Рождественские стихи Иосифа Бродского
Иосиф Бродский Цикл Рождественских стихотворений
Рождественские стихи Бродского
К году стихотворений было семь или восемь. После изгнания из страны рождественская тема практически уходит из поэзии Бродского, но, начиная с года и до конца жизни, он опять каждый год пишет по одному стихотворению накануне Рождества. Спаситель родился в лютую стужу. В пустыне пылали пастушьи костры. Буран бушевал и выматывал душу из бедных царей, доставлявших дары. Верблюды вздымали лохматые ноги. Звезда, пламенея в ночи, смотрела, как трех караванов дороги сходились в пещеру Христа, как лучи. Это первое стихотворение Бродского на рождественский сюжет. Звезда светила ярко с небосвода. Холодный ветер снег в сугроб сгребал. Костер трещал у входа. И тени становились то короче, то вдруг длинней. Никто не знал кругом, что жизни счет начнется с этой ночи. Крутые своды ясли окружали. Лежал младенец, и дары лежали. В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка. Из-за банки кофейной халвы Производит осаду прилавка грудой свертков навьюченный люд: Сетки, сумки, авоськи, кульки, шапки, галстуки, сбитые набок. Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок. Хаос лиц, и не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы. И разносчики скромных даров в транспорт прыгают, ломятся в двери, исчезают в провалах дворов, даже зная, что пусто в пещере: Но при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда. Знал бы Ирод, что чем он сильней, тем верней, неизбежнее чудо. Постоянство такого родства — основной механизм Рождества. То и празднуют нынче везде, что Его приближенье, сдвигая все столы. Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли. Валит снег; не дымят, но трубят трубы кровель. Все лица, как пятна. Кто грядет — никому непонятно: Но, когда на дверном сквозняке из тумана ночного густого возникает фигура в платке, и Младенца, и Духа Святого ощущаешь в себе без стыда; смотришь в небо и видишь — звезда. В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре, чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе, Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти; мело, как только в пустыне может зимой мести. Ему все казалось огромным: Он был всего лишь точкой. И точкой была Звезда. Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака, на лежащего в яслях Ребенка издалека, из глубины Вселенной, с другого ее конца, Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца. В пустыне, подобранной небом для чуда, по принципу сходства, случившись ночлегом, они жгли костер. В заметаемой снегом пещере, своей не предчувствуя роли, младенец дремал в золотом ореоле волос, обретавших стремительно навык свеченья — не только в державе чернявых, сейчас, но и вправду подобно звезде, покуда земля существует: Представь, чиркнув спичкой, ту полночь в пещере, огонь, очертанья животных, вещей ли, и — складкам смешать дав лицо с полотенцем — Марию, Иосифа, сверток с Младенцем. Представь трех царей, караванов движенье к пещере; верней, трех лучей приближенье к звезде, скрип поклажи, бренчание ботал Младенец покамест не заработал на колокол с эхом в сгустившейся сини. Представь, что Господь в Человеческом Сыне впервые Себя узнает на огромном впотьмах расстояньи: Во-первых, они были вместе. Второе, и главное, было, что их было трое, и всё, что творилось, варилось, дарилось отныне, как минимум, на три делилось. Морозное небо над ихним привалом с привычкой большого склоняться над малым сверкало звездою — и некуда деться ей было отныне от взгляда младенца. Костер полыхал, но полено кончалось; все спали. Звезда от других отличалась сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним, способностью дальнего смешивать с ближним. Младенец, Мария, Иосиф, цари, скотина, верблюды, их поводыри, в овчине до пят пастухи-исполины — все стало набором игрушек из глины. В усыпанном блестками ватном снегу пылает костер. И потрогать фольгу звезды пальцем хочется; собственно, всеми пятью — как младенцу тогда в Вифлееме. Тогда в Вифлееме все было крупней. Но глине приятно с фольгою над ней и ватой, розбросанной тут как попало, играть роль того, что из виду пропало. Теперь Ты огромней, чем все они. Ты теперь с недоступной для них высоты — полночным прохожим в окошко конурки из космоса смотришь на эти фигурки. Там жизнь продолжается, так как века одних уменьшают в объеме, пока другие растут — как случилось с Тобою. Там бьются фигурки со снежной крупою,. И тянет зажмуриться, либо — шагнуть в другую галактику, в гулкой пустыне которой светил — как песку в Палестине. В ней искать тебя напрасно. В ней зимой стужи больше, чем пространства в ней самой. У одних — игрушки, мячик, дом высок. У тебя для игр ребячьих — весь песок. Привыкай, сынок, к пустыне как к судьбе. Где б ты ни был, жить отныне в ней тебе. Привыкай, сынок, к пустыне, как щепоть к ветру, чувствуя, что ты не только плоть. Привыкай жить с этой тайной: Что нужно для чуда? Кожух овчара, щепотка сегодня, крупица вчера, и к пригоршне завтра добавь на глазок огрызок пространства и неба кусок. За не чудеса, к земле тяготея, хранят адреса, настолько добраться стремясь до конца, что даже в пустыне находят жильца. А если ты дом покидаешь — включи звезду на прощанье в четыре свечи, чтоб мир без вещей освещала она, вослед тебе глядя, во все времена. В пещере какой ни на есть, а кров! Надежней суммы прямых углов! Снаружи молола песок метель. И, вспоминая ее помол, спросонья ворочались мул и вол. Мария молилась; костер гудел. Иосиф, насупясь, в огонь глядел. Младенец, будучи слишком мал, чтоб делать что-то еще, дремал. Спокойно им было в ту ночь втроем. Дым устремлялся в дверной проем, чтоб не тревожить их. Только мул во сне или вол тяжело вздохнул. Звезда глядела через порог. Единственным среди них, кто мог знать, что взгляд ее означал, был Младенец; но Он молчал. Потому что нет в помине в ней царя. Я тебя кормила грудью. А она приучила взгляд к безлюдью, им полна. Той звезде, на расстояньи страшном, в ней твоего чела сиянье, знать видней. Привыкай, сынок, к пустыне. Под ногой, окромя нее, твердыни нет другой. В ней судьба открыта взору за версту. В ней легко узнаешь гору по кресту. Не людские, знать, в ней тропы! Велика и безлюдна она, чтобы шли века. Не хужей она, чем эта: Январь 6, Рождество , стихи 1. Добавить комментарий Отменить ответ. ЦЕРКОВЬ "ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ"
Гост 12248 96 статус на 2015 год
Гевискон инструкция по применению суспензия отзывы
Балка ваз 2109
Где принимаетв нижневартовске
Основные проблемы шкоды
Бланк старого образца на загранпаспорт
Как сделать салат гнездо глухаря
Сколько капель эспумизана давать новорожденному
Как готовить суп пюре из картофеля
Колит в правом яичнике
Как правильно делать укол в ногу фото
Джон из зеленой мили
Печка на вазе 2109 схема
Цифровая антеннадля твсвоими руками дагестан
Сила ампера правило правой