Приход православного храма Введение во храм Пресвятой Богородицы г. Ростова-на-Дону,Приход церкви Введение во храм Пресвятой Богородицы города Ростова-на-Дону,Приход в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы,архив Прихода Введения во храм Пресвятой Богородицы Ростова,воскресная школа,фотогалерея,Ростов-на-Дону,свято-введенский приход,православные молитвы,иконы,православные программы,православные книги,православные песни,православные фильмы,православные мультфильмы,православные рассказы,православный форум,православная школа,чудеса православия,беслан,псалтирь,псалтырь,православная церковь,православный храм,православный приход,священники,аудио,видео,православные святые
Православные рассказы
Рассказы – иеромонах Роман (Кропотов)
Сайт управляется системой uCoz. Цикл из 8 рассказов. Описываются случаи из повседневного служения православного священника. Интересные случаи из жизни: Здесь и про исповедь Вора в законе, и про чин освещения дома, есть и весёлые, и грустные случаи из нашей жизни. Преодоление земного притяжения оглавление. Чудесное всегда с нами рядом,но мы не замечаем Его. Оно пытается говорить с нами, но мы не слышим, наверное, оттого, что оглохли от грохота безбожной цивилизации. Оно идет с нами рядом, дышит нам прямо в затылок. Но мы не чувствуем Его, ибо наши чувства притупились бесчисленными соблазнами века сего. Оно забегает вперед и заглядывает прямо в глаза Свет золотой луны повесть. Боевики взяли в заложники несколько человек. Один убит, остальным тоже грозит смерть, положение безвыходное. Помощь неожиданно приходит от чеченца, знакомого ещё по мирному времени с одним из заложников Рассказ о пользе молебнов и о том, как думали завалить пшеницей всю Европу. Рассказы из жизни об обретении веры, о монашестве и жизни простых людей. Рассказ о Самарском чуде г. Весёлый рассказ об одном дьяконе, трудами которого, нашёлся всё-таки священник для глухого прихода Рассказ из жизни бывшего астролога, цикл "Мой путь к вере". Они тогда так и не поняли, что это были бесы О милости Божией, о том, как Господь приводит к вере. О милости Божией, о простых верующих людях. Cюжеты для рассказов взяты из жизни прихожан в Грузии. Серёжки из чистого золота. Но вы мне их никогда не купите Сборник из 6 рассказов украинской писательницы избранное. Про "случайные" совпадения, или как перевоспитывать потенциальных преступников Расказы Попёнок, Уголёк, Без веры, Возле храма. Православные рассказы из Болгарии. Четыре интересных рассказа православного болгарского писателя. Благодать Святого духа в жизни обычного человека. Три рассказа из цикла "как закалялась вера". Ветер закатился спать за облака,тянется ночная смена Рассказ из русской жизни. Покаяние иногда приходит, когда его совсем не ждёшь
Switch to English sign up. Четыре рассказа о Богородице. Женщина и ее дети едут в трамвае. Дети не выспались, и оттого им еще более казалось все серым и унылым. Для них это не приключение, а скорее скучное послушание родительнице. Вышли на незнакомой остановке, и их путь стал проходить по грязной улице. Идти по улице с лужами было неудобно. Некрасивые дома стояли неприветливо. Брат и сестра не понимали куда они идут, наверно, и сама мать не до конца понимала куда она ведет своих детей. Вот и цель их путешествия. Обычный дом, но необычные украшения в нем. Картины каких-то людей и необычный мужчина с бородой в длинном темном халате и в блестящем плаще. Читает какие-то стихи на непонятном, но приятном языке. Мать объясняет детям, что их сегодня будут крестить. Что это такое дети не знали, но мальчик стал упираться и плакать. Он уже стал пионером, и не хотел верить ни в каких богов, кроме Ленина. Мать старается терпеливо унять истерику сына, и необычный мужчина помазывает детей чем-то с очень приятным ароматом вкуснее маминых духов! Вода неприятно течет за шиворот рубашки. А потом они пошли домой. В своей жизни он уже кое-что повидал. Служил на флоте, потом работа в коммерции в лихие е. Уже вкусил сладость греха и от того теперь ему было горько. Ему изменяли, а он еще верил в настоящую любовь. Но теперь к этому добавилось еще новое чувство — любовь к Небу. И сейчас он не может выбрать между двумя