Крипер
Самые страшные истории
Самые страшные истории
Дмитрий Романов Сашка был немного старше меня, простой и приятный в общении парень. Плотно сложен и румян; волосы густые, светлые, при движении они колыхались на голове подобно стеблям золотистой пшеницы, которые треплет полевой ветер. Голубые глаза его смотрели наивно и немного по-детски, особенно, когда я рассказывал о жизни в большом городе, в котором он никогда не бывал. Сашка родился и вырос в одной из окрестных деревень. Мать в одиночку тянула четверых детей, старшим из которых был он. Саша подрабатывал, будучи школьником, а, окончив школу, не помышлял о продолжении учёбы: Работал поначалу грузчиком в продуктовом магазине, затем разнорабочим на местной пилораме. Сумел скопить некоторое количество денег и купить недорогой, старенький фургончик, на котором развозил по деревне напиленные дрова — горбыль. Только его небольшой бизнес на лад не пошёл, и устроился Сашка на лесозаготовку. До деревни мы добрались довольно быстро и без каких бы то ни было проблем. Первой и, пожалуй, единственной достопримечательностью оказался живописный пруд, заросший с двух сторон густой осокой. Плакучие ивы наклонились над гладью воды, осыпаясь на поверхность своими соцветиями-серёжками. Неподалёку от въезда в деревню, рядом с прудом, стоял слегка завалившийся набок домик; цвет брёвен, спустя долгие годы нахождения под палящим солнцем, стал тёмно-серым. Сама древесина рассохлась, и щепки без труда можно было отделить друг от друга; крыша поросла мхом и прохудилась. Тем не менее, судя по огороженному огороду, с разделёнными и ухоженными клумбами, изба эта явно не была заброшенной. На указателях то и дело мелькали названия улиц: Транспортная, Совхозная, Центральная, Молодёжная. К крыльцу дома был привязан коричневый, с белой грудью, телёнок. Он отрешённо пощипывал траву и, время от времени озираясь, мычал. Мы с Сашкой вышли из машины и, пропустив стайку чинно вышагивающих гусей, вошли в магазин. Мужчина в панамке попрощался с продавщицей и вышел на улицу, где отвязал телёнка и потащил его прочь тропинке. Животное брыкалось и жалобно мычало. Закупив всё, что было нужно, мы, не мешкая, уселись в машину и поехали назад. Спустя долгое время молчаливой задумчивости, установившейся в кабине, Сашка произнес с ударением на второй слог: Бывает, в лесу так растеряешься, такой испуг нападёт, мерещится всякое. Да и не только в лесу. То, знаешь, стук в избу среди ночи, когда тишина во дворе. А у самого крыльца пёс сидит. Не пройти мимо него! Только деревья шелестят да сверчки шумят в траве. Закрываешь, уже и забываешь. А тут снова стук, скребущийся такой. Иной раз и открывать боязно. Мне-то страшновато, что уж говорить про младших. И разные неприкаянные бродят… — Вроде такого? Я обдумывал его слова о странности здешних мест и о том, что некогда пережил сам. Только иногда… Договорить ему не позволил непонятно откуда взявшийся на нашем пути человек. Сашка громко вскрикнул и вывернул руль в сторону — благо тропа была широкая и ровная. Ударив по тормозам и громко выругавшись, Сашка выскочил из машины. Спустя мгновения он выругался уже вновь, на этот раз испуганно. Когда вышел и я, сразу понял, в чём дело. Никакого человека рядом не было, а расстояние до леса не менее двухсот метров — скрыться не имелось никакой возможности для любого живого существа. Старый фургончик тронулся; Сашка нещадно давил на газ. Сапоги, кажется, чёрные, кирзовые. Сам небритый, но как следует не разглядел — панамка скрывает. По виду обычный грибник. Саша угрюмо кивнул головой. Я же в нём видел ребёнка, который был перед нами в магазине. Мне передалось его волнение, и я осознал смутную опасность. Сам медведь, а может человеком обращаться, любым, каким только захочет. У нас за лето по несколько человек пропадает из деревни. Если и находят, то обрывки одежды или личные вещи. Ещё как умел, в чём и заверил Сашку. Несколько лет в спортивном стрелковом клубе не прошли даром. Я размотал ружьё, привёл в порядок и был готов при случае им воспользоваться. На расстоянии нескольких десятков метров от нас дорогу перекрывали упавшие стволы трёх сосновых деревьев. Очевидно, что упасть сами по себе они не могли — вполне крепкие и здоровые. По пути в деревню никаких препятствий на этом же самом месте не имелось. Где-то рядом раздалось грозное рычание, в то время как все остальные лесные звуки затихли. Даже деревья не шумели, раскачиваемые ветром, а голосистые птицы притихли на своих ветках. Мы вышли из машины и стали осматриваться. Никакой