Стихи о Крыме и море для детей
Известные стихотворения русских поэтов - классиков о Крыме для школьников.
Современные, душевные стихи о родном крае - Крым
Феодосия — Богом данная. Золотым песком к ногам стелется, К небу тянется юным деревцем. Солнцем светится винограда гроздь. Зачарует ночь ароматом роз. Нежно ластится море просинью к Феодосии, Феодосии…. Ночь наступила, и в тёплых постелях Три малыша спят в своих колыбелях. Трём малышам мамы песенку пели, Три милых носика дружно сопели. Кто же те дети? Или в кроватках уснули датчане? Шведов, французов ли мамы качали? Нет, малыши эти наши — крымчане! Крымом родная земля их зовётся, И в колыбельной о Крыме поётся. Крым, как и Солнце, один в этом мире: Крым — это степь и курганы седые, Крым — это пики вершин в поднебесье, Крым — это море, поющее песни. Родина нам дана только одна, Пусть будет счастлив здесь каждый сполна! Разные мамы у детских постелей Песни о Родине ласково пели. Под мирным небом, в своих колыбелях Три милых носика дружно сопели. Skip to content Лидия Огурцова. Главная Моё творчество Стихи для детей Стихи разных лет Стихи о Крыме и море для детей Сказки Рассказы Фото Видео Контакты Проза Драматургия Творческая биография. Синеет тонкой ленточкой, Как моря полоса, Как юбочка у девочки, Как мамины глаза. Под нею нежным облаком Чистейший белый цвет — Весну напоминает мне, Подснежников букет. А ниже — будто солнышко, Раскрасив небеса, Зарёю загорается На флаге полоса. Флаг Крыма поднимается К небесной вышине, И Солнце улыбается Над ним тебе и мне. Утром серо-голубое, Днём оно зелёное, Пенное, солёное. Ну, а ночью, при луне, Золотым казалось мне! Не станет ведь гора реветь, Хоть и зовут её — Медведь! На Ай-Петри На Ай-Петри облака — Как молочная река. В этой облачной воде Стынут гривы лошадей. Из молочно-белой ваты Тянут шеи жеребята. Выплывают из тумана Скалы, будто великаны. Ветер гонит облака — Облака из молока — Исчезает понемногу В них канатная дорога, Исчезают сосны, кедры И сама гора Ай-Петри. Моё творчество Стихи для детей Стихи о Крыме и море для детей Стихи разных лет Рассказы Сказки. Лидия Огурцова на встрече. Лидия Огурцова на встрече с читателями. Огурцова встреча с детьми. Недавние комментарии vmo4 на С НОВЫМ ГОДОМ! Отправить на электронный адрес Ваше имя Ваш адрес электронной почты document. Сообщение не было отправлено — проверьте адреса электронной почты! Проверка по электронной почте не удалась, попробуйте еще раз. К сожалению, ваш блог не может делиться ссылками на записи по электронной почте.
Список стихотворений про Крым Рейтинг стихотворений про Крым Стихотворения русских поэтов про Крым Аюдаг Сергей Федорович Дуров с польского Люблю, облокотясь на скалу Аюдага, Глядеть, как борется волна с седой волной, Как, вдребезги летя, бунтующая влага Горит алмазами и радугой живой, - Как с илистого дна встает китов ватага И силится разбить оплот береговой; Но после, уходя, роняет, вместо стяга, Кораллы яркие и жемчуг дорогой. Не так ли в грудь твою горячую, певец, Невзгоды тайные и бури набегают, Но арфу ты берешь, и горестям конец. Они, тревожные, мгновенно исчезают И песни дивные в побеге оставляют, Из коих для тебя века плетут венец. Аюдаг Константин Дмитриевич Бальмонт Синеет ширь морская, чернеет Аюдаг. Теснится из-за Моря, растет, густеет мрак. Холодный ветер веет, туманы поднялись, И звезды между тучек чуть видные зажглись. Неслышно Ночь ступает, вступает в этот мир, И таинство свершает, и шествует на пир. Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец, И звезды ей сплетают серебряный венец. И все полней молчанье, и все чернее мрак. Застыл, как изваянье, тяжелый Аюдаг. И Ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом, Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом. В Гурзуфе Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов Посвящается памяти Пушкина Он был когда-то здесь; на склоне этих гор Стоял он в царственном раздумьи; это море Влекло его мечты в неведомый простор И отражалося в подъятом к солнцу взоре. На этом берегу, в соседстве диких скал, Беглец толпы людской, лишь волн внимая шуму, Свою великую в тиши он думал думу И песни вольные в мечтаньях создавал. Те песни разнеслись по свету, и доныне В сердцах избранников они звучат В холодном сумраке безвременной могилы На дальнем севере, под снежной пеленой, Лежит он - и доднесь презренные зоилы Святыню имени его сквернят хулой. Но сердцу верится, что в царстве вечной ночи Певцу невнятен шум житейской суеты; Что, сквозь могильный сон, души бессмертной очи Доступны лишь лучам бессмертной красоты; Что, может быть, сюда, на этот склон оврага, Где верные ему платан и кипарис Под небом голубым и солнцем разрослись, Где дремлют старые утесы Аю-дага, - Певца святая тень приносится порой Вдали земных сует, страстей, обид и горя, Как некогда, смотреть в простор безбрежный моря, С волнами говорить и слушать их прибой. Константин Романов Княгине З. Юсуповой Навстречу птицам перелетным На дальний юг стремились мы Из царства северной зимы К весны пределам беззаботным. Небес полдневных глубины Чем дальше, тем ясней синели; Алмазней звезды пламенели Среди полночной тишины. И все обильнее цветами, Благоуханьем и теплом Весна дарила с каждым днем, Лаская нежными лучами. Пустынных гор последний кряж Нас отделял еще от цели; Вдали ворота зачернели, Все ближе, ближе Мы трепетно переступали Порог скалистый В нас сердце замерло Не сон ли это, не мечта ли? У наших ног обрыв крутой, А впереди - неизмеримый, Безбережный, необозримый, Лазоревый простор морской. Неописуемое море, Лицом к лицу перед тобой, Пред этой дивной красотой Не всякое ль забудешь горе! Кореиз, 27 апреля В Крымских степях Иван Алексеевич Бунин Синеет снеговой простор, Померкла степь. Белее снега Мерцает девственная Вега Над дальним станом крымских гор. Уж сумрак пал, как пепел сизый, Как дым угасшего костра: Лишь светится багряной ризой Престол аллы - Шатер-Гора. В Ялте Алексей Фёдорович Иванов-Классик Под лазурным знойным небом, Торжествуя с тихим югом, Разлеглась красотка Ялта Чудным пестрым полукругом. Дружно сдвинулись над морем С трех сторон седые горы, В синем бархатном тумане Так отрадно тонут взоры. Дремлют лавры, кипарисы Средь садов в дали окружной, И, шумя, на берег волны Брызжут пеною жемчужной. По заоблачным вершинам Ходят солнца переливы; Но глядят еще роскошней Эти скалы и обрывы Под таинственной вечерней Фиолетовой окраской, Возникая перед вами Фантастическою сказкой. Что за дивная картина! Но томит хандрой несносной Простодушного туриста Элемент ее наносный, Этих чопорных и модных Светских дам карикатуры, Этих глупых джентельменов Долговязые фигуры. Эти прелести кокетства И бездушного жеманства, Эти милые альфонсы С видом наглого цыганства… А кругом по горным скатам Прихотливей и богаче В пышной зелени белеют Бельведеры, виллы, дачи И виды на дальних высях Поэтических развалин… Мимо знатных магазинов, Ресторанов и купален, Вдоль по гладкому прибрежью Быстро мчатся фаэтоны, Целый день в глазах пестреют Шляпы, фески и погоны, Кителя, турнюры, трены, Азиатские наряды… С звонким топотом несутся На прогулки кавалькады. Взгляньте, как к услугам дамским Ловок, мил, фамилиарен Для пути в теснинах горных Проводник, лихой татарин. Поглядите, как привычно, Не торгуяся, без гнева, Здесь за всё бросают деньги И направо, и налево. Здесь дышал бы полной грудью Чудной прелестью природы, Если б не было налетной Безрассудной этой моды! Евпатория Владимир Владимирович Маяковский Чуть вздыхает волна, и, вторя