призваниями — любовью к Богу и любовью к ближнему, точнее к ближней. Муки, которые уже длятся несколько месяцев, дошли до предела! Монашество или семейная жизнь? Желание служить Богу и желание создать прекрасную семью ставят его перед выбором и доводят мужчину до изнеможения, но выбор не получается… Трудник вчитывается в рассказ, где описана жизненный путь священника, его жизнь и быт. И тут он ясно понимает, как ему надо поступить! Ошеломлено поворачивается по сторонам и смотрит на календарь. Все в нем красивого небесного цвета — и облачения священников, и украшения на иконах, и ризы на Жертвенниках. Его подводят к Престолу, ставят на одно колено, Архиерей возлагает на него руки и читает молитвы. Как шелуха и короста отпадают от тела, как грязная и порванная одежда сбрасывается с плеч, так отпадает и сбрасывается пелена с его души и сердца и он получает дар — Дар Священства. Этот день он запомнит больше чем день своего рождения. Этот день — 14 октября г. В машине едут священник и его матушка. Матушка особенно красива — она готова опять стать матерью. Сколько страхов и волнений, тревог и беспокойств было в этой беременности! Но вот и финишная прямая. Схватки начались, воды отошли, и они едут в знакомый роддом, который священник уже освящал еще 10 лет назад. Тихо в городе — тихо и в машине, только двигатель работает спокойно и неспешно, только он один не волнуется. Священник и матушка молятся. Они обращаются к Той, которая одновременно есть и Пречистая Дева и Преблагословенная Матерь, просят Ее о помощи в родах, о прощении своих грехов, о милости к семье. Ведь сегодня — 7 апреля г. Like 4 Show likes. Может, это было в жизни одного человека, а может, это разные судьбы. Главное не в этом. Главное то, что у нас есть Она! У каждого должен быть отец и мама. Но есть и другой. Господь оставил Церкви, а значит и нам, великий дар — Свою Пречистую Матерь. Первые главы Евангелия от Луки — это рассказ Божией Матери о Рождестве и детстве Христа. Но о Самой Деве Марии в Евангелии сказано немного. Священное Писание хранит о Ней молчание, потому, что жизнь Божией Матери — тайна. Больше всего молитв, составленных и произнесенных, — к Богородице. Больше всего просьб высказанных и слез пролитых людьми — пред Ее Пречистым Ликом. Больше всего чудотворных икон — икон Пресвятой Богородицы. Это видимый знак Ее невидимого присутствия среди нас. Как ребенок называет свою мать самыми ласковыми именами, так христиане выразили свою любовь к Божией Матери названиями икон: В Деве Марии христиане обрели Небесную Мать. Ее сердце, расширенное страданиями, объяло своей любовью все человечество. Тайна Божией Матери — это тайна любви. Божия Матерь с нами. Она не покидает нас. Священник Александр Овчаренко http: Like 2 Show likes. О прозорливости старца Нектария осталось много воспоминаний. Один из таких случаев произошел в е годы, когда он жил в ссылке в селе Холмищи. Молодому московскому врачу Сергею Алексеевичу Никитину впоследствии епископ Стефан предлагали заняться научно-исследовательской работой, но ему была по душе и практическая работа лечащего врача. Сделать выбор самостоятельно он не мог. И тут вспомнил, что один из его друзей, Б. Холчев впоследствии архимандрит Борис , рассказывал ему о старце Нектарии. Сергей Алексеевич расспросил его подробнее о старце и отправился за советом. Он приехал в Холмищи и сидел в ожидании старца. Вдруг из-за легкой перегородки появился седенький, сгорбленный старец, шел он как-то по-особому. И какие-то новые, чуждые мысли овладели им: Ведь этот старикашка, должно быть, выжил из ума, а ты, молодой, способный врач, будешь с ним советоваться. Когда началась беседа, отец Нектарий спросил: На самом деле культура была тогда весьма высокой. Люди многое что умели делать, предельно остроумное по замыслу и благолепное по виду. Только на это рукотворное достояние они тратили все свои силы тела и души. Все способности своей первобытной природы они сосредоточили лишь в одном направлении — всемерном удовлетворении телесных нужд. Вот Господь и решил исправить их однобокость. Он через Ноя объявил о потопе, и Ной сто лет звал людей к исправлению, проповедовал покаяние перед лицом гнева Божия, а