Жанры древнерусской литературы с примерами
Тема любви в русской литературе XIX-XX веков. Примеры
НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Значение древнерусской литературы
Институт Русской Литературы Пушкинский дом. Дмитриев глава третья, глава четвертая , Д. Лихачев Введение, Заключение , Я. Лурье глава пятая , Г. Творогов глава первая, глава вторая. Макогоненко Введение, глава пятая, Заключение , Г. Моисеева глава первая, глава вторая , Ю. Литературно-техническая подготовка текста тома произведена Ю. В этом плане труд противостоит современным господствующим тенденциям буржуазной науки — присущим ей воинственному эмпиризму, отрицанию значения широких обобщений как неотъемлемого принципа исторического исследования, игнорированию связей литературы с общим развитием культуры, увлечению изолированными разборами отдельных произведений. Разумеется, четырехтомник не может претендовать на полноту освещения всего богатства литературных фактов и процессов. Усилия авторов сосредоточены преимущественно на осмыслении творческой деятельности тех писателей, наследие которых имеет общенациональное и мировое значение. Отбирались также такие литературные явления, в которых наиболее ярко и полно выразились определяющие приметы того или иного направления, литературного содружества, школы; наконец, обращалось особое внимание на произведения или творчество в целом , которые имели основополагающее или итоговое значение для данного периода литературного развития, а также и на наследие таких художников слова, творчество которых подготавливало, предвосхищало признаки последующего поступательного движения литературы. Том завершается главой, посвященной литературе х и первой половины х гг. Третий том посвящен русской литературе второй половины прошлого века — , эпохе могучего расцвета художественного реализма в прозе прежде всего в романе , в поэзии и драматургии. Характеристика общественных, идейно-художественных позиций и программ отдельных литературных направлений, течений и объединений, обостренное их противоборство — таков основной предмет тома. В последней главе тома речь идет о русской литературе конца прошлого века и начала XX в ее генерализирующих соотношениях с мировым литературным процессом. История русской литературы рассматривается в рамках мирового литературного процесса, с учетом определяющих стадий и проблем мирового общественного, общекультурного и собственно литературно-эстетического развития. Первостепенное значение, естественно, приобретает раскрытие исторической и социальной обусловленности литературного движения. Авторы стремились рассматривать факты литературы, различные идейно-художественные тенденции в ней, сосуществование и столкновение разных направлений и течений в широком социально-идеологическом и политическом контексте, руководствуясь принципами конкретно-исторического социологического метода исследования. Заметную роль в соответствующих главах труда играет сравнительно-типологический анализ творчества разных писателей, что позволяет показать разнородные внутрилитературные связи как проявление одного из законов историко-литературного процесса. Воссоздание общих контуров литературного процесса в ту или другую историческую эпоху немыслимо без углубленного анализа наследия отдельных участников этого процесса. Поэтому характеристика писательских индивидуальностей, вписываемых в общую картину литературной эпохи, занимает существенное место в содержании труда, что дает возможность понять историю литературы в ее неповторимых качественных индивидуальных выражениях. Это и определило структуру томов. Теория и история здесь тесно переплелись. Главы проблемно-обзорные, воспроизводящие своеобразную картину литературного движения в ту или другую эпоху, раскрывающие его закономерности, черты и разнообразные тенденции, сочетаются с главами персональными, с творческими портретами выдающихся деятелей отечественной литературы. Это прежде всего сказалось в том, что главы обзорные и монографические теперь максимально сближены, они находятся в тесном взаимодействии. Общие очерки получают опору в монографиях, а последние в свою очередь демонстрируют индивидуальную реализацию общих закономерностей. Такая диалектика отражает реальный процесс литературного развития, в котором общее и индивидуальное находятся в определенном единстве. Изменился тип и уровень обзоров: Главы персональные в большинстве случаев также характеризуются новшествами. Они написаны без излишней индивидуализации и психологизации, историко-культурного комментаторства. В них нет специальных параграфов, посвященных биографиям художников слова. Факты биографические естественно вплетаются в научное повествование в тех случаях, когда они приобретают социально-идеологический смысл, а поэтому тесно связаны с творчеством писателя, объясняют определенные стороны его мировоззрения, идейно-нравственные искания, жизненную позицию, художественное своеобразие, т. И конкретное содержание такого рода глав также приобретает новые черты. В них обращено преимущественное внимание на человековедческий, нравственный и эстетический смысл произведений художественной литературы, на их общественно-воспитательную функцию, что, конечно, не отодвигает на задний план анализ идеологического и социального состава произведения. Напротив, социология и идеология открывают путь к углубленному постижению идеалов писателей, той нравственно-философской, долго живущей, а иногда и бессмертной проблематики, без которой немыслимо подлинное произведение искусства. Участники труда не стремились к строгой унификации структур и манер повествования. Это сказалось бы отрицательно на научном уровне труда, сковывая возможности отражения своеобразия творчества данного писателя. Однако в работах, имеющих дело с произведениями искусства и осуществляемых разными авторами, однотипность написанных ими глав не может быть абсолютной. Обычно такого рода главы живут в существующих историко-литературных курсах независимо от литературного процесса, от идейно-творческих исканий художников, а поэтому выдающаяся организующая и направляющая роль классической критики по отношению к литературе представлена в крайне ослабленном виде. Авторы, желая устранить этот разрыв критики и художественной практики, конкретно показать хотя бы на наиболее поучительных примерах ее роль в литературном процессе, обращаются к критическому наследию в ходе анализа художественного творчества. Что же касается общей картины состояния и развития критической мысли, расстановки сил в критике и журналистике, борьбы различных направлений в этих областях литературной жизни, то все эти вопросы получили освещение в главах вступительных и итоговых, в общих очерках развития родов и жанров литературы. Издание подготовлено сотрудниками Института русской литературы Пушкинский Дом АН СССР с участием работников вузов нашей страны. Древняя русская литература принадлежит к особому типу литератур — литератур средневековых. Есть нечто общее между бытованием древнерусских произведений и фольклорных. Произведения древней русской литературы по большей части не имели устойчивого, авторского текста. Новые редакции и новые виды произведений появлялись в ответ на новые требования, постоянно выдвигавшиеся жизнью, или обусловливались изменениями литературных вкусов. Некоторые из них читались и переписывались в течение нескольких веков. Другие быстро исчезали, но понравившиеся части включались в состав других произведений, так как чувство авторской собственности еще не развилось настолько, чтобы охранять авторский текст от изменений или от заимствований из него в состав других произведений. Общность с фольклором сказывается и в другом. Составляя свое литературное произведение, автор как бы совершает некий обряд, участвует в ритуале. Он обо всем рассказывает в подобающих, приличествующих рассказываемому церемониальных формах. Он восхваляет или порицает то, что принято восхвалять и порицать, и всему своему славословию или хуле он придает приличествующие случаю этикетные формы. Поэтому текст литературных произведений — это текст, по большей части лишенный неожиданностей. Эти неожиданности так же нежелательны, как нежелательны они в любых церемониях, в любых обрядах. Она обряжает тему в соответствующий ей литературный наряд. И это не только сближает ее с фольклором, но приводит, как и в фольклоре, к особой импровизационности древнерусского литературного творчества, к его коллективности и к его традиционности. Чем строже следует автор традициям литературного этикета, тем легче ему творить в рамках этой традиционности новые и новые произведения. Но в историко-литературном процессе есть и такие стороны, которые не только затрудняют его наблюдения, но и облегчают. Облегчает наше наблюдение за развитием русской литературы прежде всего связь литературы с историческим процессом — своеобразный и очень резко выраженный средневековый историзм древнерусской литературы. Прежде всего — в том, что художественное обобщение в Древней Руси совершается в подавляющем большинстве случаев на основе того или иного исторического факта. Новые произведения литературы Древней Руси всегда прикреплены к конкретному историческому событию, к конкретному историческому лицу. Это повести о битвах о победах и поражениях , о княжеских преступлениях, о хождениях в святую землю в Палестину , в Константинополь и о людях — по преимуществу о святых и князьях-полководцах. Есть повести об иконах и о построении церквей, о чудесах, в которые верят, о явлениях, которые якобы совершились. Но мало новых произведений на явно вымышленные сюжеты. Вымысел — ложь, а любая ложь со средневековой точки зрения недопустима. Вымышленные сюжеты например, сюжеты притч на русской почве приобретают историческую окраску, имеют тенденцию прикрепляться к тем или иным историческим лицам или событиям. Даже проповедники по большей части избегают иносказаний и баснословий. Литература огромным потоком сопровождает историю, следует за ней по пятам. Разрыв между событием и первым литературным произведением о нем редко бывает велик. Последующие произведения изменяют и комбинируют первые, но редко создают совершенно новое освещение событий. Боясь лжи, писатели основывают свои произведения на документах и как документ воспринимают всю предшествующую письменность. Литература — свидетельство жизни. Вот почему сама история до известной степени устанавливает периодизацию литературы, а главный из документов о действительности — летопись — служит для исследователей главной же опорой для датировки памятников. Даты летописных сводов — важные вехи в истории литературы. Русская литература всегда отличалась особой серьезностью, пыталась отвечать на основные вопросы жизни, звала к ее преобразованиям, обладала разнообразными, но всегда высокими идеалами. В своей критике действительности русские писатели нередко шли по торному пути мученичества. Никона, вынужденного бежать от гнева князя Изяслава в далекую Тмуторокань. Подвигом она была и для Нестора. Он покровительствует летописанию и агиографии. Высокий патриотизм русской литературы тех же веков связан не только с гордостью за Русскую землю, но и со скорбью по поводу понесенных поражений или ее общественных недостатков, со стремлением вразумить князей и бояр, а порой и с попытками их осудить, возбудить против худших из них гнев читателей. Летопись и историческое повествование призывают к действенной защите Русской земли от ее врагов. За перо берутся новгородские и московские еретики. Пишет сам царь и его противник — князь Курбский. В XVII веке литературная деятельность Аввакума и Епифания отмечена прямым мученичеством. Все русские писатели, каждый по-своему, высоко несут свой писательский долг. Каждый из них в какой-то мере пророк-обличитель, а некоторые — просветители, распространители знаний, истолкователи действительности, деятельные и высоко патриотичные участники гражданской жизни в стране. Это высокое призвание писателя сохраняется и в новое время. Литература движется чувством высокой общественной ответственности ее создателей. Она проникнута действенной любовью к родине. Это постоянная ее особенность на протяжении всего ее существования. Как же следует периодизировать историю русской литературы XI—XVII веков? Литературные изменения в основном совпадают с историческими. Первый период — период относительного единства литературы. Литература развивается в двух центрах — в Киеве на юге и в Новгороде на севере. Это век монументального стиля литературы. Это век единого древнерусского Киево-Новгородского государства. Владимира-Залесского и Суздаля, Ростова и Смоленска, Галича и Владимира-Волынского; появляются местные черты и местные темы в литературе, разнообразятся жанры, в литературу вносится сильная струя злободневности и публицистичности. Это период начавшейся феодальной раздробленности. Литература сжимается до одной темы — темы монголо-татарского вторжения, но тема эта проявляется с необыкновенной интенсивностью, и черты монументального стиля предшествующего периода приобретают трагический отпечаток и лирическую приподнятость высокого патриотического чувства. Это период экспрессивно-эмоционального стиля и патриотического подъема в литературе, период возрождения летописания, исторического повествования, панегирической агиографии, обращения ко временам независимости Руси во всех областях культуры: Тому и другому свойственна ренессансная вера в силу разума, в силу слова и убеждений, в разумность природы и — поиски реформ. Но настоящего Ренессанса в России все же не создалось. Падение городов-коммун Новгорода и Пскова, подавление ересей и поглощение всех духовных сил напряженным строительством единого централизованного государства — были тому причиной. Организация единого русского централизованного государства поглощала основные духовные силы народа. Движение к Возрождению затормозилось. В литературе развивается публицистика; внутренняя политика государства и преобразования общества все больше и больше занимают внимание писателей и читателей. В литературе все интенсивнее сказывается официальная струя. XVII век — век перехода к литературе нового времени. Это век развития индивидуального начала во всем: Личностное начало способствует появлению силлабической поэзии и регулярного театра. Благодаря замедленности и заторможенности Возрождения все возрожденческие явления приобретали на Руси особенную актуальность. Личность человека стала центром литературного процесса. К этому периоду относится еще не расчлененное единство всего восточного славянства. Само собой разумеется, что нет необходимости, да и возможности говорить в истории литературы обо всех памятниках, бытовавших в Древней Руси. Естественно получается, что мы говорим по преимуществу о тех произведениях, которые продолжают нас интересовать и сегодня, о тех, которые входят в наше великое литературное наследие, о тех, что более известны и более нам понятны и доступны. При этом происходит некоторое искажение перспективы — искажение допустимое и неизбежное. Большие компилятивные памятники Древней Руси еще не изучены в достаточной мере: И делаем мы это вполне сознательно: Во всяком случае, следы своей эпохи эпохи русского Предвозрождения еще должны быть в нем выявлены исследователями. Вообще следует предупредить читателя об одном важном обстоятельстве: Новиков, Евгений Болховитинов, К. Многие памятники не только не изучены, но и не изданы: Максим Грек, неизданными остаются многие произведения Симеона Полоцкого; нет научных изданий многих знаменитых памятников древнерусской литературы. Многие из рукописных собраний древнерусских памятников не описаны или описаны недостаточно подробно по своему составу. Значит ли это, что время для написания научной истории древней русской литературы еще не приспело? Многие из крупнейших русских филологов прошлого так и считали. Другие русские филологи создавали не истории древней русской литературы, а обзоры памятников, располагая их по жанрам, темам или группируя их по историческим периодам, но не пытаясь определить