ей, ветерок над Евпаторией. Ветерки эти самые рыскают, гладят щеку евпаторийскую. Ляжем пляжем в песочке рыться мы бронзовыми евпаторийцами. Скрип уключин, всплески и крики - развлекаются евпаторийки. В дым черны, в тюбетейках ярких караимы евпаторьяки. И сравнясь, загорают рьяней москвичи - евпаторьяне. Всюду розы на ножках тонких. Все болезни выжмут горячие грязи евпаторячьи. Пуд за лето с любого толстого соскребет евпаторство. Очень жаль мне тех, которые не бывали в Евпатории. Земля наша обильна Владимир Владимирович Маяковский Я езжу по южному берегу Крыма, - не Крым, а копия древнего рая! Какая фауна, флора и климат! Пою, восторгаясь и озирая. Огромное синее Черное море. Часы и дни берегами едем, слезай, освежайся, ездой уморен. Простите, товарищ, купаться негде. Окурки с бутылками градом упали - здесь даже корове лежать не годится, а сядешь в кабинку - тебе из купален вопьется заноза-змея в ягодицу. Огромны сады в раю симферопольском, - пудами плодов обвисают к лету. Иду по ларькам Евпатории обыском, - хоть четверть персика! Побегал, хоть версты меряй на счетчике! А персик мой на базаре и во поле, слезой обливая пушистые щечки, за час езды гниет в Симферополе, Громада дворцов отдыхающим нравится. Прилег и вскочил от кусачей тоски ты, и крик содрогает спокойствие здравницы: Контрасты - черт задери их! Страна абрикосов, дюшесов и блох, здоровья и дизентерии. Республику нашу не спрятать под ноготь, шестая мира покроется ею. О, до чего же всего у нас много, и до чего же ж мало умеют! Из Симеиза в Алупку Василий Васильевич Каменский М. Ильинской Из Симеиза с поляны Кипарисовой Я люблю пешком гулять в Алупку Чтоб на даче утренне ирисовой На балконе встретить Снежную голубку. Но с нею незнаком я. И она боится — странная — людей. Ах она не знает Что во мне таится Стая трепетная лебедей. И она не знает Что рожден я В горах уральских среди озер И что я — нечаянно прославленный Самый отчаянный фантазер. Я только — Возле. Я только — Мимо. Я около Истины И любви. Мне все — чудесно Что все — творимо Что все — любимо В любой крови. По зыбям меркнущих равнин, Томимым неуёмной дрожью, Направь ладью к её подножью Пустынным вечером — один. И над живыми зеркалами Возникнет тёмная гора, Как разметавшееся пламя Окаменелого костра. Из недр изверженным порывом, Трагическим и горделивым, Взметнулись вихри древних сил — Так в буре складок, в свисте крыл, В водоворотах снов и бреда, Прорвавшись сквозь упор веков, Клубится мрамор всех ветров — Самофракийская Победа! II Над чёрно-золотым стеклом Струистым бередя веслом Узоры зыбкого молчанья, Беззвучно оплыви кругом Сторожевые изваянья, Войди под стрельчатый намёт, И пусть душа твоя поймёт Безвыходность слепых усилий Титанов, скованных в гробу, И бред распятых шестикрылий Окаменелых Керубу. Спустись в базальтовые гроты, Вглядись в провалы и пустоты, Похожие на вход в Аид… Прислушайся, как шелестит В них голос моря — безысходней, Чем плач теней… И над кормой Склонись, тревожный и немой, Перед богами преисподней… …Потом плыви скорее прочь. Ты завтра вспомнишь только ночь, Столпы базальтовых гигантов, Однообразный голос вод И радугами бриллиантов Переливающийся свод. Коктебель Максимилиан Александрович Волошин Как в раковине малой — Океана Великое дыхание гудит, Как плоть ее мерцает и горит Отливами и серебром тумана, А выгибы ее повторены В движении и завитке волны, — Так вся душа моя в твоих заливах, О, Киммерии темная страна, Заключена и преображена. С тех пор как отроком у молчаливых Торжественно-пустынных берегов Очнулся я — душа моя разъялась, И мысль росла, лепилась и ваялась По складкам гор, по выгибам холмов, Огнь древних недр и дождевая влага Двойным резцом ваяли облик твой, — И сих холмов однообразный строй, И