Ссылка на файл: >>>>>> http://file-portal.ru/Письмо из плена стих галчинский/
Журнальный зал
Galczynski-1
Константы Ильдефонс Галчинский «Письмо из плена»
OCR и вычитка - Александр Продан, Кишинев. Путь в счастливую Аравию. На смерть мотылька, которого раздавил грузовик. Просьба о счастливых островах. Письмо с реки Лимпопо. Песнь о солдатах с Вестерплятте. Отчего не поет огурец. Дифирамб в честь мира. Если бы у меня было одиннадцать шляп. Пасхальная ночь Иоганна Себастьяна Баха. КОНСТАНТЫ ИЛЬДЕФО H С ГАЛЧИ H СКИЙ. Была ли в этом идея, пристрастие или игра? У Галчинского нет граней, отделяющих жизнь от поэзии, трагедию от фарса, труд от игры, веселье от грусти. Но в Тувиме загадочность кристалла. В Галчинском загадочность облака. Нельзя предвидеть, какие очертания примет его стих. У него было два имени, одно придуманное, шуточное — Ильдефонс, другое, данное при рождении, — Константы. Два имени слились для читателей воедино. Он и в поэзии был одновременно выдуманным Ильдефонсом и живым Константы. Репутация его была зыбкой. Гуляка праздный, мистификатор, шутник, поклонник Бахуса, беспечный и забавный. Трагик, разыгрывающий драмы в кукольном театре. Ставили в тупик его стихи. Философская или любовная лирика? Может быть, они небрежны? А может быть, это та предельная естественность формы, где не чувствуются усилия стиля? Поначалу немногим было понятно, что в польскую литературу пришел поэт, которому суждено сказать в ней новое слово. Среди первых, кто разглядел необычайную одаренность Галчинского, были большие поэты Тувим и Броневский. У него были поклонники в среде молодых литераторов конца х — начала х годов. Но подлинного признания не было. Новое слово было услышано, когда Галчинского не стало. Через несколько лет после смерти он стал любовью Польши. Что он все-таки был за человек, каков он был поэт — Константы Ильдефонс Галчинский? Он явился на свет в Варшаве, в семье железнодорожного техника, 23 января года. Отца его звали Константы, мать Вандой. Рассказывают, что старший Галчинский играл на скрипке, сочинял песенки, был фантазер, характером несдержан и легко возбудим. Наверное, от него поэт унаследовал музыкальность и странность натуры. Впрочем, кто знает, много или мало наследует талант от своих родителей и от той среды, где он явился на свет. Мы еще не изучили тайных законов, по которым происходит та удивительная концентрация способности к познанию и самопознанию, которую мы именуем талантом. Между тем чем выше художник, тем менее похож его опыт и его облик на опыт и облик среды, его породившей. В сущности, рождение таланта и есть преобразование жизненного опыта замкнутой среды в нечто высшее, в высшую чуткость к истине, в содержательность, выражающую природу человека, состояние человечества в данный исторический час. Константы Галчинский родился талантом и стал поэтом. Его судьба трагична не только потому, что он поэт, но и потому, что он поляк первой половины XX века. Гуманизм польского искусства выстрадан Польшей. Он прошел сквозь все адские круги национальной катастрофы года. Катастрофа эта вызревала в недрах истории Польши и сопредельных с ней стран. В начале первой мировой войны семья Галчинских вместе с железнодорожным ведомством эвакуируется в Москву. В году Константы поступает в школу Польского комитета. Школа эта была островком польской культуры, в ней преподавали видные деятели польской науки. Волны революционных событий лишь омывают, не захлестывая, польский остров в Москве. В Варшаве Константы продолжает учение в гимназии, преобразованной из школы Польского комитета. Он рано начал писать стихи. Способности его были разнообразны. Он с поразительной легкостью изучал языки. Восемнадцати лет Константы Галчинский поступает в Варшавский университет на отделение английской филологии. Одновременно усердно изучает классическую филологию. Уже в ту пору зарождается легенда о необычном характере Константы Галчинского, о его остроумии и любви к мистификации. Забавными историями полны все воспоминания о поэте. Был без ума от цирка. Знаком был со всеми варшавскими магами Занимался он много, но не тем, чего требовали университетские программы. Однажды написал блестящий реферат о средневековом английском поэте Морисе Гордоне Чийтсе с обильными стихотворными