Город Париж - тема стихотворений поэтов. Творчество, лирика о Париже.
Стихи о Париже
Небольшие известные стихи русских поэтов о городе Париже.
И дух Парижа навсегда Останется в сердцах и душах! Нет на земле прекрасней места Париж - летишь на крыльях! Шумны вечерние бульвары, Последний луч зари угас. Везде, везде всё пары, пары, Дрожанье губ и дерзость глаз. К стволу каштана Прильнуть так сладко голове! И в сердце плачет стих Ростана Как там, в покинутой Москве. Париж в ночи мне чужд и жалок, Дороже сердцу прежний бред! Иду домой, там грусть фиалок И чей-то ласковый портрет. Там чей-то взор печально-братский. Там нежный профиль на стене. Rostand и мученик Рейдтский И Сара — все придут во сне! В большом и радостном Париже Мне снятся травы, облака, И дальше смех, и тени ближе, И боль как прежде глубока. На синеющем лаке Разбегаются блики В проносящемся мраке Замутились их лики И несутся в смятенье, И целуют прохожих, И ласкают растенья И на груды сокровищ, Разлитых по камням. Смотрят морды чудовищ С высоты Notre-Dame. В жемчужных утрах, в зорях рдяных Ни радости, ни грусти нет. На зацветающих каштанах И лист - не лист, и цвет - не цвет. Неуловимо беспокойна, Бессолнечно просветлена, Неопьяненно и нестройно Взмывает жданная весна. Душа болит в краю бездомном; Молчит, и слушает, и ждет Сама природа в этот год Изнемогла в боренье темном. В поредевшей мгле садов Стелет огненная осень Перламутровую просинь Между бронзовых листов. Алый свет Разлился в лиловой дали: Красный в сером — это цвет Надрывающей печали. От огней Иглы тянутся лучами. От садов и от аллей Пахнет мокрыми листами. И по земле, и по крышам Ласковый лепет дождя. Сердцу печальному слышен Ласковый лепет дождя. Что ты лепечешь, ненастье? Сердца печаль без причин… Да! Как-то особенно больно Плакать в тиши ни о чем. Плачу, но плачу невольно, Плачу, не зная о чем. Все эмигранты тут второго поколенья - От них сплошные недоразуменья: Они всё путают - и имя, и названья, - И ты бы, Ваня, у них был - "Ванья". Я сам завел с француженкою шашни, Мои друзья теперь - и Пьер, и Жан. И уже плевал я с Эйфелевой башни На головы беспечных парижан! Проникновенье наше по планете Особенно заметно вдалеке: В общественном парижском туалете Есть надписи на русском языке! Как будто на каждой головке коронка От взоров, детей стерегущих, любя. И матери каждой, что гладит ребенка, Мне хочется крикнуть: Как бабочки девочек платьица пестры, Здесь ссора, там хохот, там сборы домой И шепчутся мамы, как нежные сестры: Я женщин люблю, что в бою не робели, Умевших и шпагу держать, и копье, — Но знаю, что только в плену колыбели Обычное — женское — счастье мое! Здесь толпы детские — событий попрошайки, Парижских воробьев испуганные стайки, Клевали наскоро крупу свинцовых крох — Фригийской бабушкой рассыпанный горох. И в памяти живет плетеная корзинка, И в воздухе плывет забытая коринка, И тесные дома — зубов молочных ряд На деснах старческих, как близнецы, стоят. Здесь клички месяцам давали, как котятам, И молоко и кровь давали нежным львятам; А подрастут они — то разве года два Держалась на плечах большая голова! Большеголовые там руки подымали И клятвой на песке, как яблоком, играли Мне трудно говорить — не видел ничего, Но все-таки скажу: Он лапу поднимал, как огненную розу, И, как ребенок, всем показывал занозу, Его не слушали: Афиши клеили, и ставили капканы, И пели песенки, и жарили каштаны, И светлой улицей, как просекой прямой, Летели лошади из зелени густой! Твоя разряженная рать, Твои мечи, твои знамена — Они не в силах отражать Тебе враждебные племена. Когда примчалася война С железной тучей иноземцев, То ты была покорена И ты была в плену у немцев. И раньше… вспомни страшный год, Когда слабел твой гордый идол, Его испуганный народ Врагу властительному выдал. Заслыша тяжких ратей гром, Ты трепетала, словно птица, И вот, на берегу глухом Стоит великая гробница. А твой веселый, звонкий рог, Победный рог завоеваний, Теперь он беден и убог, Он только яд твоих мечтаний. И ты стоишь, обнажена, На золотом роскошном троне, Но красота твоя, жена, Тебе спасительнее брони. Где пел Гюго, где жил Вольтер, Страдал Бодлер, богов товарищ, Там не посмеет изувер Плясать на зареве пожарищ. И если близок час войны, И ты осуждена к паденью, То вечно будут наши сны С твоей блуждающею тенью. И нет, не нам, твоим жрецам, Разбить в куски скрижаль закона И бросить пламя в Notre-Dame, Разрушить стены Пантеона. Твоя война — для нас война, Покинь же сумрачные