Имя твое — птица в руке, Имя твое — льдинка на языке, Одно единственное движенье губ, Имя твое — пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту,. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое — ах, нельзя! Ключевой, ледяной, голубой глоток… С именем твоим — сон глубок. Перья реют И медленно никнут в снег. Я знаю, что все мне снится. Ты проходишь на Запад Солнца, Ты увидишь вечерний свет, Ты проходишь на Запад Солнца, И метель заметает след. Мимо окон моих — бесстрастный — Ты пройдешь в снеговой тиши, Божий праведник мой прекрасный, Свете тихий моей души. Я на душу твою — не зарюсь! В руку, бледную от лобзаний, Не вобью своего гвоздя. И по имени не окликну, И руками не потянусь. Восковому святому лику Только издали поклонюсь. И, под медленным снегом стоя, Опущусь на колени в снег, И во имя твое святое, Поцелую вечерний снег. Там, где поступью величавой Ты прошел в гробовой тиши, Свете тихий — святыя славы — Вседержитель моей души. У меня в Москве — купола горят! У меня в Москве — колокола звонят! И гробницы в ряд у меня стоят, — В них царицы спят, и цари. И не знаешь ты, что зарей в Кремле Легче дышится — чем на всей земле! И не знаешь ты, что зарей в Кремле Я молюсь тебе — до зари! И проходишь ты над своей Невой О ту пору, как над рекой-Москвой Я стою с опущенной головой, И слипаются фонари. Всей бессонницей я тебя люблю, Всей бессонницей я тебе внемлю — О ту пору, как по всему Кремлю Просыпаются звонари…. Но моя река — да с твоей рекой, Но моя рука — да с твоей рукой Не сойдутся, Радость моя, доколь Не догонит заря — зари. Он на закате дня Пел красоту вечернюю. Три восковых огня Треплются, лицемерные. Три восковых свечи — Солнцу-то! О поглядите, как Крылья его поломаны! Черный читает чтец, Крестятся руки праздные… — Мертвый лежит певец И воскресенье празднует. Должно быть — за той рощей Деревня, где я жила, Должно быть — любовь проще И легче, чем я ждала. Над валким и жалким хлебом За жердью встает — жердь. И проволока под небом Поет и поет смерть. Хорошеньким, любименьким, Требником рукописным, Ларчиком кипарисным. Всем — до единой — женщинам, Им, ласточкам, нам, венчанным, Нам, злату, тем, сединам, Всем — до единой — сыном. Останешься, всем — первенцем, Покинувшим, отвергнувшим, Посохом нашим странным, Странником нашим ранним. Други его — не тревожьте его! Слуги его — не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего. Вещие вьюги кружили вдоль жил, Плечи сутулые гнулись от крыл, В певчую прорезь, в запекшийся пыл — Лебедем душу свою упустил! Падай же, падай же, тяжкая медь! Зори пьет, море пьет — в полную сыть Бражничает. А над равниной — Крик лебединый. Матерь, ужель не узнала сына? Это с заоблачной — он — версты, Это последнее — он — прости. А над равниной — Вещая вьюга. Дева, ужель не узнала друга? Рваные ризы, крыло в крови… Это последнее он: Над окаянной — Взлет осиянный. Праведник душу урвал — осанна! Пасынок к матери в дом. Без зова, без слова, — Как кровельщик падает с крыш. А может быть, снова Пришел, — в колыбели лежишь? Горишь и не меркнешь, Светильник немногих недель… Какая из смертных Качает твою колыбель? О, кто мне расскажет, В какой колыбели лежишь? Полночные страны Пройду из конца и в конец. Где рот-его-рана, Очей синеватый свинец? Любить и любить его лишь! О, кто мне нашепчет, В какой колыбели лежишь? Жемчужные зерна, Кисейная сонная сень. Не лавром, а тёрном — Чепца острозубая тень. Не полог, а птица Раскрыла два белых крыла! Не отдать его лишь! О, кто мне надышит, В какой колыбели лежишь? А может быть, ложен Мой подвиг, и даром — труды. Как в землю положен, Быть может, — проспишь до трубы. Огромную впалость Висков твоих — вижу опять. Такую усталость — Ее и трубой не поднять! Державная пажить, Надежная, ржавая тишь. Мне сторож покажет, В какой колыбели лежишь. Как