в них черты эпохи, усмотреть существенные историко-литературные изменения и развитие. Но главным фактическим и теоретическим фундаментом этой части явились многочисленные исследования по истории русской литературы Сектора древнерусской литературы ИРЛИ АН СССР. Обращаясь к литературам отдаленных эпох — будь это античная литература, средневековая литература европейских или азиатских стран или литература Древней Руси, мы должны несколько отвлечься от привычных оценок и представлений, с которыми подходим к литературным явлениям нового времени, и попытаться представить себе с возможной полнотой те специфические условия, в которых развивалась литература в той или иной стране в изучаемую нами эпоху. Письменность и литература пришли на Русь вместе с принятием христианства. На первых порах книжники — как византийские и болгарские миссионеры, так и их русские ученики и сподвижники — считали своей основной задачей пропаганду новой религии и обеспечение строившихся на Руси церквей книгами, необходимыми для богослужения. Кроме того, христианизация Руси повлекла за собой коренную перестройку мировоззрения. Прежние языческие представления о происхождении и устройстве вселенной или об истории человечества были отвергнуты, и Русь остро нуждалась в литературе, которая излагала бы христианскую концепцию всемирной истории, объясняла бы космогонические проблемы, давала бы иное, христианское, объяснение явлениям природы и т. Итак, потребность в книгах у молодого христианского государства была чрезвычайно велика, но в то же время возможности для удовлетворения этой потребности были весьма ограниченны: Существовал строгий выбор, сковывавший индивидуальную инициативу: А заказчиками могли быть либо богатые и именитые люди, либо церковь. Но наше представление о духовном мире древнерусского человека было бы совершенно неверным, если полагать, что богословские проблемы, вопросы христианской морали или агиографические предания определяли весь круг его интересов и запросов. Дело в том, что все сказанное выше относится лишь к литературе — написанному слову. Однако люди Киевской Руси не только молились и читали душеспасительные наставления, их волновала не только история мироздания или суть богословских споров. Подавляющее большинство людей того времени от простого крестьянина-смерда до боярина и князя, так же как и мы, пели и слушали песни, рассказывали и слушали занимательные истории о сильных, смелых и великодушных героях; они, вероятно, знали любовную поэзию, веселую прибаутку, смешную сказку, словом, были знакомы с большинством из тех жанров, без которых немыслима и современная литература. Но все эти жанры были жанрами фольклора, [6] их не искали в литературе и не ждали от нее — у литературы были другие функции и задачи; иначе говоря, книга стоила слишком дорого, чтобы записывать в нее то, что и без того хранилось народной памятью, что не требовало такого буквализма в передаче текста, как малознакомые факты всемирной истории или богословские рассуждения. Рассмотрение древнерусской литературы принято начинать с обзора литературы переводной. Русь стала читать чужое раньше, чем писать свое. Это определение нуждается в некоторых уточнениях. Пожалуй, наиболее характерная ее особенность — это тяготение к Киеву как культурному центру. Основы этой литературы закладывались книжниками Владимира Святославича и Ярослава Мудрого, одним из литературных и книгописных центров был Киево-Печерский монастырь, именно в Киеве и его окрестностях подвизались создатели первых образцов в ряде жанров древнерусской литературы — летописном, агиографическом, здесь появились первые летописи, первые жития, первый патерик, первые памятники торжественного и учительного красноречия. Итак, можно говорить о литературе Киевской Руси в широком и узком смысле. В узком смысле — это литература, сложившаяся в Киеве или тяготевшая именно к этому культурному центру. Очень характерна в этом отношении судьба такого, казалось бы, почитаемого и необходимого в средневековье жанра как летописание: Именно в этот начальный период иноземные образцы — жанры и памятники византийской письменности пришедшие на Русь как непосредственно, так и — по большей части — через болгарское посредство были освоены и трансформированы; переводы и проникновение новых произведений и жанров продолжается и в дальнейшем, но тогда этот процесс проходит в других условиях: Для обучения нужны были книги, привезенные из Болгарии. Старославянский древнеболгарский и древнерусский языки настолько близки, что Русь смогла использовать уже готовый старославянский алфавит, а болгарские книги, будучи формально иноязычными, по существу не требовали перевода. Это значительно облегчило знакомство Руси и с памятниками византийской литературы, которые в основной своей массе проникали на Русь в болгарском переводе. Позднее, во времена Ярослава Мудрого, на Руси начинают переводить непосредственно с греческого. Интенсивность переводческой деятельности подтверждается как прямыми данными дошедшими до нас списками переводных памятников или ссылками на них в оригинальных произведениях , так и косвенными: Для деятельности христианской церкви на Руси были нужны прежде всего богослужебные книги. Обязательный комплект книг, которые были необходимы для богослужения в каждой отдельной церкви, включал Евангелие апракос, Апостол апракос, Служебник, Требник, Псалтырь, Триодь постную, Триодь цветную и Минеи общие. Сапунова , в каждом из которых имелось от нескольких единиц до нескольких десятков церквей, то количество необходимых для их функционирования книг будет исчисляться многими сотнями. Если перенесение на русскую почву богослужебных книг диктовалось потребностями церковной службы, а их репертуар регламентировался каноном богослужебной практики, то в отношении других жанров византийской литературы можно предполагать некую избирательность. Но именно здесь мы встречаемся с интересным явлением, которое Д. Прежде всего это относится к византийской патристической литературе. Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Василия Великого, Григория Нисского, Афанасия Александрийского и др. Высоко ценились на протяжении всего русского средневековья писатели-гомилеты авторы поучений и проповедей. Из писателей-гомилетов наибольшим авторитетом пользовался Иоанн Златоуст ум. Произведения гомилетического жанра не скрывали своей назидательной, дидактической функции. Обращаясь непосредственно к читателям и слушателям, писатели-гомилеты стремились убедить их логикой своих рассуждений, превозносили добродетели и осуждали пороки, сулили праведникам вечное блаженство, а нерадивым и грешникам грозили божественной карой. Памятники агиографического жанра — жития святых — также воспитывали и наставляли, но основным средством убеждения было не столько слово — то негодующее и обличающее, то вкрадчиво-наставительное, сколько живой образ. Остросюжетное повествование о жизни праведника, охотно использовавшее фабулы и сюжетные приемы эллинистического романа приключений, не могло не заинтересовать средневекового читателя. Агиограф обращался не столько к его разуму, сколько к чувствам и способности к живому воображению. Поэтому самые фантастические эпизоды — вмешательство ангелов или бесов, творимые святым чудеса — описывались порой с детальными подробностями, которые помогали читателю увидеть, представить себе происходящее. Жития можно условно разделить на два сюжетных типа — жития-мартирии, т. Ирину подвергает разнообразным изощренным пыткам царь Седекий, но всякий раз благодаря божественному заступничеству она остается жива и невредима. Святую пытаются перепилить заживо, но пила ломается, а палачи гибнут. К другому типу жития относится, например, легенда о Алексее Человеке божием. Алексей, благочестивый и добродетельный юноша, добровольно отрекается от богатства, почета, женской любви. Он покидает дом отца — богатого римского вельможи, красавицу-жену, едва обвенчавшись с ней, раздает взятые из дома деньги нищим и в течение семнадцати лет живет подаянием в притворе церкви Богородицы в Эдессе. Когда повсюду распространилась слава о его святости, Алексей уходит из Эдессы и после скитаний вновь оказывается в Риме. Никем не узнанный, он поселяется в доме отца, кормится за одним столом с нищими, которых ежедневно оделяет подаянием благочестивый вельможа, терпеливо сносит издевательства и побои отцовских слуг. Проходит еще семнадцать лет. Алексей умирает, и только тогда родители и вдова узнают своего пропавшего сына и мужа. Широко известны были в Киевской Руси патерики — сборники коротких рассказов о монахах. Темы патериковых легенд довольно традиционны. Чаще всего это рассказы о монахах, прославившихся своим аскетизмом или смирением. Так, в одной легенде повествуется, как к отшельнику приходят для беседы с ним старцы, жаждущие от него наставления. Но затворник молчит, а на вопрос о причине его безмолвия отвечает, что он день и ночь видит перед собой образ распятого Христа. Герой другого рассказа — столпник. Повествуется в патерике о юной монахине, которая выкалывает себе глаза, узнав, что их красота вызвала вожделение юноши. Всесилие молитвы, способность подвижников творить чудеса — сюжеты другой группы патериковых новелл. По молитве благочестивого корабельщика в знойный день над палубой проливается дождь, услаждая страдающих от зноя и жажды путников. Лев, встретившись с монахом на узкой горной тропе, встает на задние лапы, чтобы дать ему дорогу, и т. Если праведникам сопутствует божественная помощь, то грешников в патериковых легендах ожидает страшная и, что особенно характерно, не посмертная, а немедленная кара: Так, в патериках изображается некий фантастический мир, где непрерывно ведут борьбу за души людей силы добра и зла, где праведники не просто благочестивы, но экзальтированно фанатичны, где в самых бытовых ситуациях совершаются чудеса, где даже дикие звери поведением своим подтверждают всесилие веры. Сюжеты переводных патериков [22] оказали влияние на творчество русских книжников: Излюбленным жанром древнерусских читателей были и апокрифы, древнейшие переводы которых также восходят к Киевской эпохе. Существовали апокрифические рассказы об Адаме и Еве например, о второй жене Адама — Лилит, о птицах, научивших Адама, как похоронить Авеля [24] , о детстве Моисея в частности, об испытании мудрости мальчика-Моисея фараоном [25] , о земной жизни Иисуса Христа. Часто апокрифы отражали еретические представления о настоящем и будущем мире, поднимались до сложных философских проблем. Отношение ортодоксальной церкви к апокрифической литературе было сложным. Отношение к апокрифам со временем изменялось: В числе первых переводов, осуществленных еще при Ярославе Мудром или в течение последующих десятилетий, оказались также памятники византийской хронографии. Несмотря на свой значительный объем и широту исторического диапазона, труд Амартола представлял всемирную историю в своеобразном ракурсе, прежде всего как историю церковную. Автор часто вводит в свое изложение пространные богословские рассуждения, скрупулезно излагает прения на вселенских соборах, сам спорит с еретиками, обличает иконоборчество [29] и довольно часто подменяет описание событий рассуждениями о них. История Иудейской войны Иосифа Флавия. Иосифом бен Маттафие — современником и непосредственным участником антиримского восстания в Иудее, перешедшим затем на сторону римлян. Книга Иосифа — ценный исторический источник, хотя и крайне тенденциозный, ибо автор весьма недвусмысленно осуждает своих единоплеменников, но зато прославляет военное искусство и политическую мудрость Веспасиана и Тита Флавиев. Порой кажется, что для Флавия форма изложения важна не менее, чем сам предмет, о котором он пишет. Первоначальное биографическое повествование с течением времени все более беллетризировалось, обрастало легендарными и сказочными мотивами, превращаясь постепенно в типичный для эллинистической эпохи приключенческий роман. Действительная история деяний знаменитого полководца здесь едва прослеживается, погребенная под напластованиями поздних преданий и легенд. Александр оказывается уже не сыном македонского царя, а внебрачным сыном Олимпиады и египетского царя-чародея Нектонава. Рождение героя сопровождается чудесными знамениями. Вопреки истории, Александр завоевывает Рим и Афины, дерзко является к Дарию, выдавая себя за македонского посла, ведет переговоры с царицей амазонок и т. Независимо от того, как был воспринят на Руси роман об Александре, сам факт знакомства древнерусских читателей с этим популярнейшим сюжетом средневековья [39] имел большое значение: Повесть об Акире Премудром. Повесть была коренным образом переработана. В древнейшей редакции русского перевода Повести рассказывалось, как Акир, мудрый советник царя Синагриппа, был оклеветан своим приемным сыном Анаданом и приговорен к смертной казни. Но преданный друг Акира — Набугинаил спас и сумел надежно укрыть осужденного. Если же посланец Синагриппа не справится с заданием, дань взыщут в пользу Египта. Все приближенные Синагриппа, включая и Анадана, ставшего теперь преемником Акира на посту первого вельможи, признают, что не в силах выполнить требование фараона. Тогда Набугинаил сообщает отчаявшемуся Синагриппу, что Акир жив. Счастливый царь прощает опального мудреца и посылает его под видом простого конюха к фараону. Акир разгадывает загадки, а затем хитроумно избегает выполнения последнего задания — постройки дворца. Но никто не может доставить в поднебесье необходимые грузы, и фараон вынужден признать себя побежденным. Повесть о Варлааме и Иоасафе. В Повести рассказывается, как царевич Иоасаф, сын индийского царя-язычника Авенира, под влиянием пустынника Варлаама становится христианским подвижником. Так, например, Авенир заключает юного Иоасафа в уединенный дворец именно для того, чтобы мальчик не смог услышать о идеях христианства и не узнал о существовании на свете старости, болезней, смерти. И тем не менее Иоасаф все же выходит из дворца и тут же встречает больного старика, а к нему в палаты без особых препятствий проникает христианин-отшельник Варлаам. Языческий мудрец Нахор по замыслу Авенира в диспуте с мнимым Варлаамом должен развенчать идеи христианства, но вдруг совершенно неожиданно сам начинает обличать язычество. К Иоасафу приводят прекрасную царевну, она должна склонить юного аскета к чувственным наслаждениям, но Иоасаф без труда противостоит чарам красавицы и легко убеждает ее стать целомудренной христианкой. В Повести очень много диалогов, однако все они лишены и индивидуальности и естественности: Как полагают, еще в Киевской Руси был осуществлен перевод византийской эпической поэмы о Дигенисе Акрите акритами назывались воины, несшие охрану границ Византийской империи. Но сравнение с Акритом появляется лишь в третьей по классификации Ю. Он обладает необычайной силой еще отроком Девгений задушил голыми руками медведицу, а, возмужав, в битвах истребляет тысячи вражеских воинов , он красив, рыцарски великодушен. Значительное место в русской версии памятника занимает рассказ о женитьбе Девгения на дочери гордого и сурового Стратига. Девгений поет под окнами девушки любовную песнь; она, восхищенная красотой и удалью юноши, дает согласие бежать с ним, Девгений среди бела дня увозит возлюбленную, в битве одолевает ее отца и братьев, затем мирится с ними; родители молодых устраивают многодневную пышную свадьбу. Итак, Киевская Русь в течение короткого срока обрела богатую и разнообразную литературу. На новую почву была перенесена целая система жанров: Значение этого явления все более глубоко исследуется и осмысляется в нашей науке. Это был богатый материал для читательского и писательского опыта, прекрасная школа литературного языка; она помогла древнерусским книжникам наглядно представить возможные варианты стилей, изощрить слух и речь на колоссальном лексическом богатстве византийской и старославянской литератур. Но было бы ошибочно полагать, что переводная литература являлась единственной и основной школой древнерусских книжников. Помимо