слу- чае они явятся возбудителями наступательной реакции, в другом случае те же внешние раздражения не приведут к развитию движения или же вызовут оборонительную ре- акцию. Таким образом, определителями движения здесь являются собственно внутренние раздражения и их следы или, точнее говоря, те отношения, в которые вступают следы от данных внешних раздражений со следами от тех или иных внутренних раздражений. Само собою разуме- ется, что и следы от прошлых внутренних раздражений благодаря установившейся связи оказывают в известных случаях не менее значительное руководящее значение по отношению к характеру двигательной реакции. Таким образом, если следы от внешних раздражений определя- ют цель и направление внешней реакции, то характер ее, т. Вряд ли нужно говорить, что внутренние раздражения, оживляя старые следы от внешних раздражений, являются и самостоятельными возбудителями движения. Голодное жи- вотное ищет пищи, при жажде идет к воде и т. Все эти данные не оставляют сомнения в том, что при всем сходстве развития и течения нервно-психических про- цессов с развитием и течением обыкновенных рефлексов имеются и существенные различия между теми и другими, состоящие в участии сочетаний следов от новых впечатле-. Из вышеизложенного ясно, что если и можно говорить об уподоблении нервно-психических процессов рефлектор- ным, то во всяком случае нельзя упускать из виду и той слож- ности этих процессов, с которой мы обыкновенно в них встречаемся. Благодаря репродуктивной и сочетательной деятельности нервной системы может оказаться, что возник- шее на периферии раздражение, достигнув центров, ожив- ляет здесь следы от бывших ранее и отдаленных по времени впечатлений и притом впечатлений, обусловленных раздра- жением другого органа, которые и определяют направле- ние внешней реакции. С другой стороны, новое впечатле- ние, оживляя следы от постоянно протекающих внутренних телесных раздражений, при посредстве этих следов может возбудить несоответственную силе внешнего раздражения мышечную, сосудодвигательную или секреторную реакцию или же впечатление может оказаться задержанным в цент- рах, оставаясь до времени неразрешенным и являясь в фор- ме как бы скрытой энергии центров. Если мы обратимся теперь к вопросу о внутренней при- роде отпечатков в центрах и их следов, то необходимо преж- де всего указать, что нет никакого основания признавать тождество возбуждаемых с разных областей периферии объективных нервных процессов, как в самих периферичес- ких приводах разных воспринимающих органов, так и в со- ответствующих нервных центрах. Уже различное устройство периферических воспринимающих аппаратов говорит за то, что возбуждаемый в них нервный ток представляется неоди- наковым по своему ритму, что соответствует различному характеру внешних раздражений, притекающих с периферии. Действительно, если мы примем во внимание, что в раз- личных воспринимающих органах на периферии органы осязания, вкуса, обоняния, слуха и зрения мы имеем совер- шенно особые и разнородные по своему устройству приспо- собления для восприятия внешних раздражений, — приспо-. Отсюда очевид- но, что и возбуждение всего нервного пути, возникающее под влиянием внешнего раздражения, действующего на различ- ные органы чувств, должно быть неодинаковым, выражаясь нервным током различного ритма. Дело в том, что первоисточником нервно-психическо- го процесса является физиологический процесс возбужде- ния, возникающий при внешних воздействиях в перифе- рическом воспринимающем органе. Так как этот процесс возбуждения на периферии в зависимости от приспособ- лений, имеющихся в воспринимающем аппарате, представ- ляется неодинаковым, то, очевидно, должен быть неоди- наковым и нервный ток, направляющийся к нервным цен- трам, а равно и возбуждение последних. Ясно, что эти раз- личия в нервном токе, обусловленные различным устрой- ством периферических воспринимающих приборов, дол- жны лежать в основе образования неодинаковых следов бывших возбуждений, будем ли мы понимать эти следы в форме как бы ослабленных возбуждений, или же, что мы считаем более правдоподобным, мы будем их признавать в форме таких молекулярных изменений, которые как бы удерживают или сохраняют готовность к возобновлению в определенной области нервных центров колебаний пре- жнего ритма. Необходимо, однако, иметь в виду, что, хотя внешние раздражения, различные по своему характеру, действуя на различные воспринимающие органы, приводят к неодина- ковому в отношении своего ритма нервному току, тем не менее общий ход нервно-психического процесса, откуда бы он ни возник, представляется всегда одним и тем же, причем в каждом случае он испытывает то в более пол- 1 Бехтерев В. Основы учения о функциях мозга. Так, зрительное впечатление, развившись в первичном корковом центре зрения на внутренней поверхности заты- лочной доли под влиянием притекающего с сетчатки глаза нервного тока, влечет за собой развитие возбуждения во вто- ричном зрительном центре на наружной поверхности заты- лочной доли, где след от зрительного впечатления вступает в сочетание с оживляющимися следами от бывших ранее ося- зательно-мышечных раздражений, стоящих в тесном соот- ношении с данным зрительным впечатлением, возбуждая на- правление взора на видимый предмет. Этот сочетанный след или, точнее говоря, сплоченная группа следов приводят в возбуждение височные области мозговой коры, где оживля- ется след от слухового символа, соответствующего данному сочетанию следов от осматриваемого предмета, причем слу- ховой след от данного символа благодаря установившемуся сочетанию возбуждает в двигательном речевом центре след от соответствующего двигательного символа, вызывая сло- весную реакцию, а затем следы от слухового и двигательно- го символа могут возбудить ряд следов от подобных же сим- волов, стоящих в тесном соотношении с первыми и т. Эти следы, возбуждая корковые центры внутренних органов, в свою очередь, оживляют здесь следы, которые и определяют характер двигательной реакции наступательной или оборо- нительной или той или другой секреторной реакции, направ- ление которой, иначе говоря, цель, определяется первичным внешним раздражением. Само собою разумеется, что все новые центральные воз- буждения оставляют по себе определенные изменения в не- рвных центрах в виде следов, которые при известных услови- ях, когда возбуждение благодаря проторению определенно- го пути вновь достигнет тех же областей, способны к ожив- лению. Вследствие этого и происходят сочетания со следами от бывших ранее возбуждений, оживляющимися под влия- нием притекающего к ним нервного тока. Таким образом, проявляется, с одной стороны, фиксирующая и репродуктив- ная деятельность нервной системы, приводящая к накопле-. Надо еще упомянуть, что сочетательная деятельность проявляется не только по отношению к целым следам, ка- кой бы сложности они ни были, но и по отношению к их отдельным частям, выделяющимся от других частей по тем или другим признакам, чем дана возможность обособления отдельных частей центрального возбуждения и сочетания их со следами бывших ранее возбуждений. Из сказанного очевидно, что в нервно-психической де- ятельности речь идет о таком процессе отражения, который, раз возбудившись, заканчивается внешней реакцией в не- одинаковый период времени в зависимости от того или иного усложнения путем разнообразных сочетаний со сле- дами бывших ранее возбуждений — усложнения, которо- му он подвергается на своем пути. При этом необходимо иметь в виду еще возможность более или менее значитель- ной задержки возбуждения корковых центров, которая под влиянием встречных возбуждений, исходящих из других областей мозговой коры, развивается в гораздо большей мере, нежели в обыкновенных рефлексах. Известно, что уже в простых рефлексах мы обычно встре- чаемся с актом задержки или торможения нервного возбуж- дения. Дело в том, что всякий центр, через который переда- ется возбуждение, есть в известной мере аккумулятор нервной энергии и, пока последняя в нем не достигла известной сте- пени напряжения, центр остается в недеятельном состоянии, задерживая в себе притекающее к нему нервное возбужде- ние. На этом основан процесс суммирования внешних раз- дражений, состоящий в том, что если мы имеем слабые вне- шние влияния, в отдельности взятые, то они остаются без эффекта, тогда как последовательный ряд тех же слабых вне- шних раздражений, в отдельности остающихся без эффекта, приводит центры в деятельное состояние. Эти акты торможения рефлексов в настоящее время хорошо изучены, как изучены и акты торможения, прояв-. Вместе с тем изучены в значительной мере и акты торможения, развивающиеся в процессах головного мозга, и в частности корковых. На всех этих фактах мы не считаем необходимым здесь останавливаться как на фак- тах уже известных2. Мы заметим лишь, что, чем сложнее проявление нервно-психической деятельности, тем в боль- шей мере обнаруживаются и акты торможения, что зави- сит, очевидно, от более сложных соотношений высших нервных центров. Вообще го- воря, все исследования не оставляют сомнения в том, что самый простой элементарный нервно-психический акт протекает много медленнее обыкновенных рефлексов. В сложных же процессах нервно-психической деятельнос- ти благодаря задержке конечный результат известного внешнего воздействия может отодвинуться на весьма про- должительное время. В некоторых случаях внешнее влия- ние, подействовавшее в раннем возрасте, может оставить следы своего действия, которые скажутся в позднейший период деятельности организма; иначе говоря, следы мо- гут оставаться фиксированными в течение многих лет, прежде чем оживление их приведет к проявлению внешне- го эффекта. Эта задержка особенно нередко развивается, благодаря