сонный, как пьяный, Врасплох, не готовясь. И мой обол Прими на утвержденье храма. Не свой любовный произвол Пою — своей отчизны рану. Не скаредника ржавый ларь — Гранит, коленами протертый. Всем отданы герой и царь, Всем — праведник — певец — и мертвый. Так, сердце, плачь и славословь! Пусть вопль твой — тысяча который? Другая — радуется хору. Кушаем — дырку от кренделька. Да, на дороге теперь большой С коробом — страшно, страшней — с душой! Тыщи — в кубышку, товар — в камыш… Ну, а души-то не утаишь! Выражаем огромную благодарность всем тем, кто способствовал и содействует созданию, продвижению и деятельности этого проекта. Главная Биография Хронология под редакцией Ланы Ишмухаметовой Библиотека Поэзия Стихотворения Алфавитный порядок Хронологический порядок Поэмы Драма Поэмы и драмы роспись по 7-томнику Проза Письма Роспись по 7-томнику Шестой том Седьмой том Книги Публикации Критические статьи о творчестве поэта Жизнь и творчество Библиография прижизненные публикации Фото Музеи Интерактив Ссылки Ссылки на сайты о Марины Цветаевой Библиотеки Литературные сайты Обмен ссылками А. Эфрон Летопись жизни и творчества Наследие Марины Цветаевой. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту, Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. Во мгле сизой Стоишь, ризой Снеговой одет. Голубоглазый Меня сглазил Снеговой певец. Так по перьям, Иду к двери, За которой — смерть. Он поет мне За синими окнами, Он поет мне Бубенцами далекими, Длинным криком, Лебединым кликом — Зовет. Женщине — лукавить, Царю — править, Мне — славить Имя твое. Всей бессонницей я тебя люблю, Всей бессонницей я тебе внемлю — О ту пору, как по всему Кремлю Просыпаются звонари… Но моя река — да с твоей рекой, Но моя рука — да с твоей рукой Не сойдутся, Радость моя, доколь Не догонит заря — зари. И вот в громах, как некий серафим, Оповещает голосом глухим, — Откуда-то из древних утр туманных — Как нас любил, слепых и безымянных, За синий плащ, за вероломства — грех… И как нежнее всех — ту, глубже всех В ночь канувшую — на дела лихие! И как не разлюбил тебя, Россия. Вот — горстью пьет из горной быстрины — Князь без страны. Всем — до единой — женщинам, Им, ласточкам, нам, венчанным, Нам, злату, тем, сединам, Всем — до единой — сыном Останешься, всем — первенцем, Покинувшим, отвергнувшим, Посохом нашим странным, Странником нашим ранним. Всем — сыном, всем — наследником, Всем — первеньким, последненьким. Между 15 и 25 августа 14 Не проломанное ребро — Переломленное крыло. Не расстрельщиками навылет Грудь простреленная. Не вынуть Этой пули. Что усопшему — трепет черни, Женской лести лебяжий пух… Проходил, одинок и глух, Замораживая закаты Пустотою безглазых статуй. Лишь одно еще в нем жило: Между 15 и 25 августа 15 Без зова, без слова, — Как кровельщик падает с крыш. Сновидца, всевидца Пустое стекло. Не ты ли Ее шелестящей хламиды Не вынес — Обратным ущельем Аида? Не эта ль, Серебряным звоном полна, Вдоль сонного Гебра Плыла голова? Рубрики Афиша Ваше творчество Новости.
Как предотвратить нежелательную беременность
Баня бочка своими руками фото
«Имя твое — птица в руке…» М.Цветаева
Лада калина технические характеристики двигателя
История персонажей горилаз
Где купаться в стамбуле
Подключить 2 компьютера по сети
Где находится улица бехтерева
Тигр характеристика знака совместимость
Можно ли наличными перевести деньги на карту
Синема нягань расписание
Матвей из тулы последние новости 2017
Стихи к Блоку
Closing date перевод
Как выучить историю за день
Почему распался ссср причины
Правила прикуривания авто
Проверить номер телефона по адресу
Анализ стихотворения «Имя твое — птица в руке» Марины Цветаевой
Успеть за 24 часа официальный сайт стать
Способы завязывания галстука видеопо русски
Сколько 10 рублевых
Lenovo g570 инструкция по разборке