напряженный пафос Карадага, Сосредоточенность и теснота Зубчатых скал, а рядом широта Степных равнин и мреющие дали Стиху — разбег, а мысли — меру дали. Моей мечтой с тех пор напоены Предгорий героические сны И Коктебеля каменная грива; Его полынь хмельна моей тоской, Мой стих поет в волнах его прилива, И на скале, замкнувшей зыбь залива, Судьбой и ветрами изваян профиль мой. Остынет отзвук денного гуда, - И вьюгу звуков вскрутит закат Подходят ночи - зачем? Как много чувства в их взмахах теплых! Как много тайны в их ласк волшбе! Весь ум - в извивах, все сердце - в воплях. Крым Владимир Владимирович Набоков Назло неистовым тревогам, ты, дикий и душистый край, как роза, данная мне Богом, во храме памяти сверкай!.. Тебя покинул я во мраке: Кругом, на столбиках янтарных, стояли в бухте корабли. В краю неласковом скучая, все помню -- плавные поля, пучки густые молочая, вкус теплых ягод кизиля; я любовался мотыльками степными -- с красными глазками на темных крылышках Текла от тени к тени золотистой, подобна музыке волнистой, неизъяснимая яйла! О, тиховейные долины, полдневный трепет над травой, и холм -- залет перепелиный О, странный отблеск меловой расщелин древних, где у края цветут пионы, обагряя чертополоха чешую, и лиловеет орхидея О, рощи буковые, где я подслушал, Пан, свирель твою! Воображаю грань крутую и прихотливую яйлы, и там -- таинственную тую, а у подножия скалы -- сосновый лес С вершины острой так ясно виден берег пестрый, хоть наклонись да подбери! Там я не раз, весною дальней, встречал, как счастье, луч начальный и ветер сладостный зари Там, ночью звездной, я порою о крыльях грезил Вдалеке, меж гулким морем и горою, огни в знакомом городке, как горсть алмазных ожерелий, небрежно брошенных, горели сквозь дымку зыбкую, и шум далеких волн и шорох бора мне посылали без разбора за роем рой нестройных дум! Любил я странствовать по Крыму Бахчисарая тополя встают навстречу пилигриму, слегка верхами шевеля; в кофейне маленькой, туманной, эстампы английские странно со стен засаленных глядят. И посетил я по дороге чертог увядший. Лунный луч белел на каменном пороге В сенях воздушных капал ключ очарованья, ключ печали, и сказки вечные журчали в ночной прозрачной тишине, и звезды сыпались над садом. Вдруг Пушкин встал со мною рядом и ясно улыбнулся мне О, греза, где мы ни бродили! Там дни сменялись, как стихи Баюкал ветер, а будили в цветущих селах петухи. Я видел мертвый город: Небес я видел блеск блаженный, кремнистый путь, и скит смиренный, и кельи древние в скале. На перевале отдаленном приют -- старик полуслепой мне предложил, с поклоном сонным. Над тропой сгущались душные потемки; в плечо впивался мне котомки линючий, узкий ремешок; к тому ж над лысиною горной повисла туча, словно черный, набухший, бархатный мешок. И тучу, полную жемчужин, проткнула с хохотом гроза, и был уютен малый ужин в татарской хижине: Тающие свечи на круглом низеньком столе, покрытом пестрой скатереткой, мерцали ласково и кротко в пахучей, теплой полумгле. И синим утром я обратно спустился к морю по пятам своей же тени. Неопрятно цвели на кручах, тут и там, деревья тусклые Иуды, на камнях млели изумруды дремотных ящериц, тропа вилась меж садиков веселых; пел ручеек, на частоколах белели козьи черепа. О, заколдованный, о, дальний воспоминаний уголок! Внизу, над морем, цвет миндальный, как нежно-розовый дымок, и за поляною поляна, и кедры мощные Ливана, аллей пленительная мгла приют любви моей туманной! Меня те рощи позабыли В душе остался мне от них лишь тонкий слой цветочной пыли К закату листья дум моих при первом ветре обратятся, но если Богом мне простятся мечты ночей, ошибки дня, и буду я в раю небесном, он чем-то издавна известным повеет, верно, на меня! Дремлет лес невидимкою