цитатами. Вскоре выяснилось, что такого поэта не было. В его шутках часто была доля тоски. Как-то он привел в дом к товарищу старого забулдыгу и целый вечер выдавал его за своего отца. Так бывает, когда вдруг не хватает метафоры на все, что нас окружает. Он, поэт, постигал мир через метафоры. Иногда их не хватало, ибо мир был сложен. Иногда хотел оборониться от грубого вторжения реальности, но не знал как. Он писал стихи, где были месяц, скрипка и музыка Баха. Позже некоторые критики обвиняли его в мещанском стремлении уйти от жгучих проблем современности в вымышленный мир фантазии. Может быть, он и хотел уйти. Но куда может уйти поэт от мира? Он лишь оборонялся — оборонялся шуткой, мистификацией, грустью. Он ведь знал, что в театре для себя — бутафорские стены. Что за бутафорской дверью, в которую входишь, лежит тот же мир, из которого ушел. И он ломал эту бутафорию со скептической иронией. Но над сломанными декорациями стояло подлинное небо, была красота мира, в которую он влюблялся. И уже забывал иронию и скепсис и пел красоту с одержимостью романтика. Постепенно Галчинский охладевает к университетской науке. По легкомыслию он не оформил документ об отсрочке и в году был призван в школу подхорунжих, откуда его выдворили через шесть недель. Это был его способ обороняться от солдатчины. Он прослужил два года рядовым. Ему грозило наказание за самовольную отлучку. Пришлось обращаться за выручкой к влиятельному Юлиану Тувиму. Наш век на все дает жесткие сроки. После военной службы он дал Галчинскому десять лет для творческого становления. Потом было шесть лет фашистской неволи. И потом еще восемь лет творческого расцвета, неудач, сложных перипетий и болезней. Предвоенный период творчества Галчинского составляет первый том его стихов. Том этот собран по журналам и журнальчикам после смерти поэта. В ней друзья Галчинского узнавали себя и друг друга. Поэт писал позже, что это гротеск, разоблачающий мещанство. В ту пору в польской поэзии сияли крупные таланты. Были революционные писатели Владислав Броневский, Бруно Ясенский. Политическая ориентация у них была разная, ибо сложны были взаимоотношения различных слоев польского общества. Социальное самосознание интеллигентских групп было противоречиво и запутанно. Официальная Польша тянула направо. В качестве официальной идеологии расцветал шовинизм. Все это для проницательного художника звучало предчувствием надвигающейся катастрофы. Так ощущал время Тувим, начинавший в ту пору мыслить социальными категориями. Но он был уже зрелый художник. Вместе с другими молодыми писателями — С. Миновало время хлестких манифестов литературного авангарда. Предыдущее поколение пришло в литературу в пору крушения режимов, ниспровержения авторитетов. Одни боролись против правительств, другие против литературных штампов. Галчинский не хотел ниспровергать. Он хотел органической жизни в искусстве. Галчинский воспринимает все разнообразие жизни. Он видит во всем и возвышенное и смешное. У него нет субординации явлений по степени их важности. Для него вселенная — театр, где разговаривают дети, герольды, птицы, кони, деревья. Он автор этого театра, и актер, и зритель. Это не значит, что поэт не чувствует, не понимает и не хочет понять свое время. Время для него — размалеванные кулисы и бутафорские маски вселенского театра. Галчинский любил допоздна засиживаться в кофейнях, бродить ночью по улицам города. Станислав Мария Салинский, близкий друг поэта, рассказывает, как шли они однажды перед рассветом по Театральной площади в Варшаве. В небе сияла большая, неподвижная зеленая звезда. Галчинский вполголоса стал читать стихи Блока: Потом подумал и попросту, обращаясь к звезде, как к человеку, сказал по-русски: В музыке Галчинского русскому читателю слышится свирель Блока. Но слышится и другое: У Галчинского они — в одном стихотворении. Может быть, так легче себе представить стихи Галчинского тому, кто их не читал. Среди излюбленных писателей Галчинского называют Кохановского, Норвида, Есенина, Вийона, Рембо, Уайльда, Эдгара П о, Кокто, Гофмана, Шекспира. И все же, по-видимому, блоковская струна звучит в нем наиболее явственно. Здесь речь идет не просто о влиянии, а о некоем типе поэтического мышления, об освобожденности от любых предубеждений