переводной литературы они использовали богатые традиции устного народного творчества, и прежде всего — традиции славянского эпоса. Это не догадка и не реконструкция современных исследователей: Славянские эпические предания отличаются особой манерой построения сюжета, своеобразной трактовкой характера героев, своим стилем, отличающимся от стиля монументального историзма, который формировался по преимуществу под влиянием памятников переводной литературы. Именно летописи было суждено на несколько веков, вплоть до петровского времени, стать не просто погодной записью текущих событий, а одним из ведущих литературных жанров, в недрах которого развивалось русское сюжетное повествование, и одновременно жанром публицистическим, чутко откликающимся на политические запросы своего времени. Но благодаря фундаментальным разысканиям А. Лихачева [53] сейчас создана достаточно обоснованная гипотеза о начальном этапе русского летописания, в которую несомненно со временем будут внесены какие-то дополнения и уточнения, но которая едва ли изменится по существу. Согласно этой гипотезе, летописание возникает во времена Ярослава Мудрого. Именно этому противостоят решительные действия Ярослава: Киевские книжники утверждали, что история Руси повторяет историю других великих держав: Для обоснования этой идеи и был, по предположению Д. Лихачева, составлен свод преданий о возникновении христианства на Руси. Следующий этап в развитии русского летописания приходится на 60—е гг. Эта легенда сообщала, что киевские князья будто бы ведут род от варяжского князя Рюрика, приглашенного на Русь, чтобы прекратить междоусобные распри славян. Включение легенды в летопись имело свой смысл: Нестор поставил перед собой значительную задачу: Нестор вводит историю Руси в русло истории всемирной. Нестор уточняет и развивает варяжскую концепцию истории Руси: Нестор еще более историк, чем его предшественники. Как уже было сказано, сохранились лишь относительно поздние списки летописей, в которых отразились упомянутые древнейшие своды. Лихачева [62] и И. Еремин обращает внимание на разную литературную природу различных компонентов летописного текста: Лихачев показал, что различие стилистических приемов, обнаруживаемых нами в летописи, объясняется прежде всего происхождением и спецификой летописного жанра: На этом последнем явлении надо остановиться подробнее. В основе понятия литературного этикета лежит представление о незыблемом и упорядоченном мире, где все деяния людей как бы заранее предопределены, где для каждого человека существует особый эталон его поведения. При этом каждая из названных ситуаций в которой герой летописи или жития наиболее отчетливо выступает в своем амплуа — князя или святого должна была изображаться в сходных, традиционных речевых оборотах: Если понимать стиль как общую характеристику отношения автора к предмету своего повествования, то можно, бесспорно, говорить о всеобъемлющем характере этого стиля в летописи — летописец действительно отбирает для своего повествования только наиболее важные, государственного значения события и деяния. Если же требовать от стиля и непременного соблюдения неких языковых черт т. Во-вторых, в летописи сосуществуют два генетически различных пласта повествования: Стиль народных преданий, включенных в летопись, Д. В стиле монументального историзма ведется, например, изложение событий времени Ярослава Мудрого и его сына — Всеволода. Достаточно напомнить описание битвы на Альте ПВЛ, с. К вечеру Ярослав одержал победу, а Святополк бежал. Все в этом рассказе призвано подчеркнуть историческую значительность битвы: Этот тип летописного некролога будет не раз использован летописцами XII и последующих веков. Этот же прием хорошо знаком фольклору — вспомним традиционные сюжеты былин, троекратные повторы сюжетных ситуаций, постоянные эпитеты и тому подобные художественные средства. Стиль монументального историзма, таким образом, не свидетельство ограниченности художественных возможностей, а, напротив, свидетельство глубокого осознания роли поэтического слова. Но в то же время этот стиль, естественно, сковывал свободу сюжетного повествования, ибо стремился унифицировать, выразить в одинаковых речевых формулах и сюжетных мотивах различные жизненные ситуации. Широко известен рассказ о смерти Олега, сюжет которого был положен в основу известной баллады А. Пушкина, рассказы о мести Ольги древлянам и т. Именно в подобного рода преданиях героями могли выступать не только князья, но и незначительные по своему социальному положению люди: Но главное, пожалуй, в другом: В произведениях словесного искусства существуют два противоположных приема эстетического воздействия на читателя слушателя. Мы знаем, что люди в жизни так не говорят, так не поступают, но именно эта необычность и воспринимается как искусство. Средства воздействия на читателя здесь совершенно иные: Тут необходимо сделать существенную оговорку. Эти подробности вызывают живые зрительные образы у читателя, помогают ему представить описываемое, стать как бы свидетелем событий. Если в рассказах, исполненных в манере монументального историзма, все известно читателю заранее, то в эпических преданиях рассказчик умело использует эффект неожиданности. Мудрая Ольга как бы принимает всерьез сватовство древлянского князя Мала, втайне готовя его послам страшную смерть; предсказание, данное Олегу Вещему, казалось бы, не сбылось конь, от которого князь должен был умереть, уже погиб сам , но тем не менее кости этого коня, из которых выползет змея, и принесут смерть Олегу. Кульминационным эпизодом рассказа является сцена ослепления Василька. По пути в отведенную ему на Любечском княжеском съезде Теребовльскую волость Василько расположился на ночлег недалеко от Выдобича. Киевский князь Святополк, поддавшись уговорам Давида Игоревича, решает заманить Василька и ослепить его. Это весьма редкий для раннего летописания пример, когда передается настроение собеседников. Но вот выходит якобы для того, чтобы позвать Святополка и Давид, а в истобку врываются княжеские слуги, они бросаются на Василька, валят его на пол. И страшные подробности завязавшейся борьбы: Рассказ по замыслу летописца должен был взволновать читателя, настроить его против Святополка и Давида, убедить в правоте Владимира Мономаха, осудившего жестокую расправу над невинным Васильком и покаравшего князей-клятвопреступников. Иларион несколько раз возвращается к этой важной для него мысли; для ее подтверждения он раскрывает символику библейских образов, напоминает изречения святых отцов, разными доводами и аргументами подкрепляет свой тезис о превосходстве христианства над иудейством, о высоком призвании христианских народов. Роль Владимира как крестителя Руси вырастает до вселенского масштаба: Равные дела и равные достоинства дают право и на одинаковое почитание. Так Иларион подводит к мысли о необходимости признать Владимира святым, ставит его в один ряд с апостолами Иоанном, Фомой, Марком, которым принадлежит заслуга обращения в христианскую веру других стран и земель. При этом Иларион не упускает возможности прославить могущество и подчеркнуть авторитет Русской земли. Фразеологию церковной проповеди порой сменяет фразеология летописной похвалы: Даже в молитве Иларион не забывает о сугубо мирских, политических нуждах Руси: Эта гражданственность церковной проповеди хорошо объяснима обстановкой 30—х гг. Как уже говорилось, русская церковь стремилась к правовой и идеологической автономии от церкви византийской. Поэтому канонизация своих, русских святых имела принципиальное идеологическое значение. Обязательным условием канонизации святого было составление его жития, в котором бы, в частности, сообщалось о чудесах, творимых святым при жизни, или чудесах посмертных, совершающихся на месте его погребения. Естественно поэтому, что процесс канонизации русских святых потребовал создания их житий. Впоследствии к Антонию присоединились Никон и Феодосий, и тем самым было положено начало будущему Киево-Печерскому монастырю. Отрок Феодосий чуждается игр со сверстниками, усердно посещает церковь, предпочитает заплатанную одежду одежде новой, в которую настойчиво одевает его мать. Став иноком, а затем и игуменом Киево-Печерского монастыря, Феодосий поражает всех своим трудолюбием, исключительным смирением. Он, как и подобает святому, творит чудеса: Все это свидетельствует о хорошем знакомстве Нестора с агиографическим каноном и с памятниками византийской агиографии: Так, совершенно нетрадиционно изображение матери Феодосия. Видимо, сведения о ней, которыми располагал Нестор, позволили ему вместо условного, этикетного образа благочестивой родительницы святого создать живой индивидуализированный портрет реальной женщины. Погруженная в мирские заботы, волевая, суровая, она решительно восстает против желания Феодосия посвятить себя богу. Любящая мать, она тем не менее не останавливается перед самыми крутыми мерами, чтобы подчинить сына своей воле: Когда Феодосий тайно уходит в Киев и поселяется там в пещере вместе с Антонием и Никоном, мать хитростью и угрозами не испытывая, видимо, особого почтения к святым старцам пытается вернуть сына в отчий дом. И даже пострижение ее в женском монастыре воспринимается не как подвиг благочестия, а как поступок отчаявшейся женщины, для которой это единственная возможность хоть изредка видеть сына. Нестор умеет насыщать живыми деталями и традиционные сюжетные коллизии. Вот рассказ, который должен показать читателю исключительное смирение и незлобивость Феодосия. Как-то Феодосий отправился к князю Изяславу, находившемуся где-то вдали от Киева, и задержался у него до позднего вечера. Се бо ты по вься дьни пороздьн еси, аз же трудьн сый [ты всякий день свободен, а я устал]. Се не могу на кони ехати. Феодосий смиренно слезает с телеги и садится на коня, а возница укладывается спать. Всю ночь Феодосий то едет верхом, то, когда одолевает дремота, бредет рядом с конем. Рассветает, и навстречу им все чаще попадаются бояре, едущие к князю. Они с почтением кланяются Феодосию. Тогда тот советует вознице самому сесть на коня. Мало-помалу возницу охватывает тревога: У ворот монастыря братия встречает игумена земными поклонами. Но Феодосий приказывает хорошо накормить его и отпускает, щедро одарив. Нравоучительный и апологетический смысл рассказа бесспорен. Таких эпизодов в житии немало; они придают повествованию сюжетную остроту и художественную убедительность. Жития Бориса и Глеба. Создание культа Бориса и Глеба, потребовавшее написания житий, им посвященных, преследовало две цели. С другой стороны, культ Бориса и Глеба имел чрезвычайно важный и актуальный политический подтекст: Поэтому имя Святополка Окаянного становится во всей древнерусской литературной традиции нарицательным обозначением злодея, а Борис и Глеб, принявшие мученический венец, объявляются святыми патронами Русской земли. Рассмотрим теперь подробней события, отразившиеся в житиях Бориса и Глеба. Согласно летописной версии см. Первой жертвой Святополка был ростовский князь Борис, которого Владимир незадолго до смерти послал со своей дружиной против печенегов. Святополк посылает гонца к муромскому князю Глебу с сообщением: Глеб, не подозревая обмана, отправляется в Киев. В Смоленске его догоняет посол от Ярослава со страшным известием: Глеб горько оплакивает отца и брата. Здесь же, под Смоленском, его настигают посланные Святополком убийцы. Святополк расправляется и с третьим братом — Святославом. Но в борьбу с братоубийцей вступает Ярослав. Войска соперников встречаются на берегах Днепра. В завязавшейся битве Святополк терпит поражение. Тому же сюжету посвящены и два собственно агиографические памятника: Сказание весьма отличается от рассмотренного выше летописного рассказа, и эти отличия демонстрируют особенности агиографического повествования: Феодальные распри на Руси того времени были достаточно обычным явлением, и участники их всегда поступали так, как подсказывал им трезвый расчет, военный опыт или дипломатический талант: Пассивность Бориса и Глеба перед лицом Святополка уже необычна, она — дань агиографическому канону, согласно которому мученик, страшась смерти, одновременно покорно ожидает ее. Да аще кръвь мою пролееть и на убииство мое потъщиться, мученик буду господу моему. Аз бо не противлюся, зане пишеться: Судьба Бориса предрешена заранее: Чтобы усилить эмоциональное воздействие жития, агиограф даже саму смерть Бориса как бы утраивает: Чисто этикетным характером отличаются пространные молитвы Бориса и Глеба, с которыми они обращаются к богу непосредственно перед лицом убийц, и те как бы терпеливо ждут, пока их жертва кончит молиться. Искусственность таких коллизий, разумеется, понималась читателями, но и принималась ими как деталь житийного ритуала. И чем многословнее и вдохновенней молился в предсмертные минуты праведник, чем настойчивее просил он бога простить его губителям их грех, тем ярче сияла святость мученика и тем рельефнее видилась богопротивная жестокость мучителей. Рассказ о святом подвижнике, подвизающемся в пустыне, монастыре и т. Отсюда и большая скупость деталей, и большая условность характеристик, и — с другой стороны — большая эмоциональность молитв или обличений. Под этим названием до последнего времени объединялись четыре самостоятельных произведения, лишь три из которых, как выяснилось, принадлежат Мономаху: Владимир Мономах великий князь киевский, — был сыном Всеволода Ярославича и византийской царевны дочери императора Константина Мономаха; отсюда и прозвище князя — Мономах. Он оставил заметный след в истории Киевской Руси. Но Мономах не ограничивается практическими советами и рассуждениями морального или политического характера. В заключение князь подчеркивает, что в своей жизни он следовал тем же принципам и нормам: Другое сочинение Мономаха — письмо к Олегу Святославичу. Исследователи приводили аналогии в других средневековых литературах: Это была одна из культурнейших стран Европы, воспринявшая и по-своему интерпретировавшая достижения философии, науки и искусства античного мира, и прежде всего — культуры классической Греции. Это была страна с восьмивековой традицией христианской письменности, с богатой системой литературных жанров, каждый из которых восходил к образцам-шедеврам выдающихся риторов, гомилетов, хронистов, агиографов. Это была страна многих культурных центров, страна, где столетиями не прекращалась напряженная интеллектуальная жизнь, страна философов и богословов, эрудитов-энциклопедистов, поэтов. На протяжении рассматриваемых полутораста лет мы насчитаем всего лишь несколько десятков имен русских писателей или богословов. И в то же время благодаря переписке с болгарских оригиналов и непосредственным переводам с греческого и других языков Русь восприняла многое из жанров византийской литературы, при этом в ее лучших, классических образцах: Итак, на Руси стала известна — хотя и распространенная в ограниченном числе списков и доступная сравнительно узкому кругу образованных книжников — значительная масса византийского литературного наследия, что уже само по себе давало право говорить о приобщении Руси к европейской литературе самого высокого уровня. Но если бы все ограничилось переносом византийской и южнославянской литературы на русскую почву, едва ли можно было бы говорить о существовании собственно древнерусской литературы. Образованность еще не есть культура и тем более — творчество. Между эрудированным школяром и ученым большая разница: С русской культурой уже в первые века ее существования дело обстояло именно так: Это был не старославянский древнеболгарский язык, механически перенесенный на новую почву подобно латинскому языку в странах средневековой Европы , и не прежний восточнославянский язык: Он то выступал в форме нейтрального литературного койне, то раскрывал благодаря своему генетическому разноязычию богатые возможности жанрово-стилистических нюансов. Нечто подобное происходило и в литературе. Русская летопись выработала свои оригинальные формы повествования, свои