в доказательство правоты своих слов строил ковчег. И что Вы думаете? Людям того времени, привыкшим к изящной форме своей цивилизации, было очень странно видеть, как выживший из ума старикашка сколачивает в век великолепной культуры какой-то несуразный ящик громадных размеров да еще проповедует от имени Бога о грядущем потопе. Да вдруг в словах старца узнал свои выражения: Молодым врачом овладело сильное смущение, он моментально забыл все, о чем хотел спросить старца. Отец Нектарий прервал его смущение удивительно обыкновенной фразой: Его благообразное лицо в сединах, как в нимбе, светилось по-детски чистой улыбкой. Глаза излучали добро и мудрость. Когда утром Сергей Алексеевич подошел под благословение, чтобы проститься, Батюшка благословил его, приговаривая: Так был дан ответ на невысказанный вопрос. Like 3 Show likes. Спаси Господи, Валерий, за новую интересную тему. Всегда Вы подбираете нужный и чудесный материал, читаю с большим интересом и удовольствием. Нина , Во славу Божию. Like 1 Show likes. Племянник мой Сергей живет и работает в Подмосковье. Приятельствует с местным батюшкой, настоятелем небольшой деревенской церкви. Приход у батюшки невелик, но служит он усердно, живет заботами своих прихожан. Они ему верят, доверяют и одолевают просьбами о молитвенной помощи, иногда совершенно невероятными. Батюшка никому не отказывает, все просьбы исполняет: Молитвы батюшки до Господа Бога доходят на удивление быстро: Про больную кошку Галина Михайловна и не заикается. Непонятно как, но молитва батюшки дошла до ее мужа, Егора Петровича, коренастого, крепкого, малоговорящего сорокалетнего мужичка, родившегося и выросшего здесь в деревне. Егор Петрович не терпит непорядка ни в семье, ни на улице и считает себя ответственным за всё. На службы Егор Петрович не ходит, но в церкви бывает часто: Он никогда не спрашивает батюшку, что надо делать, всё видит сам. Отчетов о проделанной работе тоже не дает. Недавно молча снял икону Божией Матери Владимирской и перевесил ее поближе к окну, отошел подальше, присмотрелся, удовлетворенно хмыкнул и направился к выходу. На немой вопрос батюшки, не останавливаясь, просто ответил: И действительно удобнее, теперь Пресвятая Дева Мария видит всех молящихся, и Ее видят все. Семью свою Егор Петрович бережет, с детьми строг, но в меру. Сыновья воспитанны, вежливы, учатся в Москве на юристов, по выходным вместе с матерью бывают в храме. Жену любит, но вольностей не позволяет, в целях воспитания в разговоре с супругой может и крепко прикрикнуть, тут уж Галина Михайловна позиции свои сразу же сдает и с мужем соглашается, мир в семье восстанавливается — это для нее самое главное. Вот и теперь, узнав от соседки, что благоверная просила батюшку помолиться за кошку, Егор Петрович очень доходчиво и быстро объяснил ей, для чего предназначен батюшка. Супруга так же быстро уяснила, что он нужен не для того, чтобы поправлять здоровье разжиревшей от безделья и обильной пищи кошки. Окончательно убедил ее в этом хороший пинок, который Егор Петрович отвесил проходившей как раз мимо ничего не подозревавшей больной. Кошка вмиг выздоровела и с громким мяуканьем шустро влезла на забор. Хозяйка хоть и не одобрила метода лечения, но про себя удовлетворенно отметила: Что касается Антона, способного, артистичного и очень доброго мальчика, с упоением занимавшегося в театральной студии, которую вела матушка Елена, получившая образование в ГИТИСе и преподававшая теперь в воскресной школе при деревенском храме, дело решилось и совсем просто. Матушка в свое время с отличием закончила одну из престижных московских математических школ и, узнав о проблеме своего талантливого ученика, быстро подтянула его знания до приличного уровня. В общем, Господь управлял по молитвам доброго деревенского батюшки все просьбы его прихожан, и самому молитвеннику оставалось лишь благодарить Господа Бога за помощь и продолжать усердно молиться. Правда, не всегда прошения страждущих заканчивались для батюшки благополучно. Частенько случалось и такое, за что батюшка благодарил Бога еще усерднее. В один погожий денек встретил Сергей приятеля своего, бодро шагающего по своим делам. Батюшка был в прекрасном