стиля, догмы, доктрины, о доверии поэта к своему поэтическому мироощущению, о единстве поэзии и морали. В поэме — ощущение непрочности времени. И ему поначалу не верят. Поэму можно трактовать как систему взглядов. А в ней главное — социальная неприкаянность. В ней гротескная манифестация против конца света, где перемешались парламентарии, портные, черти, ангелы, полицейские, социалисты, коммунисты, анархисты, неопаписты, дети. И жгучая нота одиночества и тревоги: В сатирическом шествии нет самого поэта. Он надеется, что можно пересидеть конец света с веселыми студентами в таверне, сочиняя акростихи девушкам, или проспать, как плотник Джиованни Лукко. Он думает, что можно спастись весельем и искусством. Но время показывало, что оно не театральная условность. Нельзя было отсидеться в кабачке и отшутиться. Искусство требовало политической ответственности. Не всегда можно винить современников за то, что они не поняли поэта. Порой поэт не понимает современников. Требовался гражданский стих и четкая позиция. Стих Галчинского был причудлив и неопределенен. Может быть, поэтому успехи Галчинского были не шумны. Слава не спешила к нему. Он, кажется, ее не торопил. В Польше поэты не могли кормиться стихотворством. Леопольд Стафф переводил прозу. Тувим писал для кабаретов. Галчинский поступает на службу. В году он выезжает в Берлин референтом консульства по вопросам культуры. Приходит относительное материальное благополучие. Можно побродить по музеям, поездить по городам, послушать музыку, почитать на досуге Гете и блаженного Августина. Однако карьера чиновника — не для Галчинского. Он без спросу уезжает с женой на неделю в Брюссель и в Голландию. Почти три года украдено у поэзии. В Вильно, где поселяются Галчинские в году, поэт пишет еженедельные фельетоны для радио. Но на них нет спроса. Литературная карьера и государственная служба одинаково не удаются. Это одно из самых печальных событий в жизни Галчинского. Антикапитализм сочетался здесь с антикоммунизмом. Писателей, не искушенных в политике, привлекала мнимая широта платформы. Демагогические требования свобод, по существу, прикрывали реакционную ориентацию журнала, его антисоветскую, антипролетарскую, антикоммунистическую позицию. Константы Галчинский так и не отсиделся в кабачке с веселыми студентами. У него наконец выходит книга стихов. Из Вильно он с семьей перебирается в Варшаву. В обстановке страшного политического разброда, трагического кризиса, который переживает Польша накануне войны, общественная позиция Галчинского двусмысленна и неудобна. Он нужен тем, кто надеется при помощи националистического одурманивания народа прийти к власти и разделаться с левыми силами, требующими общественной свободы и справедливости. Правый фланг правящего класса, опирающийся на озверевшего мещанина, редко умеет поставить себе на службу талант. Он понимает ложность своего положения. В нем печаль, злость, разочарование и безысходность. Неизвестно, как окончился бы духовный кризис Галчинского. Все запутанные узлы его жизни жестоко разрубила война. Двадцать четвертого августа года Константы Галчинский получает мобилизационную повестку. Семнадцатого сентября он попадает в плен. Пленных рядового состава польской армии гитлеровцы, в нарушение международных конвенций, стараются использовать на работах в Германии. Для этого их заставляют принять гражданское положение. Его отсылают в лагерь Альтенграбов. Начинается шестилетняя лагерная жизнь поэта. Изредка окольными путями доходят до Наталии Галчинской стихи ее мужа: Как ни трудно об этом судить, в годы плена, по-видимому, в поэте возникают новые понятия о назначении художника. Окончание войны Галчинский встречает на границе Голландии. В литературных кругах ходят слухи о его гибели. Знакомые в Италии по памяти собирают и издают том его стихов. Послевоенная неразбериха судеб, надежд, передвижений бросает поэта в Париж, в Брюссель, в Голландию. В году Галчинский возвращается на родину. С семьей поселяется в Кракове. Начинается новый, необычайно плодотворный и многогранный период творчества Галчинского, к сожалению, завершившийся так скоро. Потребность приятия мира, приятия новой действительности, которая лежала в основе поэтического характера Галчинского, стала сформулированной поэтической