Исторические очерки и рассказы (Шубинский С.Н.)
Шубинский С. Н. Исторические очерки и рассказы.
Шубинский_Исторические очерки и рассказы
С 89 портретами и иллюстрациями. Современный полукожаный, Количество страниц: Русский генерал Сергей Николаевич Шубинский — был известен, как замечательный мастер исторического повествования, историк, видный деятель, меценат, коллекционер. На основе хорошего знания источников он создавал очерки и рассказы, излагая в доступной форме яркие сюжеты отечественной истории, активно вводя в оборот ранее неизвестные исторические материалы. Именно этому периоду посвящено большинство очерков, вошедших в настоящее издание. Автор прекрасно описывает и знакомит с жизнью видных деятелей и деятельностью замечательных людей России: Долгорукова-Крымского и княгини Долгоруковой, П. Еропкина, принца Нассау Зигена, Л. В книге представлены наиболее яркие, запоминающиеся эпизоды из русской истории XVIII столетия. В разделе, связанном с петровским временем, помещены истории обретения Петром императорского титула, очерки о первых балах, моду на которые ввёл Пётр I, искусстве драть зубы, которым овладел в Европе, петербургских увеселениях, например, знаменитом маскараде года, или свадьбах карликов. Следующий период прошёл под знаком дворцовых переворотов. В очерках речь идёт об аристократах, сосланных в Берёзовский острог, князе А. Меншикове, представителях рода князей Долгоруковых, временщике Бироне, а также домашней и светской жизни императрицы Анны Иоанновны. Ряд рассказов посвящён эпохе Екатерины II. В них сообщается о вельможах и государственных деятелях екатерининского двора по запискам статс-секретаря А. Храповицкого и другим источникам , князе Григории Потёмкине, графе К. Разумовском, одной из самых влиятельных личностей Российского Просвещения княгини Е. Писатель одним из первых обратился к теме надгробных эпитафий, бывших очень распространённым явлением в XVIII веке, и представлявших историческую и литературную ценность. Приведены примеры эпитафий из некрополя Александро-Невской лавры и Волкова кладбища. Некоторые истории, помещённые С. Шубинским в его книге, анекдотичны. В то же время, они написаны на основании редких архивных источников. Один из таких примеров — пребывание царя со свитой в Лондоне в году, когда после его отъезда хозяин дома, где останавливался Пётр, был возмущён полуразрушенным состоянием своего имущества, оставленного после себя русскими гостями. Гравюры, в большом числе иллюстрирующие истории С. Шубинского, представляют преимущественно виды С. Главная Все категории Реставрация Покупка книг Доставка Контакты Обсуждения. Добро пожаловать в мир книги! Логин или email Пароль. Главная Все категории Обсуждение Реставрация Покупка книг Доставка Контакты. Исторические очерки и рассказы. История , История России. Описание Теги Русский генерал Сергей Николаевич Шубинский — был известен, как замечательный мастер исторического повествования, историк, видный деятель, меценат, коллекционер.
Были у нас генералы от инфантерии, от кавалерии, от артиллерии, а вот Сергея Николаевича Шубинского хотелось бы назвать генералом от истории. Об этом человеке я вспоминаю каждый раз, когда речь заходит о необходимости общенародного журнала для пропаганды исторических знаний. Шубинские со времен Годунова сами делали историю службою в войсках, но вряд ли задумывались об истории. Незаметные дворяне, они довольствовались чинами прапорщиков или поручиков. Сереже Шубинскому было три года, когда умер отец, и его приютила замужняя сестра Анечка. Потом мальчика отдали в московский Дворянский институт; здесь его полюбил Петр Миронович Перевлеский, сын дьячка, выбившийся в педагоги. От Петра Мироновича я впервые постиг любовь к живой русской речи, имена Ломоносова, Фонвизина, даже осмеянного в потомстве Тредиаковского стали для меня святы…. Юный Шубинский служил в Москве мелким чиновником, когда грянула Крымская война. Порыв всенародного патриотизма вынес его из опостылевшей канцелярии, и в Гренадерском полку появился новый подпрапорщик. Крымская кампания завершила зловещую диктатуру Николая I, разгул бюрократии и казнокрадства. Было решено обновить прорвавшееся интендантство, призвав молодых грамотных офицеров, которые не потащат сапожную кожу со складов, не стянут из солдатского котла мясной приварок. В