настроении, сиял радостной улыбкой и огромным синяком под глазом. На встревоженный вопрос Сергея: Плата за молитву что ли? Или уснул за молитвой и случайно стукнулся? Батюшка, пропустив иронию Сергея, восхищенно ответил: Действительно, лучше и не скажешь. Ты даже не представляешь, как я рад бываю этой плате! Видел бы ты ее глаза, когда она просила меня обратиться за Божией помощью. Вот я и взывал к Господу почти до рассвета, потом запер храм и направился домой, оступился на бетонном крыльце и упал, сильно ударился. И тут же благая и радостная мысль осенила меня: Я вернулся в храм, поблагодарил Всевышнего и пошел домой. Читаешь много разной литературы, и богословской в том числе, а всё никак не поймешь, что силы бесовские не дремлют, злобствуют и гневаются, но бессильны перед молитвой искренней и сердечной. Вот в бессилии своем и пакостят по мелочам: Вот и сейчас прихожанка моя прибежала в слезах радостных и сообщила, что сына оправдали. Может, не так сильно молиться? А то ведь если после каждой молитвы с крыльца будешь падать, а оно у вас из восьми бетонных ступенек сделано, останутся овцы твои без пастуха… Другого такого им уже не пришлют. Вера в силу и милость Божию возвращается, а мы молитвами своими да делами помогаем ей укрепиться. И ты, Сергей, на промахи да неудачи не ропщи сразу, а в предыдущих поступках и делах покопайся хорошенько да помощи попроси — и причину отыщешь, и помощники сыщутся, и выправится всё. С этими слова батюшка перекрестил Серегу и быстро поспешил в сторону храма. Продолжение этой истории случилось через неделю. Позвонила моя давняя приятельница и попросила проехать с ней на Даниловское кладбище, в часовенку к Матроне Московской. Я и сам собирался к матушке, поэтому согласился с большой радостью. Пока ехали в трамвае от метро, женщина жаловалась на неудачи и неурядицы, постигшие ее в последнее время. Я же, вспомнив Серегин рассказ о его приятеле-священнике, поведал его ей и посоветовал: Благополучно отстояв очередь, мы поклонились святому месту, помолились, поведали матушке свои заботы, прошли в храм, постояли у чудотворного образа святой блаженной Матроны Московской и, умиротворенные, поехали домой. На пятый день приятельница позвонила и, даже не поздоровавшись, слабым голосом сказала: На обратном пути разболелся зуб. Зашла в платную клинику, там сделали снимки, накололи уколов и стали срочно удалять. Врач попался неопытный, зуб отломил. Пришел другой, десну разрезали, к вечеру уже и говорить не могла. Вспоминаю твой рассказ про батюшку — сразу настроение улучшается: Сегодня, слава Богу, заговорила. Она тихонько рассмеялась, а потом очень серьезно сказала: Избили его сильно, врачи ничего поделать не могли и матери сказали, чтобы готовы были к худшему, а он сегодня рано утром в себя пришел и кушать попросил. И матери сказал, что Лиду видел: Завтра выпишут, сразу же поеду к Матронушке с благодарностью, а батюшке тому молебен о здравии закажу: Имени батюшки я не знал и перезвонил племяннику. Он очень удивился и поинтересовался, зачем оно мне. Надо просить Господа Бога, чтобы даровал он каждой сельской деревеньке своего батюшку, болеющего и борющегося за каждую заблудшую душу, умеющего наставить на путь истинный, разбудить в людях светлое, помочь оценить поступки свои и желания, привести к истинному покаянию, а значит и к очищению. Здравия тебе и сил на многие лета, добрый сельский батюшка! Неси слово Божие, крепи веру православную, побуждай людей к делам добрым и к жизни праведной. Слава Богу за таких светлых, искренних батюшек! Очень много настоящих молитвенников, от всего сердца и с большой силой страждущих о своей пастве. Солнце клонилось к закату. Мягкий, золотисто-медовый свет последних его лучей окутывал облупившиеся стены домов маленького турецкого городка, на миг наполняя его теплом и уютом. Давно уже смолкли протяжные крики муллы с вершины минарета: С моря, невидимого за домами, доносилось прохладное дыхание бриза: Немолодой чернобородый человек с задумчивым лицом, греческий священник о. Петр Фотиадис, медленно шел по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды, которые завсегдатаи кофеен и редкие прохожие бросали на его рясу и камилавку. За