возможности оттащить деревья с дороги. Но сейчас это нас мало волновало, ведь где-то рядом бродит некий зверь, который и устроил для нас эту ловушку. Тщетно мы старались разглядеть его среди деревьев и вовремя заметить его появление. Как и в прошлый раз, он появился внезапно, не более чем в двадцати шагах от нас. Грибник в полевом плаще и панамке — как видел я — сокращал расстояние между нами. Я вскинул ружьё, крикнув: Человек, удивлённо поглядев на меня, повиновался. На лице его появился наигранный испуг. Как выйти к дороге? И зачем вам ружьё? Я же не дикий зверь, я человек. Рассчитывая на эффект сказанного, он двинулся в нашу сторону, но тут же остановился, после того как Сашка рявкнул, чтобы тот стоял на месте. Лицо грибника приняло ожесточённый, нечеловеческий оскал. Было в нём выражение более страшное, нежели выражение человека или животного. Как ни убедительны слова Сашки о необычайности здешних мест, всё же передо мной стоял человек, пусть и зловеще странный. Грибник не собирался останавливаться, уверенный в том, что выстрела не последует. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, Сашка вскрикнул и бросился ко мне, чтобы выхватить ружьё и выстрелить самому. Враг, осознав важность момента, тоже бросился на меня. Теперь я видел крупного медведя с облезлой бурой шерстью, застывшего в прыжке и выставившего перед собой две мощные лапы, в которых заключена чудовищная звериная сила. Страшная пасть его оскалена, обнажены два ряда жёлтых и острых клыков, способных за мгновение разорвать человеческую плоть. Второго не потребовалось, потому что пуля попала медведю аккурат между глаз. Хрипло выдохнув, туша повалилась на землю. Едва облако пыли успело осесть, как мы с Сашкой увидели прежний образ, каждый свой: Осмотрев тело, мы убедились, что пульса нет. Оставив распростёртый труп, мы взялись за работу по очистке дороги. Сашка вспомнил, что в кузове у него имелась бензопила, заводилась которая правда по большим праздникам. Слили нужное количество горючего из бензобака и стали пытаться её завести. Получилось, когда мы уже почти отчаялись, а Сашка с досады хотел выкинуть аппарат в ближайшие кусты. Довольно быстро мы распилили деревья и погрузили напиленное в кузов — дрова пригодятся. Увлечённые трудом, мы даже не смотрели в сторону тела и на время совсем о нём забыли. Закончив с работой, мы с удивлением обнаружили, что тело пропало. О том, что оно действительно здесь находилось, напоминало лишь багровое пятно в дорожной пыли. Дальше ехали молча, каждый погружён в свои размышления. Так вот, крест при мне. Он ли спас меня? Спасло ружьё и твоя меткость. Хотя, всё-таки верю, нельзя без веры. Дед верил, бабка, мать, отец — все. И я буду, пусть по-своему. Я уже не слушал. Рев мотора и постукивания подвески на кочках создавали колыбель для моих собственных мыслей. В заунывных звериных криках чудились стоны раненого Берендея. Он проходит на острове Сулавеси Индонезия уже более ста лет, с года. Местные жители достают умерших родственников, моют их, готовят для них одежду, делают семейное фотографии, и даже проводят своеобразный конкурс на лучший наряд. Если финансов не хватает на желаемый ритуал, родственники могут провести обряд захоронения через несколько лет после смерти, собрав необходимую сумму. В системе верований индонезийцев смерть не является концом, а всего лишь звеном в бесконечной цепи перевоплощений. Согласно верований местных крестьян, дух умершего человека должен обязательно вернуться в свою деревню, а для этого и умереть нужно там же. Поэтому, в тех редких случаях, когда человек из конкретной деревни отходит в мир иной далеко от дома, односельчане любыми способами пытаются вернуть его тело в родные места. Чтобы иметь возможность каждые три года доставать из могилы и любоваться им всей семьей. Странная традиция сохранилась благодаря отдаленности Сулавеси. Местный народ живет далеко в горах острова и считается одним из самых закрытых обществ, из-за чего голландские миссионеры смогли к ним добраться только в х годах. Герой намеревался использовать своё умение видеть для захвата власти в их поселении, однако потерпел сокрушительное поражение и был вынужден бежать. Эта история получила много положительных отзывов и была названа очень поучительной — но до сих пор мало кто знает, что на её создание автора вдохновили загадочные события, произошедшие десятилетием ранее. И что судьба человечества могла сложиться совершенно иначе. Помимо других достижений, XIX век в Англии ознаменовался бурным