число этих честных людей попал и Шубинский, вскоре получивший чин штабс-капитана. Вспоминая о том времени, он морщился, сознаваясь, что не доверяет бухгалтериям, не любит интендантов:. Уж я-то насмотрелся всякой цифровой эквилибристики…. Жизнь в столице была дорогая. Сергей Николаевич жил скудно, приучив себя беречь каждую копеечку. Был у меня приятель, пописывавший в газеты всякую чепуху на злобу дня. Но все фельетонисты получали бесплатный пропуск в театры и места увеселений. Еще как… Приятелю надо было съездить в провинцию, а он боялся, что в редакции его место займут другие. Вот и говорит он: Вернулся мой приятель, и я стал писать уже под своим именем. А фельетонами тогда называли все — даже очерки о политике Бисмарка считали фельетонами. А коли тиснут, так потом у кровососа-издателя гонорара недоплачешься. Страшно вспомнить, как намучился. Но понадобилось время, чтобы самому понять: Из меня мог выйти только популяризатор русской истории… Обновление России реформами вызвало небывалый интерес к ее прошлому. Однако издавна цензура держала историю на замке, даже о Николае I писать не разрешали, историки ограничивали себя дифирамбами Петру I и панегириками Екатерине II. Надо было развеять мрак былого над могилами предков, и в историю, как это ни странно, ринулись офицеры: Бывало, глянешь на замызганный обрывок старинного альманаха без начала и без конца, а в середине — статья, какой цены нету, и стоит все гроши. Среди всякого хлама попадались уникальные сокровища прошлых столетий, которые ныне днем с огнем ни за какие деньги не купишь. Хмыров желал объять всю историю сразу, Семевский копался в девятнадцатом столетии, а меня всегда увлекал век осьмнадцатый. То хохочешь над анекдотами о Потемкине, то слезами умываешься над людскими страданиями… Стал я писать исторические очерки. Редакции брали их у меня с большой охотой, ибо наша публика, историей не избалованная, пугалась мудрости Татищева, Миллера, Шлецера или Карамзина. По-разному сложились судьбы друзей. Хмыров не щадил себя. Он спровадил семью в деревню, чтобы жена и дети не голодали заодно с ним, а сам кормился одним студнем, покупая его в дешевой лавчонке, отчего заболел и умер… Возле гроба покойного Шубинский ходил с фуражкой, собирая на похороны историка. Вот лежит на столе наш бедный Миша Хмыров: Ефремов, богатый библиограф и накопитель старинных книг, бросил в фуражку Шубинского полсотни рублей. Шубинский навестил Ефремова в его доме, больше похожем на книгохранилище. Влюбленные в историю, стали они мечтать: Это, брат ты мой, не для широкого читателя, а лишь на будущего историка. Надо подумать, где сыскать Креза, чтобы восхитился нашей историей! Сергей Николаевич недавно женился на скромной девушке Катеньке Боровской; детей еще не было, но могли появиться, а жалованья капитана не хватало. Шубинский решил начать с издания старинных мемуаров. Издателем стал книготорговец Яков Исаков; выпуском мемуаров Шубинский угодил лишь культурным читателям, но часть тиража осталась догнивать на складах. Сергей Николаевич тяжело переживал неудачу. Так вот, я, кажется, нашел чудака, готового субсидировать журнал. Но его сомнения развеяли солидные историки — Соловьев, Забелин, Бестужев-Рюмин и Костомаров, убеждавшие не скупиться, ибо в познании былого, как никогда, нуждается вся мыслящая Россия, а поэт-демократ Василий Курочкин подсказал будущему журналу весомое название:. А редактором бы подполковника Шубинского сделать, ибо тернистый путь в прошлое ему освещают генеральские звезды на эполетах. Шубинский много позже сам говорил, что, еще не выпустив ни одного номера журнала, в его проспекте они наобещали читателю разных чудес. Вот и получал подписчик ежемесячно громадный блин. На полку его не поставить, а можно лежмя лишь класть. Бумагу же выбрали потолще, в какую хорошо бы селедку заворачивать. А годичная подписка — в тринадцать с полтиной, где их взять? Конечно, любитель истории, да еще семейный, прежде подумает: Не лучше ли детям штанишки купить?.. Но, уверенные в успехе, Грацианский с Шубинским решили давать тираж в три тысячи экземпляров немыслимо много для того времени! Но тут заявился секретарь редакции Петя Гильтебранат, почти радостный:. Так куда прикажете остатки тиража складывать? Затем он предупредил Шубинского, что у него не водится таких денег, чтобы