год, проведенный им при греческом посольстве в Анкаре, отец Петр успел привыкнуть к этим взглядам, то изумленным, то любопытным, а порой и откровенно враждебным. Что ж, в этом не было ничего удивительного: В мусульманской стране… Да, все вокруг, казалось, ясно говорило об этом: И все же было в этом совершенно чужом отцу Петру черноморском городе, где он был лишь проездом, что-то необъяснимо знакомое и родное. Что-то неуловимое крылось в очертаниях этих старых домов с облезающей штукатуркой и во всем облике города. Он, казалось, хранил какую-то тайну, скрывал свою истинную душу под турецкими вывесками и звуками турецкой речи, ревностно оберегая эту тайну даже от собственных жителей, подобно тому, как греческие девушки времен турецкого ига скрывались за плотными ставнями окон от нескромных взглядов захватчиков. Да, теперь отец Петр вспомнил — и знакомый облик города перестал казаться ему странным. Ведь еще совсем недавно — ибо что такое для истории восемьдесят лет? Греческая речь и греческие песни раздавались тогда на этих улицах; женщины не закрывали лиц; по вечерам в кофейнях, перебирая янтарные и кипарисовые четки, сидели седоусые греческие старики в шароварах и узорных жилетах; и не крики муллы, а звон церковных колоколов будил город по утрам. Греки построили этот город, греки жили в нем вот уже много веков, любили его и не видели причин для перемен — но ничто не вечно на грешной земле. Кровавая буря года, когда приспешники Кемаль-паши безжалостно расправлялись с брошенными своей страной на произвол судьбы греками Малой Азии, с корнем вырвала греков городка из родной земли и разбросала по бескрайним горам и пустыням Анатолии. Одни из них были убиты головорезами Кемаля, другие, не выдержав мук и лишений пути, умерли по дороге в турецкие лагеря смерти, третьи погибли в самих лагерях. Те немногие, кому удалось спастись, бежали в Грецию, Россию, Армению. Но и там, вдали от ужасов резни, многие из них тихо, но быстро угасали, сжигаемые изнутри неизбывной тоской по навсегда потерянной родине… Это было восемьдесят лет назад. Многое изменилось здесь с тех пор. Ничего, казалось, не осталось от прежних жителей города, и самая память о них угасла, навеки похороненная в безымянных, безвестных могилах где-то на равнинах Анатолии. И все же, несмотря ни на что, город помнил. Память о греках — первых и истинных хозяевах этой земли — продолжала жить в нем незаметно, тихо, прикровенно. Город помнил; город ждал; может быть, город надеялся? И в наступающих сумерках отцу Петру почудились неслышные шаги ушедших людей, отголоски позабытых песен и тихий плач ангелов из разоренных церквей…. Отец Петр молча сидел у открытого окна гостиничного номера и смотрел на темнеющие улицы. Завтра он должен был уехать и из этой гостиницы, и из этого городка, чтобы продолжить паломничество по святым местам турецкого Черноморья — Понта, как, начиная с глубокой древности, называли его греки. Почему-то отцу Петру было грустно расставаться с городком. Странно, ведь он не успел провести здесь и двух дней. А впереди его ждал знаменитый монастырь Богородицы Сумелaсской, гордость и слава прежнего Понта. Сколько святых подвижников, сколько чудес видел когда-то этот монастырь! Теперь же он был заброшен, и лишь ветер гулял по давно опустевшим кельям… Отец Петр вздохнул и снова посмотрел на улицу. Там было уже совсем темно. И неожиданная горечь захлестнула его: Неужели не осталось христиан на этой земле, политой кровью мучеников? Прогневили гордостью и маловерием. Но неужели не осталось здесь никого, кто помнил бы имя Твое? Отец Петр задернул занавески, опустился на колени перед стоявшим на столе складным образом Богородицы, открыл молитвенник и перекрестился. Удивленный, отец Петр нехотя прервал молитву и поднялся с колен. Кто мог прийти к нему здесь, в чужом городе? Дверь медленно, без скрипа, отворилась. На пороге комнаты стоял юноша лет двадцати пяти, худой и горбоносый, одетый в темную рубашку и старые, вытертые на коленях штаны. Несколько секунд он стоял молча, словно не решаясь заговорить, и лишь судорожно комкал рукав рубахи. А юноша, плотно прикрыв за собой дверь, продолжал шепотом: Мы… я… — он запнулся. Очень