Под туманною дымкою, Напоён ароматами; Замирая над скатами, Тихо дремлют усталые Облачка запоздалые, И луной озарённое Плещет море бессонное Крымский полдень Владимир Владимирович Набоков Черешни, осы - на лотках; и, точно отсвет моря синий, на знойно-каменных стенах горят, горят глаза глициний. Белы до боли облака, ручей звездой в овраге высох, и, как на бархате мука, седеет пыль на кипарисах. Крымское Велимир Виктор Владимирович Хлебников Записи сердца. Вольный размер Турки Вырея блестящего и щеголя всегда - окурки Валяются на берегу. Берегу Своих рыбок В ладонях Сослоненных. Своих улыбок Не могут сдержать белокурые Турки. Я тоже роняю окурок Море в этом заливе совсем засыпает. Засыпают Рыбаки в море невод. И, наклонясь взять камешек, Чувствую, что нужно протянуть руку прямо еще. Под руководством маменьки Барышня учится в воду камень кинуть. На бегучие сини Ветер сладостно сеет Запахом маслины, Цветок Одиссея. И, пока расцветает, смеясь, семья прибауток, Из ручонки Мальчонки Сыпется, виясь, дождь в уплывающих уток. Море щедрою мерой Веет полуденным золотом. Об эту пору все мы верим, Все мы молоды. И начинает казаться, что нет ничего невообразимого, Что в этот час Море гуляет среди нас, Надев голубые невыразимые. День, как срубленное дерево, точит свой сок. Во взорах - пес, камень. Я устал по песку таскаться! А дитя, Увидев солнце, Закричало: О, этот туч в сеть мигов лов! И крик невидимых орлов! Отсюда далеко все видно в воде. Где глазами бесплотных тучи прошли, Я черчу "В" и "Д". По устенью Ящерица Тащится Тенью, Вся нежная от линьки. Отсюда море кажется Выполощенным мозолистыми руками в синьке. Ты вновь стал передо мной, как карапузик-мальчик, Засунув кулачки в карманы. Но вихрь уносит песень дальше И ясны горные туманы. Ни о чем не говорят. Белокурости турок канули в закат. О, этот ясный закат! Своими красными красками кат! И его печальные жертвы - Я и краски утра мертвыя. В эти пашни, Где времена роняли свой сев, Смотрятся башни, Назад не присев! Где было место богов и земных дев виру, Там в лавочке - продают сыру. Где шествовал бог - не сделанный, а настоящий, Там сложены пустые ящики. И обращаясь к тучам, И снимая шляпу, И отставив ногу Немного, Лепечу - я с ними не знаком - Коснеющим, детским, несмелым языком: И старая власть жива, И грустны кружева. И прежняя грусть Вливает свой сон в слово "Русь" Вырей - южные страны. Устенье - камни около стены. Турки нередко бывают белокурыми. Конец Крым Дмитрий Борисович Кедрин Старинный друг, поговорим, Старинный друг, ты помнишь Крым? Вообразим, что мы сидим Под буком темным и густым. Медуз и крабов на мели Босые школьники нашли, За волнорезом залегли В глубоком штиле корабли. А море, как веселый пес, Лежит у отмелей и кос И быстрым языком волны Облизывает валуны. Звезда похожа на слезу, А кипарисы там, внизу, - Как две зеленые свечи В сандалом пахнущей ночи. Ты закурил и говоришь: Я тут уже однажды был, Но край, который я любил, Но Крым, который так мне мил, Я трехдюймовками громил. Тогда, в двадцатом, тут кругом Нам каждый камень был врагом, И каждый дом, и каждый куст Ведь я теперь на берегу Окурка видеть не могу, Я веточке не дам упасть, Я камешка не дам украсть. Не потому ль, что рея земля, - От Крыма Я до стен Кремля, Вся до последнего ручья - Теперь ничья, теперь моя? Пусть в ливадийских розах есть Кровь тех, кто не успел расцвесть, Пусть наливает виноград Та жизнь, что двадцать лет назад Пришла, чтоб в эту землю лечь, - Клянусь, что праздник стоит свеч! Сюда со связкой нот В пижаме шелковой идет И поднимает скрипку тот, Кто грыз подсолнух у ворот. Тропинкой, города правей, В чадры укрыты до бровей Уже татарки не идут: Они играют в теннис тут. Легки, круглы и горячи, Летят над сеткою мячи, Их отбивают