остатками тиража кормить голодных крыс. Это вам Ефремов нагородил, будто я богатей, а всего-то и было у меня шесть тысяч. Я уже в долги влез, на гравюры потратясь…. Петя Гильтебрандт завершил свою жизнь корректором в Синодальной типографии, а тоща он желал свергнуть Шубинского. Лучше бы кромсал ножом по живому мясу, безжалостно сокращая авторов, а так… Разорит он вас, Василий Иванович! Журнальные хлопоты совпали с рождением у Шубинского дочери, а будущее не радовало, и невольно вспоминалось, как ходил вокруг гроба Хмырова с протянутой фуражкой. Спору нет, журнал был задуман прекрасно, но успеха в публике не имел. Шубинский привлек к журналу лучших историков России, но они совсем не учитывали интересов широкого читателя, а устроили научную дискуссию меж собой по спорным вопросам. Соловьев или Бестужев-Рюмин писали добротно, однако их сухие статьи напоминали гигантские глыбы сырого исторического материала, над которым Шубинский тщетно работал, как скульптор над грудой мрамора. Целиком преподносить читателю — не станет читать, отколешь кусок — обидятся авторы. Может, кто-либо согласится купить мое дело? Между тем — незаметно для самого себя — Сергей Николаевич обрел славу популярного писателя. Читатель желает знать то, что от него так долго скрывала цензура. Перед женою он был откровенен:. Беллетрист может выдумывать что угодно, а я не могу сочинять историю, обязанный придерживаться сути документа. Самобытности таланта ждать от меня не следует, ибо вольно или невольно исторический автор связан по рукам и ногам точными фактами. И то, что было нравственно в прошлом веке, стало безнравственно в нынешнем. Житейские оценки вещей в истории изменчивы, как и наша чухонская погода… Трудно работать в истории! О своих затруднениях он сказал однажды Суворину:. Журнал, как вы сами знаете, чисто исторический, без политических тенденций. Недавно Шубинский опубликовал статью Суворина о пребывании А. Пушкина в Михайловском, автора статьи он хорошо знал. Суворин, узнав об этом, сделал вывод, что Грацианский — жулик, решивший заработать на нем, на Суворине. Суворин поразмыслил, как бы себя не обидеть, и надоумил Шубинского основать в России новый популярно-исторический журнал…, без тенденций:. Но теперь не дадим его засушить ученым, чтобы там они ковырялись в датах, когда пришли варяги на Русь, а будем давать любой исторический материал, вплоть до романов. По мне, так пусть даже мужики пишут мемуары при свете лучины… А сейчас, полковник, составим для наших чинодралов программу журнала. Шубинский вскоре получил ответную бумагу из министерства внутренних дел, в которой министр Маков отказывал в издании исторического журнала для широкой публики. В газетной полемике издатели обливают один другого вонючими помоями, а брызги этих помоев пачкают чистоту моего министерского мундира…. В скобках замечу, что вскоре после этой беседы Маков застрелился, уличенный во взятках. Новый журнал отвечал вкусам всех читателей, а не только ученых-историков. В самом деле, подле записок Меттерниха умещались мемуары вора и взяточника Геттуна, Завалишин делился воспоминаниями о декабристе Лунине, Костомаров сообщал о самозваном лжецаревиче Симеоне. Журнал украшал рассказ Николая Семеновича Лескова, которого тогда безбожно травили не только слева, но и справа. Но Шубинский уважал писателя, платившего ему ответной дружбой, отбивая удары критиков — и левых, и правых. Ведая выдачей гонораров, он оценивал свой труд по тем же ставкам, по каким расплачивался и с другими авторами. Шубинский надеялся вскоре получить эполеты генерала, дочь уже подрастала, появились новые расходы, но Сергей Николаевич не приписал себе лишнего рубля. Печатаясь в своем журнале, я получаю ерунду. Лучше бы вы сидели дома и писали. Вы ей новое манто справили. Она катила на лихаче, вся обвешанная покупками. Вежливый, но суховатый, он был педантичен в жизни и в работе. Любя семью, домоседом жил в окружении книг. Сергей Николаевич бывал частым гостем в доме П. Дашкова, собирателя старинной графики, где в разумных беседах сиживали далеко за полночь. Время тогда было нелегким, когда свободно рыскал зверь, а человек бродил пугливо. Начиналась полоса мрачной реакции, и тут Суворин воспрянул. На голову Сергея Николаевича Суворин-издатель извергал непотребную ругань, упреки в расточительстве, издательские