прошу вас, эфенди! Но, видя, что удивленный священник собирается что-то сказать, юноша поспешно приложил палец к губам. Поверьте мне, это очень важно! Идти ночью, в чужой стране, с совершенно незнакомым ему человеком — куда и зачем? Кто знает, какая опасность может подстерегать его здесь, в турецком городе? Но в следующую минуту отец Петр устыдился своих мыслей. Какой-то голос, строгий и решительный, послышался ему: Не для того ли, чтобы нести людям свет и любовь Христовы? Отец Петр больше не раздумывал. Он молча кивнул, надел камилавку и, сам не зная почему, поднял с пола небольшой чемоданчик. В этом чемоданчике лежали епитрахиль и антиминс — отец Петр взял их с собой в путешествие, чтобы отслужить в Трапезунде Литургию для нескольких сотрудников греческого консульства. Теперь же что-то подсказывало ему, что эти вещи могут пригодиться и сейчас. Он еще раз кивнул юноше и, по-прежнему не говоря ни слова, вышел из комнаты вслед за ним. Юноша, напряженный и сосредоточенный, вел автомобиль молча, почти не оглядываясь на своего пассажира, и это молчание начинало уже тяготить отца Петра. Прежде чем ответить, он немного помедлил, словно в нерешительности, и это не ускользнуло от отца Петра. Теперь отец Петр забеспокоился по-настоящему: Он уже собирался снова заговорить с Ахметом, как вдруг машина резко затормозила. Юноша повернулся к отцу Петру и, неожиданно улыбнувшись, почтительно сказал: Они вышли из машины. Перед ними стоял небольшой, окруженный редким забором одноэтажный домик с плоской крышей и белыми занавесками на темных окнах. Вид этих занавесок почему-то успокоил отца Петра. Ему опять стало стыдно за свои недавние страхи. В доме было совершенно темно. Ахмет толкнул дверь — она оказалась незаперта — и жестом пригласил отца Петра следовать за собой. Войдя в дом, юноша опустился на корточки, несколько секунд пошарил в темноте на полу — и вдруг в глаза отцу Петру ударил свет: Там, внизу, наверное, горела лампа. Ни о чем не спрашивая, отец Петр спустился вслед за Ахметом в подвал по скрипучей деревянной лестнице. Он не сразу понял, где находится. Прямо посередине подвала стоял большой деревянный стол, и на нем — неяркая лампа. А оттуда, из-за стола, из глубины подвала, на отца Петра с благоговейным страхом и восторгом смотрели десятки человеческих глаз, отражавших свет маленькой лампы. Молчание длилось несколько мгновений. В следующую секунду стоявшие у стола люди: Какая-то дряхлая, сгорбленная, наглухо повязанная черным платком старушка уронила палку, опустилась на колени и, сотрясаясь от беззвучных рыданий, поцеловала край его рясы. Все еще ничего не понимая, отец Петр оглянулся на Ахмета. А тот, с прерывающимся от волнения голосом, вдруг горячо заговорил на странной смеси греческого и турецкого: Мы — ромеи… Люди вокруг незаметно притихли, лишь Ахмет говорил, говорил горячо и сбивчиво, иногда с трудом подбирая греческие слова. Восемьдесят лет назад, в кровавой неразберихе года, нескольким семьям удалось спастись от смерти и остаться на родине, назвавшись турецкими именами. Кроме них, здесь не осталось никого из прежних жителей, и некому было выдать их туркам. С тех пор для них и их потомков началась двойная жизнь. Открыто, на улицах и на работе, они носили турецкие имена: Ахмет, Омер, Хасан, Айша, — и говорили друг с другом по-турецки. Они знают друг друга в лицо, помогают друг другу — но никто, кроме них, не должен даже догадываться об их вере. Слишком много слышали они о турецких тюрьмах, куда неугодных — христиан и курдов — сажают по ложным обвинениям, и откуда мало кто возвращается. Тайные христиане — одни из последних, кто помнит в Турции о Христе. Если они погибнут, кто научит их детей чтить Господа, кто вырастит их христианами-греками, а не мусульманами-турками? Нельзя дать погаснуть лампаде… Отцу Петру вспомнилось все, что он читал когда-то о первых христианах — и одновременно в памяти всплыли слышанные им еще в Греции рассказы, скупые и неясные, о тайных христианах Турции. Все это ожило сейчас перед ним, обрело плоть и кровь… — И в других городах есть христиане? Ахмет — нет, его звали Анатолием, — кивнул. Трапезунд, — он махнул рукой, — Синоп, Смирна… Весь Понт, вся