соотношению возбуждений от внешних воздей- ствий со следами, являющимися результатом внутренних воздействий органического характера. Благодаря этому со- отношению устанавливается иногда задержка внешних ре- акций, несмотря на то что, казалось бы, имеются налицо все подходящие условия для проявления внешней реакции. При все том всякий вообще нервно-психический процесс, какие бы стадии развития и усложнения он ни проходил, даже и при временной его задержке в центрах в конце концов про- 1 Введенский Н. Если мы спросим себя теперь, какое же существует раз- личие между нервно-психическими реакциями, рассматри- ваемыми с чисто объективной стороны, и простыми рефлек- торными реакциями, то, согласно всему вышеизложенному, мы должны признать нервно-психической реакцией такую, которая, требуя для своего проявления времени более вся- кой другой, чисто рефлекторной реакции, определяется не внешними свойствами данного раздражения, а сочетатель- ной и репродуктивной деятельностью нервной системы. Таким образом, к нервно-психическим должны быть отнесены те акты, которые являются следствием установле- ния внутреннего сочетания между следами двух или несколь- ких последовательных раздражений. Так, укол иглой вы- зывает оборонительное движение рефлекторного характе- ра, но, если уже вид иглы вызывает соответствующие обо- ронительные движения, предупреждающие укол, то мы име- ем дело с сочетательной, а следовательно, с нервно-пси- хической реакцией, а не рефлексом, так как вид иглы в дан- ном случае не сам по себе вызывает внешнюю реакцию, а путем сочетания ее отпечатка со следом от бывшего кожно- го раздражения и оживления этого последнего. Возьмем младенца, который видя второй раз своего доктора, начинает плакать, так как ранее этот доктор при- чинил неожиданно резкое кожное раздражение во время прививки оспы. Здесь реакция не обусловлена самим ви- дом доктора, а сочетанием его зрительного отпечатка со следом бывшего кожного раздражения и репродукцией последнего. В обоих только что приведенных примерах мы имеем сочетательную и репродуктивную деятельность не- рвной системы, составляющую характерную особенность всех нервно-психических реакций. Возьмем другой пример, на котором мы ранее останав- ливались для другой цели. Внезапная встреча с диким зве- рем и бегство. Вид животного сам по себе недостаточен, что- бы обратить человека в бегство. Но так как отпечаток от данного животного сочетается со следами о возможной опас- ности и последствиях нападения зверя, то отсюда и возника-. Очевидно, что и здесь мы встречаемся с репродук- тивной и сочетательной деятельностью нервной системы. Но достаточно запереть того же зверя в клетку, и мы спокойно будем его рассматривать, не обнаруживая ника- ких стремлений к бегству, так как прежний опыт говорит нам о нашей полной безопасности в этом случае, и, следо- вательно, новый отпечаток при сочетании с прежними сле- дами от дикого зверя приводит к задержке соответствую- щей двигательной реакции. Общая схема нервно-психических процессов В предыдущем изложении уже были намечены главные пункты той схемы, которая должна служить основой нервно- психических процессов. Тем не менее ввиду важности само- го вопроса мы здесь остановимся на нем особо, так как в нервно-психических процессах отношения между раздраже- ниями и реакциями, как показывают исследования, на са- мом деле далеко не так просты, как может показаться с са- мого начала. В большинстве случаев мы имеем дело со слож- ной внутренней работой, раскрыть которую входит в пря- мую задачу объективной психологии. В восходящем ряду животных это посредничество все более и более усложняется, вместе с чем и строение нервной систе- мы представляется все более и более сложным. В наиболее простом виде отношение между раздраже- нием и реакцией у животных, снабженных нервной систе- мой, как мы уже говорили, предполагает по крайней мере три последовательных процесса: Тем не менее, пока речь идет о простой передаче с цен- тростремительного привода через один или несколько цент- ров на центробежное волокно, мы можем говорить о реф- лексе простом или сложном. Лишь с того момента, когда эта передача не происхо- дит столь простым образом, а осложняется благодаря соче- танию оживлением следов от бывших ранее раздражений, мы можем говорить уже о нервно-психическом процессе в настоящем смысле этого слова. Таким образом, первичный нервно-психический про- цесс предполагает образование следов от бывших ранее раздражений, будучи основан на оживлении этих следов, предполагающем существование известного сочетания между вновь возникающими и бывшими ранее следами. Самое образование следов предполагает уже не про- стую передачу центростремительного импульса через центр на центробежный путь, а более сложный процесс, основанный, как показывает опыт, на более длительной задержке возбуждения в воспринимающем центре, кото- рое в отличие от простой рефлекторной передачи через центр мы можем назвать процессом впечатления1. Итак, в наиболее простом виде нервно-психический процесс, устанавливающий соотношение между раздраже- 1 Мы пользуемся здесь этим довольно старым термином, руковод- ствуясь тем, что он совершенно не содержит в себе указания на субъективную сторону процесса, а говорит лишь о впечатлении или запечатлении внешнего возбуждения в центрах, т. В более сложных нервно-психических процессах мы встречаемся еще с дальнейшим усложнением внутренней переработки отпечатков от происшедших раздражений пу- тем многоразличных сочетаний их следов с прежними сле- дами и последовательного оживления последних. Надо иметь в виду, что нервно-психические процессы ничуть не составляют исключительной принадлежности высшего органа нервной системы, т. Последние наблюдаются несомненно и у жи- вотных, обладающих лишь одной узловой системой, и даже могут быть констатированы у тех из низших животных, у которых в сущности даже не существует нервной ткани и где протоплазма как бы олицетворяет собой дифференциро- ванные ткани высших животных, и в том числе нервную. Тем не менее у высших животных, снабженных цент- ральной нервной системой, как показывает опыт, нервно- психические процессы, представляясь значительно более сложными, нежели у низших животных, совершаются глав- ным образом, если не исключительно, в коре мозговых по- лушарий. Доказательством этому служат опыты с удалением у животных мозговых полушарий, после чего нервно-пси- хическая деятельность утрачивается вполне или почти вполне. Таким образом, у высших животных главным ор- ганом нервно-психической деятельности является кора мозговых полушарий с ее обширным развитием серого мозгового вещества и не менее богатым развитием ассо- циационных волокон, связывающих различные террито- рии серого коркового вещества между собой. При этом прежде, чем достигнуть мозговой коры, центростремитель-. Этим путем происходит более короткое замыкание цепи, приводящее к осуществлению более простых рефлекторных движений, прежде чем центростремительное проведение до- стигнет мозговой коры. Свет, падающий на сетчатку, возбуждает ее нервные элементы и развивает фи- зиологический процесс центростремительного проведения. Последний прежде всего развивает возбуждение в перифе- рическом ресничном узле глаза, в котором оно передается при посредстве ресничных нервов к iris, вызывая защити- тельное от избытка света сокращение зрачка. На дальней- шем своем пути центростремительный импульс передается за chiasma к области дна третьего желудочка, производя рефлекторное влияние на статическую координацию, за- тем на уровне gorp. Наконец, мы имеем корковое возбуждение, развива- ющееся в f. За этим корковым зрительным возбужде- нием следует возбуждение соседних корковых областей на наружной поверхности затылочной доли мозговой коры, приводящее к образованию зрительного следа, вступаю- щего в тесное сочетание со следами соответствующих ося- зательно-мышечных импульсов. В дальнейшем нужно иметь в виду, что в мозговой коре, как уже ранее упоминалось, более, чем где-либо в нервной системе, развиты процессы торможения, причем более силь- ное возбуждение, развивающееся в той или другой области мозговой коры, подавляет слабейшее возбуждение, развива. На процессах про- торения путей Bahmuhg у немцев и совозбуждения или оживления прежних следов, с одной стороны, и процессах торможения или подавления их — с другой, и основана вся сложная деятельность нервно-психической сферы. Выше уже была речь о том, что следы, откладываемые в мозговой коре от бывших впечатлений, сочетаются между со- бой не только целиком, но и по отдельным своим частям, соот- ветствующим тем или другим признакам внешнего объекта, а это дает возможность крайне разностороннего сочетания, а следовательно, и передачи возбуждения от места развития нового следа на другие области мозговой коры, хранящие в себе следы от бывших ранее возбуждений. Таким образом, в результате первоначального возбуждения мы можем иметь процесс возбуждения в самых различных областях мозговой коры, занятых следами прошлых впечатлений. Эти следы от бывших корковых возбуждений у челове- ка обыкновенно сочетаются со следами речевых символов осязательно-мышечного, слухового и зрительного характе- ра, которые хранятся в особых так называемых речевых центрах и которые состоят между собою, в свою очередь, в теснейшем взаимном сочетании. Таким образом, первона- чальное впечатление может оживить следы соответствую- щих символов и этим путем развить центробежный им- пульс в речевом аппарате. Далее ряд отдельных следов, имеющих сходные между собой следы в том или другом отношении, обобщаются в один сложный комплекс путем сочетания их с одним и тем же общим для них символом или знаком осязательно-мышечного, слу- хового или зрительного