принципы сочетания хроникального материала и сюжетного рассказа, свой способ изложения событий в рамках хронологической канвы. Даже древнерусские переводчики находили возможности творческого соревнования с автором оригинала и во всяком случае свободно воспроизводили не только язык, но и стилистические особенности подлинника. Итак, возвращаясь к приведенному выше сопоставлению, мы должны будем уподобить древнерусскую литературу рассматриваемого периода талантливому ученику, уже покинувшему стены университета и успешно состязающемуся в творчестве со своими прежними наставниками. Но наступивший XII век был для Киева временем тревожным и неблагополучным. Но если говорить о Руси в целом, то картина предстанет совершенно иной. XII век — это время бурного расцвета удельных княжеств, и прежде всего их столиц и центров, таких городов как Владимир, Суздаль, Смоленск, Полоцк, Галич. Надежным показателем этого процесса является архитектура: Иногда именно архитектурные памятники позволяют прийти к важным суждениям о межнациональных культурных связях, сообщают нам о круге известных в то время литературных сюжетов. Ценные сведения можно извлечь, например, из анализа скульптурного декора церкви Дмитриевского собора во Владимире. Однако, по мнению исследователей, перед нами не самостоятельная интерпретация литературных источников, а подражание изображениям, распространенным в романской мелкой пластике. К сожалению, недостаток источников не позволяет нам локализировать и уточнить хронологию многих важнейших фактов литературной и культурной жизни Руси кануна монголо-татарского нашествия. По большей части мы находим в Киевской летописи погодные записи — то краткие, лаконичные, то подробные, скрупулезно излагающие перипетии военной или дипломатической жизни, но при этом остающиеся лишь информацией, не перерастающей в подлинно сюжетное повествование. Сюжетных рассказов в Киевской летописи немного: Киевская летопись, особенно в своей второй части начиная со статей х гг. И киевский, и черниговский летописцы, и составитель хроники Ростиславичей часто приводят пространные некрологические характеристики, постоянно употребляют традиционные речевые клише при описании битв или каких-либо значительных моментов в жизни князя. Киев был взят и разгромлен войсками Андрея Боголюбского — сына и преемника Юрия. Именно поэтому владимирские своды не ограничивались описанием местных событий, а представляли широкую картину истории всей Русской земли; южнорусские события излагались в основном по летописям Переяславля-Южного, с которым у владимирских князей были прочные политические связи. Владимирские князья в изображении летописцев исполнены мудрости, справедливости и благочестия; некрологические характеристики их торжественно помпезны, пересыпаны цитатами из священного писания. Все это, по мнению Д. Совершенно иной характер имеет новгородское летописание. Причина этой замены, как полагает Д. Этот тон предисловия как нельзя более подходил к политической ситуации тех лет, когда князь Всеволод Мстиславич был изгнан и Новгород стал городской республикой князья отныне приглашались вечем и роль их в управлении городом была существенно ограничена. Летописцы по преимуществу говорят о местных, новгородских событиях, редко упоминая о событиях в других русских княжествах. В остальной своей части новгородская летопись состоит из кратких погодных записей. Этот восторженный панегирик помогает резче оттенить всю кощунственность злодеяния убийц. Однако перейдя к рассказу о самом убийстве, автор Повести вносит в повествование несколько живых черт, и из иконописных контуров злодеев и их жертвы начинает проступать живая плоть человеческих характеров; заговорщик Яким, оказывается, решился на преступление после того, как Андрей казнил его брата: Яким боится теперь за собственную жизнь, и именно это, а не наущение дьявола, толкает его в ряды заговорщиков. Андрей Боголюбский в отличие от Бориса и Глеба, безропотно принявших смерть, яростно сопротивляется, и заговорщикам удается одолеть его только потому, что князь безоружен — его меч был заранее украден. Узнав об этом, заговорщики возвращаются и снова нападают на князя. Однако он успевает произнести в предсмертные минуты пространную молитву. Эта ситуация напоминает нам рассказ о смерти Бориса и Глеба. Бориса также убивают в три приема см. Этот диалог сопровождается, между прочим, интересной деталью, Кузьмище просит: Амбал сбрасывает ковер и корзно накидку, плащ. Автор сочетает в себе зрелый историзм в оценке событий, наблюдательность путешественника он подробно описывает царьградские святыни, разграбленные или разрушенные крестоносцами с незаурядным мастерством рассказчика. Торжественное красноречие XII века. Климент Смолятич и Кирилл Туровский. Но нельзя не согласиться с убеждением Н. Никольским исследование творчества Климента Смолятича. Наши сведения о Клименте весьма ограниченны: О творчестве Климента мы знаем чрезвычайно мало: Но летопись восторженно говорит о Клименте: Поводом для его написания явилось, видимо, следующее обстоятельство. Климент, переписываясь со смоленским князем Ростиславом, чем-то задел пресвитера Фому. Это послание Климент прочитал публично перед князем и его окружением и обратился к Фоме с ответным посланием, которое и дошло до нас. Однако неясно, что представляет собой вторая часть Послания, содержащая различные философские и богословско-догматические вопросы и ответы на них: Князь и горожане умолили Кирилла занять епископскую кафедру в родном Турове. Слава о его образованности и высоком литературном даровании, видимо, широко распространилась по Руси. Характерно, что даже составитель краткого проложного жития Кирилла счел необходимым отметить его литературную и проповедническую деятельность: Даже традиционная для древнерусских книжников самоуничижительная формула приобретает у Кирилла новую редакцию, оправдывая и извиняя проповедника, дерзающего пространно рассуждать о высоких божественных предметах: Кирилл в совершенстве владеет различными приемами торжественного красноречия. Нъ того светьлей бысть богочестьемь… Землю ли тя благоцветущю нареку? Нъ тоя честьней ся показа… Апостоломь ли тя именую? Виноградов давно установили, что в выборе аллегорических толкований, создании аллегорических картин, и в их истолковании, и даже в самих риторических приемах Кирилл Туровский не всегда был оригинален: Приведем лишь один пример. Творчество Кирилла Туровского свидетельствует о том, что древнерусские книжники в канун монголо-татарского нашествия, надолго прервавшего культурное развитие Руси, достигли высокого литературного совершенства, свободно владели всем арсеналом приемов, известных классикам византийской литературы. Мусиным-Пушкиным, [] и копией, изготовленной для Екатерины II в конце XVIII в. Мусиным-Пушкиным, видимо, в начале х гг. Мусин-Пушкин совместно с археографами А. Фрагменты из этих повестей были приведены Н. Ларина и других исследователей. Однако в х гг. Предпринятые в последние годы разыскания решительно опровергают эту гипотезу. Котляренко сделал важное наблюдение: Окрыленные победой половцы нанесли ответный удар: Однако уже через месяц Игорю удалось бежать из плена с помощью сочувствовавшего ему или подкупленного им половчанина Лавра Овлура. Наконец, сам Игорь, о весьма неблаговидных деяниях которого свидетельствует летопись, [] превращается в подлинного героя, фигуру трагическую, но не лишенную рыцарственного ореола. Не историческая достоверность в мелочах, а нечто большее и значительное: Надежных данных для обоснования той или иной гипотезы пока нет, но совершенно ясно, что перед нами человек, сочетавший в себе мастерство и эрудицию книжного человека, талант поэта и кругозор политического деятеля. Если призывы к князьям носили риторический характер, то обращение к Ярославу вполне могло прозвучать и после его смерти: Демкова обратила внимание на следующий факт: Попытки объявить его былиной или ораторским словом, стремление отыскать в нем следы болгарской, византийской или скандинавской традиции и т. Наиболее аргументированными являются гипотеза И. Характеризуя произведения этого жанра, Д. Какова же художественная структура произведения? Обычно считается, что во вступлении автор противопоставляет свою художественную систему традиционной, воплощенной, например, в песнях Бояна. Вступление у него преследует вполне определенную цель: Но каждое такое отступление свидетельствует не только о широком историческом кругозоре автора, а также о его умении найти аналогии в порой отдаленных событиях, непринужденно изменять течение повествования, обнаруживая при этом обширную эрудицию и стилистическое мастерство. В действительности это не так. Как бы ни заслуживал осуждения безрассудный поход Игоря, сам герой остается для автора воплощением княжеских доблестей. Столь же рыцарствен и брат Игоря — Всеволод, и его воины-куряне: Это противопоставление традиционно для древнерусской литературы и для фольклора. В той же метафорической системе построен ответ бояр Святославу: Эта стихия нашла свое отражение в элементах народного плача плач Ярославны, плач жен русских воинов, павших в походе Игоря, плач матери Ростислава. И наконец, последнее, быть может, самое важное: Оба они были пострижениками Киево-Печерского монастыря, оба были образованными и талантливыми книжниками. Но судьба их сложилась по-разному: Поликарп же остался в монастыре. Честолюбивый монах не хотел смириться со своим положением, не соответствующим, как он думал, его знаниям и способностям, и с помощью влиятельных покровителей — княгини Верхуславы-Анастасии, дочери Всеволода Большое Гнездо, и ее брата, Юрия Долгорукого — стал домогаться епископской кафедры. Как полагают исследователи, это послание Симон сопроводил рассказами о некоторых киево-печерских монахах; эти рассказы должны были напомнить Поликарпу о славных традициях монастыря и тем самым успокоить его мятежный дух. Другой важной составной частью памятника явилось послание Поликарпа к игумену Акиндину, в котором Поликарп сообщал, что он наконец решился осуществить давнишний замысел или поручение? За письмом следуют одиннадцать новелл о подвижниках. Киево-Печерский патерик был издан. В рассказе Симона постройка храма изображается делом, освященным божественной благодатью: Интересны патериковые рассказы о бесах. Встречается в патерике и традиционный агиографический мотив покорности бесов праведнику: Почти в каждом из жанров были созданы произведения, которые сами являлись образцами, достойными подражания, и определили дальнейшее развитие данного жанра на русской почве. Сложились литературные стили, и древнерусские книжники не уступали теперь в искусстве слова византийским или болгарским авторам. Не только Киев и Новгород, но и Владимир, Смоленск, Чернигов, Галич и многие другие города стали центрами книжного дела, летописания, обладали большими библиотеками. При этом и на Руси были все предпосылки для подобного же развития городской культуры: Словом, XIII век обещал древнерусской литературе новый, значительный шаг вперед. Но ничего этого не произошло. Катастрофа монголо-татарского нашествия насильственно прервала развитие русской культуры и в значительнейших размерах уничтожила достигнутое. В современной науке объединенные орды различных кочевых племен, входивших в государство Чингисхана и его потомков, принято называть монголо-татарами. Однако призыв этот остался втуне: Не послужила уроком и битва на Калке: В летописных повестях о битве на Калке наиболее полные из которых дошли до нас в Лаврентьевской и Новгородской первой летописях появление на Русской земле монголо-татар характеризуется как предвестье конца мира, [] поражение на Калке расценивается как самая ужасная катастрофа во всей истории Русской земли: В какой-то степени подобного рода описания несут на себе отпечаток литературно-поэтической гиперболизации, но в основе этой гиперболизации лежали реальные события. Объективность русских источников подтверждается сообщениями нерусских историков и писателей, [] высказываниями о своей военной политике самих монголо-татар. Рязанцы вынуждены были в одиночку выступить против могущественного врага: Батый обосновался на нижней Волге, где в районе современной Астрахани находилась столица Золотой Орды — Сарай. Значительная часть Руси попала в вассальную зависимость от золотоордынских ханов. Поражения в борьбе с внешними врагами Русской земли, проводимая Золотой Ордой политика на Руси усиливали процесс феодального дробления государства, обособления отдельных княжеств. Однако одновременно с этим процессом все настойчивее зрела идея необходимости объединения русских земель, в первую очередь находившая отражение в памятниках литературы. Эта идея возникала из сознания того, что именно раздробленность русских княжеств привела к поражению и установлению золотоордынского владычества. Внутренними стимулами ее были: Монголо-татарское нашествие принесло жесточайший урон русской материальной культуре, затормозило процесс культурного развития страны. Людские потери были чрезвычайно велики. Захватчики уничтожили многие города Северо-Восточной и Южной Руси, были разрушены ценнейшие архитектурные памятники, под развалинами и в огне пожарищ гибли произведения ремесленников, памятники изобразительного искусства, книги. Как пишет академик Б. Борьба с монголо-татарами вызвала подъем патриотизма. Она нашла отражение и в летописании, и в агиографии, и в памятниках красноречия. Идеалом князя выступает князь — воин и мудрый государственный деятель. В воспоминаниях о прошлом таким князем рисуется Владимир Мономах, среди современных князей — Александр Невский, каким он представлен в житии, написанном в е гг. Но, как мы увидим далее, памятники этих жанров во многом отличаются своеобразием, выходят за рамки традиционных жанров. Феодальное дробление Руси способствовало развитию местного, областного летописания. С одной стороны, это приводило к узости летописной тематики, придавало отдельным летописям провинциальный оттенок. С другой, локализация литературы способствовала проникновению в литературные тексты оригинальных местных черт, более интенсивному воздействию на книжную культуру местной устной, народной по происхождению культуры. Это вело к определенной демократизации письменного творчества, расширяло социальные рамки книжников, участвующих в создании русской литературы. Вместе с тем необходимо отметить свойственную именно только русскому летописанию характерную черту. В русском летописании на много веков с XI по XVI прочно закрепляется консервативная летописная форма: И в годы золотоордынского господства, в период феодальной раздробленности русских земель и междоусобных распрей на Руси, по существу, ведется единая летопись. В этом резкое отличие русских летописей от сходных явлений на западе: Локализация летописания на Руси по областям не привела к самоограничению летописи интересами только данной области, данной земли, не превратила летописи в узкообластные произведения. Каждый местный летописец связывает историю своего княжества, своей земли с историей всей Русской земли как предшествующего времени, так и текущего. Наконец, местные летописцы постоянно пользовались в своей работе материалом летописей других княжеств. Мы не всегда можем проследить и объяснить пути и характер взаимодействия летописания различных княжеств, даже враждующих между собой, но наличие такого взаимодействия бесспорно. Монголо-татарское нашествие затормозило процесс интенсивного развития летописания. В городах, разгромленных захватчиками, летописание прерывается, в какой-то степени замирает оно и в тех летописных центрах, которые не подверглись непосредственному разорению. Но полностью летописание не прекращается и в самые тяжелые годы золотоордынского ига. Из разрушенных центров оно переносится в другие города, продолжает вестись в уцелевших от разгрома княжествах. Так, например, великокняжеское летописание во Владимире после разгрома Владимира монголо-татарами переходит в Ростов и ведется здесь при дворе местного епископа. Не прерывается