развитием психиатрии. Хотя везде по-прежнему широко практиковались методы лечения, которые уже тогда выглядели ужасающе негуманно, прогресс неуклонно шёл в гору. В то время жили такие выдающиеся деятели, как Эдуард Чарльсворт, Роберт Гилль, Джон Конолли и куда менее известный Брайан Холт, автор нескольких очень смелых теорий. Окончив в году Оксфордский университет без особых отличий, но показав незаурядный талант, Холт устроился ассистентом врача одной из манчестерских психиатрических клиник, а к лету стал заведующим отделением. Ему приходилось видеть самые разные душевные заболевания, и уже тогда было ясно, что он испытывает непреодолимую тягу к случаям, связанным с раскрытием странных способностей сознания. Наибольшее внимание он уделял парейдолии, раздвоению личности, синдрому саванта и схожим явлениям, в которых искал ключи к непознанному. Холт не раз говорил, что найти истину можно, лишь рассматривая отклонения от нормы, и чем они сильнее — тем более полезные сведения дают. Он быстро привык к самым диким проявлениям безумия и перестал воспринимать своих пациентов, как живых существ. Для него они стали всего лишь объектами исследований — впрочем, к больным Холт относился гораздо бережнее, чем большинство его коллег, так как занимался в основном наблюдениями без вмешательства, а не собственно лечением. Эта история слишком длинная для отображения в ленте. Антон был высоким русским грузином-полукровкой, талантом и круглым отличником с прямым, правильным станом, и уже с грубой щетиной, а Сергей — низкорослым чистокровным евреем, крепким и широким в плечах, а в лице бледноватым и детским, но по натуре — истый хулиган и авантюрист, участвовал в соревнованиях по гиревому спорту, и даже имел разряд. Проходя мимо мусорных контейнеров близ дома, в котором они оба жили, Сергей неожиданно остановился. Явно техника какая-то, давай посмотрим. В куче крупногабаритного мусора лежала, с выглядывающим из неё обрезком провода, большая металлическая коробка, около метра на метр, грубо окрашенная типичной советской краской серо-серебряного цвета. Дмитрий Романов Довелось однажды поработать в бригаде по лесозаготовке. И главное, перспектива провести в дремучих лесах несколько месяцев представлялась настоящим приключением и вызовом комфортному укладу городской жизни. Профильной специальности и особых навыков я в те годы не имел, потому взяли обычным разнорабочим. В силу молодости и склонности фантазировать, казались мне тогда заурядные жизненные ситуации мистическими и роковыми. Домой я вернулся, будучи уверенным в том, что стал свидетелем ряда необъяснимых происшествий. Однако, по мере развития критического мышления, почти для всех случаев нашлось логическое обоснование. Одним из исключений стал, например, вот этот случай. День ожидаемо прошёл в трудах. Мышцы болели, поскольку оказались не готовы к тяжёлым физическим нагрузкам; перчатки от мозолей не спасали. После небольшого отдыха я отправился за продуктами в круглосуточный магазин ближайшего населённого пункта — очередь подошла. Это мой первый выезд за пределы нашего, так сказать, лагеря. Куда именно ехать я не знал, зато понимающе кивал головой, когда объясняли. Потому никто не посчитал нужным поехать со мной и показать дорогу. Первые два-три километра сбиться с маршрута трудно — колея вела в одном направлении. Светлый грунт был разбит и разъезжен тяжёлыми лесовозами и самосвалами, шины которых оставляли после себя волнообразные шрамы. Смеркаться начинало, когда я отправлялся в путь, а скоро и совсем стемнело. Оранжевая луна с кровавыми прожилками поднялась на чёрное небо и сопровождала меня. По обе стороны лес, казалось, выдвигался всё ближе и готовился поглотить мой забрызганный грязью вседорожник. Поворот в лесную чащу, возле которого рассохшиеся брёвна выложены штабелями, да камень, в землю вросший — так мне объяснили, либо же это то, что я запомнил. Так или иначе, подобных поворотов я видел не один, причём как направо, так и налево и, какой из них мой, — непонятно. Нашёл в бардачке карту, повертел при свете. Примерно сориентировался на местности, проложил глазом пунктирную линию до посёлка — посчитал, что знаю, куда ехать. Возвращаться назад и сообщить, что заблудился и в магазин не попал — не хотелось, по понятным причинам. Нырнул в один из поворотов, тропинка там оказалась узкая, ветки деревьев дотягивались до боковых зеркал и даже до лобового стекла. На земле трава росла буйным цветом и нигде не примята ногой человека, и уж, тем более, колёсами автомобиля. Сомнений