Ссылка на файл: >>>>>> http://file-portal.ru/Северянин стихи все/
Стихи Игоря Северянина
Легкие стихи Северянина
Северянин Игорь Васильевич
В грехе - забвенье. В парке плакала девочка. В пяти верстах по полотну. Вариация Весна — и гул Все тише, тише конь Все они говорят об одном. Моя двусмысленная слава Двусмысленна не потому, Что я превознесён неправо, — Не по таланту своему, —. А потому, что явный вызов Условностям — в моих стихах И ряд изысканных сюрпризов В капризничающих словах. Во мне выискивали пошлость, Из виду упустив одно: Ведь кто живописует площадь, Тот пишет кистью площадной. Бранили за смешенье стилей, Хотя в смешенье-то и стиль! Чем, чем меня не угостили! Неразрешимые дилеммы Я разрешал, презрев молву. Мои двусмысленные темы — Двусмысленны по существу. Пускай критический каноник Меня не тянет в свой закон, — Ведь я лирический ироник: Ирония — вот мой канон. Ее любовь проснулась в девять лет И рыжик, и ландыш, и слива. И ты шел с женщиной. Из Анри де Ренье. Я — соловей, я — сероптичка, Но песня радужна моя. Есть у меня одна привычка: Влечь всех в нездешние края. Я — соловей, и, кроме песен, Нет пользы от меня иной. Я так бессмысленно чудесен, Что Смысл склонился предо мной! К шестилетию смерти Фофанова. Когда ночами все тихо, тихо Любви возврата нет, и мне как будто жаль На строчку больше, чем сонет. Не более, чем сон. Мне удивительный вчера приснился сон: Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока. И вился русый локон…. И больше ничего мой сон не содержал… Но потрясенный им, взволнованный глубоко, Весь день я думаю, встревожено дрожа, О странной девушке, не позабывшей Блока…. Не завидуй другу, если друг богаче Ноктюрн Бледнел померанцевый запад Ноктюрн Месяц гладит камыши О люди жалкие, бессильные По вечерам графинин фаэтон Под настроеньем чайной розы. Поэза Villa mon repos. Поэза о солнце, в душе восходящем. Прелюдия Лунные тени — тени печали Пролог Прах Мирры Лохвицкой осклепен Романс О, знаю я, когда ночная тишь Синь неба облачного матова Сонет Пейзаж ее лица Сонет Я коронуюсь утром мая Сонет Я полюбил ее зимою Ты ко мне не вернешься Удивительно вкусно, искристо и остро! Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском! И берусь за перо! Ананасы в шампанском — это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грёзофарс Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс! Царь Валтасар у стен Сабата. Эпилог Я, гений Игорь Северянин Это было у моря. Это все для ребенка. Я ночь не сплю, и вереницей Я хочу умереть молодой Для активации аккаунта, перейдите по ссылке, отправленной в письме на Ваш адрес электронной почты. Все стихи Игоря Северянина Berceuse Chanson coquette Chanson Russe M-me Sans-Gene Nocturne Nocturne Сон лилея Nocturno Prelude I Virelai А знаешь край?.. Агасферу морей Акварель Алтайский гимн Амулеты Баллада Бетховен Боа из кризантем Бывают дни: В березовом коттэдже В блёсткой тьме В госпитале В грехе - забвенье В защиту Фофанова В июле В кленах раскидистых В лесу В лимузине В осенокошенном июле В очарованье В парке плакала девочка В предгрозье В пяти верстах по полотну В шалэ березовом В шатре блаженства В Эфиопии Вариация Весна - и гул Вернуть любовь Весенний день Весенняя яблоня Весна Вешний звон Виктория Регия Воздушная яхта Врубелю Все глуше парк. Все они говорят об одном Все по старому Выйди в сад Газэлла Гатчинская мельница Гатчинский весенний день Гений Лохвицкой Героиза Гимн российской республики Городская осень Град Грасильда Грезовое царство Гурманка Гюи де Мопассан Двусмысленная слава Дель-Аква-Тор Демон День на ферме Десять лет Диссона Душистый горошек Евгения Ее любовь проснулась в девять лет Ее монолог Ее питомцы Завет Запад погас Запевка Зарею жизни Звезды Земля и Солнце Зизи И будет вскоре И рыжик, и ландыш, и слива И ты шел с женщиной Игорь и Ярославна Идиллия Из Анри де Ренье Из области чудесного Из письма Интродукция Их образ жизни Июльский полдень Июневый набросок К шестилетию смерти Фофанова Кавказская рондель Канон св. Иосафу Капель Каретка куртизанки Качалка грезэрки Квадрат квадратов Кензели Классические розы Клуб дам Когда ночами все тихо, тихо Когда придет корабль Коктебель Кто идет? Лесной набросок Лесофея Любви возврата нет, и мне как будто жаль Любовь единственно Любовь и слава Маленькая элегия Маргаритки Марионетка проказ Мисс Лиль Мне плакать хочется Моему народу Мои похороны Мой сад Мороженое из сирени! Моя дача Моя мечта Моя Россия Муза На летуне На мотив Фофанова На необитаемом острове На Островах На пристани На реке форелевой На салазках На смерть Масснэ На смерть Фофанова На строчку больше, чем сонет Над гробом Фофанова Надрубленная сирень Намеки жизни Насмешка короля Не более, чем сон Не завидуй другу, если друг богаче Нелли Ненужное письмо Нерон Ноктюрн Бледнел померанцевый запад Озеровая баллада Октавы Октябрь Она критикует Оскар Уайльд Отличной от других Очам твоей души Памяти Амбруаза Тома Памяти Н. Некрасова Пасхальный гимн Песенка Филины Письмо из усадьбы Пляска Мая По вечерам графинин фаэтон Под настроеньем чайной розы Поздней осенью Полонез Титания Посвящение Почему бы не встречаться Поэза Villa mon repos Поэза алых туфель Поэза белой сирени Поэза бывшему льстецу Поэза вне абонемента Поэза о Карамзине Поэза о незабудках Поэза о солнце, в душе восходящем Поэза правительству Поэза разъяснения Поэза северного озера Поэза странностей жизни Поэза упадка Поэза Южику Поэзоконцерт Поэту Предгрозя Прелюдия Лунные тени — тени печали Призрак Примитивный романс Пролог Прах Мирры Лохвицкой осклепен Промельк Прощальная поэза Раз навсегда Родник Романс О, знаю я, когда ночная тишь Рондели Россини Русская Рядовые люди Секстина Серенада Симфония Синь неба облачного матова Сказка сиреневой кисти Собратья Солнце и море Сонаты в шторм Сонет Пейзаж ее лица Сонмы весенние Спустя пять лет Стансы Счастье жизни Странно Тишь двоякая Томление бури Траурная элегия Тринадцатая Триолет о клене Ты ко мне не вернешься У бездны У К. Фофанова Увертюра Увертюра Колье принцессы Утренний эскиз Фантазия восхода Фиалка Фиолетовый транс Хабанера II Хабанера III Царь Валтасар у стен Сабата Цветы и ядоцветы Чайная роза Четкая поэза Что видели птицы Что нужно знать Что шепчет парк Шампанский полонез Шутка Эксцессерка Элементарная соната Эпилог Я, гений Игорь Северянин Эпиталама Эскиз вечерний Это было у моря Это все для ребенка Это страшно Юг на севере Я не лгал Я ночь не сплю, и вереницей Я речь держу Я хочу умереть молодой Пойте - пойте, мои королевичи, Пойте - пойте вы мне! Виконт сомневался в своей виконтессе, Она доверяла виконту. Но пели веселые синие волны И вечера южного влага, И пела душа, танцевавшая в море: И песнь поднималась легко на веранде, Смущение верилось зонту Виконт целовал башмачок виконтессы, Она отдавалась виконту! Было в поле, да на воле, было в день Святого духа. Муж-то старый, муж-то хмурый укатил в село под Троицу. Хватит хмелю на неделю,- жди-пожди теперь пропойцу! Надо парня, пошикарней, чтоб на зависть в околотке! Ходят груди, точно волны на морях, водою полных. Разжигает, соблазняет молодуха Ваньку-парня, Шум и хохот по деревне, будто бешеная псарня!.. Все старухи взбеленились, расплевались, да - по хатам; Старикам от них влетело и метлою, и ухватом. Всполошились молодухи, всех мужей - мгновенно в избы! А звонарь на колокольне заорал: А молодка все гуляла, ветра буйного раздольней! Далеко-далеко, за льяносами, Где цветы ядовитее змей, С индианками плоско-курносыми Повстречалась я в жизни моей. Я гостила у дикого племени, Кругозор был и ярок, и нов, Много-много уж этому времени! Много-много уж этому снов! С жаркой кровью, бурливее кратера, Краснокожий метал бумеранг, И нередко от выстрела скваттера Уносил его стройный мустанг. А бывало пунцовыми ранами Пачкал в ранчо бамбуковый пол Я кормила индейца бананами, Уважать заставляла