летописное дело в Галицко-Волынской Руси, в Новгороде. Ведущей темой летописания этого периода становится тема борьбы с иноземными захватчиками. Наиболее тесно связанной с традициями литературы Киевской Руси является Галицко-Волынская летопись, входящая в состав Ипатьевской летописи и следующая там непосредственно за Киевской летописью. Галицко-Волынская летопись делится на две части: Как первая, так и вторая части Галицко-Волынской летописи представляют собой самостоятельные тексты, отличающиеся друг от друга идейной направленностью и стилем. В центре внимания автора Летописца галицкий князь Даниил Романович, к которому он относится с большой любовью и уважением. Автор Летописца не скупится на похвалы своему герою. Заканчивается же Летописец кратким сообщением о смерти князя и очень сдержанной похвалой ему. Такое несоответствие окончания произведения остальному повествованию в нем о Данииле Галицком дает основание исследователю этого памятника Л. Волынская летопись, как считает И. В Летописце все эти источники составили цельное единое повествование, объединенное как основными идеями произведения, так и стилистическим единством. Приступая к рассказу об этих событиях, он дает им такую характеристику: Рассказывая о Калкской битве, автор летописи уделяет много внимания геройству и отваге Даниила, но он отдает должное и другим участникам сражения и с горечью восклицает о беде, постигшей всех русских князей. Особо остро боль и обида за порабощенную Русскую землю звучат в рассказе о хождении Даниила на поклон к Батыю в Орду. По дороге в Орду Даниил посещает Выдубицкий монастырь и просит братию помолиться о нем. Во время своего долгого пути в Орду он воочию видит беды и притеснения, которые терпят русские люди от ордынцев. Когда Даниил предстал перед Батыем, то Батый, сказав: Сказав об этом, летописец восклицает: О злая честь татарьская! Его же отець бе цесарь в Рускои земли, иже покори Половецькую землю и воева на иные страны все. Сын того не прия чести, то иныи кто можеть прияти? Сообщая о возвращении Даниила из Орды, рассказчик дает выразительное описание чувств, охвативших сыновей Даниила и его брата: Любовь автора к воинской тематике, к батальным сценам проявляется в той тщательности, с какой он описывает воинское убранство, доспехи, оружие, в том, как он изображает общий вид войск, их движение. Вот, например, одна из таких зарисовок: Щити же их яко заря бе, шеломи же их яко солнцю восходящу, копиемь же их дрьжащим в руках яко тръсти мнози, стрелчемь же обапол идущим и держащим в руках рожанци свои и наложившим на не стрелы своя противу ратным. С беспредельной любовью описывает автор лошадей, конское убранство. Конь — верный помощник князя в его воинских подвигах. Так писать мог только человек, сам тесно связанный с военным делом. Это был человек высокой книжной культуры, знакомый с произведениями переводной литературы, любящий блеснуть своим литературным искусством. Отсюда обилие в тексте сложных грамматических форм, стилистических украшений, развернутых сравнений, риторических восклицаний. Ни уговоры Оря, ни половецкие песни не могли повлиять на решение Отрока не возвращаться больше в родные степи. Однако, когда Орь дал Отроку пучок полыни, тот, вдохнув в себя запах родных степей, заплакал и сказал: В дошедшем до нас тексте Летописца погодная сетка есть, но, как впервые установил М. Грушевский, [] даты произвольные и, как правило, ошибочные были проставлены позже, скорее всего, составителем Ипатьевского списка Ипатьевской летописи. В Волынской летописи наибольшее внимание уделяется волынскому князю Владимиру Васильковичу. В литературном отношении особо примечательно описание последних дней жизни и смерти Владимира Васильковича. Описание это производит на читателя сильное впечатление и своими фактическими подробностями, и удачно найденными литературно-повествовательными деталями. Вот один из таких эпизодов. Между Владимиром Васильковичем и его братом Мстиславом существует договор, по которому владения Владимира Васильковича после его смерти у него не было детей должны перейти Мстиславу. Но на эти владения есть и другие претенденты. Один из них, сын двоюродного брата Владимира Васильковича, князь Юрий Львович, просит уступить ему Берестье современный Брест. Отказав послу Юрия Львовича в этой просьбе, Владимир решает предупредить Мстислава о притязаниях Юрия Львовича. Он отправляет к нему своего верного слугу Ратьшу. Заканчивается описание последних дней жизни князя Владимира Васильковича похвалой ему, в которой подчеркивается высокая образованность князя, его человеческие достоинства: В науке существуют различные гипотезы о возможном авторе Волынской летописи, но наиболее верным представляется высказывание по этому вопросу И. Созданный после этих событий летописный свод, определяемый Д. Именно эта идея определила собой и содержание, и форму летописи. Летопись княгини Марьи соединяет в своем составе ряд рассказов о мученической кончине русских князей, отказавшихся от всяких компромиссов со своими завоевателями. Таким образом гибель князей трактуется как религиозный подвиг. Но в годы монголо-татарского ига такой подвиг должен был восприниматься не только как страдание за веру, но и как мужественное выступление против гнета поработителей вообще. Эта тенденция бросается в глаза тем более, что монголо-татары, как это хорошо известно из источников, относились к вероисповедным вопросам весьма лояльно и русская церковь пользовалась в Орде целым рядом привилегий. Василько предстает в рассказе и как страдалец за веру, и как мужественный воин, мудрый князь. Он был захвачен в плен во время боя с силами Батыя на реке Сити. Заканчивается этот рассказ похвалой Васильку, в которой рисуется идеальный образ князя: Это своеобразное противопоставление изменника героям, принявшим мученическую смерть, но не изменившим родине: Изосима тоже гибнет, но смерть его презренна и бесславна. Прямых сведений о рязанском летописании до нас не дошло. Особенно сильно эта обличительная тенденция проявляется в рассказе о взятии Батыем Рязани. В рассказе рязанского свода о Батыевом нашествии отразились и какие-то устно-эпические предания о батыевщине. В годы монголо-татарского нашествия продолжает вестись летописание в Новгороде. Но вместе с тем в новгородском летописании происходит расширение тематики, появляется интерес к событиям общерусского значения. Особенностью новгородского летописания является демократический характер новгородских летописей: Мы ощущаем в рассказчике непосредственного участника, свидетеля описываемого. Летописец сообщает такие подробности, которые делают его описание и убедительным документом, и яркой картиной человеческих бедствий. Представление об этом хронографическом своде мы имеем по двум поздним спискам его: Летописные своды, созданные в годы монголо-татарского нашествия, летописные повести и сказания донесли до нас описание исторических событий этих тяжелых лет русской истории. Как и летописи предшествующего периода, летописание этого времени ценно для нас не только как исторический источник, но и как явление литературное. В летописании ярко отразились человеческие страсти и чувства, патриотические оценки происходящего, летописи донесли до нас устные народные предания, связанные с нашествием монголо-татар. В них мы находим эмоциональные описания героической борьбы русского народа с иноземными захватчиками. Как мы могли убедиться, не менее, чем тема борьбы с монголо-татарами, летописцев интересует проблема того, какую роль в происходящих событиях играют русские князья. Необходимость сильной княжеской власти как условие, обеспечивающее возможность успешной борьбы с внешними врагами, способствующее преодолению внутренних противоречий, остро осознавалась теми, кто думал о будущем Руси. Памятник этот примечателен не только своей идейной направленностью, своим стилем, но и своей загадочностью: Если в обеих редакциях в равной мере превозносится и возвеличивается сила и могущество князя и княжеской власти, то отношение к боярству сильно отличается. Столь же неопределенен вопрос о том, кто такой Даниил Заточник. Мы не можем даже быть уверенными, существовал ли в действительности такой человек как Даниил, который почему-то когда-то попал в немилость у своего князя. Этим же объясняется и популярность произведения у средневекового читателя: Сюжета в сочинении Даниила Заточника по существу нет. Это собранные воедино афоризмы по поводу самых различных обстоятельств человеческой жизни. Отдельные афоризмы, в предельно сжатой словесной формулировке передающие житейскую мудрость, объединены стоящим за ними образом Даниила Заточника в данном случае никакого значения не имеет, реальное это имя или нет. Сентенции о вечных и общих для всех людей истинах оказываются перипетиями судьбы определенного человека, вот этого самого Даниила, который обратился к своему князю с посланием. Многообразие предположений о том, кто такой Даниил и какова его судьба, высказываемых поздними исследователями памятника, возникало и перед древнерусским читателем, придавая памятнику облик не механического собрания отдельных афоризмов, а повествования о конкретной судьбе конкретного человека. Трудно судить, является ли такое построение произведения сознательным литературным приемом или же какой-то реальный Даниил, заточенный на озере Лаче, рассказал, пользуясь заимствованными и собственными афоризмами, о своей судьбе и нарисовал образ князя-правителя. В любом случае мы можем говорить, что перед нами произведение высокого литературного уровня, ярко отразившее реальную жизнь. Книжный характер памятника проявился в том, что автор его широко заимствует афоризмы из книг священного писания Псалтыри, притч Соломона и др. Даниил не ставил перед собой задачи описать быт. Он пользуется бытовой терминологией, затрагивает явления повседневной жизни для построения сравнений, метафор, отдельных пассажей. Взвешивая один из возможных вариантов освобождения от бедности — женитьбу на богатой невесте, Даниил предается пространным рассуждениям о женской злобе. Инвективы Даниила по адресу злых жен и женской злобы в целом представляют собой вариации на эту популярную у средневековых книжников тему. И, приводя примеры такого лицемерия, он рисует яркую картину монашеских нравов: Иде [где] же брацы [свадьбы] и пирове, ту черньцы и черницы и беззаконие: Из приведенных цитат можно было убедиться, что словарь Даниила насыщен обыденной и даже сниженной лексикой: Лихачев, нарочитая грубость Даниила, его балагурство восходят к скоморошеским традициям. Скоморошье балагурство чувствуется и в гротескных образах автора: Восхваляя князя, Даниил говорит: Своеобразно это произведение и своим отношением к человеческой личности. Иронизируя над самим собой, непомерно восхваляя князя, Даниил выше всего ставит интеллектуальную силу человека, встает на защиту человеческого достоинства. То не море топить корабли, но ветри; не огнь творить ражежение железу [не огонь плавит железо], но надымание мешное [но раздувание мехов]; тако же и князь не сам впадает в вещь [в беду], но думци вводять. Сентенции об уме и глупости занимают среди афоризмов Даниила значительное место. Мудрый человек, находясь в бедственном, безвыходном положении, стремясь выбраться в люди, не может и не должен поступаться своим человеческим достоинством, идти против своей совести. Содержание и литературные особенности сочинения Даниила Заточника дали основание целому ряду исследователей охарактеризовать его как древнерусского интеллигента, который остро ощущает недуги своего времени, пытается найти выход из них, ратует за признание человеческого достоинства независимо от социального и имущественного положения человека. Этот сложный и интересный характер древнерусского писателя тонко и точно отметил В. Незавершенность текста Слова, то обстоятельство, что смыслу заглавия отвечает лишь начало последней фразы дошедшего текста, дают основание видеть в нем отрывок более обширного произведения, посвященного описанию каких-то тяжелых бедствий, которые обрушились на Русскую землю. Присоединение Слова к Житию — факт более поздней литературной истории этих памятников. И в этой сохранившейся части автор давал восторженное описание красот и богатства Русской земли, ее политического могущества. Такой характер вступления к тексту, который должен был повествовать о горестях и бедах страны, не случаен. Автор Слова как бы окидывает взором всю Русскую землю и восхищается ее красотой и величием: И многыми красотами удивлена еси: Половцы пугали Мономахом своих детей. В обстановке монголо-татарского нашествия и военного поражения напоминание о силе и могуществе Мономаха служило укором современным князьям и вместе с тем должно было вселять надежду на лучшее будущее. Эти памятники имеют много общего: Памятники близки и тем, что оба содержат сочетание плача и похвалы. В обоих текстах имеются общие стилистические формулы, сходные поэтические образы. Характер заглавия обоих произведений совпадает: Может быть отмечен и ряд других параллельных оборотов. Как уже говорилось выше, авторы житий в своем творчестве были тесно связаны требованием строго соблюдать жанровые каноны, выработанные многовековой историей этого, церковно-религиозного по своим задачам, жанра. В этом причина отвлеченности, риторичности житий, того, что жития разных святых, написанные в разное время, во многом похожи друг на друга. Но, что также уже отмечалось выше, героями житий становились реальные исторические личности; авторы житий были людьми своего времени, и в той или иной степени в написанных ими житиях находили отклик политические концепции этого времени; одним из источников, к которым прибегали агиографы, были устные предания о святом, а в этих устных преданиях отражались и реальные события из жизни святого, и сказочно-фантастические легенды о нем. Все эти факторы действовали разрушающе на жанровые каноны, способствовали проникновению в житийные произведения исторически-злободневных, публицистических, сюжетно-увлекательных эпизодов. Чем значительнее отступления в житии от жанровых канонов, тем интереснее такое житие в литературном отношении. Разумеется, в любом случае имеет значение и литературный талант автора жития. Эти характерные черты агиографического жанра, присущие ему изначала, нашли отражение и в житиях, написанных в рассматриваемый нами период истории древнерусской литературы. Ниже мы остановимся на четырех памятниках агиографического жанра этого времени: Житие начинается с риторического вступления общего характера и заканчивается столь же риторической похвалой святому. О себе автор жития говорит с крайней степенью самоуничижения. О биографических фактах из жизни своего героя, хотя Ефрем был учеником Авраамия и мог слышать о событиях его жизни от него самого, агиограф рассказывает отвлеченно и обобщенно. При этом, в соответствии с требованиями агиографического этикета, он употребляет стилистические штампы: Рассказано об этом довольно красочно, но отвлеченно и риторично — намеками, сопоставлениями с библейскими событиями, иносказательно. Составить из этого рассказа конкретное представление о том, почему Авраамий вызвал к себе такую неприязнь и духовенства, и жителей Смоленска, каким образом ему все же удалось избежать нависшей над ним угрозы физической расправы, очень трудно. Это житие проложного типа — краткий рассказ о жизни святого, предназначенный для Пролога. Здесь в сжатой форме сообщаются основные сведения о жизненном пути подвижника — основателя монастыря. Но в письменный житийный текст такие рассказы стали включаться позднее. Иную картину наблюдаем мы в княжеских житиях, создававшихся в это же время. При сохранении целого ряда агиографических этикетных положений, образов, словесных штампов, в княжеских житиях значительны отклонения от канона, нарушения его. Прежде всего это обусловливалось тем, что героем жития выступал государственный деятель, а не подвижник церкви, кроме того, именно в княжеских житиях, написанных в рассматриваемый период, отразились события