характера, который играет в этом отношении роль важного синтетического характера. Этим путем открывается поле для синтетической дея- тельности невропсихики, которая благодаря этому может выразиться реакцией, отвечающей не на первоначальное внешнее воздействие, а на обобщение его с другими воздей- ствиями более или менее сходными. Продукты этой деятель- ности могут быть названы синтетическими следами. С другой стороны, возможность сочетания следов от отдельных признаков внешних объектов с речевыми сим-. Здесь мы имеем уже дело с аналити- ческой и с аналитически-синтетической деятельностью не- вропсихики, которая может возбудить реакцию, еще бо- лее отдаленную от области первоначального возбуждения, нежели в предыдущем случае. Далее необходимо иметь в виду, что в мозговой коре отпечатываются, собственно, два порядка раздражении: Первые отпечатки более общи и менее определенны, но они непосредственно и более тесно связаны с теми двига- тельными импульсами, которые обеспечивают существова- ние организма. Благодаря этому условию, они играют пер- венствующую роль в смысле руководителей в отношении движений животного организма. Возьмем отпечатки раздражений от состояния голо- да. Ни один человек не даст точного описания голода. Главное, что вы извлечете из его слов, сводится к сосанию под ложечкой и к общему состоянию неудовлетворения, вялости и апатии, а между тем эти столь неопределенные отпечатки голода являются могущественным побудителем движений благодаря их теснейшей связи с двигательными импульсами. Всякий знает, что под влиянием голода че- ловек нередко готов идти на тяжкие преступления, лишь бы добыть съедобное. Отпечатки от других состояний внутренних органов еще менее определенны. Они почти не поддаются описа- нию, и мы слышим лишь мало определенную их характе- ристику, как, например, сердце сжимается от тоски и боли или сердце трепещет от радости, но в результате эти отпе- чатки, оставляя следы в центрах, приводят к общему из- менению невропсихики, которое мы называем положитель-. Таким образом, здесь речь идет об отпечатках и сле- дах такого рода, которые являются важнейшими опреде- лителями характера двигательной реакции, направление которой, однако, зависит от тех или других внешних воз- действий. Вышеуказанное значение внутренних отпечат- ков и следов становится нам вполне понятным, если мы примем во внимание, что это суть первые по времени от- печатки, которые должны достигать нервных центров раз- вивающегося организма. Еще в утробе матери эти отпе- чатки отражаются в мозгу ребенка в зависимости от бо- лее или менее благоприятных условий кровообращения и состояния организма матери. По крайней мере во второй период развития плода движения его в утробе матери го- ворят о том, что получаемые им внутренние отпечатки приводят к двигательной реакции. Только с рождением на свет развивающийся организм получает новые отпечатки при посредстве внешних вос- принимающих органов, когда уже установилась известная связь между внутренними отпечатками и их следами и дви- гательной сферой, которая в первоначальный период су- ществования младенца еще более упрочивается и закреп- ляется. Здесь нужно припомнить, что жизнь новорожденного ребенка является по преимуществу растительной жизнью, и так как его внешние органы ее недостаточно приспособ- лены к восприятию внешних раздражений и передач их к мозгу, то проходит еще много времени, в течение которо- го чисто растительная жизнь, дающая огромное количе- ство постоянно изменяющихся внутренних отпечатков, за- нимает преобладающее положение в отношениях организ- ма к окружающему миру. Отсюда понятно, почему внутренние отпечатки и остав- ляемые ими следы получают столь важную роль в жизни организма и являются даже ближайшими определителями характера его двигательных реакций, а следовательно, и. Отличаясь наиболее ранним развитием, они закрепля- ются более прочно уже потому, что растительные процессы составляют неотъемлемую насущную потребность всякого организма. В результате этих внутренних раздражений создает- ся, между прочим, как мы уже упоминали, положительный или отрицательный нервно-психический тон, резко отра- жающийся на внешних реакциях организма. С другой стороны, совокупность целого ряда следов от прошлых внутренних раздражений лежит в основе индиви- дуальной обособленности невропсихики животного, дости- гающей у человека под влиянием социальных условий сво- его высшего развития и известной здесь под названием лич- ности. Вряд ли нужно пояснять, что последняя, слагаясь на почве следов от внутренних раздражений, служит еще бо- лее высшим определителем отношений человека к окру- жающему миру и важнейшим определителем его поступ- ков и действий и до известной степени также реакции со- средоточения так называемого внимания по терминоло- гии субъективной психологии. Находясь в тесной связи с поступками и действиями и реакцией сосредоточения, этими важнейшими факторами, определяющими в значительной мере доставление орга- низму внешних раздражений, личность является в то же время объединяющим звеном для всех отпечатков и сле- дов, связанных своим происхождением с двумя только что указанными факторами. Таким образом, вышеуказанный комплекс следов от внутренних раздражителей, развивающийся у челове- ка в личность, объединяет и соподчиняет огромное боль- шинство следов, получаемых от воздействий внешнего мира в том смысле, что эти следы уже при своем первона- чальном образовании вступают в тесное соотношение с вышеуказанным комплексом и благодаря этому всегда оживляются при посредстве следов, входящих в состав это-. Этот процесс объединения и соподчинения новых следов индивидуаль- ному ядру нервно-психической сферы может быть назван индивидуализацией внешних следов. Так как благодаря объединению и сочетанию следов с индивидуальным ядром все более тесно связанные с ним следы могут быть легче оживляемы и вследствие того мо- гут получать перевес над другими следами, то естествен- но, что в тесном соотношении с индивидуальным ядром невропсихики стоит и процесс оживления следов, а следо- вательно, и направления внешних реакций. Благодаря тому, что сочетания следов могут получать то или другое направление от индивидуального ядра не- вропсихики, происходит в мозгу правильная смена или связное сцепление следов, приводящее в конце концов к сложной и систематически связанной внешней реакции, известной под названием действий и поступков. Но с другой стороны, эта внешняя реакция в любой момент ее развития может быть и задержана благодаря встречным новым возбуждениям или же благодаря тому, что бывшая ранее подобная же двигательная реакция сочета- лась с отрицательным нервно-психическим тоном, подав- ляющим двигательную сферу. Таким образом, становится совершенно понятным, поче- му в сложных нервно-психических процессах внешняя реак- ция не стоит в ближайшем и непосредственном соотношении с подействовавшим на организм раздражением, а является от- даленным ее последствием, причем характер, а иногда и на- правление реакции обусловливаются в значительной мере оживляющимися следами от бывших ранее воздействий на организм подобного же или иного рода, причем в этом ожив- лении прежних следов играет существенную роль сама лич- ность, образованная совокупностью постоянно оживляемых следов от внутренних раздражений организма. Для врачей-психиатров представляется совершенно избитой истиной, что психические болезни и состояния вы- рождения суть болезни личности. В виду этого естественно, что охрана здоровья личности и правильного ее развития составляет ту непосредственную цель, к которой прежде всего должен стремиться каждый из врачей, посвящающих себя изучению душевных расстройств. Руководясь этим, я полагаю, что собравшиеся здесь не посетуют на меня, если я займу их внимание вопросами, связанными с личностью и охраною ее здоровья и правильного развития с точки зрения врача -психиатра. Прежде всего мы должны выяснить для себя, что следу- ет понимать под названием личности? Должно иметь в виду, что в отношении психологичес- кого определения личности мы встречаемся еще с больши- ми противоречиями в науке. Действительно, по поводу по- нятия личности высказывались различные взгляды и мне- ния в зависимости от того направления в своих основных воззрениях, которого держались различные психологичес- кие школы. Так, некоторые из английских ассоционистов, как J. Mill, понимают личность, как ряд представлений, из которых все от первого до последнего ассоциативно сцеп- лены друг с другом и могут воспроизводиться памятью, образуя собою как бы один сознательный ряд. Благодаря этому, память и личность рассматриваются, как различ- ные явления одного и того же порядка. Если предыдущие авторы стараются ограничить поня- тие личности, отождествляя ее или с памятью, как делает D. Mill, или с потоком преемственно передающихся мыс- лей, как допускает James, или с самосознанием, как призна- ет В. Sidis, то имеются авторы, которые чрезмерно расши- ряют понятие личности, отождествляя с этим понятием все вообще процессы психической деятельности. Оно со строго психоло- гической точки зрения есть частное явление в жизни со- знания, которое может быть, может и не быть. Итак, психология личности по проф. Другие авторы в личности видели нечто объединяю- щее и синтезирующее в психической жизни. Такой вывод им сделан из анализа де- загрегации или расчленения психических процессов при болезнях личности. Единство координации и отсутствие координации — вот две крайности, среди которых вращается личность. Некоторые авторы, развивающие тот же взгляд, отли- чительными признаками личности признают наиболее пол- ную гармонию, наивысший синтез и объединение и рассмат- ривают самую личность, как выражение гармонии и