в том, что здесь давно никто не проезжал, не осталось после того, как я остановился перед бревном, перекрывшим дорогу. Трухлявое, склизкое, проросшее мхом; у места, где дерево переломилось, высился крупный муравейник. Развернуться и поехать назад не представлялось возможным, оставалось одно — очистить путь. Надев на руки перчатки и, с головой укутавшись в дождевик, в гнилом дереве могли обосноваться пчёлы , я взялся за работу. Бревно оказалось сырым, тяжёлым; едва мне удавалось его приподнять, как оно тут же выскальзывало из рук. После немалых трудов удалось оттащить его с дороги. Проклиная себя и своё легкомыслие, я продолжал путь, сожалея, что вообще куда-то поехал. Уставшие за день мышцы стали ныть после упражнений с бревном; мозоли на руках жгли кожу. Наконец лес закончился, и я оказался на полянке, которая переливалась серебристыми бликами в лунном свете. Как приятно было выйти из машины и насладиться равномерным шелестом травы, почувствовать освежающее прикосновение ветра. За полянкой виднелась опушка леса, а неподалёку — светящиеся огоньки избушек. Даже не верилось, что всё-таки удалось добраться, будь это та самая деревенька, либо же другая. Однако вряд ли это скопление полутора десятка домиков можно было назвать селом или деревней — скорее, какой-то выселок. Так я подумал, когда оставил машину возле одного из тесно расположившихся домов. При ближайшем рассмотрении я заметил, что находились избушки не в лучшем состоянии: Оконные рамы не крашены давно, и стёкла покрылись слоем пыли, оттого свет изнутри казался приглушённым, мутным. Вокруг валялись корыта, дырявые тазы, коса с ржавым ножом и прочая хозяйственная утварь, пришедшая в упадок. Сквозь задёрнутые занавески то и дело мелькали силуэты, играла музыка. Едва я занёс руку постучать в дверь избы, возле которой оставил машину, как одновременно свет погас во всех окнах; стало тихо. Я почувствовал на себе взгляды из окон, зияющих чёрной пустотой. От неприятного ощущения я поёжился и тут же понял, почему это место не похоже ни на одно сельское поселение, в котором я бывал: В каждом дворе должен быть пёс, нахождение собаки в доме или во дворе внушает его хозяевам спокойствие и защищённость. А этим выселкам, расположенным у самой лесной чащи, сторожевые собаки не помешали бы — охранять от зверей, либо от таких, как я, только злонамеренных. Да и мало ли от кого ещё. Я уже собирался возвращаться в машину и уезжать продуктового магазина, разумеется, не приметил , как свет загорелся во всех окнах так же одновременно, как и погас; вновь заиграла музыка. Дверь отворилась, из неё раздался звонкий голос: Я обернулся и увидел в дверях миловидную румяную хозяйку. Сзади к ней подошёл бородатый мужчина, блеснул белыми зубами, широко улыбаясь, и тоже пригласил войти. Изнутри изба казалась не такой, как снаружи: Хозяева опрятные, весёлые, гостеприимные. На мой вопрос, есть ли тут магазин, мужчина расхохотался. Своим хрустальным смехом рассмеялась и хозяйка. У нас банька топлена. Будучи человеком городским и не сведущим, я даже не понял, о чём он говорит. Разумеется, от бани не отказался. Я решил, что останусь на ночлег здесь, а с рассветом поеду обратно. Скажу как есть, что заплутал и не нашёл дорогу. Снаружи баня под стать окружавшим её домам — такая же ветхая, убогая, покосившаяся. Зато внутри она даже размером казалась больше. Чисто выметенный и вымытый предбанник, гладкие, светлые брёвнышки стен, удобная лежанка для отдыха, — представить это, глядя на внешний облик постройки, — непросто. Я разделся и открыл дверь в парилку, откуда повеяло горячим, влажным воздухом. Прикрыв глаза ладонью, от пара, вошёл внутрь. Стёртую кожу рук сразу стало больно пощипывать. Когда глаза привыкли к температуре, я убрал ладонь и увидел хозяйку дома, которая сидела на скамейке. Волосы распущены, сама абсолютно голая; она заметила моё замешательство и лукаво улыбнулась. Я же смущённо проговорил что-то в оправдание и поспешно вышел, закрыв дверь. Как она тут оказалась быстрее меня? Ведь из дома я выходил один, хозяева остались. Не зная, зачем, но я открыл дверь в парилку и снова вошёл туда. Только на этот раз на той самой лавочке сидел уже сам хозяин, скалился белыми зубами из-под чёрной как уголь бороды. Дверей в комнате я не увидел, каких-то возможных лазов тоже. Стекла в окне целы, рамы забиты на гвозди. Как они могли тут очутиться, и где теперь хозяйка? Недолго думая, я захлопнул дверь и выскочил из предбанника на улицу. Тишина, лишь волнообразные трели сверчков создавали