Анатолия… Отец Петр стоял молча. Что мог он сказать? Чем мог помочь этим людям, рискующим жизнью ради Света? В то же мгновение десятки взоров обратились на него: У нас есть хлеб и вино… Отец Петр снова увидел обращенные на него взгляды: Седоусые морщинистые старики, сгорбленные старушки в черном, молодые мужчины с загрубелыми от работы руками, застенчивые и робкие женщины и девушки в стареньких платьях, дети и подростки, не по-детски серьезные — все они были христианами, все молчаливым криком души умоляли его о капле живой воды. И он должен был дать им напиться. Отец Петр улыбнулся и кивнул. Люди вокруг радостно вздохнули и заулыбались в ответ. И сердце отца Петра сжалось при мысли, что для всех них это должна была быть первая и, быть может, последняя в жизни Литургия… Он раскрыл чемоданчик, и взгляд его упал на епитрахиль. А времени в обрез: Сейчас, кажется, другого выхода не было… Он надел епитрахиль, повернулся к людям и произнес громко, чтобы слышали все: В конце ее вы примете Святое Причастие, Тело и Кровь Христовы под видом хлеба и вина, а это значит, что Сам Христос войдет в вас. Но прежде чем принять Его, вы должны подготовить себя к Его приходу — очиститься от грехов, от всего, что вы когда-то сделали дурного. Называйте вслух свои поступки и мысли, в которых вы раскаиваетесь, за которые вам стыдно. Сам Христос слушает вас сейчас. Признайтесь Ему во всем, просите у Него прощения, и Он простит и очистит вас. Может быть, желал ему зла? Может быть… Отец Петр говорил, и люди сначала тихо и нерешительно, а потом все громче и громче начинали называть грехи вслед за ним. Вскоре все говорили уже в полный голос, не стесняясь других. Да и зачем было им стесняться, если никто здесь не слушал сейчас другого: По щекам многих женщин текли слезы, оставляя блестящие дорожки на смуглой коже. И хотя отец Петр не понимал почти ничего из быстрой, сбивчивой турецкой речи исповедников, его это не тревожило: Долго, почти час, продолжалась эта исповедь. Наконец, дождавшись, пока все утихнут, отец Петр простер епитрахиль над головами людей и прочел разрешительную молитву. Затем, сказав еще несколько слов о Литургии и Причастии, он шепотом дал кое-какие указания Анатолию и, пройдя сквозь почтительно расступившуюся толпу, покрыл шершавый деревянный стол антиминсом. Вскоре в полутемном подвале громко раздались слова, которых вот уже восемьдесят лет не слышала эта земля: Снова так же молчит водитель — смуглый горбоносый юноша, Ахмет-Анатолий. Но что-то изменилось для отца Петра — изменилось бесповоротно, навсегда. Снова услышал он слова благодарности, с которыми они целовали его руки, снова раздался в ушах их шепот: Ибо где бы ни оказался теперь отец Петр Фотиадис, православный священник из Фессалоник, он будет не один. Незримо будут стоять рядом с ним тайные христиане турецкого городка; он будет видеть их взгляды и слышать их тихий шепот: Долгим взглядом посмотрел отец Петр в темные глаза Анатолия. Доведется ли им когда-нибудь еще встретиться здесь, на земле? И снова, как в начале этой ночи, отец Петр тихо спросил: Анатолий ответил не сразу. Несколько мгновений прошло в молчании. Наконец юноша наклонился, поцеловал руку отца Петра и прошептал: Отец Петр проводил взглядом удалявшуюся машину, пока она не скрылась за углом, и медленно побрел к двери гостиницы. Когда он вошел в свой номер, за окном занималась заря. Первый солнечный луч, шутя пронзив оконное стекло, проник в комнату через щель в неплотно задернутых занавесках и осветил лежавшее на столе старенькое Евангелие в потертом коричневом переплете. Сам не зная почему, отец Петр раскрыл его — и утренним золотом, светом надежды просияли перед ним последние слова Евангелия от Матфея: Как замечательно, Валерий, что Вы возобновили свою деятельность по наполнению тем православным материалом и даёте возможность почитать чудесные рассказы. А то самой порой нет времени искать, а тут зашёл в тему и знакомишься с такими интересными вещами. Какой вдохновляющий и впечатляющий рассказ, взволновал до глубины души.
Проверка физических лиц
Правила в уголке экспериментирования в картинках
Edge pro 65b характеристика
Дорога к солнцу текст
Понятия относящиеся к культуре