москвичи - Парашютистки и врачи Наш летний отдых весел, но, Играя в мяч, идя в кино, На утлом ялике гребя, Борясь, работая, любя, - Как трудно дался этот край, Не забывай, не забывай!.. В потемках наших глаз Звезда крылатая зажглась. А море, как веселый пес, Лежит у отмелей и кос, Звезда похожа на слезу, А кипарисы там, внизу, Нам светят, будто две свечи, В сандалом пахнущей ночи Тогда мы выпили до дна Бокал мускатного вина, Бокал за родину свою, За счастье жить в таком краю, За то, что Кремль, за то, что Крым Мы никому не отдадим. На молоко сменил чаи в сиянье лунных чар. И днем и ночью на Чаир вода бежит, рыча. Под страшной стражей волн-борцов глубины вод гноят повыброшенных из дворцов тритонов и наяд. А во дворцах другая жизнь: Пылают горы-горны, и море синеблузится. Людей ремонт ускоренный в огромной крымской кузнице. Он ждал, он верил И вот дождался: В лицо ему пахнуло мятой, Победой воздух напоен. И жадно грудью полосатой, Глаза зажмурив, дышит он. А южный ветер треплет пряди Волос, похожих на волну, И преждевременную гладит Кудрей моряцких седину. Как много видел он, как ведом Ему боев двухлетний гул! Но свежим воздухом победы Сегодня он в Крыму вздохнул. И автомат, как знамя, вскинув, Моряк бросается вперед. Апрель На южном берегу Крыма Дмитрий Сергеевич Мережковский Немая вилла спит под пенье волн мятежных Здесь грустью дышит всё -- и небо, и земля, И сень плакучих ив, и маргариток нежных Безмолвные поля Сквозь сон журчат струи в тени кустов лавровых, И стаи пчел гудят в заросших цветниках, И острый кипарис над кущей роз пунцовых Чернеет в небесах Зато, незримые, цветут пышнее розы, Таинственнее льет фонтан в тени ветвей Невидимые слезы, И плачет соловей Его уже давно, давно никто не слышит, И окна ставнями закрыты много лет Меж тем как всё кругом глубоким счастьем дышит, Счастливых нет! Зато в тени аллей живет воспоминанье И сладостная грусть умчавшихся годов, -- Как чайной розы теплое дыханье, Как музыка валов И птицы, И люди - всё молчит кругом! Лишь звёзд лохматые ресницы И чем больней воспоминанье О суетных и грешных днях, Тем властней странное желанье На неизведанных путях. И кажется, что злые муки - Весь этот бред, и этот ад, Твои лишь крошечные руки Прикосновеньем исцелят. Из дальних черноморских стран Солдаты навезли товару И бойко продавали тут Орехи — сто рублей за пуд, Турчанок — пятьдесят за пару — На том же рынке, где рабов Славянских продавал татарин. Наш мир культурой не состарен, И торг рабами вечно нов. Хмельные от лихой свободы В те дни спасались здесь народы: В те дни понятья так смешались, Что Господа буржуй молил, Чтобы у власти продержались Остатки большевицких сил. В те дни пришёл сюда посольством Турецкий крейсер, и Совет С широким русским хлебосольством Дал политический банкет. Красноречивый агитатор Приветствовал, как брата брат, Турецкий пролетариат, И каждый с пафосом трибуна Свой тост эффектно заключал: Черное море Михаил Павлович Розенгейм Зубчатый Ай-Петри синеет во мгле. Один я стою на прибрежной скале. Далеко, широко, в раздольном просторе, Лежишь предо мною, ты, Черное море! Как полог лазурный, навис над тобой Безбрежнаго неба покров голубой. Облитое солнцем, как зеркало, гладко, Ты, кажется, дремлешь так тихо, так сладко. Стою и любуюсь лазурью твоей! Нет, грозное имя ты носишь напрасно, Черно ты в день черный, в день ясный ты ясно. Ты бурно, ты страшно тогда лишь, когда Борьбы с ураганом придет череда; Когда, весь одетый в громовыя тучи, Он дерзко нарушит покой твой могучий
Вещества регулирующие обмен веществ в организме
Как побороть застенчивость филип зимбардо скачать fb2
Как разбирать имена существительные как часть речи
История болезни язвенная болезнь желудка кровотечение
Как сделать теплый бетонный пол