хоть какие-то звуки. В окнах избушек по-прежнему горел свет. Затем обошёл баню кругом и не заметил отверстий, через которые можно было забраться внутрь. Немного постояв и набравшись храбрости, вернулся в парилку — теперь в ней никого, к моему удивлению. Наверное, привиделось от усталости — подумал, стараясь успокоиться. Душистый пар, расслабляя, изгонял из тела утомление, возвращал жизненные силы. Я полил холодной водой сухую, горячую лавку и прилёг на неё, во все лёгкие вдыхая горячий, пахнущий смолой и древесиной воздух. Спустя некоторое время подскочил от жгучей боли в бедре, как будто к коже прислонили раскалённую головёшку. Осмотрев ногу на предмет ожога, я убедился, что кожный покров не повреждён. В том, что боль настоящая, сомнений никаких. Я решил более не мешкать, поскорее помыться и уйти отсюда. Тем временем ведро с водой, разогревавшееся на раскалённых камнях, забурлило. Надев на руку толстую перчатку, я взял ведро. Когда оно оказалось на уровне груди, я увидел в отражении кипятка огромную чёрную фигуру позади, которая заносила надо мной топор. Ведро с грохотом рухнуло на пол, ошпарив мне ноги. Вне себя от боли и шока, я бросился в сторону двери. Пар от разлитой воды заполнил комнату, расстелившись подобно густому утреннему туману. Не в силах увидеть ничего перед собой, я протягивал руки туда, где должна быть дверь. Попытки открыть её ногой или плечом не удались. Лишь немного пар рассеялся и увидел, что выхода из парилки больше нет — кругом сплошная стена. Бросившись к окну, пытался разбить стекло сначала табуреткой, затем кочергой, стоявшей у печи — безрезультатно. Только слышался звонкий смех по ту сторону окна. В предбаннике, судя по топоту, столпились несколько человек, которые высыпали на пол поленья. Со скрипом открылась дверца для протопки. Пламя загудело, получив новую порцию дров, которые трамбовались в печь до отказа. Металлические стенки печи и выложенные камни краснели на глазах; печь пыхтела, поглощая жаркую хвойную древесину. Дышать становилось всё тяжелее, воздух раскалялся. Перед глазами темнело, банная комната наклонилась и поплыла. Ощутив спиной едва уловимую лёгкую прохладу, я попятился от пылающей печи, не удержался на дрожащих ногах и приземлился на пол в самом углу банной комнаты. Воздух просачивался между зазорами в досках, которых я раньше не замечал — а ведь в них без труда проходила ладонь. Из последних сил мне удалось ответить на оклик. Следующее, что помню, как очнулся уже на улице. Рядом стоял парень из бригады по лесозаготовке, житель одной из окрестных деревень. Оглянувшись, увидел, что свет исходит лишь от включённых фар автомобиля. Выселок же находился во тьме, света нет ни в одном из окон. То же с этой проклятой баней — темно. Когда я долго не возвращался, в бригаде забеспокоились: Вызвался парень этот поехать за мной вслед — лучше него местность не знал никто. Увидев дым из трубы, который поднимался над лесом, он понял, где я нахожусь и отправился прямиком туда. Дома эти, как я и подумал, оказались выселком из той деревни, в которую я пытался попасть. Отселились давно, самые древние старики в деревне припоминали, как их, ещё ребятишек, пугали рассказами о выселенцах. Запрещали и близко к ним приближаться. Говорили, что причиной тому было то, что несколько семей промышляли тёмными делами, якшаясь с нечистой силой и навлекая беду на добропорядочных жителей деревни. Так, собравшись, отселили их насильно. Жили несколько поколений выселенцев отдельно, да особо не мешали никому. Затем, как утверждалось, все они пропали разом. Уехать они не могли, такую группу заметили бы. Но люди в их дела вмешиваться не хотели. Приезжие не знали, что стоит это место стороной обходить. Кто возвращался, утверждал, что заморить его хотели, рассказывал дикие и невозможные вещи. А кто не возвращался — кто знает? О том, что там произошло, не расспрашивал — так, наверное, спокойней. Валерий Лисицкий Когда серия вопросов о том, куда и зачем мы едем, прозвучала в четвёртый или пятый раз, Денис всё же раскололся. Попросил, не отрывая глаз от посвёркивающей в свете фар дороги, налить ему кофе, сделал глоток и, закрепив стакан-непроливайку в специальном гнезде под приборной панелью, начал свой рассказ. Небольшая, домов на тридцать, и сравнительно глухая. Газ там провели лет десять назад только, до этого с баллонами все маялись. А мобильники и сейчас не ловят, ни один оператор. Но не о том речь. Есть во Враново очень интересная легенда, причём даже с привязкой к местности, так сказать. То