монголо-татарского нашествия и ига. По убедительному предположению Д. Лихачева, такая близость этих произведений объясняется причастностью к их созданию митрополита Кирилла II. Характеристики Александра Невского в Житии очень разноплановы. О таких, как Александр, говорит автор, пророк Исайя сказал: А с другой стороны, это мужественный, страшный для врагов герой-полководец. Побеждая, сам Александр непобедим: В своих воинских действиях Александр стремителен, самоотвержен и беспощаден. Стремительность Александра, его богатырская удаль характерны для всех эпизодов, в которых говорится о его ратных подвигах. В этих описаниях Александр представал уже как эпический герой. И замечательно, что при этой разноплановости и, казалось бы, даже противоречивости характеристик Александра образ его целен. Цельность эта создается лирическим отношением автора к своему герою, тем, что Александр для автора не только герой-полководец, но и мудрый, заботящийся о своем народе государственный деятель. Это идеал мудрого князя, правителя и полководца. Не случайно, описывая смерть Александра, автор Жития в одном из своих горестных восклицаний почти повторяет Даниила Заточника: Видимо, в основе эпизода лежит какое-то устное эпическое предание или, возможно, героическая песня о шести храбрецах. Правда, автор Жития лишь перечислил имена героев, кратко сообщив о подвиге каждого из них. Описывая ратные подвиги Александра, автор Жития с несвойственной для агиографа свободой пользовался и воинскими эпическими преданиями, и изобразительными средствами воинских повестей. Это иной тип княжеского жития эпохи монголо-татарского ига. Убийство носило политический характер, но в Житии гибель Михаила представлена как добровольное страдание за православную веру. Как уже говорилось выше, запись о гибели в Орде Михаила Черниговского была помещена в Ростовском летописном своде княгини Марьи. Дочь Михаила Всеволодовича, ростовская княгиня Марья вместе с сыновьями установила церковное почитание Михаила и боярина Феодора в Ростове. В связи с этим было написано проложное житие Михаила Черниговского — краткий рассказ о его гибели в Орде. Пришедший в Орду на поклон к Батыю черниговский князь отказывается выполнять татарские обряды: Боярин Федор поступает так же, как его господин, и тоже гибнет. Эта линия Жития имеет ярко выраженную церковную окраску. Но в Житии не менее сильна и линия психологически-драматическая. Находившийся в это время в Орде внук Михаила, ростовский князь Борис, и другие русские, случившиеся в это время в Орде, уговаривают черниговского князя подчиниться воле татар, обещая со всеми своими людьми принять за него епитимью. Боярин Федор опасается, что уговоры подействуют на князя: Он решил выполнить долг до конца. Сняв с себя княжеский плащ, Михаил бросает его в ноги уговаривающих и восклицает: С драматическими подробностями, замедляющими повествование и усиливающими его эмоциональное воздействие, рассказывается, как были убиты Михаил и Федор. Эта вторая линия Жития — рассказ об обстоятельствах убийства князя и боярина делала его не отвлеченным церковно-религиозным повествованием о страдании за веру, но животрепещущим рассказом о татарской жестокости и о непреклонной гордости русского князя, который жертвует жизнью за честь своей земли. И здесь князь добровольно идет в Орду. Но самоотверженность его объясняется уже не религиозными мотивами, а заботой князя о судьбе своего княжества. Рассказ об унижениях Михаила Ярославича в Орде, об обстоятельствах его гибели осложнен рядом сильных деталей и психологически острых ситуаций. О Серапионе нам известно очень немногое. Единственное средство избавления от этой кары — покаяние, нравственное самоусовершенствование. Такой призыв в годы ордынского насилия имел большое патриотическое значение. Вместе с тем всюду видна высокая книжная культура автора, его писательское искусство, литературный талант. Не взяти ли быша гради наши? Не вскоре ли падоша отци и братия наша трупиемь на земли? Не ведены ли быша жены и чада наша в плен? Не порабощени быхом оставшим горкою си работою от иноплеменик? Се уже к 40 лет приближаеть томление и мука, и дане тяжькыя на ны не престануть, глади, морове живот наших. И всласть хлеба своего изъести не можем. Не менее ярки и живы пассажи Серапиона, в которых он останавливается на вопросах нравственного характера, говорит о невежестве и суеверии. Так, например, осуждая жестокие расправы над людьми, заподозренными в колдовстве, Серапион убедительно, с сарказмом высмеивает бессмысленность таких действий: Они продолжают традиции таких мастеров этого жанра древнерусской литературы, как Иларион и Кирилл Туровский. Среди участников битвы с Батыем названо много неизвестных по летописным источникам имен. Все рязанские князья, участники битвы с Батыем, называются в Повести братьями. Такое объединение в единую богатырскую рать самых разных людей и определение всех их братьями объясняется тем, что в основе Повести лежат устные эпические предания. Произведение с такими отступлениями от исторических реалий могло быть написано лишь через какое-то время после самого события, когда эпически обобщились в представлении людей действительные факты. Но нельзя из-за анахронизмов Повести и некоторых текстуальных параллелей с памятниками позднего происхождения параллели эти могут объясняться вторичными заимствованиями в первоначальный текст [] слишком отдалять время создания Повести от события, которому она посвящена. Тексты эти и по стилю и по содержанию весьма разнохарактерны, но внутренне они объединены тем, что в них повествуется о судьбе Рязанской земли и рязанской святыни. Первый рассказ — о перенесении образа Николы — имеет в своей основе широко распространенный в средневековой литературе сюжет о переходе какой-либо святыни иконы, креста из одного места в другое. Евстафий долго сопротивлялся повелениям Николы, пока Никола не наслал на него болезнь, от которой Евстафий избавился, твердо пообещав подчиниться воле святого. Святой наставляет Евстафия, каким путем он должен идти в незнакомые ему земли. Евстафий после длительного путешествия, претерпев целый ряд злоключений, достигает Рязанской земли. Начинается Повесть в летописном манере: Далее следуют близкие к летописной повести о приходе Батыя на Рязань слова о том, что Батый требует от рязанцев во всем десятины, сообщение об отказе владимирского великого князя пойти на помощь рязанцам см. Великий князь рязанский, получив отказ в помощи от владимирского князя, посоветовавшись с остальными князьями Рязанской земли, решает умилостивить Батыя дарами. Разгневанный столь дерзким ответом Батый приказывает убить Федора и перебить всех, кто пришел с ним. И хотя, на первый взгляд, рассказ о приходе Батыя к Рязани и посылке ему даров носит самостоятельный характер, он тесно связан со всем сюжетом произведения. Разрозненно отдельные княжества не могут противостоять силам Батыя, но своекорыстие князей препятствует их союзу для совместной борьбы с врагом. Попытки умилостивить врага, примириться с ним бесцельны: Остается единственный выход — бороться с насильниками, как бы ни были велики их силы и как бы ни безнадежна была эта борьба: Эти слова Юрия Ингоревича, с которыми он обращается к рязанским князьям и воинам, призывая их на борьбу с врагом, когда стало известно о гибели посольства к Батыю, выражают основную идею всех эпизодов произведения — лучше гибель, чем позорное рабство. Эта идея придает Повести цельность и единство, несмотря на самостоятельность и завершенность каждого эпизода самого по себе. Едва ли здесь прямая зависимость, скорее всего такое совпадение объясняется одинаковым представлением о воинской чести, глубоким патриотизмом и гражданственным пафосом того и другого памятника. Обращению Юрия Ингоревича к рязанцам предшествует рассказ о горестной судьбе Федора Юрьевича, его жены и сына. Это придает словам великого князя рязанского не только гражданственное звучание, но и своеобразный лиризм, особый драматизм. Несмотря на героическое сопротивление всех жителей Рязани, войска Батыя после пятидневной осады захватывают город и уничтожают поголовно всех его жителей: Гибельность Батыева нашествия, равная участь всех рязанцев выражены в Повести кратким и ярким пассажем — после битвы и резни населения наступила мертвая тишина: Погибли все, и некому даже оплакать погибших: Нападение Евпатия с малой дружиной случайно уцелевших рязанцев на бесчисленные полчища Батыя оканчивается поражением Евпатия. Но это поражение героя, и оно символизирует воинскую удаль, силу и беззаветную храбрость русских воинов. Так же, по-богатырски, бьют татар и воины из отряда Евпатия. Характер ответа выдержан в духе народно-эпической поэтики: Эта словесная игра, подчеркивающая беспредельную храбрость и удаль рязанцев, продолжается в данном эпизоде и дальше. Воины смиренно просят Батыя не обижаться на них: Признание силы, внутреннего духовного превосходства побежденных рязанских богатырей над своими победителями автор вложил в уста самих татар и Батыя. Батый же, обращаясь к Евпатию, восклицает: Оставшихся в живых воинов из отряда Евпатия Батый отпускает невредимыми с телом героя. Нападение Евпатиевой дружины на татар — отмщение за разорение Рязани и за погибших рязанцев. Мстители гибнут, но враги устрашены их нападением и вынуждены признать силу и небывалую храбрость русских воинов. Вслед за рассказом о Евпатии повествуется о приезде из Чернигова в Рязанскую землю князя Ингваря Ингоревича — единственного по Повести оставшегося в живых рязанского князя. Ингварь Ингоревич погребает останки погибших в Рязани и на поле брани и оплакивает их всех. Плач Ингваря Ингоревича и образами и фразеологией сближается с народными похоронными причитаниями. Заканчивается Повесть словесно изукрашенной похвалой погибшим рязанским князьям: Эта похвала роду рязанских князей, их былому могуществу, их былой славе и доблести с особой силой подчеркивает трагичность происшедшего. Автор Повести использовал в своем произведении устные эпические предания о нашествии Батыя на Рязань. Особенно заметно ощущается эпическая основа эпизода, повествующего о Евпатии Коловрате. Некоторые исследователи вообще считают эпизод о Евпатии песенной вставкой в Повесть. И все эти части крепко связаны единой идеей — идеей беззаветной, мужественной защиты родины от нашествия врага, единой мыслью, проходящей через все эпизоды: Этот основной смысл Повести делал ее не рассказом о гибели Рязани, а повествованием о героизме и величии человеческого духа. В Повести объединены похвала-слава и плач. Она замечательна и своими литературными достоинствами — сочетанием в ней книжных элементов с эпическими, и своим идейным смыслом — высоким патриотизмом и героическим пафосом. Итак, мы видим, что наиболее характерной чертой русской литературы периода Батыева нашествия и установления монголо-татарского ига является ее высокий патриотизм. И летописцы, и Серапион Владимирский расценивали поражение Руси как божью кару, наказание за греховную жизнь. Поэтому мы имеем основание отметить в литературе рассмотренного периода и ее героический характер. Эта тема также имела большое национально-патриотическое значение: На Руси же, хотя и очень медленно, происходило обратное явление — шло образование централизованного государства. Начало этому процессу было положено в годы феодальной раздробленности и монголо-татарского ига. Прогрессивную роль в развитии этого процесса могли сыграть и памятники литературы, посвященные этой теме. Это летописные повести о борьбе с монголо-татарами, о гибели русских князей в Орде, похвалы князьям. В традициях жанра создаются жития святых — подвижников церкви. Одновременно с этим возникает ряд произведений, которые выходят за жанровые рамки. Но это произведение по своим основным жанровым признакам относится к жанру житий. Лихачева, близок по своему характеру к летописным сводам. Лихачев, главным образом проявляется внешне. Перед нами как бы только еще созревающая самостоятельная историческая повесть, уже оторвавшаяся от летописи, но чем-то еще связанная с нею. Существуют и развиваются те же жанры, что и в предшествующий период. Но в литературном процессе происходит интенсивное образование новых явлений в недрах этих традиционных жанров. И наиболее яркие памятники этого периода, хотя они еще многими нитями связаны с канонами традиционных жанров, по существу представляют собой уже новые жанровые явления. К началу XIV столетия прошло уже более полувека монголо-татарского ига. Владычество Золотой Орды, тяжелым бременем ложившееся прежде всего на широкие слои населения крестьян и ремесленников , тормозило и усложняло политическое и социально-экономическое развитие страны, но не могло остановить исторического процесса. Московские князья энергично вступают в борьбу за титул великого князя владимирского: Ярлык на великое княжение Владимирское давался в Орде в это время попеременно то московским, то тверским князьям. События этой борьбы, сопровождавшейся казнями и убийствами в Орде соперничающих князей, нашли отражение в литературных памятниках. В борьбе за первенство Твери и Москвы большое значение имел союз великокняжеской власти с властью церкви. Победу в этом споре одержала Москва. При московском князе Иване Даниловиче Калите митрополит Петр в х гг. Москва становилась церковным центром всех русских земель. При Иване Калите в Кремле строится сразу 4 каменных храма Успенский, Иоанна Лествичника, Спаса на бору, Архангельский. Создаваемые в этот период архитектурные памятники отличаются стремлением возродить традиции русской архитектуры времени независимости Руси. Монголо-татарское нашествие тяжело отразилось на книжной культуре Древней Руси, на просвещении: Центрами книжности становятся возрождающиеся старые и возникающие новые города, многочисленные монастыри. Русские паломники посещают святые места Константинополь, Иерусалим и составляют описания своих путешествий. Русские люди не примирились с ордынским господством. Время от времени в народе вспыхивали восстания против ордынцев. В рассматриваемый период в летописании каких-либо существенных изменений или новых явлений по сравнению с предшествующим временем не наблюдается. В тех старых летописных центрах, где летописание сохранилось и после монголо-татарского нашествия, продолжаются те же летописные традиции, о которых мы говорили в предыдущей главе. К этому времени относится дошедший до нас Синодальный список Новгородской первой летописи. Список этот, датируемый ми гг. Это свод нескольких более ранних летописей Новгорода, пополненный записями времени составления Синодального списка. Летописное дело в Твери чутко отражает политическое положение княжества: Наиболее полно местное летописание Твери отразилось в так называемом Тверском сборнике и Рогожском летописце. Наиболее полно тверские летописные материалы представлены 60—ми гг. Для памятников тверского летописания характерна политическая заостренность, тверские летописи проявляют особый интерес к темам борьбы с монголо-татарским насилием. Это Лаврентьевская летопись, названная так по имени инока нижегородского монастыря Лаврентия, возглавившего работу по переписке летописи. Псков переживает период политического и экономического подъема, что способствует зарождению здесь местного летописания. Книжная культура Пскова к этому времени стояла на достаточно высоком уровне. Прежде всего, давала себя знать тесная связь Пскова с Новгородом. Соседство с Великим княжеством Литовским, в состав которого в это время входили многие западнорусские княжества в том числе Украина и Белоруссия , способствовало проникновению в Псков памятников Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества. Это было специфической чертой псковской книжности. Седельников, характеризуя эту особенность псковских рукописей, писал: Летописная работа в Пскове велась при церкви св. Троицы, патрональном храме Пскова и центре, где хранились все важнейшие документы города и частных лиц в так называемом ларе. Летописание носило официальный характер. Это придавало