философией. На пути поэта стояло немало трудностей психологического характера. После первых восторгов победы время наступает строгое. Учитываются военные заслуги, вспоминается политическое прошлое. Пребывание в лагере для военнопленных не спасает поэта от попреков. Творчество Галчинского по-разному оценивала критика. Однако в Галчинском преобладало и нарастало чувство органического приятия жизни. Все разнородные инструменты поэзии соединились в мощном и стройном хоре. Он повторяет постулат бентамовской этики: Так формулирует для себя поэт этические задачи художника новой Польши. Он писал позднее в краткой автобиографии: Я беспартийный, но стремлюсь к тому, чтобы моя лирика и драматургия заслужили себе имя литературы партийной. Театр Галчинского, сразу завоевавший успех у публики, отнюдь не сразу завоевал положительные отзывы критики. Новое часто судят по старому. Галчинского судили по той среде, из которой он вышел, а не по тем идеям, к которым пришел. Впрочем, официальные и полуофициальные нападки, мешавшие Галчинскому жить, не мешали ему писать. Он чувствует за собой читателя и главным считает ответственность перед ним. Именно в послевоенные годы достигает полного расцвета великолепная лирика Галчинского. Поэзия Галчинского причудлива и сложна. Сложна , потому что сложен его внутренний мир и у поэта нет нужды поступаться этой сложностью. Читатель как правило верит таланту и не жалеет сил на то, чтобы понять любую сложность поэзии, если она помогает ему разгадать сложность времени. Так произошло с Галчинским, которого сейчас читают школьники всей Польши. В ней применен новый метод строения поэмы. На чем основан этот метод? На использовании разнородных материалов и на попытке построить из них однородное стилистическое единство. В конце концов и дом строится не только из кирпича, но требуется еще железо, и стекло, и цемент, и дерево для оконных рам У художника уже нет желания быть фокусником и магом. Сочинение поэмы сравнивается сперва со строительством дома, потом с музыкой. О музыкальности Галчинского писали много. Он действительно был музыкален и любил музыку, особенно Баха. В его стихах можно найти и непосредственность Баха, и его многоголосье. Поэзия Галчинского заимствует у музыки не только звучание и ассонансы, и полнота звучащего слова в каждой строке, и своеобразная перекличка рифм , но и музыкальное построение. Музыкальное построение в понимании Галчинского — это не просто звучность слова, а прежде всего логика построения стиха, его архитектура, закономерность смены чувств и настроений. Эта логика и преобладает в композиции стихов и поэм Галчинского. То, что кажется незакономерным с точки зрения традиционной композиции литературного произведения, становится оправданным и проясняется в сопоставлении с музыкальной формой. Поэма о Вите Ствоше, великом польском художнике средних веков, построена, как симфония. Есть повторяющиеся и развивающиеся музыкальные темы. Галчинский заимствует у музыки способ построения образа, ни на минуту не забывая, что это образ литературный и что главное в литературе не звучание слова, а его смысл. В ней чувства и мысли, выстраданные, и выношенные, и выраженные объемно. Здесь не только музыка, но и скульптура. Скульптор Вит Ствош понимает жизнь, как творчество. Его связь с жизнью города непосредственна. Он изображает то, что видит, — того человека, тот цветок, того коня. Он сам налагает на себя высокую и тяжкую обязанность художника и, исполнив ее, уходит, не требуя награды. Он художник улицы, города, народа. С улицы поднимается он ввысь, к обобщению. Он не хуже и не лучше тех, кто его окружает. Высшее одобрение для него — суд столяров и плотников. У художника интимная связь со всеми явлениями жизни. С ним разговаривают игрушки. За него предстательствуют птицы. И поэтому он, говорящий как равный с городом и с природой, как равный требует себе места среди великих. Галчинский, изображая Вита Ствоша, имеет в виду художника вообще и себя в частности. Ствош не отделен от нас непереходимым расстоянием времени. Поэма заканчивается картиной дома, где Галчинский писал поэму. Так же разделен и мир вещественный. Предметы сталкиваются с предметами. Из этого рождается метафора XX века, парадоксальный, необычный образ. В поэзии Галчинского есть