един- ства психических отправлений. Эти определения в общем довольно близко подходят к сути дела, но и они еще не могут быть признаны полными. Мы полагаем, что кроме объединяющего начала под личностью следует понимать и направляющее начало, ко- торое руководит мыслями, действиями и поступками чело- века. Таким образом кроме внутреннего объединения и коор- динации личность, как понятие, содержит в себе и активное отношение к окружающему миру, основанное на индивиду- альной переработке внешних воздействий. В этом определении наряду с субъективной стороной выдвигается, как легко видеть, и объективная сторона лич- ности. Мы думаем, что в вопросах психологических мы не 1 Проф. Etat mentale des hysterigues. Психическая жизнь есть не только ряд субъек- тивных переживаний, но она вместе с тем выражается все- гда и определенным рядом объективных явлений. В этих объективных явлениях собственно и содержит- ся то обогащение, которое вносит личность в окружаю- щий ее внешний мир. Только объектив- ные проявления личности доступны внешнему наблюде- нию и только они одни составляют объективную ценность. Мы не погрешим против истины, если скажем короче: Должно иметь в виду, что ни оригинальность ума, ни творческие способности, ни то, что известно под названием воли, в отдельности ничто не составляет личности, но об- щая совокупность психических явлений со всеми их особен- ностями, выделяющая данное лицо от других и обусловли- вающая ее самодеятельность, характеризует личность с объективной ее стороны. Умственный кругозор представляется неодинаковым между лицами различно образованными, но ни один из них не теряет права на признание в нем личности, если только он проявляет в той или другой мере свое индивидуальное отношение к окружающим условиям, представляясь само- деятельным существом. Только утрата этой самодеятельно- сти делает человека вполне безличным; при слабом же про- явлении самодеятельности мы можем говорить о слабо раз- витой или пассивной личности. Итак, личность с объективной точки зрения есть нич- то иное, как самодеятельная особь со своим психическим. Если мы, пользуясь сделанным нами определением лич- ности, обратимся к выяснению ее роли в общественной жиз- ни, то должны будем признать, что личность представляет собою ту основу, на которой зиждется современная обще- ственная жизнь. Народы нашего времени не представляют собою бес- словесные стада, как было в старое доброе время, а собра- ние б. Это есть как бы собирательная личность с ее особыми племенными и пси- хологическими чертами, объединенная общими интересами и стремлениями как политическими, так и правовыми. По- этому вполне естественно, что прогресс народов, их циви- лизация и культура зависят от степени развития личностей, его составляющих. С тех пор, как человечество вышло из периода рабства, жизнь народов, распадающихся на отдельные сообщества, обеспечивается деятельным участием каждого члена сооб- щества в создании общего блага, в преследовании общей цели. Здесь-то и выдвигается значение личности, как само- деятельной психической особи, которая в общем ходе исто- рических событий выступает с тем большей силой, чем даль- ше народ стоит от рабства, являющегося отрицанием вся- ких прав личности. Какую бы отрасль труда мы ни взяли, развитая деятель- ная личность выдвигает в ней новые планы и новые гори- зонты, тогда как пассивные лица, выросшие в условиях рабства, способны лишь к повторению и подражанию. Да и самое существование современных государств за- висит, как известно, не столько от внешней силы, олицетво- ряемой органами власти, сколько от нравственного сплоче- ния личностей, их составляющих. Если сила и могла под-. Значение личности в исторической жизни народов ярче всего выступает в те периоды, когда силою вещей их соци- альная деятельность идет повышенным темпом. Как всякая другая сила, так и сила личности обнаруживается резче все- го при сопротивлении, т. Так как личность вносит в общую сокровищницу чело- веческой культуры плоды своего самобытного развития, то вполне понятно, что сообщества и народы, имеющие в сво- ей среде более развитые и более деятельные личности при прочих равных условиях, будут обогащать человеческую культуру большим количеством предметов своего труда и лучшим их качеством. Кажется, нет надобности доказывать, что мирное со- перничество народов и его успехи покоятся на развитии личностей, входящих в их состав. Народ слабый развитием составляющих его отдельных личностей, как общественных единиц, не может защитить себя от эксплуатации народов с высшим развитием образующих его личностей. А между тем можно ли сомневаться в том, что этой истиной до сих пор еще пренебрегаем мы, русские, в большей мере, нежели ка- кие-либо другие народы Европы? Было время, когда полагали, да и теперь еще многие по- лагают, что мы удерживаемся в семье европейских народов нашей военной силой. Право сильного без сомнения обеспечивает известное место на ма-. Мирная борьба народов — это есть испытание обще- ственной самодеятельности личностей, их составляющих. И можно быть уверенным, что в этой борьбе при прочих равных условиях побеждает всегда тот народ, который си- лен развитием входящих в его состав личностей. Народ же, у которого совершенно неразвита общественная жизнь, у которого личность подавлена, обречен на разложение и ут- рату своей самостоятельности. Не менее ярко выступает значение личности в борьбе со стихийными бедствиями, как голод и др. Народ с высшей культурой, где личность достигла большого совершенства, не знает голо- да, так как возможные его бедствия в зависимости от усло- вий природы он давно предвидел и предусмотрел, а то, что не могло быть предвидено, предотвращается общими уси- лиями деятельных личностей, всегда готовых стать в ряды передовых бойцов за общественное дело. Столкновение народов или войны — это есть соци- альный кризис, в котором значение личности должно выяс- няться наиболее выпуклым образом. Нужно ли искать тому примеров? Ведь только что окончилась русско-японская война, в которой противопоставлены были два народа: Один народ является представителем испытанной в культуре белой расы, другой принадлежит к желтой расе, о культуре которой до сих пор говорили лишь с различными оговорками. Казалось бы, может ли быть какое-либо сомне- ние в результатах борьбы? Что может это значить? Как можно объяснить себе смысл столь тяжелых событий, но ответ я полагаю у всех на устах: Было бы неимоверно тяжело для нашего националь- ного самолюбия представить здесь картину более светло- го характера, которая создается для личности условиями общественной жизни в Японии. И мы отклоним от себя эту неприятную задачу. Заметим лишь, что личность в Японии не задавлена формализмом. Там не торжествует буква над смыслом, там наука не служит предметом стран- ной иронии, там различные ведомства не торопятся изго- нять ее отовсюду. Напротив того знания и опытность це- нятся там очень высоко и всякое научное открытие при- меняется тотчас же к делу, как мы видим это по многочис- ленным примерам из бывшей войны. С другой стороны не знаем ли мы примера, когда ду- ховно возрожденная Франция во времена великой револю- ции остановила полчища врагов, ее окружавших? А все вой- ны за освобождение, не доказывают ли они воочию, как возвышается дух народа, его мощь и сила с освобождением тех пут, которыми ранее оцеплялась личность. Можно ли вообще сомневаться в том, что внешняя сила народа питается из источника той духовной силы, которую образуют личности, его составляющие. Если личность опу- тана бесправием, как тиной, если таким образом самый ис- точник духовной силы народа засоряется, то можно ли го- ворить о силе народа, о его мощи? Известно, что современные войны требуют от участни- ка борьбы некоторой доли самостоятельности, находчивос- ти в трудных случаях и ясного понимания как цели борьбы, так и тех действий, в которых он участвует. Все это воз- можно только при соответственном развитии личности, при известной степени ее образования, при сознании прав, за которые идет борьба, и при поддержке в ней того духа ини- циативы и самодеятельности, без которого немыслимо во- обще осуществление какого бы то ни было социального дела. Между тем что же мы видим у нас? К сожалению необ- ходимо признать, что дело идет здесь не об одном только. Лич- ность задавливается еще при самом зачатке своего развития в школе, дающей ей неподходящую духовную пищу вместе с тяжелым нравственным гнетом, уничтожающим в ней вся- кую самодеятельность; она задавливается в семье, где гос- подствуют и пользуются покровительством закона патриар- хальные нравы и обычаи; она систематически задавливает- ся даже там, где государство непосредственно опирается на ее силу и мощь, т. Он ходить на марширов- ку, делает чисто ружейные приемы, изучает в первый год служ- бы словесность: Правильная законность в стране везде и всюду счита- ется гарантией личности. Но возможна ли законность при существовании так называемой политической полиции, ког- да, как было еще недавно, одного подозрения в разномыс- лии с представителями полицейского режима по основным вопросам нашей государственности достаточно, чтобы дело грозило лишением свободы без всякого суда, одним лишь административным распоряжением. Совместима ли вообще полная сила закона в стране, где представители политической полиции являются вершителями судьбы людей, не остающихся равнодушными при виде всю- ду царящего беззакония и заявляющих о необходимости при- знания новых начал общественного правопорядка? Не переполнены ли наши тюрьмы лицами, которые по- винны разве лишь в том, что, желая блага родине, они были провозвестниками новых идей и иных порядков в. С новым укладом нашей общественной жиз- ни, когда-то, за что ратовали эти