Чуковский. От двух до пяти

gistfile1.txt

Глава первая
ДЕТСКИЙ ЯЗЫК
...Но всех чудес прекрасных на земле
Чудесней слово первое ребенка.
Петр Семынин

I. ПРИСЛУШИВАЮСЬ
Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку:
- Ты хотела бы быть моей дочкой?
Она ответила ему величаво:
- Я мамина и больше никовойная.
Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход.
- Мама, мама, паровоз купается! - пылко закричала она.
Милая детская речь! Никогда не устану ей радоваться. С большим удовольствием подслушал я такой диалог:
- Мне сам папа сказал...
- Мне сама мама сказала...
- Но ведь папа самее мамы... Папа гораздо самее.
Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что женщина-дворник - дворняжка.
И весело мне было услышать, как трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне:
- Мама, закрой мою заднюю ногу!
И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время:
- Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!
- Бабушка! Ты моя лучшая любовница!
- Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!
- Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.
- Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.
- Бабушка, ты умрешь?
- Умру.
- Тебя в яму закопают?
- Закопают.
- Глубоко?
- Глубоко.
- Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!
Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам.
- Зачем ты это сделал?
- Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее.
Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся.
- Надо было винтиками! - посочувствовал внук.
Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных.
- А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая?
Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.
- Как ты смеешь драться?
- Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня!
- Няня, что это за рай за такой?
- А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...
- Понимаю: рай - это компот.
- Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку?
Басом:
- Баба мылом морду моет!
- У бабы не морда, у бабы лицо.
Пошла поглядела опять.
- Нет, все-таки немножечко морда.
- Мама, я такая распутница!
И показала веревочку, которую удалось ей распутать.
- Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона.
- Ой, мама, какая прелестная гадость!
- Ну, Нюра, довольно, не плачь!
- Я плачу не тебе, а тете Симе.
- Вы и шишку польете?
- Да.
- Чтобы выросли шишенята?
Окончание "ята" мы, взрослые, присваиваем только живым существам: ягнята, поросята и проч. Но так как для детей и неживое живо, они пользуются этим окончанием чаще, чем мы, и от них всегда можно слышать:
- Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие!
Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул:
- Огонь и огонята! Огонь и огонята!
Увидел картину с изображением мадонны:
- Мадонна с мадонёнком.
- Ой, дедуля, киска чихнула!
- Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?
- А кто мне скажет спасибо?
Философия искусства:
- Я так много пою, что комната делается большая, красивая...
- В Анапе жарко, как сесть на примус.
- Ты же видишь: я вся босая!
- Я встану так рано, что еще поздно будет.
- Не туши огонь, а то спать не видать!
Мурка:
- Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая... Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала...
Рисует цветы, а вокруг три десятка точек.
- Что это? Мухи?
- Нет, запах от цветов.
- Обо что ты оцарапался?
- Об кошку.
Ночью будит усталую мать:
- Мама, мама, если добрый лев встретит знакомую жирафу, он ее съест или нет?
- Какой ты страшный спун! Чтобы сейчас было встато!
Лялечку побрызгали духами:
Я вся такая пахлая,
Я вся такая духлая.
И вертится у зеркала.
- Я, мамочка, красавлюсь!
- Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы - и сейчас же за книгу. А мама - барыня какая! - сразу стирать начала.
Все семейство поджидало почтальона. И вот он появился у самой калитки. Варя, двух с половиной лет, первая заметила его.
- Почтаник, почтаник идет! - радостно возвестила она.
Хвастают, сидя рядом на стульчиках:
- Моя бабушка ругается все: черт, черт, черт, черт.
- А моя бабушка все ругается: гошподи, гошподи, гошподи, гошподи!
Юра с гордостью думал, что у него самая толстая няня. Вдруг на прогулке в парке он встретил еще более толстую.
- Эта тетя заднее тебя, - укоризненно сказал он своей няне.
Замечательное детское слово услышал я когда-то на даче под Питером в один пасмурный майский день. Я зажег для детей костер. Издали солидно подползла двухлетняя соседская девочка:
- Это всехный огонь?
- Всехный, всехный! Подходи, не бойся!
Слово показалось мне таким выразительным, что в первую минуту я, помнится, был готов пожалеть, почему оно не сделалось "всехным", не вошло во "всехный" обиход и не вытеснило нашего "взрослого" слова "всеобщий".
Я как вижу уличный плакат:
ВСЕХНАЯ РАБОТА НА ВСЕХНОЙ ЗЕМЛЕ
ВО ИМЯ ВСЕХНОГО СЧАСТЬЯ!
Так же велика выразительность детского слова сердитки. Трехлетняя Таня, увидев морщинки на лбу у отца, указала на них пальцем и сказала:
- Я не хочу, чтобы у тебя были сердитки!
И что может быть экспрессивнее отличного детского слова смеяние, означающего многократный и длительный смех.
- Мне аж кисло во рту стало от баловства, от смеяния.
Трехлетняя Ната:
- Спой мне, мама, баюльную песню!
"Баюльная песня" (от глагола "баюкать") - превосходное, звучное слово, более понятное детям, чем "колыбельная песня", так как в современном быту колыбели давно уже сделались редкостью.
Повторяю: вначале эти речения детей казались мне просто забавными, но мало-помалу для меня, благодаря им, уяснились многие высокие качества детского разума.
II. ПОДРАЖАНИЕ И ТВОРЧЕСТВО