есть вот тут это происходило, вон там — другое событие. Для меня картина стала потихоньку складываться. Значит, Денис эту поездку затеял в основном для Юльки, своей новой девушки. Его всегда тянуло на барышень с лёгким фетишем на оккультные темы, и она исключением тоже не была. История наверняка будет о каком-нибудь оборотне или вампире. Святослав Логинов Таблетка лежала на фарфоровой розеточке ровно посреди стола. Такие розетки в приличных семьях ставят, чтобы класть на них использованные чайные пакетики. Рядом с розеткой стоял стакан с водой — запивать. А уже на краю стола имелась тарелка, на которой кучилась сиротская порция чего-то съедобного. Не то овощное рагу, не то каша. Запаха у него не было никакого, и природу пищи было не определить. Возле перемази стоял второй стакан воды — побольше. Тут уже не оставалось сомнений, что первая порция воды предназначена для таблетки. Кроме накрытого стола в помещении имелась кровать, а верней, топчан, на котором очнулся Харитон, а в углу торчал стульчак биотуалета, так что парашу выносить не придётся. Свет в помещении был равно тусклым и с течением времени не менялся. Впрочем, особо разглядывать там было нечего. С ручкой и без каких-либо следов замка. Потянув за ручку, дверь можно открыть и оказаться в коридоре, который никуда не вёл. Через пару шагов он превращался в штольню или подземный ход, или ещё во что-то, чему не было названия. Харитон называл это штольней. В самой камере пол, потолок и стены покрыты чем-то напоминающим пластик. Вентиляционных отверстий или источников света обнаружить не удалось, свет просто был, безо всяких ламп, равно как и воздух, в меру спёртый. Из этого же пластика была изготовлена дверь, а вот в коридоре через пару шагов пластик сходил на нет, заменяясь стеной из плотного известняка. К стене была прислонена небольшая кайлушка, словно приглашавшая углублять штольню или подземный ход. Мол, прокопаешься к настоящему свету и чистому воздуху — и будешь свободен. Ну-ну, не очень верится в такие обещания. Сегодня в 8 утра будит меня звонок в дверь. Продирая глаза, иду открывать. На пороге мой друг, вид чуть взъерошенный. А надо сказать, что друг мой всегда надо мной подшучивал, что, мол, читаю и верю во всякую хрень, ну я на него не обижался. Я его пригласил на кухню, и тут он достаёт бутылку коньяка к слову, он непьющий, только по праздникам, да и то чисто символически , а тут с утра и коньяк Ну и поведал он мне такую историю под мерный стук стопочек с коньячком да под хруст фисташек Далее с его слов. Буквально на следующий день после переезда вечером — стук в дверь хотя звонок есть. Ну, я подумал, что соседи. Пошёл открывать, смотрю — на пороге бабка стоит, не приведи Господь, как выглядит: Валей звали бывшую хозяйку квартиры. Ну, я ей отвечаю, что, мол, не живёт она тут больше и т. А она смотрит на меня и не уходит Ну, я вежливо попрощался и дверь закрыл. Решил в глазок посмотреть, а она стоит возле двери и смотрит, такое ощущение, что на меня. Потом развернулась и еле-еле поковыляла вверх по лесенке. Минуты три один пролёт шла, я ещё подумал тогда, что с ногами у неё проблема. Хотел было помочь, но уж больно воняло от неё. На следующий день ситуация повторяется, но после объяснения, что Валя съехала, бабка меня спрашивает: Ну, я человек сердобольный, отрезал полбатона, дал, она и уковыляла по-тихому. И так началось каждый день, пока она не попросила денег взаймы дать. Тут я уже на следующий день решил у бабушек, которые вечно у подъезда сидят, порасспрашивать про эту соседку. Рассказали они, что, мол, непутёвая она, всю пенсию на бухло просаживает, а потом по соседям ходит побираться, что ей давно никто не открывает и не даёт ничего что, в принципе, так и оказалось, тысячи своей, которую ей дал, не увидел больше. А ещё узнал, что у неё внучка в соседнем доме живёт, только бабкой своей вообще не интересуется, а если кто-то ей про неё напоминает, то сразу огрызаться начинает. Ну, в общем, так и ходила эта бабка каждый день, я уже ей открывать перестал, просто в глазок смотрел, она постучится пару минут, постоит, развернётся и уходит, еле-еле ковыляя, за перила держась обеими руками. Потом перестала появляться, а позже я узнал, что её в дом престарелых определили. Ну и ладно, забылось. Около года уже прошло Две ночи назад сплю. Будит меня настойчивый стук в дверь. Подхожу к двери, смотрю в глазок. Я, естественно, открывать не стал, так как в труселях был, неудобно. Ну я и смотрю в глазок. А она стоит и опять такое ощущение, что на