лица и за что они так тяжко пострадали, уже получает реальное бытие, можем ли мы оставаться равнодушными к их горькой участи и не вправе ли мы искать путей к тому, чтобы вопиющее зло не торжествовало впредь над ними и чтобы вместо смрад- ной тюрьмы они пользовались широким простором род- ных полей, где дышалось бы легко и свободно. А участившееся за последнее время применение смерт- ной казни, этого позорного и возмутительного произвола сильной власти над личностью человека, не доказывает ли, что в отношении основных прав человеческой личности мы подвинулись за последнее время не вперед, а назад. Для взора чистой совести смертная казнь всегда будет являться не в ореоле юридического акта, но под мрачной маской самого банального убийства, к которому кощунственно прикреп- лено знамя правосудия. Имеет ли вообще право человек отнимать от другого то, что не может быть даруемо человеческой властью? Но, если лучшие умы вре- мени не находят оправдания для применения смертной каз- ни в делах уголовных, то кажется нет достаточно слов, что- бы выразить то глубокое возмущение и негодование, кото- рое подымается в душе человека при одной мысли о том, что люди, облеченные властью, считают себя вправе унич- тожать жизнь себе подобных только потому, что их чув- ства, взгляды, поступки и убеждения не отвечают желани- ям первых. Человеконенавистничество, достигающее столь край- них пределов, является для современного общества делом величайшего позора, от которого с негодованием отвора- 1 И. Чувства, испытываемые зрителем при виде смерт- ной казни. Для нас русских тяжесть этого позора должна быть еще более ощутительна, так как благодаря смертной казни мы едва не лишились гениального Достоевского и известного писателя Мельшина. Не будем следить далее за мрачной картиной нашей дей- ствительности. Последствия ее общеизвестны, и мы пере- живаем их ныне вместе с позором и горем всей России. Для нас, психиатров, не лишено значения то обстоятель- ство, что, если недоразвитие личности приводит к ее пас- сивности, дряблости, недеятельности и последовательно к отсталости всего общества, то подавление личности в осо- бенности при ее природной или приобретенной неустойчи- вости, если конечно это подавление не может быть отпари- ровано соответствующим противодействием, приводит не- редко к развитию астенической реакции, заканчивающейся весьма нередко самоуничтожением в виде той или другой формы самоубийства или же болезненным состоянием в виде тяжелых форм неврастении и других общих неврозов и даже психических расстройств; в слабых же натурах приводит к развитию лести, приниженности и к более или менее полно- му обезличению. Полагаю, что нет надобности доказывать, сколько са- моубийств, этой острой реакции в виде последнего акта бе- зуспешной борьбы личности с неблагоприятными условия- ми, обязано именно резкому подавлению личности, где бы оно ни проявлялось — в школе, в семье или на поприще общественной деятельности. К вопросу о самоубийстве. Виленской окружной ле- чебницы. Подробный анализ случаев самоубийств среди здоро- вого населения не оставляет сомнения в том, что самоубий- ством кончают большею частью неустойчивые или так на- зываемые психопатические личности. Но кто может отри- цать, что эти, хотя бы и неустойчивые личности, при иных условиях не совершили бы на земле всего, Чему обязывал их долг пред человечеством, если бы на своем пути они не встретились с теми подавляющими влияниями и условиями, при которых самоуничтожение является единственной фор- мой реакции. Ведь мы дошли уже до того, что самоубийство в нашей средней школе среди юных подростков становится делом почти обычным, мало кого поражающим. Да, что говорить об отдельных самоубийствах, хотя бы и уносящих ежегодно множество жертв, когда под общим гнетом время от време- ни происходят у нас массовые самоистребления, приводя- щие в ужас цивилизованный мир. Достаточно указать здесь на столь еще недавно случавшиеся массовые самоистреб- ления наших сектантов, напр. При чтении подробностей этих самоистреблений леде- неет в жилах кровь, а между тем эти ужасы, являющиеся яркой реакцией на общий гнет, случаются у нас и поныне, как в более старые времена. Еще всем памятны недавние Терновские события в Бессарабской губернии, где люди закапывали себя живьем в могилы, чтобы отстоять права своей совести. Более мягкую, но все же печальную форму реакции мы видим в массовых выселениях в другие страны наших сектан- тов, да и одних ли сектантов. Эти формы реакции, конечно, не кровавые, так ска- зать более разумные и более спокойные, но они в основе своей имеют те же самые мотивы, как и самоистребитель- ные акты, а по своим последствиям для жизни государства они немногим менее тягостны, нежели предыдущие. В других случаях при долговременном действии мас- сы подавляющих условий как нравственных, так и физи- ческих реакция личности, как мы уже говорили ранее, вы- ражается в форме ее болезни, т. Попрание прав человеческой личности всегда отража- ется тягостным образом на нервно-психическом состоянии человека. Но когда это попрание достигает такой степени, что личность не гарантирована от внезапного обыска и аре- ста по одному лишь подозрению в политической неблагона- дежности, когда человек из-за своих убеждений может быть направляем в ссылку или ввергаем в тюрьмы с одиночным заключением, в которых калечатся его духовные силы, ког- да возможны даже телесные наказания вопреки Высочай- шему манифесту г. Нужно ли говорить, как много условий, подтачиваю- щих душевное здоровье личности, могло бы быть устране- но из нашего обихода при иных условиях общественной жиз- ни, при иных условиях общегосударственного режима и при иных экономических условиях. Вопросу этому нельзя не придавать значения, так как правильное развитие и здоро- вье личности является основой государственного благосос- тояния страны. В виду вышесказанного естественно возникает вопрос, какие же причины пагубно влияют на развитие личности, приводят к ее упадку и какие причины содействуют ее раз- витию? Обращаясь к разрешению первого вопроса, мы не бу- дем здесь останавливаться на том, в какой мере на развитии 1 Эта часть речи вошла в одно из постановлений второго съезда отечественных психиатров. Вопрос этот, хотя и не лишен значения, чтобы его обойти молча- нием, но и настолько широк, что не позволяет на нем ос- тановиться подробнее. Здесь можно лишь указать, как на неподлежащий сомнению факт, что умеренный климат для развития личности является более благоприятным, неже- ли суровый климат севера и жаркий климат тропиков. Вряд ли также кто-нибудь станет оспаривать наряду с климатом важное значение иных метеорологических, а рав- но и географических условий. Великие пустыни, малопри- годные для человеческого житья, и все те местности, где человеку приходится затрачивать много сил и энергии на борьбу с окружающей природой, не благоприятствуют раз- витию личности. Равным образом неблагоприятные почвенные и метео- рологические условия, характеризующиеся эндемическим развитием тех или других общих болезней, не могут не отра- жаться пагубно на развитии личности, подтачивая в ко- рень физическое здоровье организма. Не останавливаясь далее на этих внешних малоподвиж- ных и малоизменяемых влияниях, действующих на развитие личности, мы перейдем к рассмотрению иных факторов, отра- жающихся резким образом на состоянии и развитии личности. Первым и основным условием правильного развития личности является природа организма, наследие его отцов или те антропологические особенности, которые составля- ют почву для развития личности. Вряд ли кто может сомневаться в значении расы в ука- занном отношении. Наилучшим примером может служить тот факт, что из трех человеческих рас, черная, несмотря на свою многочисленность, далеко не достигла того культур- ного развития, как двое другие расы. При всей своей многочисленности представители этой расы никогда не играли выдающейся роли в истории. Этот важный факт нельзя не сопоставить с тем антропологичес- ким фактом, что вместимость черепа и вес мозга этой расы меньше, чем у двух других рас, в особенности белой. Другим примером влияния антропологических осо- бенностей на развитие личности являются народы древ-. Когда возникла борьба за освобождение греков от ту- рецкого ига, многие представляли себе, что дело идет о вос- становлении того же свободолюбивого народа, который оставил после себя замечательные памятники мысли и куль- туры, хранящиеся в различных музеях. Эта мысль увлекала многих, она возбудила симпатии к грекам со стороны луч- ших умов того времени, и война за их освобождение сдела- лась сразу популярной в Европе. Но когда час освобождения наступил, что же оказалось? Древнего грека с его живым умом и чувством и с сильною волей уже нельзя было признать в греках новейшей формации, обладающих иными качествами. И это потому, что древние греки переродились в другую нацию, характеризующуюся другими антропологическими чертами, они переродились, ча- стью вследствие выселения и рабства, главным же образом вследствие смешения их с другими племенами1. Итак, несмотря на то, что остались те же географичес- кие условия, какие были в Греции и в минувшие века, не- смотря на то, что центр цивилизации до сих пор остается, как и ранее, на материке Европы, современные нам греки, вследствие приобретенных ими новых антропологических особенностей в период долгого рабства, по-видимому не обещают сделаться великим народом, каким они несомнен- но были в древности. Приведенные примеры показывают, что уже в антропо- логических особенностях расы кроются те основы, которые определяют развитие личности. Вот почему должно быть ясно для всех, в какой мере судьба племени находится в свя- зи с принадлежащими ему расовыми