насмешки:. Я не Грацианский, которого ты без порток пустил по миру побираться. Мне важен ежемесячный доход, а на остальное — плевать. Даже иные мужики в век Елизаветы чувствовали себя гораздо свободнее, нежели вы, сидящий передо мною. Если же верить вам, что русское общество состояло из жалких рабов, забитых салтычихами и собакевичами, то как же из такого темного леса вышли Ломоносов и Кулибин, Крылов и Пушкин? Я могу напечатать вашу статью, но гонорар за собрание цитат перешлю авторам этих цитат, а не вам…. Весною года он стал генерал-майором и сразу подал в отставку, желая посвятить себя целиком истории. Но с мундиром не расставался, дабы своим чином влиять на цензоров и на самого Суворина. Получив отставку из армии, он угрожал издателю отставкой от редакции, что всегда пугало Суворина:. Я ведь человек не злой, только характер у меня занозистый… Что вы обижаетесь? Так, по его настояниям Суворин раскошелился на издание солидных исторических трудов, выпустив записки Дашковой и Екатерины II, работы Олеария, Герберштейна, Шильдера и многих других. А когда Суворин завел свой театр, Сергею Николаевичу пришлось побыть научным консультантом в создании декораций и костюмов, чтобы не пострадала историческая достоверность былого…. И я жмусь в конце, ибо прошлое для меня понятнее, нежели твое сомнительное будущее…. Он старел, становился ворчливым, придирчивым. А вот смолоду наизусть шпарил, как стихи, генеалогические таблицы главных родов дворянства — сам-то я из мелкотравчатых. Сам старел, и друзья старели. Валит все в кучу, лишь бы угодить и дворникам и фрейлинам сразу… А сам Шубинский жаловался на Лескова:. Я тут поместил рассказ о героизме русского офицера, так Лесков учинил мне выговор. Сказал, что выдрал бы этого героя-офицера, а заодно и меня — генерала… Чем я виноват? Существует же государство, значит, надобно афишировать в народе патриотизм. Кто тут прав — сказать трудно. Но долгое общение с Сувориным, наверное, отложилось и на эмоциях Шубинского. Все журналы держатся не идеями, а количеством подписчиков. У меня в типографии все рабочие сыты, а мои авторы пятаки не считают. Но черт меня дернул дожить до XX века, когда всей душой я остался в веке осьмнадцатом! С года Шубинский начал болеть, быстро уставая: Лучше уж будет унести все это в могилу! XX век заполнил Россию множеством журналов, все писали, а кто не умел писать, тот устраивался в редакциях, чтобы учить писателей. Шубинского это даже смешило:. Палачей литературы развелось больше, чем комаров на болоте…. Сам же он, старея, взял себе в помощники молодого историка Павла Елисеевича Щеголева, которого из пропасти давних веков тянуло к декабристам, к Пушкину, к революции. Я вытащил вас из ссылки, куда вас упрятали за всякие тенденции. Верю, что из вас получится большой историк. Молодые писатели пишут быстро, чтобы скорее получить гонорар, а старики тоже торопятся, боясь умереть. Но от гонорара тоже не отказываются…. Заодно я бы подредактировал свой некролог, а вам бы заранее гонорар выплатил…. Сергей Николаевич Шубинский, генерал русской истории, скончался 28 мая года, говоря как бы в бреду:. Так оперативно быстро работала в те времена наша историческая периодика, извещая читателей о лучших новинках в Европе…. К чему я все это рассказываю? И почему я вдруг вспомнил о Шубинском? А как же быть рядовому массовому читателю, который, не имея академической или военной подготовки, желает познавать неизвестные страницы прошлого нашего государства? Вопрос об этом назрел давно. И не сегодня и не вчера возникла громадная нужда в таком историческом журнале. И пусть в этом журнале публикуют не только популярно написанные работы ученых, но и находки краеведов, записки бывалых людей, ветеранов войны и труда, наконец, я думаю, что мемуары безвестной домохозяйки о том, как она кормила семью в голодные годы, такие мемуары тоже достойны внимания. Фейхтвангер говорил, что охотно отдал бы всего Фукидида с его многотомной историей Пелопоннесской войны за одну страничку записок галерного раба, прикованного к веслу, и эта страница может быть полезнее прославленного Фукидида….
Причины онемения губ и кончика языка
Субару импреза 2008 замена сцепления своими руками
Панические атаки симптомы признаки лечение отзывы
Айфон 6s плюс 64 гб характеристики
Размеры обуви сша и россии