меня смотрит Аж жутковато как-то стало. Какое-то время постояла и наверх к себе пошла Да ещё быстро так!!! Я конечно опешил, но особого значения не придал, подумал, может, подлечили, вот у бабки и появился особый способ передвижения. На следующую ночь всё повторяется, я уже в лёгком ступоре, если не сказать более, особенно поражала эта её способность задом по лестнице взбегать. С утра вчера выхожу из дому, а на улице участковый, внучка соседкина и ещё какие-то представители власти. У вездесущих бабулек скамеечных узнал, что соседка моя, ночью приходящая, уже как 2 дня назад скончалась в доме престарелых. Я вообще, тихо поразмыслив а кто ж тогда ко мне стучался , в шок впадаю, но, никому ничего не говоря, тихо ретируюсь. Да ещё сильный такой! Подрываюсь, подхожу к двери, с опаской смотрю в глазок Не тем её помяни!!! И прямо на меня смотрит!!! И вроде сама просто стоит, а дверь трясётся. И мне до того страшно стало, что в глазах помутнело. Я аж присел от страха и в такой позе в комнату переместился, лёг в кровать и ещё долго слушал, как дверь потряхивает, и в неё стучат. То ли отрубился, то ли под утро само это прекратилось, но как только рассвело, я оделся, взял пузырь коньяка и стал у глазка двери ждать, чтоб кто-нибудь из соседей вышел. Дождался, и я из своей квартиры одновременно с ними вышел, чтобы не одному в подъезде оказаться, и сразу к тебе. В общем, не знаю, что это было, но я посоветовал другу узнать имя своей соседки он даже не знал, как её зовут и свечку в церкви пойти за её упокой поставить. Посмотрите направо, здесь была библиотека, там до сих пор остались книги. Посмотрите налево, здесь был бассейн. Это было бессмысленно — комариное поголовье в Мещерском лесу не знало счета. Пронизанный солнцем сосновый лес наполняли птичий щебет, шорох ветра в кронах, тонкий звон комарья — и хруст хвои и сушняка под ногами троицы. Хрен ли он ноет, как девка? Серега оглянулся на Славика одновременно виновато и укоризненно. Что вы знаете об оборотнях? Уверен, достаточно, чтобы засыпать меня самыми подробными и точными ответами. Вервольфы всех мастей и видов привлекают к себе внимание и в наши дни. О них снимают фильмы, пишут бесконечные книги и рассказывают мистические истории. Однако, не в количестве восхищенных возгласов смысл и сама цель моего рассказа. Важно показать, где тайна, а вот решение ее остается на совести читателей. Итак, оборотни бывают разные. Помимо классических форм, есть очень экзотичные. О людях обладающих особой силой существует немало преданий. В средневековой Франции их считали могущественными колдунами, вожаками стаи вервольфов и волков. Обыватели не видели разницы между тем, кто каждое полнолуние обращается в зверочеловека и тем, кто от рождения имеет власть над волками. О том, как к оказавшейся в затруднительном положении женщине пришла на выручку волчья стая. Звери убили нападавших разбойников, но не тронули несчастную девушку, а окружили ее и охраняли, пока не подоспела помощь. Интерпретации этого события могут различаться, но в хрониках так же описан последовавший за этим суд и обвинения в колдовстве в адрес той женщины. Во всех рассказах о происшествиях, подобных описанному выше, волки помогают человеку, наделенному определенной мистической силой, природа которой заслуживает отдельного разговора. Есть у меня дедушка-охотник, проживший без малого лет двадцать в таёжной глуши в рабочем поселке, затерянном среди бескрайних лесов и болот Таймыра. Так вот, быт в тех местах не отличался особым разнообразием. Вахта — выходная неделя. Выходная неделя — вахта. Отдыхая по нескольку суток кряду, начинаешь либо спиваться от скуки, либо искать развлечения. Знаете, что еще особенного в такой жизни? А то, что ни одно мало-мальски заметное событие не проходит без обстоятельного изучения и обсуждения всеми сельчанами. Но среди массы будничных и заурядных эпизодов попадаются и таинственные, мистические истории. Дед пропустил начало сезона охоты. Когда он вернулся домой, то весь посёлок гудел, как улей — обсуждали таинственное исчезновение охотника из соседнего посёлка. Мужчина лет тридцати, назовём его Михаил, вышел на промысел в лес и пропал без вести. Поиски ничего не дали. Власти активно зазывали местных присоединиться к спасателям и пройтись по хоженым тропам, вдруг чего найдут. Оно и разумно, ведь поиск с вертолёта мелких следов на земле не покажет. Дедушка принимал участие в поисках, но без пользы. Через неделю пропавший мужик сам объявился. Вышел к поисковикам, как ни в чём не бывало. Без