отличиями и в какой мере последние отражаются на проявлении и чертах на- родного гения. Неменьшего внимания заслуживает другой фактор, влияющий на развитие личности. Это — фактор биологи- 1 И. Вопросы нервно-психической медицины, г. Здесь мы не можем не отметить важного значения в развитии личности тех элементов, которые известны под названием вырождения и которые коренятся в условиях неблагоприятного зачатия и развития плода. От каких бы причин эти условия ни зависели — от неблагоприятной психо- или невропатической наследственности, физичес- ких недостатков, болезней матери во время зачатия и бе- ременности, алкоголизма родителей, тяжелых физических и психических моментов в течение беременности, послед- ствием их, как мы знаем, являются дегенеративные осо- бенности потомства, которые в конце концов сводятся к разложению личности и к ее упадку. Вполне понятно, что развитие личности как высшего проявления психики, находится в зависимости от физичес- ких условий. Во всяком случае нельзя не принять во внимание того факта, что только гармоническое развитие тела и духа обес- печивает правильное совершенствование личности. Если физическое развитие от природы слабо, если человек от ран- него возраста подвергается физическим невзгодам и цело- му ряду общих инфекционных болезней, особенно с затяж- ным течением, если вместе с тем у него развиваются общие болезненные поражения, коренящиеся в недостаточном и неправильном питании организма, как анемия, золотуха, рахитизм и проч. Если затем и в более возмужа- лом возрасте продолжаются физические невзгоды, то упа- док личности обнаруживается уже вполне ясно. Нет надобности говорить, как пагубно на развитие личности влияют общие неврозы, в особенности истерия и эпилепсия, развивающиеся главным образом на почве неблагоприятных физических и психических моментов. Некоторые авторы не без основания рассматривают истерию, как явление, суживающее сферу сознания Janet или как выражение упадка личности д-р Радии. Что же касается эпилепсии, то влияние этого невроза на развитие личности представляется очевидным уже из того, что более тяжелые формы эпилепсии обязательно сопутствуются так называемым дегенеративным эпилептическим характером и более или менее очевидным ослаблением умственных сил и даже состоянием ясно выраженного слабоумия, приводя- щем к постепенному угасанию и перерождению личности. Вряд ли затем есть надобность говорить о такого рода болезненных состояниях, которые, поражая самый мозг па- тологическим процессом, тем самым действуют губительно на умственные силы и разрушают личность. Вообще я не вижу надобности подробно распространяться о значении фи- зических болезней на развитие умственных сил вообще и на целостность личности в частности, так как этот факт ясен до очевидности. Но нельзя здесь не упомянуть о том, что на развитие личности оказывают существенное влияние неблагоприят- ные экономические условия, приводящие последовательно к физическому ослаблению организма, на каковой почве раз- вивается ряд истощающих физических болезней, подрыва- ющих в корне питание организма и нарушающих правиль- ное развитие мозга, а следовательно, и личности. Да и по- мимо этих болезней недостаточное питание населения, под- рывающее физические его силы и приводящее к развитию физического истощения и малокровия,—разве это не усло- вия, содействующие ослаблению питания мозга, быстрой истощаемости умственных сил и вместе с тем препятствую- щие полному расцвету личности? При этом случае нельзя не вспомнить с болью в серд- це, в сколь тяжелых условиях находится наш простой на- род, которого неудачная экономическая политика стра- ны сделала в буквальном смысле слова полуголодным ни- щим. Как известно, новейшие исследования показывают, что наш крестьянин-землепашец имеет много меньше хле-. Да и может ли быть иначе, если мы до сих пор оста- емся с первобытной трехпольной системой обработки зем- ли, производимой притом же допотопными орудиями? Говорят, что положение нашего сельского хозяйства ничем не лучше того, как оно велось в средней Европе во времена Карла Великого или в дореформенной Франции. А между тем, принимая во внимание почвенные условия, какие перспективы открываются при лучшей организации дела и при лучшей постановке специального сельскохозяй- ственного образования, которое еще так недавно систе- матически изгонялось даже из ведения земств. О поразительной отсталости нашей в различных от- делах индустрии и говорить нечего. Этим как бы довер- шается то безотрадное положение, в котором очутилась огромная масса населения страны, истощающая свои пос- ледние силы в борьбе за существование и право жизни. Почти постоянное недоедание нашего крестьянства в цен- тральных губерниях и даже в черноземной полосе России, как известно, представляет собою уже вполне избитый факт в нашей литературе. Можно ли сомневаться в том, как много ослабляющих условий вносит в организм это хроническое голодание, ко- торое своим последствием должно иметь как общее увеличе- ние смертности, так и понижение личной самодеятельности. В хилом теле может ли быть сильный и бодрый дух? Нужно ли вообще доказывать, что вместе с ослаблением питания организма слабеет и его нервнопсихическая энергия, резуль- татом чего развивается общая приниженность личности, ее пассивность, более или менее значительное ослабление ум- ственной работоспособности, психическая вялость, апатия и недостаток воли. Само собою разумеется, что хроничес- кое недоедание должно еще в большей мере сказываться на детском растущем организме, когда впервые складывается личность. Этим недоеданием наряду с нашей общей некуль- турностью, незнакомством с гигиеной и антисанитарными. Вместе с этим те же самые условия вполне понятным образом приводят и к психической немощи развивающегося организма, вносящей вместе с влиянием векового рабства особенные черты харак- тера и в наш национальный облик, обозначающийся беспеч- ностью, равнодушием к делам личным и общественным, не- выдержанностью характера, недостатком инициативы, пас- сивностью, некоторой приниженностью, нерешительностью и т. Крайне негигиенические условия труда на многих фаб- риках, переутомление рабочих и нашей домашней прислуги, лишенной часто всякого отдыха, также не может не отражать- ся пагубно на развитии личности, особенно, если это переутом- ление начинается с раннего юношеского возраста. Другим важным фактором, влияющим на развитие лич- ности, являются все хронические отравления, в особеннос- ти те из них, которые поражают в первую голову мозг и которые известны под названием интеллектуальных ядов. Алкоголизм, достигший такого гигантского развития в современном обществе, есть без сомнения то зло, которое несет в себе зародыш упадка личности. Алкоголик это человек с притупленным восприятием, с пониженной нравственностью и с ослабленной волей, т. Нет надобности доказывать, что алкоголь, парализуя сферу чувства, интеллекта и воли, подрывает в корне ос- новные устои личности и является в то же время одной из важнейших причин, приводящих к развитию душевных бо- лезней, вырождения и преступности. В этом отношении име- ется уже столько трудов, что нет никакой необходимости делать на них ссылки. У нас в России также немало поработали над влияни- ем того зла, которое вносит алкоголь в развитие и здоро- вье личности. Не говоря о ряде отдельных трудов, как напр. Кроля, Григорьева и многих др. Менее значительное по распространению, но не менее пагубное влияние на личность представляют собою хрони- ческие отравления другими интеллектуальными ядами, как напр. Помимо всех вышеуказанных условий немаловажную роль в развитии личности играют и иные моменты. Здесь преж- де всего должно иметь в виду воспитание и образование. На воспитание вообще по-видимому мало обращают внимания в смысле развития личности, а между тем можно ли сомневаться в том, что с воспитанием впервые устанав- ливаются основные особенности будущей личности? Меж- ду прочим здесь в воспитании, играющем столь видную роль в дошкольном возрасте, закладываются основы большей или меньшей самодеятельности будущей личности, что име- ет существенное значение дня ее дальнейшей судьбы. Что касается образования, то и в этом отношении по- видимому более заботятся о загромождении головы знания- ми, подчас совершенно ненужными, при более или менее пассивном отношении к этим знаниям, нежели о развитии критики и самостоятельного мышления, которые составля- ют истинный залог самодеятельности будущей личности. Вот что говорит между прочим профессор Rossbach в Вюрцбурге о школьном вопросе: Под предлогом посвятить ученика в образ мыслей и поступки древних, они заставляют изучать су- хую грамматику и являются односторонними филологи- ческими заведениями. Любознательных и способных по природе к труду детей запирают в зловонные и пыльные помещения, Им задают работы на дом, отнимающие все так называемое свободное время. Зимою их держат до тех пор, пока не стемнеет, а в темноте настрого запрещают гулять. Если, возвращаясь с занятий, они бегают и борют- ся, удовлетворяя таким образом бессознательно требова- ниям природы, то их строго наказывают. Уроки гимнас- тики должны служить как бы противовесом этой нелепой. В Англии детям после умственных трудов дают играть на свободе в зелени. Но, если немцы так отзываются о своих школах, кото- рые ими давно уже реформированы, то что же мы можем сказать про наши школы, представляющие собою жалкую и бессодержательную пародию описанных выше немецких школ. О неудовлетворительной постановке нашей низшей школы — этой основы народного образования — здесь нет надобности распространяться. Бесправие народных учите- лей и учительниц кажется превзошло все возможные грани- цы. Между тем культурно-политическое значение