свой пол Задушите меня, зацарапайте,- Предпочтенье отдам дикарю, Потому что любила на Западе И за это себя не корю Мимо шел поселянин в рыжей шляпе из поярка. Ночь баюкала вечер, уложив его в деревья. В парке девушки пели,- без лица и без фигур. Точно маки сплетали новобрачной королеве, Точно встретился с ними коробейник-балагур Может быть, это хоры позабывшихся монахинь?.. Может быть, это нимфы обездоленных прудов? Сколько мук нестерпимых, целомудренных и ранних, И щемящего смеха опозоренных родов Сон лилея, лиловеет запад дня. Снова сердце для рассудка западня. Только вспомню о тебе — к тебе влечет. Знаешь мысли ты мои наперечет. И хочу иль не хочу — к тебе без слов Я иду А запад грустен и лилов. Пропитались все растенья соловьями И гудели, замирая, как струна. А в воде - в реке, в пруде, в озерах, в яме Фонарями разбросалася луна. Засветились на танцующей сирене Водоросли под луной, как светляки. Захотелось белых лилий и сирени,- Но они друг другу странно далеки И тихо плачу белесой ночью, что миг мне дан лишь Для вдохновенья, Для упоенья Самозабвенья О, Май душистый, Приляг на мшистый Ковер пушистый! Люблю, как утром мои коронки ты обрильянтишь! На луноструне Пою чаруний - Стрекоз ажурных Я - милый, белый, улыбный ландыш Усну в июне Она была в злофейном крэпе В ее глазах грустили степи Когда она из церкви вышла И вздрогнула - я застонал Но голоса ее не слышал, Но имени ее не знал. А знаешь край, где хижины убоги, Где голод шлет людей на тяжкий грех, Где вечно скорбь, где лица вечно строги, Где отзвучал давно здоровый смех И где ни школ, ни доктора, ни книги, Но где — вино, убийство и Знаю, капитан немого корабля, Мститель-призрак, Знаю, что со дня, как выгнала земля, Буре близок Злобный хохот твой грохочет в глубине Окаянно: Все теперь - твое, лежащее на дне Океана Рыбам отдаешь - зачем трофей тебе?! Руку, капитан, товарищ по судьбе, Мой дружище! Везде песок, на нем следы медвежьи. Центральный месяц - снова властелин. Весь мир - от солнца! Но все поет - и море, и песок. Оно печет, небесный князь Владимир, И облако седйт его висок. С зайчатами зажмурилась зайчиха, И к чайке чиж спешит песочком вскачь. И слабый бодр, и истомлен силач. Снега, снега,- как беломорье Крепи, бурят, свои поводья, А Ты, Эмблема Плодородья, Мои пути осветозарь! О, красота пушистых кольчек! О, белок шустрые сердечки! И было красочно везде В могучий, бравый полдень мая; И птички трелили в гнезде, Кричали утки, как китайцы, И, хворост радостно ломая, Легко подпрыгивали зайцы. Была весна, был май - сам сон! Любилось пламенно, но строго Был пышнокудр еще Самсон!.. Коляска, тройка и бубенчик К тебе знакомая дорога Преданье в безлистную книгу времен Навек занесло свои строки; Но ясную доблесть победных знамен Смущают все чьи-то упреки. Нередко к часовне в полуночный час Бредут привиденья на паперть И стонут, в железные двери стучась, И лица их белы, как скатерть. К кому обращен их столетний упрек И что колыхает их тени? А в залах пирует надменный порок, И плачут в подполье ступени И потому всегда ты будешь жив, Окаменев в вспененностях девятых, Как памятник воистину крылатых, Чей дух - неумысляемый порыв. В ответ на эту почесть Твоя презрительная глухота. Их головки закудрились, ароматом наталкивая Властелина Миррэлии на кудрявые темы Я имею намеренье Вам сказать в интродукции, Что цветы мне напомнили о тропическом солнце, О спеленатых женщинах, о янтарном румянце. Но японец аляповат для моей репродукции. А потом мне припомнился - ах, не смейтесь! О, в поэзах изысканных я строжайший редактор! Не имею намеренья,- в этот раз я намерен,- Вас одеть фиолетово, фиолетово-бархатно. И - прошу Вас утонченно! Как боа кризантэмное бледно-бледно фиалково! Им Вы крепко затянете мне певучее горло А наутро восторженно всем поведает Пулково, Что открыли ученые в небе новые перлы Все, все в ней противоречиво, Двулико, двоедушно в ней, И дева, верящая в диво Надземное,- всего земней. Как снег - миндаль. Гармошка - и колокола. И вороны,- и сокола. И ругань - мать, и ласка - мать А вы-то тщитесь, вы хотите Ширококрайную объять! Я - русский сам, и что я знаю? Я в небо рвусь. Я сам себя не понимаю, А сам я - вылитая Русь! Ночью под й год. Как Богомать великого Корреджи, Вы благостны. В сребристом парике Стряхает пыль с рельефов гобелена Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена, Со страусовым веером в руке. Ваш хрупкий сын одиннадцати лет Пьет молоко на мраморной террасе; Он в землянике нос себе раскрасил; Как пошло вам! Вы кутаетесь в плэд И, с отвращеньем, хмуря чернобровье, Раздражена, теряя хладнокровье, Вдруг видите брильянтовый браслет, Как бракоцепь, повиснувший на кисти Своей руки: Вся радость - в прошлом, И будущее кажется вам пошлым Но морфий - или выстрел?.. Спасение - в безумьи! Загорись, Люби меня, дающего былое, Жена и мать! Коли себя иглою, Проснись любить! Смелее в свой каприз! Безгрешен грех - пожатие руки Тому, кто даст и молодость, и негу Мои следы к тебе одной по снегу На берега форелевой реки! Я улыбнулся натянуто, вспомнив сарказмно о порохе. Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив. Каждая строчка — пощёчина. Голос мой — сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Блёсткая аудитория, блеском ты зло отуманена! Скрыт от тебя, недостойная, будущего горизонт! И когда стеклянной галереей Ты идешь, улыбна и легка, Зацветают, весело пестрея, Под ногой цветы половика. Льется в окна ароматный рокот Ты вздыхаешь с музыкой в лице Птичье пенье,- и смущенный доктор Мнет в руке написанный рецепт А больной, разматывая марлю, Не умея чувств своих скрывать, Отставляя рюмку с Беникарло, Проклинает скучную кровать И весенней девушкой омаен, Упоен девической весной, Талию твою слегка сжимая, Хочет жить больной! Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном, Любви и страсти; - его пленяет неосторожность Устало сердце от узких рамок благополучья, Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи Отчаясь резить, отчаясь верить, в немом безлучьи, Оно трепещет такою скорбью, все в гипсе лени А жизнь чарует и соблазняет, и переменой Всего уклада семейных будней влечет куда-то! Ему подвластны и верность другу, и материнство, Оно боится оставить близких, как жалких сирот Но одиноко его биенье, и нет единства А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт Гореть и биться пока ты можешь,- гори и бейся! В грехе - забвенье! Ведь ты любимо, больное сердце! Они способны, дети века, Затменьем гения блеснуть Но он, поруганный калека, Сумеет солнечно уснуть. Негодованье мстит жестоко, Но чем? Кому я стану мстить? Мой гнев, как кровь зари Востока, Ничто не в силах укротить! О гнев клокочущий, бурунный, Убей мне сердце,- я умру За лиры изгородью струнной С проклятьем злобе и Закат любви, как звезды, кроткой, Бей милосердия сосуд: За лиры струнною решеткой Паяц над миром правит суд. Нахмурьтесь, ясные сапфиры, Где всходит карою заря, За струнной изгородью лиры Судьи паденье озаря Брожу я целый день По волнам ячменя. Смеется мне июль, Кивают мне поля. И облако - как тюль, И солнце жжет, паля. Блуждаю целый день В сухих волнах земли, Пока ночная тень Не омрачит стебли. Спущусь к реке, взгляну На илистый атлас; Взгрустнется ли,- а ну, А ну печаль от глаз. Теперь ли тосковать, Когда поспел ячмень? Я всех расцеловать Хотел бы в этот день! Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют! В этих раскидистых кленах есть водопад вдохновенья. Солнце взаимного чувства, звезды истомы ночной Слушай, моя дорогая, лирного сердца биенье, Знай, что оно пожелало не разлучаться с тобой! Разве же это возможно, если зеленые вальсы В этих раскидистых кленах бурно бравурит Весна?!. Валежник Хрустел во мху. За пнем Мне встретился подснежник. О девственный цветок - Весенних грез предтеча! В тебе я видеть мог Прекрасное Далече. Мне вспомнилась она - Подснежник увлечений. Тогда была весна И страсть без заточений. Хор чувств разноголос, И сердце спит за ставней. Но верю горячо, Так искренне я верю, Что свижусь с ней еще, Верну свою потерю. Недаром же за пнем Расцвел опять подснежник Иду, обманут днем, И жду Кто звал ее на лестнице: Да все же он, пустой, как шантеклер, Проборчатый, офраченный картавец, Желательный для многих кавалер, Использованный многими красавец. Зови его в турне, Бери его, пожалуй, в будуары Но не води с собою на Массне: Оно не для гитары!.. Лежу на шелке зеленом пашен, Вокруг — блондинки, косички ржи. Ты — грезы верфь! И бог мне равен, и равен червь! И ты, меня поняв, в тревоге головой Прекрасною своей вдруг поникаешь нервно, — И вот другая ты: И отец призадумался, потрясенный минутою, И простил все грядущие и капризы, и шалости Милой, маленькой дочери, зарыдавшей от жалости. Золотая легкая соломка Заструила в грезы алькермес. Оттого, что говорили громко, Колыхался в сердце траур месс. Пряное душистое предгрозье Задыхало груди. У реки, Погрузясь в бездумье и безгрезье. Ненавистник дождевых истерик - Вздрагивал и нервничал дубок. Я пошел проветриться на берег, И меня кололо в левый бок. Детонировал бесслухий тенор - На соседней даче лейтенант, Вспыливал нахохлившийся кенар - Божиею милостью талант. Небеса растерянно ослепли, Ветер зашарахался в листве, Дождевые капли хлестко крепли,- И душа заныла о родстве Было жаль, что плачет сердце чье-то, Безотчетно к милому влекло. Я пошел, не дав себе отчета, Постучать в балконное стекло. Я один,- что может быть противней! Мне любовь, любовь ее нужна! А княжна рыдала перед ливнем, И звала, звала меня княжна! Молниями ярко озаряем, Домик погрузил меня в уют. Мы сердца друг другу поверяем, И они так грезово поют. Снова - чай, хрустящие кайзэрки. И цветы, и фрукты, и ликер, И княжны, лазоревой грезэрки, И любовь, и ласковый укор Сяду в него,- повинуйся, поезд любви обгони! Если и хочет, не может. И не догнать, и не встретить. Греза - сердечная моль. Все, что находит, теряет сердце мое Призрачный промельк экспресса дал мне чаруйную боль. Травой олуненной придя из ельника с охапкой хвороста, В шалэ березовом над Белолилией застала юного, Лицо склонившего к цветку молочному в порыве горести, Тепло шептавшего слова признания в тоске июневой У лесоозера, в шалэ березовом,- березозебренном,- Над мертвой лилией, над трупом юноши, самоуверенно, Плескалась девушка рыданья хохотом темно- серебряным Царь кипарисною лучинкой Разлепесточил апельсин. В углу распластан леопард, И - кобылицею на воле - Балькис, в гирляндах центифолий, На нем волшбит колоду карт. Ланитный алый бархат смугл, И губы алчущие пряны Глаза - беспочвенные страны, Куда - ни слон, ни конь, ни мул Омиррен палевый шатер, И царь, омгленный ароматом, От страсти судорожно-матов, К царице руки распростер Менкера, евнух женофоб, Бледнеет желтою досадой А в окна льется ночь из сада - Черна, как истый эфиоп. И вот несет уже кувшин С водой душистою Алави И Суламифь, в истомной славе, Ждет жгучей бездны, как вершин Трепещут грезы к Суламите На звезды смотрит он: Спят Сембобитис и Менкера. Завоет в роще пальм пантера, Завьются змеи в тростники,- И снова тишь. Тоской объят, Царь погружается в безгрезье Склонился ангел в нежной позе, Твердит, что вымышлен Сабат Все это-сон, мечта, каприз В стране Сабат царь Комагенский Берет горящую Балькис! Весна — и гул, и блеск, и аромат Зачем мороз снежинки посыпает? Наряд весны нежданной стужей смят, А сад еще весной благоухает!.. Но солнце вновь дробит лучистый звон И лед в лучах певучих растопляет — Опять весна взошла на пышный трон, И снова сад весной благоухает! То ненависть пытается любить Или любовь хотела б ненавидеть?.. Минувшее я жажду возвратить, Но, возвратив, боюсь его обидеть, Боюсь его возвратом оскорбить. Святыни нет для сердца святотатца, Как доброты у смерти Заклеймен Я совестью, и мне ли зла бояться, Поправшему любви своей закон! Но грешники - безгрешны покаяньем, Вернуть любовь - прощение вернуть. Но как боюсь я сердце обмануть Своим туманно-призрачным желаньем: Не месть ли то? Сгубить Себя легко и свет небес не видеть Я снова - я: Я снова весел и влюблен! Душа поет и рвется в поле. Какие песни и цветы! Скорей бы - в бричке по ухабам! Скорей бы - в юные луга! Смотреть в лицо румяным бабам! Как друга, целовать врага! Горбатой девушкой - прекрасной, но немой - Трепещет дерево, туманя гений мой Как будто в зеркало - смотрясь в широкий плес, Она старается смахнуть росинки слез, И ужасается, и стонет, как арба, Вняв отражению зловещего горба. Когда на озеро слетает сон стальной, Бываю с яблоней, как с девушкой больной, И, полный нежности и ласковой тоски, Благоуханные целую лепестки. Тогда доверчиво, не сдерживая слез, Она касается слегка моих волос, Потом берет меня в ветвистое кольцо,- И я целую ей цветущее лицо. Одуванчики, все в пудре, Помышляли об измене. Шел я к Ночи,— Ночь навстречу. И — опять до новой встречи. Незнакомка Улыбнулася с поляны, Руки гнулись, как лианы, И она смеялась громко. Вместо глаз синели воды Обольстительного юга, Голос страстный пел, как вьюга, А вкруг шеи хороводы. Заводили гиацинты С незабудками с канавок Я имел к миражам навык, Знал мечтаний лабиринты. Тут ее спросил я: Весной никто не тужит! Весною радость всем дана! Живет весна - живит весна, Весь мир дыханьем кружит! Купает солнце в них лучи! Спешат, шумят, бурлят ручьи, Как радостные годы. И под лучами, как мечи, Лед рубят бешено ручьи, Ревут, бушуют воды! Тревожит душу зов любви, Сирень, весна и соловьи Мечты о страстном плене Она - в мечтах Ах, томный бред сирени! Поет восторженно поэт Весну, любовь, и жизнь, и свет, Живительные грезы, И то поет, чего и нет!.. Простим ему - так весел свет, Так мелодичны розы! Редко, редко в цвету До и после нее жизнь - элегия И надежда в мечту. Ты придешь - изнываю от неги я, Трепещу на лету. Наша встреча - Виктория Регия: Капитан, мой любовник, встал с улыбкой на вахту,- Закружился пропеллер белой ночью апрельской. Опираясь на румпель, напевая из Грига, Обещал он мне страны, где в цвету абрикосы, Мы надменно следили эволюции брига, Я раскрыла, как парус, бронзоватые косы. Приставали к Венере, приставали к Сатурну, Два часа пробродили по ледяной луне мы. Там в саду урны с негой; принесли мне в сад урну. На луне все любезны, потому что все немы. Все миры облетели, все романсы пропели, Рады были с визитом к самому Палладину А когда увидали, что поломан пропеллер, Наша яхта спустилась на плавучую льдину Так странно тихо растаял Врубель, Так безнадежно очарованный Ему фиалки струили дымки Лица трагически-безликого Душа впитала все невидимки, Дрожа в преддверии великого Но дерзновенье слепило кисти, А кисть дразнила дерзновенное Он тихо таял, - он золотистей Пылал душою вдохновенною Цветов побольше на крышку гроба; В гробу - венчанье!.. Отныне оба - Мечта и кисть - в немой гармонии, Как лейтмотив больной симфонии. Все тише, тише конь. Я утомлен, я весь ушел в седло. Май любит ночь, и стало быть - светло Я встреч не жду, и оттого светлей И чище вздох окраинных аллей, Надевших свой единственный наряд. Не жду я встреч. А помнишь ты, усталая душа, Другую ночь, когда, любить спеша, Ты отдавалась пламенно другой, Такой же пылкой, юной и родной7 А помнишь ты, болезная моя, Какой голубкой грезилась змея, Как обманула сердце и мечты7 Нет, не могла забыть той встречи ты. Качает сон, баюкает седло. Блуждает взор меж лиственных громад. Все глуше парк,- все тоньше аромат И цветы монастырского луга С лаской, свойственной только цветам, Говорят, что одна есть заслуга: Прикоснуться к любимым устам Монастырского леса озера, Переполненные голубым, Говорят: Улыбалась, мягко целовала — Всё по—старому Но чего—то все недоставало — Всё по—старому!.. Как застенчиво август увял! Распустила коралл бузина, И янтарный