станы, Чтоб песней звонкой, как струна, Целить запекшиеся раны. Что значит в битве алость губ?! Ты только сказка, отойди же. Лишь через наш холодный труп Пройдут враги, чтоб быть в Париже. Я полюбил твой мир, как сон, многообразный И вечно дышащий, мучительно-живой Твоя стихия - жизнь, лишь в ней твои соблазны, Ты на меня дохнул - и я навеки твой. Порой казался мне ты беспощадно старым, Но чаще ликовал, как резвое дитя. В вечерний, тихий час по меркнущим бульварам Меж окон блещущих людской поток катя. Сверкали фонари, окутанные пряжей Каштанов царственных; бросали свой призыв Огни ночных реклам; летели экипажи, И рос, и бурно рос глухой, людской прилив. И эти тысячи и тысячи прохожих Я сознавал волной, текущей в новый век. И жадно я следил теченье вольных рек, Сам - капелька на дне в их каменистых ложах,. А ты стоял во мгле - могучим, как судьба, Колоссом, давящим бесчисленные рати Но не скудел пеан моих безумных братии, И Города с Людьми не падала борьба Когда же, утомлен виденьями и светом, Искал приюта я - меня манил собор, Давно прославленный торжественным поэтом Как сладко здесь мечтал мой воспаленный взор,. Как были сладки мне узорчатые стекла, Розетки в вышине - сплетенья звезд и лиц. За ними суета невольно гасла, блекла, Пред вечностью душа распростиралась ниц Забыв напев псалмов и тихий стон органа, Я видел только свет, святой калейдоскоп, Лишь краски и цвета сияли из тумана Была иль будет жизнь? И начинал мираж вращаться вкруг, сменяя Все краски радуги, все отблески огней. И краски были мир. В глубоких безднах рая Не эти ль образы, века, не утомляя, Ласкают взор ликующих теней? А там, за Сеной, был еще приют священный. Кругообразный храм и в бездне саркофаг, Где, отделен от всех, спит император пленный, - Суровый наш пророк и роковой наш враг! Сквозь окна льется свет, то золотой, то синий, Неяркий, слабый свет, таинственный, как мгла. Прозрачным знаменем дрожит он над святыней, Сливаясь с веяньем орлиного крыла! Чем дольше здесь стоишь, тем все кругом безгласней, Но в жуткой тишине растет беззвучный гром, И оживает все, что было детской басней, И с невозможностью стоишь к лицу лицом! Он веком властвовал, как парусом матросы, Он миллионам душ указывал их смерть; И сжали вдруг его стеной тюрьмы утесы, Как кровля, налегла расплавленная твердь. Заснул он во дворце - и взор открыл в темнице, И умер, не поняв, прошел ли страшный сон Иль он не миновал? И вдруг войдешь сюда - с жезлом и в багрянице, - И пред тобой падем мы ниц, Наполеон! Ты человечества - Мальстрем. Напрасно люди Мечтают от твоих влияний ускользнуть! Ты должен все смешать в чудовищном сосуде. Блестит его резьба, незримо тает муть. Ты властно всех берешь в зубчатые колеса, И мелешь души всех, и веешь легкий прах. А слезы вечности кропят его, как росы И ты стоишь, Париж, как мельница, в веках! В тебе возможности, в тебе есть дух движенья, Ты вольно окрылен, и вольных крыльев тень Ложится и теперь на наши поколенья, И стать великим днем здесь может каждый день. Плотины баррикад вонзал ты смело в стены, И замыкал поток мятущихся времен, И раздроблял его в красивых брызгах пены. Он дальше убегал, разбит, преображен. Вторгались варвары в твой сжатый круг, крушили Заветные углы твоих святых дворцов, Но был не властен меч над тайной вечной были: Как феникс, ты взлетал из дыма, жив и нов. Париж не весь в домах, и в том иль в этом лике: Он часть истории, идея, сказка, бред. Свое бессмертие ты понял, о великий, И бреду твоему исчезновенья - нет! Небольшие известные стихи русских поэтов о городе Париже. Улицу зовут "Ищу полдень". Полдень далеко, теперь вечер. Его трюм - гроба, парус - саван. Не сказать "прости", не заплакать. Девушка идет, она ищет, Где ее любовь, где кладбище. Идут, как слепцы, ищут камень. Каменщик молчит, не ответит, Он один в ночи ищет ветер. Иди, не говори, путь тот долгий, - Здесь весь Париж ищет полдень. Кто был в Париже, Тот уже навек влюблен В тот город яркий Наслаждениями полон. Кто запах Сены Утренней вдыхал, Тому сей аромат Неслыханности дорог. Кто видел Нотр-Дам, Тот всей душой Поверил в то, что Каждый дюйм живой. Дома до звезд, а небо ниже, Земля в чаду ему близка. В большом и радостном Париже Все та же тайная тоска. В дождь Париж расцветает, Точно серая роза Шелестит, опьяняет Влажной лаской наркоза. А по окнам, танцуя Всё быстрее, быстрее, И смеясь и ликуя, Вьются серые феи Тянут тысячи пальцев Нити серого шелка, И касается пяльцев Торопливо иголка. Мы дни на дни покорно