низшей школы должно быть громадно, особенно благодаря ее все- общности, благодаря тому, что чрез нее должны проходить, если не все, то большая часть будущих граждан. А вот что мы читаем в современной печати1 по поводу нашей низшей школы: Школ недо- статочно, они обставлены неудовлетворительно, вследствие общего обеднение страны, программы сокращены, не зак- лючают много существенно необходимого и наоборот отяг- чены тем, что не имеют прямого отношения к умственному развитию учащихся. С другой стороны положение учащего персонала самое безотрадное: Наша средняя школа, особенно гимназии с их ложным классицизмом, — это специальное создание охранительной политики покойного графа Д. Вряд ли эта оценка не представляется еще очень блед- ной по сравнению с печальной действительностью. По край- ней мере в ней вовсе не упоминается о той системе укоре- нившейся лжи и обмана, во взаимных отношениях учеников и учителей, которая не может не действовать развращаю- щим образом на молодые умы. Равным образом в упомянутой оценке не упомянуто ни одним словом и о том, как много наши средние школы по- ставляют телесно убогих и нравственно неустойчивых и притом с громоздким малопригодным к жизни багажом зна- ний, который для многих является совершенно непосильной ношей, задавливающей под своею тяжестью самую лич- ность. Известно, как много эта школа под названием не- удачников выбрасывает в наше общество недоразвитых лиц, неприспособленных к современным условиям обще- ственной жизни; эти последние в большинстве случаев по- степенно гибнут затем в жизненной борьбе, являясь боль- шею частью тяжелым бременем для семьи и общества. А кризис нашей высшей школы, разве это тоже не при- мер того, как путем изгнания академической автономии из- вестная педагогическая система полагала достичь внешне- го порядка в высших учебных заведениях и кончила тем, что привела к общему расстройству в стране высшего об- разования и вместе с тем подорвала доверие в обществе к точному знанию и науке? Печальные условия, в которых находится наша выс- шая школа, между прочим вызвали правильную оценку ее положения в известной записке ученых: Целым рядом распоряже- ний и мероприятий преподаватели высших школ низво- дятся на степень чиновников, долженствующих слепо ис- полнять приказания начальства. Но вряд ли не хуже всего сказанного по отношению к нашим школам, это — еще недавно столь распространен- ная тенденция, уже принесшая столько зла в России, — тен- денция, сводящаяся к отрицанию всякого образования. По- лагали, что просвещение масс может быть излишним и даже вредным с общегосударственной точки зрения. Вследствие такой умопомрачительной политики, огромные массы люда остались и остаются до сего времени безграмотными, бла- годаря чему человеческая речь, этот истинный дар Божий, ограничивается для них узкими рамками личных объясне- ний при взаимных встречах. Чтобы дать реальное представление о нашей порази- тельной отсталости в деле образования, достаточно ска- зать, что напр. Всем известно, как много безграмотных оказалось в числе пленных русских в нашей бывшей войне с Японией и можно ли было нам, русским, без краски стыда в лице читать, что наши плен- ные в Японии впервые начали изучать грамоту под руко- водством желтолицых учителей. Не вспоминается ли здесь всем набившая оскомину фраза о школьном учителе, одержавшем победу? А между тем, какое жестокое наказание мы понесли, пренебрегая этой избитой истиной и оставаясь вполне глухими в этом вопросе к голосу здравого смысла. Безграмотные массы естественным образом лишают- ся того могучего орудия, с помощью которого накоплен- ные веками умственные богатства народов становятся до- стоянием потомства и благодаря которому личность в каж- дом новом поколении в общем преуспевает над личностя- ми старого поколения. Словом, дело идет здесь о лише- нии человека того прогресса знаний, который служит важ- нейшим условием развития личности и который делает ее образ подобием Божества. Можно ли вообще допустить, чтобы в то время, как в верхних слоях общества был яркий солнечный свет и при- ветливая природа, в низших его слоях стоял густой мрак и царствовал непробудный сон, при котором нормальное раз- витие личности является делом невозможным? Безграмотность — то есть умственная слепота и потому естественно, что личность темного народа мало возвыша- ется над проявлением животной жизни. Загляните в наши захолустья и вы поразитесь, до какой степени могут быть сужены потребности человека, до какой неприхотливости в своем обиходе доходит наш крестьянин, носящий все задат- ки богатого умственного развития. Вы убедитесь в то же время, до какой степени притуплены его нервы долгим под- невольным существованием, как ограничен его кругозор и как мало в нем самодеятельности. Можно ли после этого удивляться той поразительной легковерности, которая свойственна темным массам народа и благодаря которой легко прививаются в его среде самые уродливые взгляды и учения религиозного и социального ха- рактера. Развиваясь, благодаря сужению умственного кру- гозора и известному легковерию, свойственному всякой не- доразвитой личности, эти учения распространяются иногда даже в форме своего рода психических эпидемий, приводя к развитию странных и грубых по своему характеру понятий. Далее, важным фактором, приводящим к недостаточ- ному развитию личности, является отсутствие обществен- ной деятельности. Где нет общественной деятельности, там нет и полного развития личности. Без общественной деятель- ности личность останавливается на известной ступени сво- его развития, представляясь более или менее равнодушною к общественным потребностям; она является пассивным чле- ном общества, лишенным той самодеятельности, которая служит залогом нормального развития общественной жизни и прочного развития государственности. Народы, у которых общественная деятельность отсут- ствует или слабо развита, подготовляют в своей среде по сравнению с другими в общем менее развитые и более пас- сивные личности, что в конце концов отражается на всех отраслях культуры. К этому надо добавить, что естественным последстви- ем отсутствия правильно организованной общественной деятельности в форме самоуправления является праздность и бездеятельность, которая находит в этом случае особенно благоприятные условия преимущественно в более обеспе- ченных классах общества. Между тем праздность, чем бы она ни обусловливалась, приводит естественным образом к понижению умственной работоспособности, к невознагра- димой утрате умственного материала за время бездеятель- ности, к недостаточному усовершенствованию нервно-пси- хических механизмов, что доказывается между прочим так- же и психометрическими исследованиями, и вообще к ум- ственному и телесному обессилению, а последовательно — к нравственному и физическому вырождению, особенно если к праздности присоединяются ее естественные спутники ал- коголизм и другие излишества. Прозябание народов востока служит лучшим примером того, как отсутствие общественного самоуправления и дес- потизм правителей губит и самую личность как деятель- ную общественную единицу. Если мы теперь обратимся к вопросу о том, что обес- печивает нормальное развитие личности и что гарантиру- ет ее от пассивности, упадка и болезни, то мы прежде все- го должны иметь в виду устранение тех физических не- взгод, которые ослабляют питание и деятельность орга- низма. В этом отношении особенно выдвигается значение общественной санитарии. В самом деле оздоровление ме- стностей устранило бы целый ряд тяжелых недугов, под- рывающих в корне физическое здоровье населения и нор- мальное развитие личности. Равным образом и профилактика болезней должна по- лучить в наших глазах не менее важное значение. Предуп- реждение болезней—разве это не гарантирует организм от его ослабления и немощи? Соответствующие санитарные мероприятия, устраняю- щие антигигиенические условия народного труда, а равно и законоположения, ограждающие возможность крайнего физического и умственного переутомления, а также мероп- риятия, клонящиеся к возможному уменьшению развития повальных и других болезней — вот те условия, которые являются прежде всего необходимыми, как меры, предуп- реждающие развитие болезней личности. Борьба с биологическими факторами вырождения оче- видно также должна способствовать более правильному и более здоровому развитию личности. Эта борьба может ве- стись в двух направлениях: Брак во всяком случае должен быть регламентирован согласно взглядам науки на возможное развитие и состояние будуще- го потомства. Для здорового развития личности необходимо также устранение губительного распространения спиртных и иных опьяняющих напитков. Меры борьбы с пьянством, как известно, широко наме- чались и намечаются в целом ряде исследований, посвящен-. Между теми мероприятиями, которые здесь имеются в виду, мы отметим применение Готенбургской системы, устранение сивушного масла из спиртных напит- ков, обращающихся в народе, увеличение пошлины и на- лога на крепкие вина, понижение пошлины и налога на напитки, содержащие малое количество алкоголя, распро- странение в народе чайных вместо трактиров и водочных лавок, строгий контроль над пьяницами, устройство осо- бых алкогольных здравниц, лечебниц и амбулаторий, об- разование обществ трезвости, нравственное перевоспита- ние народа и проч. Нет надобности доказывать, что все эти меры рацио- нальны и хороши, но их значение совершенно парализует- ся, если государство смотрит на потребление спиртных на- питков как на важнейший источник дохода. Вот почему борьба с пьянством в народе будет бессильной до тех пор, пока наш государственный бюджет будет искать свою опо- ру в тех сотнях миллионов, которые извлекаются из народ- ного обращения в счет