боярышник - вял. Эта ягода - яблочко-гном Как кудрявый кротекус красив. Скоро осень окутает сном Теплый садик, дождем оросив. А пока еще - зелень вокруг И вверху безмятежная синь; И у клена причудливых рук - Много сходного с лапой гусынь. Как оливковы листики груш! Как призывно плоды их висят! Выйди в сад и чуть-чуть поразрушь,- Это осень простит Я хохочу тебе в лицо, я хохочу,- И, в гневе, хлыст своей рукой сжимаешь ты. Над головой моей взнесла свистящий хлыст,- Ударить хочешь, но с тоской сжимаешь ты. Немею в бешенстве - затем, чтоб не убить! Мне сердце мукой огневой сжимаешь ты. Спеет в холоде кротекус - Диссонанс унынья фону; Добродушно смотрит Термос, Встав на ржавую колонну. Не в сверкающем чертоге Он поставлен,- у плотины На проселочной дороге, Встарь, во дни Екатерины; Вея прошлым, бюст чугунный Выделяется в ракитах; Он причудлив ночью лунной В ветвях, инеем повитых. В старой мельнице колеса Воду пенят равнодушно. Здесь рождаются вопросы, В голове теснятся дружно. Здесь, где все так элегично, Так пустынно, одичало, Мысль с природой гармонична И для отдыха - причалы; Здесь, где веяньем культуры Не всколышены ракиты, Где избушки дремлют, хмуры, Здесь идеи не убиты. Приходи, усталый духом Брат, изверившийся в счастье, И лови здесь чутким слухом В шуме вод слова участья; Приходи, ослабший верой В солнце, в утренние зори, Приходи и вникни в серый Колорит - целитель горя. Исцелишься от кручины, Наберешься сил счастливых Под глубокий шум плотины, Под напевы ив тоскливых. Тридцатый раз сиреневеет В саду душистая сирень. Милей и слаще нет зато! Кто знает рифмы музыкальней И вдохновенней — знает кто?! Как опьяненно Звучите вы в душе моей! Как я на мир смотрю влюбленно, Пьян сном сиреневых кистей! Пока я жив, пока я молод, Я буду вечно петь сирень! Весенний день горяч и золот,— Виновных нет в весенний день! И Байрона, и Пушкина, и Данта. Я сам блещу в лучах ее таланта, Победно обезгрешившего Грех: Познав ее, познал, что нет ни зла, Нет ни добра,— есть два противоречья, Две силы, всех влекущие для встречи, И обе — свет, душа познать могла. О, Бог и Черт! Из вас ведь каждый прав! Вы — символы предмирного контраста! И счастлив тот, о ком заботясь часто, Вселяется в него, других поправ. И в ком вас одинаково, тот благ: Тот знает страсть, блаженство и страданья, Тот любит жизнь, со смертью ждет свиданья, И тот велик, как чародей, как маг! И грех, и добродетель — красота, Когда их воспринять благоговейно. Так Лохвицкая просто, беззатейно Открыла двух богов и два креста. Вознес меня аэроплан В моря расплавленного злата; Но там ждала меня расплата: Голубоперый мой палан Испепелен, как деревянный Машинно-крылый истукан, А я за дерзновенный план, Под гром и грохот барабанный, Был возвращен земле жеманной - Живым и смелым. Ураган Взревел над миром, я же, странный, Весь от позора бездыханный, Вином наполнил свой стакан, Ища в нем черного безгрезья От вдохновения и грез И в белом бешенстве ледяном, Я заменял стакан стаканом, Глотая Солнце каждый раз!.. А Солнце, в пламенном бесстрастьи, Как неба вдохновенный глаз, Лучи бросало, точно снасти, И презирало мой экстаз!.. Чтоб окрылиться аполлонцу,- И позабывшемуся Солнцу Надменно плюну я в лицо! Свобода везде и во всем! Свобода на благо народа! Мы русские республиканцы,— Отсталым народам пример! Пусть флагов пылают румянцы! Сверкает в руках револьвер! Над каждым в России царем! Победа — расплата за деда! Да радуемся, да живем! Столетья царями теснимы, Прозрели в предвешние дни: Во имя России любимой Царь свергнут — и вот мы одни! Труд, равенство, мир и свобода, И песня, и кисть со стихом — Отныне для счастья народа! Куда вы только ни посмотрите - Везде на клумбах рододендрон Как лоско матовы и дымчаты Пласты смолового асфальта, И как корректно-переливчаты Слова констэблевого альта! Маркизы, древья улиц стриженных, Блестят кокетливо и ало; В лиловом инее - их, выжженных Улыбкой солнца, тишь спаяла. Надменен вылощенный памятник И глуповат! Из пыли летней вынут громотник Рукой детей, от лени робких. А в лиловеющие сумерки,- Торцами вздорного проспекта,- Зевают в фаэтонах грумики, Окукленные для эффекта Костюм кокоток так аляповат Картавый смех под блесткий веер И фантазер на пунце Запада Зовет в страну своих феерий!.. Вспорхнула искорка мгновенья, Когда июль дохнул зимой - Для новых дум, для вдохновенья, Для невозможности самой И поднял я бокал высоко, Блеснули мысли для наград Я пил вино, и в грезах сока В моем бокале таял град. Потом идет на горный скат Запеть свои псалмы. Вокруг леса, вокруг закат, И нивы, и холмы. Прозрачна песня, как слюда, Как бриллиант в воде И ни туда, и ни сюда,- И всюду, и везде! Шагну вперед, шагну назад,- То к дубу, то к волне. Повсюду сон, везде туман, Как обруч - голоса Струят чарующий обман Еловые леса. Грасильда песнь поет во тьме, Подобную звезде И ни в груди, и ни в уме,- И всюду, и везде! Зачем же, сердце, ты грустишь? Грасильда, пой, Маячь пути ко сну. Твоей симфонией слепой Я сердце захлестну! Уста к устам,- И мы уснем в воде Любовь ни здесь, любовь ни там,- И всюду, и везде! Душой, созвездия колдующей, Витаю я среди планет. Я, интуит с душой мимозовой, Постиг бессмертия процесс. В моей стране есть терем грезовый Для намагниченных принцесс. В моем междупланетном тереме Звучат мелодии Тома. Принцессы в гений мой поверили, Забыв земные терема. Их много, дев нерассуждающих, В экстазе сбросивших плащи, Так упоительно страдающих И переливных, как лучи. Им подсказал инстинкт их звончатый Избрать мой грезовый гарем. Они вошли душой бутончатой, Вошли - как Ромул и как Рем. И распустилось царство новое, Страна беэразумных чудес И, восхищен своей основою, Дышу я душами принцесс!.. За это я тебе не изменю И никогда любить не перестану. Все жирное, что угрожает стану, В загоне у тебя. Я не виню, Что петуха ты знаешь по Ростану И вовсе ты не знаешь про свинью. Зато когда твой фаворит - арабчик Подаст с икрою паюсною рябчик, Кувшин Шабли и стерлядь из Шексны. Пикантно сжав утонченные ноздри, Ты вздрогнешь так, что улыбнутся сестры, Приняв ту дрожь за веянье весны Входил ли в форт Beaumonde, пред ним спускались флаги, Спускался ли в Разврат - дышал как водолаз, Смотрел, шутил, вздыхал и после вел рассказ Словами между букв, пером не по бумаге. Маркиза ль, нищая, кокотка ль, буржуа,- Но женщина его пленительно свежа, Незримой, изнутри, лазорью осиянна Художник-ювелир сердец и тела дам, Садовник девьих грез, он зрил в шантане храм, И в этом - творчество Гюи де Мопассана. На том цветке созрело государство; Найди шалэ; У входа - страж, в руке у стража - астра, Звезда во мгле. Тогда скажи, застолбенея в дверцах: Привет тебе, лилиесердный герцог Дель-Аква-Тор! Вставай на путь, по благости Богини Тоску забудь Внемли послу грозовой герцогини - Вставай на путь! Довольно мук; ты долго пожил ало, Твой бред кровав; Она тебя увидеть пожелала, К себе призвав. Довольно мук - их искупило время Он долго брел в обетах ложных далей И - в щелях скал - Испепелил подошвы у сандалий, И все искал. Искал страну и втайне думал: Искал страну Викторию Регину, Искал страну. Лишь для него пчела будила струны Своих мандол; Лишь для него ломалось о буруны Весло гондол; Лишь для него провеерила воздух Слюда цикад. И шел гонец, и шел с гонцом сам Гроз-Дух Все наугад. Он не пришел к Виктории Регине, Он не пришел; Не передал прощенья Герцогини,- Он не нашел. Он не нашел такой страны цветковой И - между скал - Погиб посол, искать всегда готовый Он пьет очами сердца Пустой простор. И мира нет,- но где-то бьется герцог Дель-Аква-Тор Я никогда не видел Твоих ущелий, рек и скал И на арабце, чуя гибель, В ущельях скользких не скакал. Но страстная волна Дарьяла В моей душе рождает гул; Мне сердце часто повторяло, Что порывается в аул. Еще не высохла Арагва, Еще не вымер Синодал, Но Демон пламенно и нагло