ДЕТСКОЕ ЧУТЬЕ ЯЗЫКА
Если бы потребовалось наиболее наглядное, внятное для всех доказательство, что каждый малолетний ребенок есть величайший умственный труженик нашей планеты, достаточно было бы приглядеться возможно внимательнее к сложной системе тех методов, при помощи которых ему удается в такое изумительно короткое время овладеть своим родным языком, всеми оттенками его причудливых форм, всеми тонкостями его суффиксов, приставок и флексий.
Хотя это овладение речью происходит под непосредственным воздействием взрослых, все же оно кажется мне одним из величайших чудес детской психической жизни.
Раньше всего необходимо заметить, что у двухлетних и трехлетних детей такое сильное чутье языка, что создаваемые ими слова отнюдь не кажутся калеками или уродами речи, а, напротив, очень метки, изящны, естественны: и "сердитки", и "духлая", и "красавлюсь", и "всехный".
Сплошь и рядом случается, что ребенок изобретает слова, которые уже есть в языке, но неизвестны ни ему, ни окружающим.
На моих глазах один трехлетний в Крыму, в Коктебеле, выдумал слово пулять и пулял из своего крошечного ружья с утра до ночи, даже не подозревая о том, что это слово спокон веку существует на Дону, в Воронежской и Ярославской областях[1]. В известной повести Л.Пантелеева "Ленька Пантелеев" ярославская жительница несколько раз говорит: "Так и пуляют, так и пуляют!"
Другой ребенок (трех с половиною лет) сам додумался до слова никчемный.
Третий, неизвестного мне возраста, изобрел слова обутки и одетки (это было в черноморской степи под Одессой), совершенно не зная о том, что именно эти два слова точно в таком же сочетании существуют в течение столетий на севере, в Олонецком крае. Ведь не читал же он этнографических сборников Рыбникова, записавшего некую фольклорную сказку, где были, между прочим, такие слова: "Получаю по обещанию пищу, обутку и одетку"[2].
Самая эта двучленная формула "обутка и одетка" была самостоятельно создана ребенком на основании тех языковых предпосылок, которые даны ему взрослыми.
- Ах ты, стрекоза! - сказала мать своей трехлетней Ирине.
- Я не стрекоза, а я людь!
Мать сначала не поняла этой "люди", но потом случайно обнаружила, что за тысячу километров, на Урале, человек издавна называется "людью". Там так и говорят:
- Ты что за людь?[3]
Таким образом, ребенок порою самостоятельно приходит к тем формам, которые создавались народом в течение многих веков.
Чудесно овладевает детский ум методами, приемами, формами народного словотворчества.
Даже те детские слова, которых нет в языке, кажутся почти существующими: они могли бы быть, и только случайно их нет. Их встречаешь как старых знакомых, как будто уже слышал их когда-то. Легко можно представить себе какой-нибудь из славянских языков, где в качестве полноправных слов существуют и сердитки, и никовойный, и всехный.