следов усталости и измождения. Так, словно уходил и вернулся за один день. Спасатели разъехались по домам. Зато примчался репортёр из районной газеты, чтобы записать рассказ охотника о странной встрече в тайге. Но, к тому времени эту историю мог пересказать любой местный житель. И вот, собственно, она, от первого лица. Я решил сходить в лес и проверить силки, заодно пройтись вдоль реки и прикинуть, где лучше сеть ставить. Без моторной лодки дело гиблое, но дури в голове хватало. Часов в девять утра уже был на тропинке. Места знакомые, заблудиться даже пьяному невозможно. Только ощущение появилось странное. Как будто зовут меня. Вот, только не голосом и не по имени, а в голове как-то… Тянут меня в сторону. Иду, а сам удивляюсь, что такую глупость придумал. От чего такие мысли появились — не понятно. Но остановиться не в силах, напротив, только шагу прибавил. Сердце как у зайца колотится. Виски пульсируют, туман перед глазами поплыл. Думаю, что от болотных цветов дурман пошёл. Такое со мной случалось — бывало, надышишься пыльцы и ходишь с больной головой остаток дня. Но рядом было сухо. Ни болотца, ни лужи, и от реки прилично отошёл. Покрутил головой в стороны — не узнаю места. Паниковать не стал, чего зря пугаться? По следам всегда можно вернуться. Странное чувство, щемящее, словно ребёнка потерял и ищешь, ищешь. Сколько так плутал, не вспомню, но долго, потому как солнце уже за зенит давно перевалило. Тогда и увидел его в первый раз. Огромного, матёрого с подпалинами волка. Он стоял и смотрел на меня в упор. Метрах в пятнадцати, не больше. Глаза жёлтые такие, горящие. Я замер и потянулся карабин из-за плеча достать. А он как почуял и отбежал. Но не так чтобы далеко. Остановился за деревьями и выглядывает. Оторопь берет, как вспомню. Карабин на руку вскинул и медленно к нему стал подбираться. А волчара тявкнет и отбежит опять. Зигзагами в сторону куда-то уводит. Ясное дело, стрелять не стал. Зверь не простой, раз не побоялся выйти и показаться. Так и шли мы вдвоём по лесу. Волк меня вёл, прям как лайка охотничья. Даже подумалось, что это собака. Но нет, и след за ним волчий и глаза не собачьи совсем. Я и полез, говорю же — дурь в голове, сам не знал, что делаю. Просто делал и всё. Овраг небольшой, метров двадцать в длину и пять в ширину. Дно сухое, поросло мхом, корни, вывороченные повсюду и пещера в одном из берегов. Скорее яма даже, но похожая на пещеру. Там не шибко глубоко было. Как смог протиснулся и вижу: Я не ветеринар, но как собаки щенятся видел. Так что сразу смекнул, что к чему. Подлез к ней тихонько. Шепчу, чтобы не пугалась, что дело не страшное. А она так глянула на меня, даже пот проступил. В глазах и отчаяние, и боль, и страх. В общем, на меня надежда. А я же не врач. Хотя тогда не сомневался ни минуты. Понял в чём беда — волчонок застрял. То ли не так развернулся, то ли еще что, но разродиться несчастный зверь не мог без посторонней помощи. Вот я и стал волчьим акушером. Вытащил первого щенка, за ним и остальные вышли. Мальчики-девочки — не разобрать. Я эти комочки серые к мамке подложил на брюхо и сам тихонько к выходу. На свет вылез из логова, смотрю — волк тот сидит в шаге от норы и носом водит в стороны. Отошёл подальше, оглядываюсь, волк только сунулся в пещеру и обратно — за мной потрусил, проводить решил. Понятное дело, что домой не выйти засветло, надо себе ночлег обустроить. Присмотрел деревце потолще и лапника рядом накидал, чтобы лежать не холодно было. Напротив костра в темноте залёг. Глаза только сверкают, как угли. Поначалу уснуть не получалось, тревожно было, но потом сморило меня. Проснулся, а волка уже и нет. Прошёл к месту, где он прятался накануне. Там только следы его лёжки. Обратно шёл по наитию. Знал, что не заблужусь. Лес, как дом родной. И скоро выбрался к старым тропам, от которых и до посёлка легко дойти. Тут я и спасателей встретил. Спрашиваю, кого потеряли, а они удивляются… Меня искали, говорят, больше недели пропадал. Но прошли сутки, я же всё помню.
На руках 10 пальцев
Карты по истории
Со статьей 14 настоящего федерального закона
Должностная инструкция заведующий центральным складом
Детская поликлиника 67 петергоф расписание врачей
Можно ли по загранпаспорту сделать рвп
Образец ходатайства в мировой суд
Рассказ толпой кончили в пизду
Бросила кормить и поправилась что делать
Сколько тушить свиной
Как отформатировать накопитель
Цветная металлургия применение
Ghost loft so high перевод
Фильм невеста на реальных событиях
Полисорб инструкция для похудения отзывы