Уж не возникнет между скал: Теперь, когда проник в Эдем он, Воссев на покоренный трон, Томится пресыщенный Демон, И ни о чем не грезит он Шли на посев крестьяне. Бегало солнце по граблям. Псу указав на галку, баба сказала: Бросилась я с плотины,- как-то совсем случайно, Будто была нагая, вниз головой, в водопад! И потеряв сознанье от высоты паденья, Я через миг очнулась и забурлила на мыс А на росе, на ферме, жадно пила я кумыс. Труп за трупом духовно родных. Да и сам полутруп. Десять лет - страшных лет! Десять лет - грозных лет! Десять лет - странных лет! Но зато столько ж лет рыб, озер, перелесков и птичек. И встречанья у моря ни с чем не сравнимой весны! Но зато столько ж лет, лет невинных, как яблоней белых Неземные цветы, вырастающие на земле, И стихов из души, как природа свободных и смелых, И прощенья в глазах, что в слезах, и - любви на челе! В дамской венгерке комичного цвета, коричнево- белковой, Вы предлагаете тонкому обществу присный кэкс, Нежно вдыхая сигары эрцгерцога абрис фиалковый Ваше сиятельство к тридцатилетнему - модному - возрасту Тело имеете универсальное Душу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте, Очень удобную для проституток и для королев Впрочем, простите мне, Ваше сиятельство, алые шалости Вашим супругом, послом в Арлекинии, ярко правительство: Ум и талант дипломата суть высшие качества Но для меня, для безумца, его аристотельство, Как и поэзы мои для него, лишь чудачество Самое ж лучшее в нем, это - Ваше сиятельство! И нечаянно или нарочно, Но влюбился он в мрамор немой, Точно был очарован он, точно Одурачен любовью самой! Но напрасно с зарей розовел он, Обвивая бесчувственный стан: Не для счастия камень был сделан, И любить не умел истукан. Наступали осенние стужи, Угасал ароматный горох; И смотрелся в зеркальные лужи Грубый мрамор, закутанный в мох. Но зачем я цветами обвит? Взял он в свиту песчинки с дорожек И шутливо на старца напал,- И опал разноцветный горошек, Алым снегом мечтаний опал!.. Как волна - броненосцу за пену, Как за плен - бег свободный потока, Это имя мне мстило жестоко За забвенье, позор, за измену Месть швырнула в лицо мне два кома, Кома грязи - разврат и бескрылье. Я кончаккь в неясном усилье Это имя мне жутко знакомо!.. Ее любовь проснулась в девять лет, Когда иной ребенок занят куклой. Дитя цвело, как томный персик пухлый, И кудри вились, точно триолет. Любовь дала малютке амулет: Ее пленил - как сказка - мальчик смуглый Где, виконтесса, наше трио лет? Ах, нет того, что так пленяло нас, Как нет детей с игрой в любовь невинной. Ты не сумел забыть меня в разлуке Я вспомнила, когда в приливе муки, Ты письма сжечь хотел мои Я знаю, жгут бесценные дары: Но письма сжечь,- где я тебе пою Свою любовь! Их сжечь нельзя - как вечной красоты! Их сжечь нельзя - как солнечного неба! В них отзвуки Эдема и Эреба Вы лжете мне, мечты! От их весёлых перекличек Смеялась радостно она. Когда ж она бежала в школу, Питомцы, слыша снега хруст, Ватагой шумной и весёлой Неслись за ней с куста на куст! С мечтой о благости Мадонны Целуйте искренней уста! Прощайте пламенней врагов, Вам причинивших горечь муки, Сковавших холодом разлуки, Топящих в зле без берегов. Да не смутят твои рыданья Покоя светлого детей! Своим потомкам в назиданье Страдайте стойче и святей! Любите глубже и верней - Как любят вас, не рассуждая, Своим порывом побуждая Гнать сонмы мертвенных теней Бессмертен, кто любил, страдая,- Любите глубже и верней! Во мгле Полотно И склепа Пятно О России петь — что весну встречать, Что невесту ждать, что утешить мать О России петь — что тоску забыть, Что Любовь любить, что бессмертным быть! Я был так пылок, так смел, так весел, Глаза горели мои огнем. Мир рисовался - прекрасен, дивен. Прожить, казалось, я мог шутя Зарею жизни я был наивен, Зарею жизни я был дитя! Закатом жизни порывы стихли, Иссякли силы и жар погас. Мне жаль сердечно, не знаю - их ли, Погибшей грезы ль, но близок час. Он, ироничный, пробьет бесстрастно, Я улетучусь, тоской объят Зарею жизни - все в жизни ясно! Закатом жизни - всему закат! Вино шипело, вино играло. Пылали взоры и были жарки. Я вижу вас ли? А Солнце за то любит Землю, Что плачет и мерзнет она. Не сблизиться им никогда, Они и далеки, и близки; Пока не остынет светило, Живет и страдает Земля. Хотя у них общего нет, Не могут прожить друг без друга: Земля для того и живет ведь, Чтоб только на Солнце смотреть. Оно для нее - идеал, Любимая, вечная греза; А Солнце живет для того лишь, Чтоб Землю холодную греть. Они неизменны в любви, И, если не видятся долго, Виною - нелепые тучи, Которые их разлучают,- Разлука рождает тоску, И Солнце томится и страждет, И жаждет скорее свиданья С далекой, но милой Землей. Влюбленные видятся днем, Встречаясь всегда на рассвете; Но к часу вечернему Солнце Улыбно уходит домой. А если б оно не ушло В урочное время - от жара Земля бы блаженно зачахла, И было б виновно оно. А если б оно не ушло Три дня и три долгие ночи, Земля бы сама запылала И ярче, чем Солнце само! Тогда бы погибла любовь! Пускай бы погибла любовь! Тогда бы погибла мечта! Пускай бы погибла мечта! В своей всепобедной любви Светило готово на жертву - Отдать и сиянье, и пламя Для блага, для счастья Земли. Не хочет, боится Земля Сравняться с прекрасным светилом: Кому же тогда ей молиться? Кого же тогда ей любить? Страданье - природы закон Нет равной любви на планете И взор Зизи, певучее рондо, Скользя в лорнет, томил колени франту Хрустит от шин заносчиво шоссе, И воздух полн весеннего удушья, В ее душе - осколки строф Мюссэ, А на лице - обидное бездушье. Тебе себя не жаль? Не жаль себя, бутончатой и кроткой? Иль, может быть, цела души скрижаль, И лилия не может быть кокоткой? Что до того, что скажет Пустота Под шляпками, цилиндрами и кэпи! И будет вскоре весенний день, И мы поедем домой, в Россию Ты шляпу шелковую надень: Ты в ней особенно красива И рыжик, и ландыш, и слива Безмолвно стремятся к мечте. Их губят то птицы, то черви, То люди их губят; но злак Лазурит спокойствие в нерве, Не зная словесных клоак. Как жили бы люди красиво, Какой бы светились мечтой, Когда бы скажу для курсива: Их Бог одарил немотой. Безмолвие только — стыдливо, Стыдливость близка Красоте. Природа всегда молчалива, И счастье ее — в немоте. Что чирикает чижик, Летящий над зрелым овсом? И в осах, и в синих стрекозах, И в реках, и в травах, и в пнях, И в сочно пасущихся козах, И в борзо—бегущих конях, И в зареве грядковых ягод, И в нимфах заклятых прудов, И в палитре сияющих радуг, И в дымных домах городов Природа всегда бессловесна, И звуки ее — не слова. Деревьям, поверь; неизвестно — Чем грезит и дышит трава Мечтанья алеющих ягод Неясны пчеле и грибам. Мгновенье им кажется за год; Все в мире приходит к гробам. Им миг ослепительный дан лишь, Проходит их жизнь в немоте. В природе есть громы, И бури, и штормы, и дождь. Вторгаются вихри в хоромы Спокойно мечтающих рощ, И губят, и душат былинки, Листву, насекомых, цветы, Срывая с цветов пелеринки,— Но мы беззаботны, как ты. Мы все, будет время, погибнем,— Закон изменения форм. Пусть гимну ответствует гимном Нам злом угрожающий шторм. Она справедлива — стихия,— Умрет, что должно умереть. Налеты ее огневые Повсюду: И если б стихии затихли, Бог, в горе, закрыл бы глаза. Стремись к величавой мечте! Величье всегда молчаливо И сила его — в немоте! Я все заметила - не говори. Ее костюм был черный. На голове - Сквозная фетэрка. И в померанцевых лучах зари. Журчали ландыши в сырой траве. Не испугалась я,- я поняла: И улыбнулась я под плач цветов, такая светлая. Избыток сил В душе почувствовав, я скрылась вглубь. Весь вечер пела я. Была - дитя, Да, ты шел с женщиной. И только ей ты неумышленно взор ослезил. Ты, опираясь на окно, Ждала меня, как Ярославна. А я, как Игорь, что в полон Был взят ордою половецкой, Томился, звал,- и Аполлон