классическое ощущение единства мира, единства людей и природы. У него как у художника нет потребности самоутверждения, нет страха раствориться , смешаться с толпой, нет потребности выделяться чем-то необыкновенным. Искусство его сложно, но не усложненно. Когда-то в молодости Галчинский говорил другу: В таком наряде будем бродить по дворам, петь свои собственные уличные баллады. Что за счастье быть свободным уличным артистом! В своем роде Галчинский и был уличным артистом. У него было ощущение уличного артиста — потребность раздавать всем свое искусство и слишком мало за это требовать. Константы Ильдефонс Галчинский умер в Варшаве в году всего лишь сорока восьми лет от роду. В наши дни он — один из самых любимых поэтов народной Польши. В его честь устраивают фестивали, называют школы и корабли. Добрая слава бродит долго, но приходит наверняка. Наш читатель еще мало знаком с творчеством выдающегося польского поэта, но час знакомства с ним настал. Небольшая книга стихов, конечно, лишь в малой степени может показать все разнообразие поэтической интонации Галчинского, причудливую фантазию и многие другие свойства его поэзии. К тому же переводить такого поэта — нелегкое дело. К нему надо примеряться много раз. И все же каждый, кто откроет эту книгу, поймет, что в его жизнь вошел совершенно особенный , новый поэт: Выбелен снегом сегодня, в зимний вечер безмолвный,. Не будь губошлепом , Джон! Чудные гримасы не к месту. Целуйся же, Джон-простофиля , с твоей невестой прелестной! Не презирай венок поэта — лоботряса , а может, и труса,. Смородинки-звезды мерцают, месяц встает над киношкой Гибкие , белокурые, в глазах — сапфир драгоценный. И месяц, что был над киношкой , за корпус ныряет заводский,. НА СМЕРТЬ МОТЫЛЬКА, КОТОРОГО РАЗДАВИЛ ГРУЗОВИК. И зашуметь под конец, победному дубу под стать,. Туча возникла на миг, чтоб, солнце затмив, отгореть. Только надо себя превозмочь, побороть, покуда мы живы. Инга Барч, актриса, после переворота сгинувшая при таинственных обстоятельствах A Финк был дурак, но одетый модно. Переворот, nota bene содержал в себе нечто от вифлеемской звезды,. Что-то у ней было не то с голосом, не то с зубами. Сорок трубок за ночь — комната аж почернела от дыма И тут глазам смеженным вдруг отворился в блеске. Песнь об июньской ночи. Профессору Станиславу Пигоню в благодарность за присутствие на моем авторском вечере в. Allegro s о st enut о. Allegro ma non troppo. Allegro cant ab ile. Allegro fur io s о alla ро la сса. А седьмую бы повесил, пусть не треплется впустую. Но, дьявол, пусть это так! В группе статуй на Гданьском фонтане Нептуна. Июля 25 дня, на Якуба, алтарь справлял седьмую годовщину своего рождения. Шел год , девятнадцатая счастливая и последняя дождливая осень Ствоша в Кракове. Уже за городскими воротами догнал его столяр Ласло Владислав , вручил ему на дорогу кошелку житной муки и поцеловал ему руку. Песенка о Вите Ствоше. С виду он конь, а по сути, может, какой директор. Пойди разберись со всеми. Кто-то ему улыбнулся, что коню было очень лестно. Каждому, дескать, свое — будто он знал Лукреция. А в финале программы на сцене была намалевана трава. Люблю, когда берет наденешь или шляпу. Начальник, чтоб кончить с злосчастным письмом,. До самых Сук е нниц А ртур и Р о нард. Allegro furioso alla polacca. A в извозчичьей пивнушке ,. Штейнберга Путь в счастливую Аравию. Штейнберга На смерть мотылька, которого раздавил грузовик. Слуцкого Просьба о счастливых островах. Слуцкого Счастье в Вильно. Корнилова О моей поэзии. Самойлова Письмо с реки Лимпопо. Корнилова О нашем хозяйстве. Слуцкого Скумбрия в томате. Штейнберга Импресарио и поэт. Корнилова Песнь о солдатах с Вестерплятте. Самойлова Письмо из плена. Слуцкого Отчего не поет огурец. Живова Письмо с пунктиком. Петровых Прощанье с фонарями. Слуцкого Перед Мавзолеем Ленина. Живова Трубы праздничной почты. Самойлова Дифирамб в честь мира. Белинского Если бы у меня было одиннадцать шляп. Мартынова Пасхальная ночь Иоганна Себастьяна Баха. Вронского Встреча с матерью. Штейнберга В лесной сторожке. Самойлова Конь в театре.
Как сделать крылья феи из бумаги
Набор пробных образцов для нового представителя avon
Развитие мелкой моторики рукв дошкольном возрасте
Вулкан в америке сегодня последние новости