нижем. Даль не светла и не мутна Над замирающим Парижем Плывет весна Весь Париж, Очертанья сизых крыш Скрылись в дымчатой вуали, Расплылись в жемчужной дали. Небо над городом плачет, Плачет и сердце мое. Что оно, что оно значит, Это унынье мое? И в сердце растрава, И дождик с утра. Откуда бы, право, Такая хандра? О дождик желанный, Твой шорох — предлог Душе бесталанной Всплакнуть под шумок. Откуда ж кручина И сердца вдовство? Хандра без причины И ни от чего. Хандра ниоткуда, Но та и хандра, Когда не от худа И не от добра. Ах, как же Сене повезло! Нет у нее забот. Тиха, беспечна, весела, И день, и ночь течет. Она струится из земли Без пены и без волн, Нетороплива и робка, Через Париж несет река К морям потоки вод. Прекрасной дамою она Меж берегов идет В зеленом платье дорогом, Вся в золоте огней, И, глядя искоса, собор, Свой строгий оглядев убор, Завидует лишь ей. Но Сене, впрочем, все равно, Нет у нее забот. Она до Гавра, до морей Желает добежать, Парижа сон, всю красоту, Весь блеск его и нищету Стараясь перенять. Все дороги Приводят в Рим. Не так У монпарнасца. И Рем И Ромул, И Ремул и Ром В "Ротонду" придут Или в "Дом". В кафе Идут По сотням дорог, Плывут По бульварной реке. Я гуляю по Парижу - И то, что слышу, и то, что вижу, - Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку: Когда состарюсь - издам книжонку. Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже Нужны - как в бане пассатижи. А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже Нужны - как в русской бане лыжи! Склоняются низко цветущие ветки, Фонтана в бассейне лепечут струи, В тенистых аллеях всe детки, всe детки О детки в траве, почему не мои? Язык булыжника мне голубя понятней, Здесь камни — голуби, дома — как голубятни, И светлым ручейком течет рассказ подков По звучным мостовым прабабки городов. Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв, Чуть оголил фигуры труб и крыш. Под четкий стук разбуженных трамваев Встречает утро заспанный Париж. И утомленных подымает властно Грядущий день, всесилен и несыт. Какой-то свет тупой и безучастный Над пробужденным городом разлит. И в этом полусвете-полумраке Кидает день свой неизменный зов. Как странно всем, что пьяные гуляки Еще бредут из сонных кабаков. Под крик гудков бессмысленно и глухо Проходит новый день - еще один! И завтра будет нищая старуха Его искать средь мусорных корзин. А днем в Париже знойно иль туманно, Фабричный дым, торговок голоса,- Когда глядишь, то далеко и странно, Что где-то солнце есть и небеса. В садах, толкаясь в отупевшей груде, Кричат младенцы сотней голосов, И женщины высовывают груди, Отвисшие от боли и родов. Стучат машины в такт неторопливо, В конторах пишут тысячи людей, И час за часом вяло и лениво Показывают башни площадей. По вечерам, сбираясь в рестораны, Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма, И при луне, насыщены и пьяны, Идут толпой в публичные дома. А в маленьких кафе и на собраньях Рабочие бунтуют и поют, Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях Найти тяжелый и позорный труд. Блуждает ночь по улицам тоскливым, Я с ней иду, измученный, туда, Где траурно-янтарным переливом К себе зовет пустынная вода. И до утра над Сеною недужной Я думаю о счастье и о том, Как жизнь прошла бесслезно иненужно В Париже непонятном и чужом. О, Франция, ты призрак сна, Ты только образ, вечно милый, Ты только слабая жена Народов грубости и силы. И я к тебе пришел, о город многоликий, К просторам площадей, в открытые дворцы; Я полюбил твой шум, все уличные крики: Напев газетчиков, бичи и бубенцы; Я полюбил твой мир, как сон, многообразный И вечно дышащий, мучительно-живой И жадно я следил теченье вольных рек, Сам - капелька на дне в их каменистых ложах, А ты стоял во мгле - могучим, как судьба, Колоссом, давящим бесчисленные рати Как сладко здесь мечтал мой воспаленный взор, Как были сладки мне узорчатые стекла, Розетки в вышине - сплетенья звезд и лиц.
Как зделать в мінікрафт стол зачарований
Уместить таблицу на одном листе word
Карта подков в гта сан андреас
Какой глубины делать фундамент для дома
Какое атмосферное давление сейчас в минске
Как пить женьшень
Goodbye kiss kasabian перевод
Проблемы с пищеварением прыщи
Словарь средневековой культуры гуревич
Биота кисломолочный продукт инструкция
Ниссан максима замена свечей своими руками
Кураж картофель характеристика отзывы
Результаты вступительных испытаний лицей имени машерова
Определи лексическое значение
В сфере прав и свобод