Манил меня улыбкой детской. Не мог препятствия кандал Я сбросить, пылу чувств в угоду, И я страдал, и я рыдал, Моля судьбу вернуть свободу. Мне улыбнулся как-то день,- И я бежал к тебе бесславно. Ты шла по саду, точно тень, Грустна, верна, как Ярославна. Была задумчивая ночь Погружена в свои загадки Ты шла спокойно, без оглядки, Я - за тобой, но вскоре - прочь: Раз не почувствовала ты Своей душой, чутьем прихода Того, кто близок,- что мечты! А ты все ждешь, как Ярославна То было, может быть, давно, Но может быть, совсем недавно. Как наловишь, приготовлю Переливную уху. Утомился ты на пашне,- Чай, и сам развлечься рад. День сегодня - как вчерашний, Новый день - как день назад. Захвати с собою лесы, Червяков и поплавки И ступай за мыс на плесы Замечтавшейся реки. Разведи костер у борозд, Где ковровые поля; Пусть потрескивает хворост, Согревается земля А наловишь стерлядей ты И противно-узких щук, Поцелуй головку флейты,- И польется нежный звук. Засмеясь, я брошу кровлю И, волнуясь и спеша, Прибегу к тебе на ловлю, Так прерывисто дыша. Ты покажешь мне добычу У меня ведь ты хвастун! И пока, змеяся гибкой, Стройной тальей у костра, Ужин лажу,- ты с улыбкой А улыбка так остра! Привлечешь меня, сжигая, Точно ветку - огонек, И прошепчешь: Один струился влагой водорослей, Другой блестел колосьями пшеницы И гроздьями тяжелыми шумел. Еще один - прекрасный и крылатый И - в наготе - далекий, недоступный; Еще один - с лицом полузакрытым; И пятый бог, который с тихой песней Берет омег, анютины глазенки И змеями двумя перевивает Свой золотой и драгоценный тирс. И снились мне еще другие боги Есть кто-то, Кто говорит устами эхо где-то, Кто одинок на страже шумной жизни, Кто в руки взял двойные лук и факел, Кто - так непостижимо - сами мы Ведь я тебя чеканил В медалях из серебряной истомы, Из серебра, нежнее зорь осенних, Из золота, горячего, как солнце, Из меди, мрачной меди, точно ночь. Чеканил я тебя во всех металлах, Которые звенят светло, как радость, Которые звучат темно и глухо, Звучат - как слава, смерть или любовь. Но лучшие - я мастерил из глины, Из хрупкой глины, серой и сухой С улыбкою вы станете считать их И, похвалив за тонкую работу, С улыбкою пройдете мимо них Но как же так? Ужель никто, никто из нас не видел, Как эти руки нежностью дрожали, Как весь великий сон земли вселился, Как жил во мне, чтоб в них воскреснуть вновь? Ужель никто, никто из нас не понял, Что из металлов благостных я делал Моих богов, и что все эти боги Имели лик того, всего святого, Что чувствуем, угадываем тайно В лесу, в траве, в морях, в ветрах и в розах, Во всех явленьях, даже в нашем теле, И что они - священно - сами мы!.. И стало всем крылато, стало бело, И музыка была у всех в ушах. И сидя в лекторской, в истоме терпкой, И говоря то с этим, то с другим, Я полон был восторженною сербкой С таким коротким именем тугим. И вот опять, в Рождественский сочельник, Я получаю от нее привет. Уж я не тот. Все глубже в сердце рана. Уж чаще все впадаю я в хандру. О, женщина с далекого Ядрана - Неповстречавшийся мне в жизни друг! Ночь под Рождество, , Тойла. Как будет весело вам прыгать То к чахлой лавке, то к пруду, Детей к обеду звонко кликать, Шептать кому-то: И как забавно до обеда, Когда так яростны лучи, Позвать мечтателя-соседа С собой на дальние ключи Пьют и едят, едят и пьют - И в этом жизни смысл находят Надуть, нажиться, обокрасть, Растлить, унизить, сделать больно Какая ж им иная страсть? Ведь им и этого довольно! И имя Блок Для них, погрязших в мерзком блуде,- Бессмысленный, нелепый слог А кругом бежали сосны, идеалы равноправий, Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок; И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий, Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог И с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок, Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж. Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер, Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер, Шелестел молниеносно под колесами фарватер, И пьянел вином восторга поощряемый шоффэр О, поверни на речку глазы Я не хочу сказать: Там утки, точно водолазы, Ныряют прямо в небеса. Дитя, послушай,- успокой Свою печаль; пойми, все вздорно Здесь, на земле Своей тоской Ты ничего тут не изменишь, Как нищего ни обезденежь. Как полдня ты не олунишь Взгляни вокруг себя, взгляни ж! Оно подобно мигу, лето Дитя, ты только посмотри: Ведь мухомор - как Риголетто, Да не один еще,- их три! Певец весны, певец сирени И майских фей, и соловьев, Чьей лиры струны так весенни, Чей стих журчливее ручьев. Как мог он, этот вешнепевец, Как он сумел, как он посмел Уйти от пляшущих деревьев И от кипящих маем тел? На скорбь обрек живых умерший, На осень он весну обрек Что может быть больней и горше, Чем умолканье вешних строк?.. Все не могу я надивиться И все дивиться буду впредь, Как это так могло случиться, Что мог он в мае умереть?!.. Моя любимая, разделим Свою любовь, как розы — в вазе Ты чувствуешь, как в этой фразе Насыщены все звуки хмелем? Январский воздух на Кавказе Повеял северным апрелем. Посей в душе благие семена, Дай веру мне в златые времена! И слышал я, как вздрагивал окрест. Все, все, о чем тебя я попросил, Исполнил ты. Я жарко оросил Свои глаза и, к образу припав, Пою тебя, святитель Иосаф! О, зиму смерть не озадачит: Растаять - план ее и цель В глазах моих лучится влага - Капель зимы души моей. Ах, в ней отчаянья отвага: Познать восторг последних дней. Торопит смерть при спуске флага, И я Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить,- Блюстителем здоровья назначен юный паж. Кудрявым музыкантам предложено исполнить Бравадную мазурку. Удастся ль душу дамы восторженно омолнить Курортному оркестру из мелодичных цитр? Цилиндры солнцевеют, причесанные лоско, И дамьи туалеты пригодны для витрин. Ей вторит солнце броско. Как хорошо в буфете пить крем-де-мандарин! За чем же дело стало? Гарсон, сымпровизируй блестящий файф-о-клок Каретка куртизанки опять все круче, круче, И паж к ботинкам дамы, как фокстерьер, прилег Как мечты сюрпризэрки Над качалкой грезэрки Истомленно лунятся: Что за чудо и диво! Стоит Вам повертеться,- И загрезится сердце: Все на свете возможно, все для Вас ничего! Покачнетесь Вы влево,- Королев Королева, Властелинша планеты голубых антилоп, Где от вздохов левкоя Упоенье такое, Что загрезит порфирой заурядный холоп! Покачнетесь Вы вправо,- Улыбнется Вам Слава И дохнет Ваше имя, как цветы райских клумб; Прогремит Ваше имя, И в омолненном дыме Вы сойдете на Землю,- мирозданья Колумб! А качнетесь Вы к выси, Где мигающий бисер, Вы постигнете тайну: Был года палачом,- палачу не парить Точно зверь, заплутал меж поэм и тревог Ни о чем никогда говорить не хочу Палачом был года-не парить палачу Заплутал, точно зверь, меж тревог и поэм Не хочу говорить никогда ни о чем Меж поэм и тревог, точно зверь, заплутал Говорить не хочу ни о чем никогда!.. Изнемог я совсем, я устал, о, поверь! Меж тревог и поэм заплутал, точно зверь!.. Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева, А дорожка песочная от листвы разузорена - Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый. Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная Упоенье любовное Вам судьбой предназначено В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом - Вы такая эстетная, Вы такая изящная Но кого же в любовники? Ножки плэдом закутайте дорогим, ягуаровым, И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом, Жизнь доверьте Вы мальчику, в макинтоше резиновом, И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым - Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!.. Прошли лета, и всюду льются слезы Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране Как хороши, как свежи ныне розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут - уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб! Трепещут губы иронично, как земляничное желе Острит креолка, вспоминая о экзотической земле. Градоначальница зевает, облокотясь на пианино, И смотрит в окна, где истомно бредет хмелеющий Июль. Вкруг золотеет паутина, как символ ленных пленов сплина, И я, сравнив себя со всеми, люблю клуб дам не потому ль?.. Когда ночами все тихо, тихо, Хочу веселья, хочу огней, Чтоб было шумно, чтоб было лихо, Чтоб свет от люстры гнал сонм теней! Дворец безмолвен, дворец пустынен, Беззвучно шепчет мне ряд легенд Их смысл болезнен, сюжет их длинен, Как змеи черных ползучих лент А сердце плачет, а сердце страждет, Вот-вот порвется, того и ждешь Вина, веселья, мелодий жаждет, Но ночь замкнула,- где их найдешь? Пускайся, Муза, в экстазный пляс! И что нам - призрак! И что - угрозы! Искусство с нами - и Бог за нас!.. Привезли тропические фрукты, Привезли узорчатые ткани, Привезли мечты об океане. А когда придет бразильский крейсер, Лейтенант расскажет Вам про гейзер. Напевая нечто вроде гимна. Он покажет Вам альбом Камчатки, Где еще культура не в зачатке, Намекнет о нежной дружбе с гейшей, Умолчав о близости дальнейшей За моря мечтой своей зареяв, Распустив павлиньево свой веер, Вы к нему прижметесь в теплой дрожи, Полюбив его еще дороже Остынет отзвук денного гуда,- И вьюгу звуков вскрутит закат Подходят ночи - зачем? Как много чувства в их взмахах теплых! Как много тайны в их ласк волшбе! Весь ум - в извивах, все сердце - в воплях. Это ты ко мне идешь! Ты отдашься мне на ландышах И, как ландыш, расцветешь! Будут ласки небывалые, Будут лепеты без слов О, мечты мои удалые, Сколько зреет вам цветов! Ты — дитя простонародия, Много звезд в моей судьбе Но тебе — моя мелодия И любовь моя — тебе! Сижу я в ельнике, костер распаливая. Сижу до вечера, дрова обтесывая Шуршит зеленая листва березовая Пчела сердитая над муравейниками, Над мухоморами и над репейниками Жужжит и кружится, злом обессиленная.. Душой поэта и аполлонца Все ожидает литавров солнца! Умом ребенок, душою женщина, Всегда капризна, всегда изменчива, Она тоскует о предвесеньи, О незабудках, о росной сени И часто в ложе, на пестрой опере, Когда ей сердце мечты отропили, Она кусает платок, бледнея,- Дэмимонденка и лесофея!.. Любви возврата нет, и мне как будто жаль Бывалых радостей и дней любви бывалых; Мне не сияет взор очей твоих усталых, Не озаряет он таинственную даль Любви возврата нет,- и на душе печаль, Как на снегах вокруг осевших, полуталых. Любви возврата нет,- прошелестел февраль. И мириады звезд в безводном океане Мигали холодно в бессчетном караване, И оскорбителен был их холодный свет: В нем не было былых ни ласки, ни участья И понял я, что нет мне больше в жизни счастья, Любви возврата нет!.. Пригубь уста мои, пригубь и туже Озера страсти запруди! Пускай же милая твоя не тужит И не устраивает слезоем: Любить единственно, одну и ту же,- Не надо вечно быть вдвоем! Кого мне предпочесть из этих дев? В ответ надменно блещете очами, И я читаю в них: Дай, Слава, мне питья из виноградин, Ты отрави его, Любовь! И слезы капали беззвучно В сырой осенней тишине. Гас скучный день - и было скучно, Как все, что только не во сне. Они цветут; их много; их избыток; Они цветут. Их лепестки трехгранные - как крылья, Как белый шелк Вы - лета мощь! Вы - радость изобилья! Вы - светлый полк! Готовь, земля, цветам из рос напиток, Дай сек стеблю По столичному городу проезжает в коляске Кружевная, капризная властелина жена. Улыбаясь презрительно на крутые поклоны И считая холопами без различия всех, Вдруг заметила женщина - там, где храма колонны, Нечто красочно-резкое, задохнувшее смех. Оборванец, красивее всех любовников замка, Шевелил ее чувственность, раболепно застыв, И проснулась в ней женщина, и проснулась в ней самка, И она передернулась, как в оркестре мотив. Повелела капризница посадить оборванца На подушку атласную прямо рядом с собой. И толпа оскорбленная не сдержала румянца, Хоть наружно осталася безнадежной рабой. А когда перепуганный - очарованный нищий Бессознательно выполнил гривуазный приказ, Утомленная женщина, отшвырнув голенищи, Растоптала коляскою марьонетку проказ В грязной репутации хорошенько выпачкай Имя светозарное гения в тени Ты еще пикантнее от людских помой! Надо онездешниться, Надо быть улыбчатой, тихой и немой. Все мои товарищи как зовешь нечаянно Ты моих поклонников и моих врагов Как-то усмехаются и глядят отчаянно На ночную бабочку выше облаков. Разве верят скептики, что ночную бабочку Любит сострадательно молодой орел? Брызгай грязью чистою в славный ореол!.. Мне плакать хочется о том, чего не будет, Но что, казалось бы, свободно быть могло Мне плакать хочется о невозможном чуде, В твои, Несбывная, глаза смотря светло Мне плакать хочется о празднике вселенском, Где справедливость облачается в виссон Мне плакать хочется о чем—то деревенском, Таком болезненном, как белый майский сон. Мне плакать хочется о чем—то многом, многом Неудержимо, безнадежно, горячо О нелюбимом, о бесправном, о безногом, Но большей частью — ни о ком и ни о чем Свободно слово и печать! Язык остер, как меч без ножен! Жизнь новую пора начать! Себя царями осознали Еще недавние рабы: Разбили вздорные скрижали Веленьем солнечной судьбы! Ты, единенье,- златосила, Тобою свергнут строй гнилой! Долой, что было зло и хило! Долой вчерашняя явь злая: Да здравствует иная явь! Да здравствует народ весенний, Который вдруг себя обрел! Перед тобой клоню колени, Народ-поэт! Меня, новейшего из новых. Не повезут поэта лошади,- Век даст мотор для катафалка. На гроб букеты вы положите: Под искры музыки оркестровой, Под вздох изнеженной малины - Она, кого я так приветствовал, Протрелит полонез Филины. Всем будет весело и солнечно, Осветит лица милосердье И светозарно-ореолочно Согреет всех мое бессмертье! Давно одебрен Его когда—то пышный вид. Днем — золочен, в луне — серебрян, Он весь преданьями овит. Он постарел, он к славе алчен, И, может быть, расскажет он, Как потерял в нем генерал чин, Садясь в опальный фаэтон. А если он и не расскажет Не всех доверьем он дарит Каких чудес тебе покажет, Какие дива озарит! И будешь ты, когда в росе — лень, А в сердце — нега, созерцать Периодическую зелень И взором ласкою мерцать. Переживать мечтой столетья, О них беззвучно рассуждать, Ждать девушек в кабриолете И, не дождавшись их, страдать Мой тихий сад в луне серебрян, А в солнце ярко золочен. Войди в него, душой одебрен, И сердцем светел и смягчен. Полпорции десять копеек, четыре копейки буше. Сударыни, судари, надо ль? Я сливочного не имею, фисташковое все распродал Ах, граждане, да неужели вы требуете крэм-брюле? Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа, На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ! Сирень - сладострастья эмблема. В лилово- изнеженном крене Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок Мороженое из сирени, мороженое из сирени! Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Немного в сторону — плотина У мрачной мельницы; за ней Сонлива бедная деревня Без веры в бодрость лучших дней. Где в парк ворота — словно призрак, Стоит заброшенный дворец. Он обветшал, напоминая Без драгоценностей ларец. Так хорошо в вечерний час. Вспеняя бурный океан, Не раз причаливал страдалец Ко пристаням волшебных стран. Не раз чарующие взоры Сулили счастье моряку, Но волн изменчивые горы Вновь к океану-старику Руль направляли у голландца, И с местью тайною в глазах Пускался он в морские танцы На сумасшедших парусах. Стремился он победоносно, Своим безумьем смел и горд, И, прорезая волны грозно, Вплывал в разбуженный фиорд. Еще встревоженные волны Грозили смертью рыбакам, Еще испуганные челны Стремились в страхе к берегам, Еще, как дьявольские трубы, В горах не замерли гудки,- А он, смеясь над сушей грубо, В порыве злобы и тоски, В своем отчаянье скитанья И без надежды в якоря, Спешил на новые страданья, Стремился в новые моря. Пусть мне грозит небесный палец, Но дерзновенно я почту Мечту - как он, моряк-скиталец,- Мою гонимую мечту! Ее равнины снеговые, Ее цыгане кочевые,- Ах, им ли радость не дана? Ее порывы огневые, Ее мечты передовые, Ее писатели живые, Постигшие ее до дна! Ее разбойники святые, Ее полеты голубые И наше солнце и луна! И эти земли неземные, И эти бунты удалые, И вся их, вся их глубина! И соловьи ее ночные, И ночи пламно-ледяные, И браги древние хмельные, И кубки, полные вина! И тройки бешено степные, И эти спицы расписные, И эти сбруи золотые, И крыльчатые пристяжные, Их шей лебяжья крутизна! И наши бабы избяные, И сарафаны их цветные, И голоса девиц грудные, Такие русские, родные, И молодые, как весна, И разливные, как волна, И песни, песни разрывные, Какими наша грудь полна, И вся она, и вся она - Моя ползучая Россия, Крылатая моя страна! У старых шхун целует дно медуза, Качель волны баюкает кораблики, Ко мне во фьорд везет на бриге Муза Прозрачно-перламутровые яблоки. В лиловой влаге якорь тонет В испуге колыхнулась пара раковин, Метнулись и застыли стаи рыб, Овин полей зовет и манит в мрак овин. Вот сталью лязгнул бриг о холод скал, И на уступ спустилась Муза облаком. Фиорд вскипел, сердито заплескал И вдруг замолк, смиренным строгим обликом. Она была стройна и высока, Как северянка, бледная и русая, Заткала взор лучистая тоска, Прильнув к груди опаловою бусою. Нет, в Музе нет античной красоты, Но как глаза прекрасны и приветливы! В ее словах - намеки и мечты, Ее движенья девственно кокетливы. Она коснулась ласково чела Устами чуть холодными и строгими И яблоки мне сыпать начала, Вдохновлена созвездьями высокими. К лицу прижав лицо, вся - шорох струй, Запела мне полярную балладу О Муза, Муза, чаще мне даруй Свою неуловимую руладу. И яблоко за яблоком к устам, К моим устам любовно подносила. По всем полям, по скалам и кустам Задвигалась непознанная сила. Везде заколыхались голоса, И скоре в мощный гимн они окрепли: Запело все - и море, и леса, И даже угольки в костровом пепле. А утром встал, под вдохновенья гром, Певец снегов с обманчивой постели, Запечатлев внимательным пером Виденья грез в изысканной пастели. Королевство - Уже республика: Моторолет крылит на север, Где ощетинен бора щит. В алой ленте Лукавит солнце, как Пилат. Злодея мыслит в президенте Беглец из мраморных палат. И, очарованный полетом, Дарит пилоту комплимент, Не зная, что его пилотом - Никто иной, как президент! Я чувствую, как шепчутся в гостиных,- О чем? Не знаю, как и ты. Я чувствую, как тают облака В весенний день на небе бирюзовом, Как кто-то слух чарует полусловом И чья-то тень легка Я чувствую, как угасает май, Томит июнь и золотятся жатвы Но нет надежд, но бесполезны клятвы! Нет верности, нет страстности, нет дружбы. Я не хотел бы с ней попасть на остров Необитаемый: Когда любим и любишь, счастьем рая Глушь может стать. Но как любить такую? Как быть с ней вечно вместе, созерцая Не добрую и вместе с тем не злую? Вечерние меня пугали б тени, Не радовал бы и восход румяный. Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной. Но отчего же я огневею, Когда мелькает вблизи манто? Но всюду — боль! В аллеях сорно, в куртинах росно, И в каждом франте жив Рокамболь. И что тут прелесть? И что тут мерзость? Бесстыж и скорбен ночной пуант. Кому бы бросить наглее дерзость? Кому бы нежно поправить бант? Сидел я долго—долго—долго От всех вдали и в тишине, Вдруг ты, пластичная как Волга, Прошла по правой стороне. Мы увидались бессловесно, Мы содрогнулись — каждый врозь. Ты улыбалась мне прелестно, Я целовал тебя насквозь. И я смотрел тебе вдогонку, Пока не скрылась ты в лесу, Подобно чистому ребенку, С мечтою: День засыпал, поля морозя С чуть зеленеющей травой Ты вновь прошла, моя Предгрозя, И вновь кивала головой. Благостны осенние отблески вечерние В северной губернии, на реке форелевой. На реке форелевой в трепетной осиновке Хорошо мечтается над крутыми веслами. Скачет лодка скользкая камышами рослыми. На отложье берега лен расцвел мимозами, А форели шустрятся в речке грациозами. Не торопись, дитя, постой,- Садись удобней и покрепче, Я сяду сзади, и айда! И лес восторженно зашепчет, Стряхнув с макушек снежный чепчик, Когда натянем повода Салазок и начнем зигзаги Пути проделывать, в овраге Рискуя размозжить мозги Там ждет нас ужин, Наливка, фрукты, самовар. Я городов двенадцать дюжин Отдам за этот скромный дар, Преподнесенный мне судьбою: За снежный лес, катанье с гор, За ужин в хижине с тобою И наш немудрый разговор. Принцем Изящной Ноты умер седой композитор: Это - изящность сама! Вы, господа, за пюпитры! Пред мудрым опьяненьем - от бессилья Дрожали трезвые умы! Постигнете ли вы, приличные мерзавцы, Шары бездарные в шикарных котелках, Что сердце, видя вас, боялось разорваться, Что вы ему внушали страх?! Не вам его винить: Я узнаю во всем вас, дети злого века! Паденье славного - бесславных торжество! Позорно презирать за слабость человека, Отнявши силы у него. Из палевых тончайшей вязи кружев На скатах плеч — подобье эполет Ее глаза, весь мир обезоружив, Влекли к себе. Садясь в кабриолет По вечерам, напоенным росою, Она кивала мужу головой И жаждала души своей живой Упиться нив вечернею красою. И вздрагивала лошадь, под хлыстом, В сиреневой муаровой попоне И клен кивал израненным листом. Придерживая пони, Она брала перо, фантазий страж, Бессмертя мглы дурманящий мираж Ведь Вы так измучились От вечного одиночества, от одиночного холода По своей принцессе лазоревой - по Мечте своей соскучились: Застенчивый всегда и ласковый, вечно Вы тревожились, Пели почти безразумно,- до самозабвения С каждою новою песнею Ваши страданья множились, И Вы - о, я понимаю Вас! Вижу Вашу улыбку, сквозь гроб меня озаряющую, Слышу, как божьи ангелы говорят Вам: Царство Тебе небесное, дорогой Константин Михайлович! Весенний гутор Ворвался в окна Пробуждены, Запели - юны - У лиры струны, И распустилась сирень весны. И с зимним пленом Земля простилась.. Но - что за сны?!. Сверкнули сабли И надрубили сирень весны!.. Вы вспомнили безмолвно о четвертом. Пред первым, тем, кто презирался чертом, Четвертый встал с насмешливым лицом Увидевший вскричал, а двое вас - Две женщины с девической душою - Зажгли огонь, пугаясь бледнотою Бессильного осмыслить свой рассказ И не было троих. Все разбрелись по направленьям разным. Служанка Ваша, в любопытстве праздном, Сдувала пыль. И вдруг раздался крик: У письменного - скрытного - стола Увидела подгорничная в страхе, Что голова хозяина Все через миг распалось, как вода. А заденела комната, с письмом От Вашего врага пришел рассыльный. И Вы, как мать, пошли на голос муки, Забыв, что ни искусству, ни науке Власть не дана у смерти отнимать. Вы вечером страдали за порыв, И призраки Вам что-то намекали А жизнь пред Вами в траурном вуале Стояла, руки скорбно опустив.. И показав ряд родственных гробов, Смертельный враг духовных одиночеств, Грозила Вам мечом своих пророчеств, Любовь! Льстецов придворных стая Ждала его конца, сдувая с горностая, Одежды короля пылинки, между тем, Как втайне думала: Для вас обижу сына: Я вам отдам престол, я сердце к вам крылю! И вскоре не было у ложа ни души, — Лишь двадцать мертвых тел лежало пред владыкой.
Заявление на увольнение по соглашению сторон образец
История германии лекции
Понятие и сущность обучения кратко
Игорь Северянин стихи (список)
Journal bearing перевод
Причины вызывающие нарушенияв развитии организмов
Расписание электричек отдых москва казанская
Игорь Северянин
Пинетки из ткани своими руками
Формирование куста винограда схема
Игорь Северянин: лучшие произведения
Расписание поезда мангышлак москва
Связать кофту спицами для полных
Ceresit 11 характеристики
Стихи о любви
Природа социального социальная структура