псковской летописи деловой, практический характер. Одной из типических черт псковской летописи является ее своеобразная светскость: Бысть зима тепла без снега, и бысть хлеб дорог велми. Общий протограф дошедших до нас псковских летописных сводов датируется А. Насоновым сравнительно поздним временем — ми — началом х гг. Составителем псковской летописи были использованы материалы новгородских летописей, ряд литовских, смоленских и полоцких известий. Начало летописания в Москве связано с князем Иваном Даниловичем Калитой и митрополитом Петром. Иван Калита получил великое княжение Владимирское, то, как полагает М. Таков начальный этап московского летописания. Общерусский характер московское летописание приобретает в конце XIV — первой половине XV в. Пишутся жития подвижников церкви и монашества, княжеские жития. Первоначальная редакция Жития митрополита Петра. До недавнего времени автором Жития считался ростовский епископ Прохор, имя которого названо в заглавии второго извода Жития. Однако, как установил В. По инициативе последнего и было написано Житие. Умирая, Петр прежде всего думает о великом князе московском. Он просит тысяцкого Протасия во время смерти Петра великого князя не было в Москве передать его благословение великому князю и его потомкам. Именно в этом заключалось большое политическое и публицистическое значение этого агиографического памятника — одного из первых памятников московской литературы. Повесть о Михаиле Ярославиче Тверском. Тверская повесть об убиении тверского князя Михаила Ярославича в Орде, относящаяся к жанру княжеских житий-мартириев, пользовалась большой популярностью у древнерусских читателей. Она включалась как в рукописные сборники, так и в летописные своды. Как видно из текста Повести, автор ее сопровождал князя в Орду, был очевидцем гибели князя. Вероятнее всего, это был игумен Отроча монастыря Александр. Но между обоими произведениями имеются существенные различия. Так, тверской князь идет в Орду не для того, чтобы пострадать за веру, а заботясь о благе своего народа. Подобно Михаилу Черниговскому, Михаил Тверской знает, что в Орде его ждет гибель. Бояре уговаривают Михаила Ярославича не ходить в Орду, сыновья готовы пойти туда вместо отца: Знает это и князь, но он должен выполнить свой долг: Антиподом Михаила выступал московский князь Юрий Данилович — союзник Орды и враг Тверской земли. Прямых выпадов против Юрия в тексте Повести нет, но в подтексте произведения осуждение московского князя ощущается достаточно сильно. Этот не высказанный прямо упрек особенно ощутим в последнем эпизоде рассказа о том, как был убит Михаил. Автор влагает осуждение Юрия в уста ордынца, при этом того, который только что выступал как главный обвинитель и коварный враг князя Михаила Ярославича. Сильные художественные детали свойственны и целому ряду других мест произведения. Лаконичная концовка Повести искусно завершает весь рассказ. Это и описание факта, и лирическое обобщение, и тонкий словесный пассаж: Тверской рассказ о Михаиле Ярославиче своей темой и характером ее разработки не мог не волновать русского читателя. Антимосковская направленность Повести с самого начала звучала приглушенно. Но московские летописцы ощущали антимосковские тенденции Повести, и по летописным редакциям этого произведения в московской ветви русского летописания видно, как от редакции к редакции снималось или перерабатывалось все то, что рисовало в невыгодном свете Юрия Даниловича, исключались антимосковские выпады. В Пскове Довмонт крестился, приняв имя Тимофея, и был посажен псковичами на княжение. Годы княжения Довмонта в Пскове ознаменовались успешными действиями против постоянных врагов Пскова — Литвы и Немецкого Ордена. После смерти Довмонт-Тимофей за свои воинские подвиги был признан местным псковским святым. Воинским деяниям Довмонта, его прославлению и была посвящена повесть о нем. Во всяком случае, можно предполагать, что создана Повесть была в тех же книжно-литературных кругах, в которых составлялась Псковская летопись, так как между Повестью и развернутыми летописными статьями о воинских деяниях псковичей есть много общего. Вопрос о времени создания Повести недостаточно ясен: Но никак нельзя согласиться с Н. Первая половина Повести, описывающая набег Довмонта на Литву, битву под Раковором, сражение на реке Мироповне, не зависит от литературных образцов и наполнена отзвуками героических преданий, основанных на рассказах очевидцев и участников этих событий. За многими пассажами Повести ощущается их устно-эпическое происхождение, их героически-песенная основа. Обращаясь к псковичам перед сражением, когда ему впервые приходится выступать с ними против врагов, Довмонт говорит: Вся Повесть проникнута воинской героикой, сдержанно, но сильно подчеркивает ратную доблесть псковичей. Для княжеского жития-мартирия, созданного в это время, характерно усиление гражданского звучания, обострение эмоциональной напряженности. В княжеском житии героического типа усиливается влияние устных эпических преданий. В целом же житийные произведения создаются в старых традициях агиографического жанра. Во время восстания Чол-хан был убит и перебиты все ордынцы, находившиеся в это время в Твери. Повесть дошла до нас в составе летописей и представлена тремя видами. Кроме повести этому же событию посвящена народная историческая песня о Щелкане Дудентьевиче. Один вид повести читается в Рогожской летописи и в так называемом Тверском сборнике, т. Повесть здесь носит вставной характер: Этот вид Повести наиболее подробно освещает ход событий: Второй вид летописной повести, в кратком варианте, находится в Ермолинской и Львовской летописях, в пространном — в Новгородских четвертой и пятой, Софийской первой летописи и в летописи Авраамки. Во втором виде Повести инициатива выступления против Шевкала приписывается тверскому князю. В первом виде Повести не раскрывается, как был убит Шевкал, во втором об этом рассказано: Шевкал с приближенными людьми укрывается в княжеском дворе, тверичи поджигают княжеский двор, и все татары там гибнут. Это, по существу, риторическая похвала тверскому князю и событию. Из текста видно, что автор его был знаком с первым видом Повести и знал, что татары были сожжены в княжеском дворе. Наиболее ранняя и наиболее интересная в литературном отношении повесть — первого вида. Начинается рассказ о Шевкале в Повести первого вида с сообщения о том, что князь Александр Михайлович Тверской получил в Орде ярлык на великое княжение Владимирское. Он похваляется, что погубит христианство, перебьет русских князей и приведет в Орду много пленников. Этот вопль обиженного тверянина послужил сигналом к восстанию. Стычка в защиту Дудко переросла в общенародное выступление против татар: Весть об избиении ордынцев в Твери сначала в Москву, а потом в Орду принесли ордынские пастухи, пасшие в поле коней: В отместку ордынский царь послал на Тверь рать во главе с воеводой Федорчуком. Тверь была разорена и разграблена, князь Александр Михайлович бежал в Псков. Начальная часть рассмотренной Повести рассказ о том, как и почему Шевкал пошел на Тверь по стилю и общему характеру отличается от второй части. Это дает основание предполагать, что основная часть Повести рассказ о насилиях Шевкала и восстании была написана раньше и представляла самостоятельный текст, к которому позже было присоединено вступление. Черепнин, также стоящий на точке зрения разновременного возникновения двух частей Повести, датирует и первую часть и всю Повесть как единое целое более ранним периодом. Возможно, что устным, народным происхождением объясняется и трактовка в Повести позиции князя. Защитниками города тут выступают удалые братья Борисовичи — тверской тысяцкий с братом, [] а князь не упоминается вообще. Песня, как и Повесть, питается устными рассказами о Шевкале, но рассказы имеют разные источники. Поэтому ни непосредственной, ни опосредованной связи между повестью и песней нет. Совпадения между ними объясняются тем, что в основе их лежит одно и то же историческое событие. И песня в этом отношении более последовательно и сильно выражает народную оценку события: Само возникновение в годы монголо-татарского ига такого рода литературных памятников и песен имело большое патриотическое значение. В годы монголо-татарского нашествия и ига связи Руси с иноземными центрами культуры значительно усложнились, но не были прерваны окончательно, о чем свидетельствует появление отдельных переводных литературных памятников в Северо-Восточной Руси и в этот период. Литературой-посредницей кроме болгарской литературы в это время становится литература Далматинского побережья Адриатического моря. Здесь перекрещивались славянская, византийская и романская через Италию культуры. Часть из них, возможно, непосредственно переводится с восточных оригиналов. Это были памятники утопического и эсхатологического характера. С одной стороны, они отражали мечты о существовании таких земель, в которых царит справедливость, жизнь течет мирно и преисполнена благополучия, а с другой — передавали тревожное чувство страха и неуверенности человека перед лицом окружавших его бед и несчастий, разочарование в морально-нравственных устоях общества. Для этих произведений характерна гиперболизация и положительных и отрицательных начал. Они возбуждают у читателя чувство восхищения, удивления перед разнообразием и чудесами мира и одновременно создают тревожное настроение подавленности, ощущение ничтожности простого смертного перед лицом подстерегающих его опасностей. Сказание об Индийском царстве. С древней поры об Индии ходили рассказы как о чудесной стране, населенной необычайными существами и неизмеримо богатой. Существовала легенда о том, что Индией правил могущественный властелин Иоанн, являющийся одновременно и царем и пресвитером. В представлении средневековья далекая и неизвестная Индия — блаженная страна, где люди не знают нужды и нет распрей. Русские списки Сказания относятся ко второй половине XV и к XVII в. Сказание рисует красочный образ далекой Индии. Все, о чем человек может мечтать в повседневной жизни обеспеченность, богатство, уверенность в настоящем и будущем , все, чего можно пожелать в государственной жизни своей страны могучий правитель, непобедимое воинство, справедливый суд и т. И все это не просто есть, но представлено в суперлативной форме. Индийское царство населяют кроме обычных людей самые невероятные человеческие существа рогатые, трехногие, многорукие, с глазами в груди, полулюди-полузвери. Столь же многообразен и фантастичен животный мир этой страны дается описание разных зверей и птиц и их повадок , необычайны находимые в недрах и реках драгоценности. Недосягаемое превосходство Иоанна над теми реальными правителями, которых мог средневековый читатель сопоставить с царем и пресвитером легендарной Индии, выступало не только в описании чудес, богатства и могущества этой страны, но и во вступлении к этому описанию. Отправившиеся в Индию по повелению князя Владимира Илья Муромец и Добрыня Никитич, чтобы проверить хвастовство Дюка, убеждаются в его правоте и видят, что описать богатство Индии невозможно. А тогда приедет животишечков сиротскиих описывать. На первый взгляд, описания чудес Индии в Сказании носят чисто сказочный характер, но в средние века они расценивались иначе. Повесть о Макарии Римском. Еще более прекрасным, чем сказочная Индия, должен был представляться людям средневековья, мировоззрение которых было подчинено господству богословия, рай. И рай этот они хотели видеть на земле. Поэтому в средневековой литературе была весьма популярна тема поисков земного рая. Повесть состоит из двух частей: В поисках земного рая, шествуя туда, где соединяется небо с землей, три странствующих монаха минуют Индию и проходят еще целый ряд диковинных земель. Они приходят к столбу, на котором оставил свою надпись Александр Македонский: Они вызывают напряженное внимание читателя и волнение за судьбу героев, так как тем все время угрожают всевозможные опасности. Лишь божественное покровительство и посылаемые от бога чудесные проводники голубь, олень помогают путникам благополучно преодолеть все трудности пути. Окончанием длинного и опасного пути трех монахов, стремящихся попасть в земной рай, оказывается келья Макария, который живет один в пещере в безлюдном месте среди диких зверей. Узнав от странников о цели их путешествия, Макарий говорит: Затем Макарий рассказывает трем путникам историю своей жизни. Его рассказ о себе — повествование житийного жанра о праведном пустыннике. Здесь кратко сообщается о его уходе из мира, житии в пустыне и дружбе с дикими зверями, искушении, грехопадении и раскаянии. Он недалеко от того места на самом краю земли, где поселился праведный пустынник Макарий и куда дошли три странника. Но в этой жизни даже для праведных людей, божьих угодников, отрекшихся от всего и готовых преодолеть любые трудности и лишения, земной рай недостижим. Слово о двенадцати снах Шахаиши. Этот памятник восходит к восточному источнику. Источник неизвестен, но близкие по характеру и содержанию мотивы обнаружены в тибетском сказании, буддийской повести и в ряде других восточных памятников. Вопрос этот до сих пор не решен. Во многих списках произведения царь именуется Мамером. В тех списках, где имя царя — Шахаиша, Мамер — имя философа, толкующего сны царя. Царь Шахаиша видит страшные и непонятные ему сны. Философ Мамер истолковывает символическое значение этих снов. Толкование снов царя носит мрачный характер. Мрачные эсхатологические картины будущей судьбы мира были широко распространены в средневековой литературе. Эти апокалипсические темы обычно всплывали в тяжелые для судеб государства времена. Показательно, что этот памятник в более позднее время широко бытовал в книжности старообрядцев. Интерес древнерусского читателя к познанию мира, его мечты о справедливой, благополучной жизни на земле, философские раздумья о необходимости земного счастья для всех людей находили определенный ответ в литературных произведениях, подобных рассмотренным переводным повестям. Темы эти затрагивались и в оригинальных памятниках в частности, легенды о существовании земного рая нашли самобытное отражение в послании новгородского архиепископа Василия к тверскому епископу. Он говорит, обращаясь к Федору: Федор считает, что земного рая нет, а есть лишь рай как духовная, нравственная категория. Василий не согласен с таким воззрением и доказывает существование земного рая. Свое доказательство Василий основывает на данных письменных текстов, широко привлекая для этого многочисленные памятники апокрифической литературы, и на свидетельских показаниях живых людей. Наивные с современной точки зрения доказательства Василия свидетельствуют о величайшем уважении древнерусских книжников к письменному слову, о широком бытовании в Новгороде устных рассказов мореходов новгородцев про далекие и таинственные земли, в реальности которых слушатели не сомневались и тогда, когда рассказы эти носили явно фантастический характер. Ни в священном писании, ни в каких-либо святоотеческих текстах не сказано, что земной рай погиб. Это справедливо не только на словах, но и на деле, в чем Василий убедился воочию. Все это, по искреннему убеждению Василия, неоспоримо доказывает, что земной рай — реальность. Но есть и непосредственные свидетели существования на земле и рая и ада, это — мореходы новгородцы. Видели новгородцы и то место, где находится земной рай. В своем Послании Василий передает поэтическую легенду о земном рае, которого достигли новгородцы. Параллели к этому сюжету прослеживаются в ряде других литератур, но пересказанная Василием легенда несет на себе яркий отпечаток местного новгородского происхождения. Посылаемые на гору корабельники, увидев, что там, за горами, с радостным криком, всплеснув руками, бегут навстречу увиденному и исчезают. Тогда одному из посланцев привязывают к ноге веревку, чтобы удержать его. Когда его втягивают назад в ладью, он оказывается мертв. Новгородцы в страхе уплывают от этого места. В отличие