потребления им спиртных напитков. Как известно, в этом смысле уже было сделано поста- новление одним из наших Пироговских съездов, но резуль- татов этого постановления до сих пор мы к сожалению не видим. Вообще должно иметь в виду, что устройством убе- жищ, амбулаторий и лечебниц для алкоголиков ничуть не разрешается основной вопрос в борьбе с алкоголизмом. Лишь отказ правительства от пользования вином в фис- кальных целях, а равно и поднятие благосостояния народ- ных масс путем широких освободительных реформ явля- ются мерами, обещающими наибольший успех с этим на- родным бедствием. Помимо вышеупомянутых мер должно заботиться так- же всеми возможными способами об улучшении экономи- ческого положения населения. Здесь не место входить в разъяснение тех мероприятий, которые должны быть вы- двинуты для благоприятного изменения экономических ус- ловий, особенно в среде сильно бедствующего коренного населения страны. Это дело сложной и правильно постав- ленной внутренней политики, осуществление которой воз-. При этом естественно возникают вопросы о наделах и национализации земли, о правильной организации пересе- лений, о широкой организации общественных работ, об об- легчении приобретения земли крестьянами, о широко и пра- вильно поставленной организации кредита, о лучшей куль- туре земельных угодий и о поднятии всеми зависящими ме- рами народного хозяйства этого истинного показателя эко- номического положения страны, об улучшении путей сооб- щения, об облегчении торговых сношений и проч. От более или менее удачного разрешения этих вопросов соб- ственно и зависит экономическое благосостояние народных масс. Наряду с этим вопиет о себе улучшение положения и экономического благосостояния фабричного люда. Здесь нужно иметь в виду и рациональную гигиеническую обста- новку труда, и строгое и правильное регулирование числа рабочих часов сообразно возрасту и полу, и урегулирова- ние денежных отношений между рабочими и работодателя- ми и, наконец, правильно организованные условия самого быта рабочих. Вместе с тем особо важным принципом в этом вопросе мы признаем участие самого рабочего люда в до- ходности фабрик и заводов, а также широкое развитие в стране труда на артельных началах. Мы убеждены, что это участие рабочего люда в доходности предприятий и артель- ное производство сыграло бы свою роль и в вопросе о стач- ках, получившем столь важное значение в жизни совре- менных государств и в частности у нас в России. При этом нельзя упускать из виду, что наиважнейшим экономическим фактором везде и всюду является самодея- тельность населения, предполагающая правоспособную активную личность, живущую в условиях прочного пра- вопорядка. Неменьшего внимания в смысле развития личности за- служивают и воспитание, и обучение. Как для правильного развития тела необходимо пра- вильное физическое питание, так для умственного разви- тия, приводящего к развитию личности, необходимо пра-. Ясно, что для цель- ного развития личности правильное воспитание и обуче- ние составляют существенную сторону дела. Но вопросы воспитания и обучения чрезвычайно дели- катны и требуют большой осмотрительности в своем при- менении. Прежде всего здесь нужно иметь в виду при соблю- дении физической и умственной гигиены, постепенное при- учение к систематическому труду, развитие самостоятельного мышления с широким миросозерцанием и критическим взглядом и стойкость характера. Наш нервный век, стр. Особенно следует подчеркнуть то обстоятельство, что основы будущей личности коренятся еще в дошкольном воз- расте и, следовательно, правильное и рациональное воспи- тание должно начинаться с первых дней жизни человека. Существуют неоспоримые факты, из которых выясняется с несомненностью, что уклонения характера начинаются еще в раннем возрасте, благодаря тем или иным условиям, ко- торые своевременно могли быть легко устранены. Не меньшего внимания заслуживает также и правиль- ное направление умственного развития. Так как невежество и недостаток образования есть главное условие недоразви- тия личности, то очевидно, что эта сторона в вопросе о раз- витии личности должна быть выдвинута на первый план. И мы знаем действительно, что культурные страны сопер- ничают между собою в правильной постановке и разви- тии школьного дела. К сожалению совершенно иное отношение к образо- ванию мы видим у нас. Мы не будем здесь входить в рас- смотрение вопроса, как и в каком направлении должны быть преобразованы нами школы, — тем более, что по этому вопросу давным-давно уже разработано все, что. Как известно, народные учителя в сознании истори- ческой ответственности за положение низшей школы еще в г. Рав- ным образом и по отношению к средней и высшей школе еще несколько лет назад был собран огромный материал, необходимый для осуществления реформы. Наконец на- стойчивая необходимость реформы высшей школы была намечена между прочим в известной записке ученых, клей- мящей всю систему нашего образования. Справедливость требует однако заметить, что последним указом от 27 августа сделан важный, давно жданный и мно- гообещающий шаг в деле введения автономии в наши уни- верситеты и некоторые из высших учебных заведений. Не входя в подробности необходимых реформ наше- го низшего и среднего образования, здесь мы можем толь- ко наметить самые общие и основные условия, на кото- рые должно опираться рациональное воспитание и обуче- ние: Воспитание и общее образование долж- но преследовать задачи общественности и должно иметь своею прямою целью выработать личность как самостоя- тельную социальную единицу. В этих видах все низшие и профессиональные средние школы должны быть переда- ны в ведение органов самоуправления, которые лучше могут определять, что соответствует задачам обществен- ности и что им не соответствует. Что касается высших школ, имеющих своею целью ис- ключительно научное или научно-практическое образова- ние, то здесь первым и основным условием должно быть ус- транение служебного положения науки. Наука должна от- крывать и говорить только истины, а никакая истина не может быть настоящей истиной, если она искусственно под- тягивается под какую-либо систему, под какой-либо раз данный шаблон, или если она заранее имеет определенное предназначение. В силу этого наука, как и религия, должна служить ис- ключительно духовным нуждам народа, а не должна являть- ся служебным органом правительств. Вот почему основ- ным девизом высшего образования во всяком культурном государстве признается положение, что наука и все ее уч- реждения должны быть свободны. Обязанностью правительств однако является поддержи- вать и расширять научные учреждения и зорко следить за правильным развитием науки и за всеми научными откры- тиями, дабы иметь возможность использовать их в целях го- сударственного благоустройства. Само собою разумеется, что высшая школа не должна сводить свои задачи к выда- че дипломов на служебные права, как это практикуется у нас ныне, а должна быть лишь истинным светочем науч- ного образования и просвещения, центром движения на- уки и местом подготовки научных деятелей. Как необходимый вывод из этого положения являет- ся автономия высших школ, свобода преподавания и пра- вильно понятая свобода учения. Нельзя допустить, чтобы высшее университетское обра- зование было привилегией только учеников гимназий, а не всех вообще лиц, успешно закончивших среднее образова- ние, которые желают продолжать это образование в высшей школе. Трудно помириться также и с тем, чтобы высшие школы вместо желательного расширения своих стен сооб- разно растущим потребностям в образовании ограничива- ли свой прием определенным штатом и чтобы воспитанни- ки гимназий были ограничены в своем стремлении достиг- нуть высшего образования возможностью поступить лишь в ближайший университет, как это имеет место в России. Но даже с высшим образованием еще не завершается развитие и совершенствование личности. Окончательное завершение этого развития создается, как уже было ранее сказано, социальными условиями окружающей среды. Здесь мы сталкиваемся с весьма крупным и важным воп- росом о взаимоотношении личности и той социальной сре- ды, в которой проявляет себя личность. Нет надобности говорить, что первобытные обще- ственные группы не допускают никакого индивидуализи- рования отдельных членов общества, иначе говоря, они построены на отрицании самостоятельного проявления личности, которая вполне поглощается обществом. Так как жизнь в таких первобытных обществах, какую бы фор- му они не прижимали, сосредоточивается на целом, то лич- ность в них вполне подавлена общим строем, который строго регламентирует по тем или другим обыкновенно чисто внешним особенностям ее положение в государстве, подчиняя контролю все ее проявления, не исключая даже убеждений, образа мыслей и пр. Вернее сказать, личность в общественном смысле здесь не существует, она признается самое большее в семейном очаге, хотя и здесь ее роль вводится в определенные рамки, освященные обычаем. Рабство и гнет с одной стороны и дес- потство власти с другой являлись той естественной формой, в которую выливались все взаимоотношения личности и об- щества в таких первобытных культурах. Основанные на отрицании личности, эти культуры признавали вполне.

Филейные схемы цветов
Характеристика деятельности газпромбанка
Махачкала карта фото
Где искать скопированные
Расписание автобуса 33 норильск
Акт проверки приборов и средств автоматизации
Руль ваз 2112 нового образца
Автобус 385 балашиха расписание 2017
Немеют пальцы на правой руке ночью причины
Как разные знаки зодиака решают проблемы
Можно ли заразиться вич через еду
Алекс смерфит последние новости
История 8 кл данилов косулина
Сделаю классную фотосессию
Выберите понятие характерноедля философии канта