от переводных памятников на тему о поисках земного рая, носящих гиперболический, фантастический характер, в Послании Василия все проще, жизненнее, реалистичнее. Своим рассказом Василий не только доказывает правильность своих философско-богословских воззрений, но и передает занимательную историю. И за этим чувствуется местный патриотизм: Происходившая в рассмотренный период политическая борьба за первенство среди русских княжеств усиливает публицистическую направленность и злободневность создававшихся в это время литературных произведений. Возрождается и расширяется летописание. Литература конца XIV — первой половины XV века. Годы княжения Дмитрия Ивановича ознаменовались политическим усилением Москвы, ее экономическим ростом. Вместе с тем внутри Орды обострялись междоусобные распри. Это благоприятствовало борьбе Руси с монголо-татарами. Москва фактически перестала платить Орде дань. Для восстановления былой власти в Золотой Орде предпринимаются решительные меры. Вышедшие навстречу неприятелю войска великого князя московского разгромили врага на реке Воже. Это было первое серьезное поражение татар со времени установления монголо-татарского ига. Под предводительством Мамая полчища ордынцев и отряды наемников двинулись на Московское княжество, в союз с Мамаем вступил рязанский князь Олег и великий князь литовский Ягайло. Как и в сражении на Воже, русские вышли навстречу неприятелю. Вместе с Москвой против Мамая выступили многие удельные княжества Северо-Восточной Руси. Помимо регулярных войск в военных действиях принимали участие ремесленники и горожане. Сражение произошло на Дону отсюда прозвание Дмитрия Ивановича — Донской , на Куликовом поле. Мамаево побоище со всей очевидностью показало главенствующую роль Московского княжества и великого князя московского в Северо-Восточной Руси, продемонстрировало мощь объединенных сил русских княжеств, выявило военное превосходство русских над монголо-татарами. Куликовская битва имела колоссальное национально-патриотическое значение: Город был жестоко разгромлен, Москва должна была возобновить выплату дани Орде. Но ни разгром Тохтамышем Москвы и разорение других русских земель, ни последующие набеги монголо-татар не могли умалить исторического значения Донской победы, изменить отношения к Москве и подорвать роль великого князя московского в политической жизни страны. Знаменательно, что, передавая в завещании великое княжение старшему сыну Василию, Дмитрий Иванович Донской действовал уже независимо от Золотой Орды. Князья — владельцы уделов — подчинялись великому князю. Великокняжеская власть стремилась превратить их в обязанных службой привилегированных вотчинников. В это же время происходила консолидация великокняжеской власти в Твери, Рязани, Суздальском княжестве. В этой войне столкнулись реакционные силы удельно-княжеской и боярской оппозиции с растущей силой власти великого князя московского. Помимо удельных князей в борьбе с Москвой приняли активное участие Тверское княжество и Новгородская боярская республика. Эта феодальная война носила тяжелый, жестокий характер, осложнялась непрекращающейся борьбой с Ордой. В конечном счете восторжествовали прогрессивные для данного исторического этапа силы: Все наиболее важные исторические события эпохи нашли отражение в литературных памятниках этого времени. Развитие человеческой культуры связано с развитием в ней личностного начала. Смены формаций — этапы освобождения человека. Человек освобождается от власти рода, от власти корпорации и сословия, от угнетения класса. Древнерусская литература эпохи раннего феодализма была связана с освобождением человека из-под власти рода и племени. Человек осознает свое могущество, становясь частью феодальной корпорации. Герой литературных произведений этого периода — член корпорации, представитель своего сословия. Это князь, монах, епископ, боярин, и в качестве такового он изображается во всем своем величии. Отсюда монументальный стиль изображения человека. Но вот в русской истории наступает период, когда человек начинает цениться независимо от своей принадлежности к средневековой корпорации. На Западе это открытие совершилось с развитием товарно-денежных отношений. Деньги, закабаляя человека в других отношениях, освобождали его от власти корпорации. Деньги в принципе мог приобрести всякий, и они давали власть над окружающим. Деньги ломали корпоративные преграды и делали ненужным понятие корпоративной чести. Княжеская власть выдвигает достойных, не считаясь с их происхождением и принадлежностью к корпорации. Летопись отмечает купцов-сурожан, стоявших за оборону Москвы при нашествии Тохтамыша, описывает подвиг ключаря Успенского собора во Владимире, не выдавшего врагам церковных сокровищ, все чаще отмечает реакцию населения, и в частности горожан.
Дело в том, что мнения автора учебника и преподавателя в школе могут не совпадать, и это нормально: На сайте мы разместили уроки, которые помогут ученикам при изучении некоторых произведений русской литературы. Со временем коллекция видео будет пополняться. На этом уроке мы поговорим о неразрывной связи между литературой и историей. Назовём этапы развития как мирового, так и русского литературного процесса. Сегодняшний урок положит начало вашей работе в 8 классе. На уроках литературы в этом году вы будете изучать произведения в их неразрывной связи с историей. Дело в том, что в центре внимания как литературы, так и истории находится человек, человеческое общество. Исторические процессы формируют общественные взгляды. Общество влияет на человека, и он начинает задумываться о своей жизни, стремится изменить ее к лучшему. Таким образом, неизбежно вновь запускаются механизмы истории. Мы с вами понимаем, что связь литературы и истории очевидна. Этот термин возник в отечественном литературоведении в е годы. Белинского — одна из первых попыток представить особенности и закономерности литературного развития того или иного периода отечественной литературы, особенности и закономерности литературного процесса. Литературный процесс — историческое существование, функционирование и эволюция литературы как в определенную эпоху, так и на протяжении всей истории нации. Русская литература развивалась примерно по такому же принципу, но имела свои особенности. Периоды развития русской литературы:. Долгое время литература и история были неотделимы друг от друга. Она является памятником и литературы, и истории. Уже в XVIII веке история отделилась от литературы как самостоятельная наука, однако связь литературы и истории осталась. В литературе появляется большое количество произведений на историческую тему: Ярким примером тому является творчество А. Многие его произведения отражают события далекого прошлого, предания старины глубокой. В этом году мы с вами продолжим изучение Пушкина и узнаем о его интересе к периоду крестьянской войны и образу Емельяна Пугачева. Это всего лишь один пример. Нужно отметить, что многие русские писатели создавали произведения на исторические темы. В первую очередь такой интерес к истории объясняется любовью к своей стране, народу, желанием сохранить историю и донести ее до следующих поколений. Также писатели обращались к истории для того, чтобы там, в далеком прошлом, найти ответы на вопросы, которые задавала настоящая эпоха. О неразрывной связи исторических эпох писал французский поэт и писатель XIX века Виктор Мари Гюго. История В судьбе племен людских, в их непрестанной смене Есть рифы тайные, как в бездне темных вод. Тот безнадежно слеп, кто в беге поколений Лишь бури разглядел да волн круговорот. Над бурями царит могучее дыханье, Во мраке грозовом небесный луч горит. И в кликах праздничных и в смертном содроганье Таинственная речь не тщетно говорит. И разные века, что братья исполины, Различны участью, но в замыслах близки, По разному пути идут к мете единой, И пламенем одним горят их маяки. Читая произведения, написанные авторами в разные эпохи, мы убеждаемся, что мир вокруг меняется, а человек по сути своей остается прежним. Как и тысячи лет назад, люди мечтают о счастье и свободе, власти и деньгах. Как и тысячу лет назад, человек мечется в поисках смысла жизни. Человечество формирует свою общественно-философскую систему ценностей. Долгое время в литературе работало одно правило: В качестве примера можно вспомнить творчество Шекспира. Этот автор эпохи Возрождения все свои произведения писал на исторические темы. Однако его современник Сервантес в своем романе о Дон Кихоте описал современную ему Испанию. Таким образом, уже в начале XVII века в литературе все чаще появляются произведения, адресованные современности. Но даже если произведение написано не на историческую тему, этому произведению обязательно присущ историзм. Историзм — правдивое отражение в художественном произведении конкретно-исторических, характерных черт изображаемой в нём действительности. Историзм в художественном произведении находит наиболее глубокое выражение в характерах — в переживаниях, поступках и речи действующих лиц, в их жизненных столкновениях, а также в деталях быта, обстановки и т. Таким образом, в более широком смысле слова мы вправе говорить об историзме как о воспроизведении правды времени. Выходит, что чем лучше автор понимает свою эпоху и разбирается в социальных, общественных и политических, духовных, философских вопросах своего времени, тем ярче в его произведении будет выражаться историзм. Так, например, правдиво и точно отразилось историческое время в романе А. Даже интимная лирика глубоко исторична. Мы читаем стихи Пушкина и Лермонтова, Есенина и Блока и представляем лирический образ, который несет в себе черты конкретной исторической эпохи. Когда мы читаем произведение, то помним, что художественный историзм отличается от научного. Задача художника состоит не в том, чтобы точно сформулировать закономерности исторического развития в ту или иною эпоху, а в том, чтобы запечатлеть тончайшие отражения общего хода истории в поведении и сознании людей. Таким образом, литературному произведению присущи художественный вымысел и художественное обобщение. Вымысел художественный — одна из основных характеристик литературно-художественного творчества, состоящая в том, что писатель, исходя из реальной действительности, создает новые художественные факты. Художественное обобщение — способ отражения действительности в искусстве, раскрывающий наиболее существенные и характерные стороны изображаемого в индивидуально-неповторимой образной художественной форме. Типизация — создание образа путем отбора в действительности типического характера или явления или создания образа путем собирания, обобщения черт, признаков, рассеянных во многих людях. Какие важные исторические события были воспроизведены писателями в литературных произведениях, прочитанных вами? Если вы нашли ошибку или неработающую ссылку, пожалуйста, сообщите нам — сделайте свой вклад в развитие проекта. Литература, 8 Класcы 1 класс Математика Окружающий мир Русский язык Чтение 2 класс Математика Окружающий мир Русский язык Английский язык Чтение 3 класс Математика Окружающий мир Русский язык Английский язык Чтение 4 класс Математика Окружающий мир Русский язык Английский язык Чтение 5 класс Математика Информатика Природоведение Биология География Английский язык Всеобщая история Русский язык Литература Обществознание ОБЖ 6 класс Математика Информатика Биология География Английский язык Всеобщая история Русский язык История России Литература Обществознание ОБЖ 7 класс Алгебра Геометрия Физика Биология География Английский язык Всеобщая история Русский язык История России Литература Обществознание ОБЖ 8 класс Алгебра Геометрия Информатика География Химия Физика Биология Английский язык Всеобщая история Русский язык История России Литература Обществознание ОБЖ 9 класс Алгебра Геометрия Информатика География Химия Физика Биология Английский язык Всеобщая история Русский язык История России Литература Обществознание ОБЖ 10 класс Алгебра Геометрия География Химия Физика Биология Английский язык Всеобщая история Литература История России Обществознание ОБЖ 11 класс Алгебра Геометрия Биология Физика Химия Английский язык Всеобщая история Литература История России Обществознание ОБЖ ЕГЭ. Алгебра 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс ЕГЭ Геометрия 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс ЕГЭ Математика 1 класс 2 класс 3 класс 4 класс 5 класс 6 класс Информатика 5 класс 6 класс 8 класс 9 класс Обществознание 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс ОБЖ 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс Физика 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс ЕГЭ Химия 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс Биология 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс Факультатив География 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс Природоведение 5 класс Окружающий мир 1 класс 2 класс 3 класс 4 класс Русский язык 1 класс 2 класс 3 класс 4 класс 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс Факультатив ЕГЭ Литература 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс История России 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс Видеословарь Всеобщая история 5 класс 6 класс 7 класс 8 класс 9 класс 10 класс 11 класс Спецкурс Английский язык 2 класс 3 класс 4 класс 5 - 6 классы 7 - 8 классы 9 класс 10 - 11 классы Чтение 1 класс 2 класс 3 класс 4 класс. На сайте представлены уроки по отдельным произведениям школьной программы, а темы и содержание уроков не всегда строго соответствуют учебникам. В связи с этим хотим заметить. Видеоурок Текстовый урок Тесты Вопросы к уроку. Введение Сегодняшний урок положит начало вашей работе в 8 классе. Этапы мирового литературного процесса Древнейшая литература до VIII в. Эпоха Античности VIII в. Литература Средневековья V—XV вв. Эпоха Возрождения XV—XVI вв. Эпоха Просвещения XVIII в. Литература нового времени XIX в. Современная литература XX в. Периоды развития русской литературы: До Х века, то есть до принятия христианства, на Руси не было письменной литературы. Произведения передавались в устной форме. Древнерусская литература развивалась с XI по XVII век. Это исторические и религиозные тексты Киевской и Московской Руси. Происходит становление письменной литературы. Основу русской классической литературы заложили Ломоносов, Фонвизин, Державин, Карамзин. Серебряный век — период с по годы, время нового расцвета русской поэзии, связанное с именами Блока, Брюсова, Ахматовой, Гумилева, прозы Горького, Андреева, Бунина, Куприна и других литераторов начала XX века. Русская литература советского периода — — время раздробленного существования русской литературы, развивавшейся как на родине, так и на территории Запада, куда эмигрировали русские писатели после революции. Современная русская литература конец XX века — наши дни. Виктор Гюго Источник Читая произведения, написанные авторами в разные эпохи, мы убеждаемся, что мир вокруг меняется, а человек по сути своей остается прежним. Такое обобщение осуществляется по принципу типизации. Список литературы Коровина В. Учебник в двух частях. Русская историческая мысль и Западная Европа XVII — первая четверть XVIII в. Дополнительные рекомендованные ссылки на ресурсы сети Интернет Magazines. Домашнее задание Ответьте на вопросы. В каком году историческая наука выделилась в отдельную отрасль? Напишите развернутый ответ на вопрос: Вспомните, с какими выдающими деятелями русской истории вы встречались в художественных произведениях, изучаемых в школе или прочитанных самостоятельно. Информация об уроке Комментарии Поделиться В избранное Нашли ошибку? Комментарии к уроку Это вы. Код для вставки на сайт: Копируя приведенный ниже HTML-код, вы тем самым принимаете Условия использования. Центр образования Домашняя школа Репетитор ЕГЭ Univertv.
Характеристика преддошкольногои дошкольного периодов
Мебель из мурома от производителя каталог
План земельных участков для многодетных семей
Остаются ли шрамы после ветрянки
В какое время сажать малину